Редакция газеты «Огни Енисея» всегда ищет пути встречи с талантливыми людьми – не только Дивногорска, но и края, страны. История их жизни, творчества, удивительный пример трудолюбия, способность добиваться вершин мастерства – это то, что интересно и нам, и нашим постоянным читателям. Не случайно на страницах нашей газеты мы рассказываем о людях известных, успешных. В этой связи, имея уникальную возможность личного знакомства, мы не могли не воспользоваться случаем пообщаться с талантливой балериной, воспитанницей красноярской балетной школы Анной Оль.
Газета рассказывала об Анне ранее, несколько лет назад она дала большое интервью нашему корреспонденту. Сегодня Анна Егоровна живет и работает за границей, и нам показалось интересным узнать, что изменилось в ее жизни после переезда в другую страну, каким ей видится российский балет, что называется, со стороны. К сожалению, задать вопросы лично не получилось, так как Анна очень редко бывает на родине по причине большой занятости в Нидерландском национальном балете. Но в век Интернета и современных коммуникаций это не стало препятствием для того, чтобы задать вопросы известной балерине. Редакция очень благодарна главе города Егору Олю за помощь в организации общения со своей дочерью. Он передал Анне наши вопросы, а она переслала свои ответы нам через отца. Предлагаем вниманию читателей это необычное интервью.
– Анна, мы с Вами беседовали больше года назад. Тогда еще были свежи впечатления от нового места Вашей работы. Чтото изменилось в Вашей жизни по прошествии времени?
– Нет, ничего не изменилось, все осталось попрежнему. Я очень довольна своим местом работы, меня все устраивает. Атмосфера в труппе, в городе, устраивает репертуар и то, сколько я танцую. Все у меня хорошо.
– Укрепились ли и без того сильные Ваши позиции в театре?
– Опять же не могу сказать, что чтото кардинально изменилось. Все осталось, как было. Да, конечно же, сейчас меня ценят намного больше, чем поначалу, потому что я уже показала свои работы, была занята в больших спектаклях. Надеюсь, мои позиции укрепились.
– Что нового появилось в Вашем репертуаре?
– Появилось очень много различных спектаклей. В этом году мне удалось поработать с весьма интересными для меня балетмейстерами. И некоторые мои мечты осуществились, потому что я поработала с фондом Джона Кренко. Мне посчастливилось станцевать Татьяну в великолепном спектакле «Онегин». Также повезло снова поработать с Натальей Макаровой – и в Амстердаме, и в БуэносАйресе, куда меня пригласили на премьеру. Очень довольна работой и с Алексеем Ратманским. Те балетмейстеры, которых я назвала, самые знаковые для меня. Было достаточно много творческих выступлений, появились новые современные спектакли, а также классические и неоклассические. Мой репертуар значительно расширился.
– Появилась информация, что с Вами продлили контракт на целых 7 лет! Зная творческое долголетие балерины, не означает ли этот факт, что Вы остаетесь в Нидерландах до пенсии? Простите за, возможно, не совсем корректный вопрос.
– Не знаю, откуда появилась такая информация. Я нигде об этом не говорила. Нет, контракт на 7 лет мне не продлили. Контрактная система для всех здесь одинаковая. Я должна проработать в течение пяти лет по годичному контракту, и потом его могут продлить как бессрочный. Он длится до 38 лет. Что касается творческого долголетия, я планирую остаться за рубежом до конца своей балетной карьеры. В Россию пока не планирую возвращаться, поскольку меня сейчас все устраивает.
– Вы редко, но навещаете родителей в Красноярске. А Вам никогда не предлагали станцевать на дивногорской сцене? Помоему, это было бы замечательно.
– Да, я тоже думаю, что это было бы замечательно. Но пока «звезды не сошлись». Сотрудничество с Красноярским театром оперы и балета, который я покинула, прервалось. Так сложились обстоятельства…
– За период работы в Нидерландах Вы никого не переманили к себе?
– Нет, и даже мысли такой не было. Каждый артист сам выбирает свою судьбу, переманивать никого не нужно. Тем более, в нашей труппе определенное число контрактов, и все места заняты. Если бы ктото хотел приехать на просмотр, то я бы помогла, чем смогла. А зазывать персонально когото из артистов – это не в моих правилах.
– Посвятив себя сегодня другому театру, Вам пришлось с чемто расстаться и чтото новое привнести в свое творчество – не характерное для российской школы балета?
– Расставаться ни с чем не нужно было. У меня русская школа Ваганова, которая сейчас является основой для хореографического обучения почти во всем мире. Иметь русскую школу – это гордость. Что касается нового, то да, это есть. Поскольку здесь много оригинальных постановок и новых балетмейстеров, с которыми я не могла работать в России. К примеру, Джордж Баланчин. Или современные хореографы – такие, как Ханс Ван Манен, Алексей Ратманский. У каждого неповторимая, своеобразная пластика. Так как мне приходится работать в этих спектаклях, то на основу наслаивается чтото новое, свежие приемы пластики. Однако ничего выбрасывать из того, что мне привила русская школа, я не хочу и буду трепетно это сохранять.
– Гастролирует ли Ваша труппа? Если да, то есть ли в гастрольном графике Россия?
– Труппа гастролирует не так много, но и не так мало – как и все европейские театры, у которых есть своя база. В этом году были гастроли в Мексике, Испании и во Франции. Россия в нашем гастрольном графике есть, но довольно редко, примерно раз в три–четыре года. Прежде всего, это СанктПетербург, где проходит фестиваль «Данс опен», на котором достаточно часто выступает наша труппа. Также есть Мариинский театр, в котором проводится свой фестиваль, и нас на него тоже приглашают. В этом году опять там должны быть гастроли – если не ошибаюсь, в ноябре. В России у нас только частные гастроли, а плановые бывают редко.
– Вы прожили в Нидерландах немного, но достаточно, чтобы понять, как относятся жители этой страны к россиянам?
– Я прожила здесь два года. Никакого негативного отношения к себе не чувствую, и никто, насколько я знаю, не чувствует.
– Спасибо, Анна, за интересный разговор. Удачи Вам! Позвольте в очередной раз выразить сожаление, что мы, красноярцы и дивногорцы, лишены возможности наслаждаться Вашим талантом.
Подготовил Александр СПИРИН
Фото из архива Анны Оль
Не похожие посты.
Недавно на сцене Музыкального театра им К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко был показан балет Кеннета МакМиллана «Майерлинг ». Партию Марии Вечеры исполняла Анна Оль, с 2012 по 2015 год ведущая солистка балетной труппы Музыкального театра, а ныне прима-балерина Нидерландского национального балета.
— Анна, первый вопрос: вы приехали в Москву танцевать в первый раз после отъезда?
— Да, это мое первое выступление за последние полгода. Мне очень приятно, что меня не забывают, что пригласили. Раньше я приезжала в Россию по своим делам, но танцевать - впервые с момента отъезда.
— И какие ощущения вы испытываете?
— Довольно сложно передать. Сначала был некоторый страх. Ведь мы же уехали. Обычно, когда артисты уезжают, то связь теряется. Возможно, была какая-то обида… У нас ведь тогда много людей уволилось, для театра была не очень приятная ситуация. Поэтому мне было немного страшно возвращаться. Но сейчас, когда я уже здесь и увидела друзей, педагогов которые очень тепло меня встретили, я рада. Немножко боязно (улыбается), но только чуть-чуть. Мне хочется снова войти в ритм театра. Ведь я люблю эту сцену, эти залы. Здесь всегда очень яркие спектакли. (Речь о Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко ). И перед спектаклями я очень… как говорят по-английски, excited. По-русски мы такого слова не используем обычно… Что-то вроде «взбудоражена», наверное….
— «Взволнована»?
— Да, именно, взволнована.
— Вы живете в Нидерландах уже больше полугода, верно?
— И как вы себя там чувствуете?
-Мне очень там нравится. Прежде всего потому, что я могу себя полностью реализовать в профессии. В театре на протяжении сезона идет много спектаклей разных балетмейстеров и это дает мне шанс попробовать себя в новых постановках, которых нет в России. За полгода мне удалось поработать с 4-мя приглашенными педагогами: Андреем Клеммом, Кристофером Стоуэлом, Ольгой Евреиновой и Иреком Мухамедовым! После таких мастер — классов чувствуешь себя в «новом теле». Новая работа - это всегда интересно
— Недавно я читала Dance Magazine , где была о вас очень лестная статья. Пишут, что в Нидерландском театре балета вас ждут, возлагают на вас надежды. Пишут о вашем большом классическом репертуаре. На самом деле все так и есть?
— Да, все так. В Москве все было иначе. Это столица, в театре большая труппа с амбициозными, в хорошем смысле слова, артистами. В театре Станиславского, действительно очень крепкая труппа, потрясающие артисты. Поэтому я понимаю, почему мне здесь не удавалось много танцевать. Не потому, что я хуже других, а в силу иных обстоятельств. Ведь все должны танцевать,а спектаклей идет не так много. В итоге, я за три года очень соскучилась по работе. В Нидерландах рабочий процесс, само пребывание на сцене, доставляет мне огромное удовольствие. Там замечательный зритель, который тепло принимает. Мне нравится атмосфера в труппе, отношения с другими артистами. Все меня поддерживают, я со всеми в прекрасных отношениях. Сама атмосфера другая. У нас в Москве жесткая конкуренция и каждый сам за себя, поддержка часто выглядит неискренне. К сожалению, такова наша театральная среда. А там отношение действительно искреннее, люди подходят, заговаривают. Меня очень удивило, когда в первый день в классе на открытии сезона, каждый подошел ко мне и представился: «Меня зовут так-то. Добро пожаловать в компанию. Мы очень рады, что ты с нами.» У нас такое даже представить сложно.
— Вы думаете, они действительно искренни с вами? На 100%?
— Я считаю, что да. Потому что там, если человек тебе не рад, он не будет говорить обратное, он просто промолчит. Естественно, настолько приветливы не все, но исключения можно пересчитать по пальцам.
— И это притом, что вы для них конкурент…
— Я пришла на ведущую позицию, поэтому конкуренцию мне составлять некому. Это у нас все иначе - артисты в ожидании, кому и что дадут танцевать. А там в труппе все знают, какие балеты каждый может и будет танцевать.
Я пришла на освободившееся место. До меня там была балерина, которая уехала работать в другую компанию. В итоге я заняла то место, которое была свободно, поэтому ни у кого не возникает вопросов. Кто-то может сказать, что это место сначала надо оправдать, но я считаю, что я свои этапы оправдания уже прошла.
— А сколько всего в той труппе прим?
— Четыре. Со мной четыре.
— И всем хватает работы?
— Да, работы хватает всем. У нас еще и первые солисты танцуют. Конечно, у прим больше спектаклей, мы танцуем первые балеты в блоках, а в следующих уже выступают солисты. Там система в корне отличается от нашей. У нас, если тебе дали спектакль - это удача. А там - это работа, и она просто есть. Танец - твоя работа, и ты должен делать ее хорошо. Потому что если ты не будешь делать свою работу хорошо, то тебе не будут давать спектакли и не продлят контракт. И это честно.
— Вы думаете, что такая разница возникает из-за того, что в России большие труппы? Или потому что там другой принцип составления программы?
Я думаю, что разница не в количестве артистов, а в количестве спектаклей. В Нидерландском театре в год показывают около 8-ми разных балетов, которые идут блоками от 10-ти до 30-ти спектаклей в каждом. Нынешний сезон открывался Гала-концертом, за которым последовал блок из 10-ти спектаклей Ханса Ван Манена. Далее - 30 представлений балета «Жизель», потом 25 спектаклей «Щелкунчика». И это все в течении 4-х месяцев. Невозможно, чтобы весь этот репертуар исполняли две пары ведущих танцовщиков. Поэтому не только примы танцуют, но и солистам дают возможность себя показать в главных партиях. Именно в этом и отличие.
Безусловно, есть и конкуренция в борьбе за премьерный спектакль. Но нет такого, что солист ждет, надеется станцевать обещанную ему роль и ничего не получает.
— С кем еще из хореографов вам удалось поработать или сейчас работаете?
Недавно на сцене Музыкального театра им К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко был показан балет Кеннета МакМиллана «Майерлинг ». Партию Марии Вечеры исполняла Анна Оль, с 2012 по 2015 год ведущая солистка балетной труппы Музыкального театра, а ныне прима–балерина Нидерландского национального балета.
– Анна, первый вопрос: вы приехали в Москву танцевать в первый раз после отъезда?
– Да, это мое первое выступление за последние полгода. Мне очень приятно, что меня не забывают, что пригласили. Раньше я приезжала в Россию по своим делам, но танцевать – впервые с момента отъезда.
– И какие ощущения вы испытываете?
– Довольно сложно передать. Сначала был некоторый страх. Ведь мы же уехали. Обычно, когда артисты уезжают, то связь теряется. Возможно, была какая-то обида… У нас ведь тогда много людей уволилось, для театра была не очень приятная ситуация. Поэтому мне было немного страшно возвращаться. Но сейчас, когда я уже здесь и увидела друзей, педагогов которые очень тепло меня встретили, я рада. Немножко боязно (улыбается), но только чуть-чуть. Мне хочется снова войти в ритм театра. Ведь я люблю эту сцену, эти залы. Здесь всегда очень яркие спектакли. (Речь о Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко ). И перед спектаклями я очень… как говорят по-английски, excited. По-русски мы такого слова не используем обычно… Что-то вроде «взбудоражена», наверное….
– «Взволнована»?
– Да, именно, взволнована.
– Вы живете в Нидерландах уже больше полугода, верно?
– И как вы себя там чувствуете?
-Мне очень там нравится. Прежде всего потому, что я могу себя полностью реализовать в профессии. В театре на протяжении сезона идет много спектаклей разных балетмейстеров и это дает мне шанс попробовать себя в новых постановках, которых нет в России. За полгода мне удалось поработать с 4-мя приглашенными педагогами: Андреем Клеммом, Кристофером Стоуэлом, Ольгой Евреиновой и Иреком Мухамедовым! После таких мастер – классов чувствуешь себя в «новом теле». Новая работа – это всегда интересно
– Недавно я читала Dance Magazine , где была о вас очень лестная статья. Пишут, что в Нидерландском театре балета вас ждут, возлагают на вас надежды. Пишут о вашем большом классическом репертуаре. На самом деле все так и есть?
– Да, все так. В Москве все было иначе. Это столица, в театре большая труппа с амбициозными, в хорошем смысле слова, артистами. В театре Станиславского, действительно очень крепкая труппа, потрясающие артисты. Поэтому я понимаю, почему мне здесь не удавалось много танцевать. Не потому, что я хуже других, а в силу иных обстоятельств. Ведь все должны танцевать,а спектаклей идет не так много. В итоге, я за три года очень соскучилась по работе. В Нидерландах рабочий процесс, само пребывание на сцене, доставляет мне огромное удовольствие. Там замечательный зритель, который тепло принимает. Мне нравится атмосфера в труппе, отношения с другими артистами. Все меня поддерживают, я со всеми в прекрасных отношениях. Сама атмосфера другая. У нас в Москве жесткая конкуренция и каждый сам за себя, поддержка часто выглядит неискренне. К сожалению, такова наша театральная среда. А там отношение действительно искреннее, люди подходят, заговаривают. Меня очень удивило, когда в первый день в классе на открытии сезона, каждый подошел ко мне и представился: «Меня зовут так-то. Добро пожаловать в компанию. Мы очень рады, что ты с нами.» У нас такое даже представить сложно.
– Вы думаете, они действительно искренни с вами? На 100%?
– Я считаю, что да. Потому что там, если человек тебе не рад, он не будет говорить обратное, он просто промолчит. Естественно, настолько приветливы не все, но исключения можно пересчитать по пальцам.
– И это притом, что вы для них конкурент…
– Я пришла на ведущую позицию, поэтому конкуренцию мне составлять некому. Это у нас все иначе – артисты в ожидании, кому и что дадут танцевать. А там в труппе все знают, какие балеты каждый может и будет танцевать.
Я пришла на освободившееся место. До меня там была балерина, которая уехала работать в другую компанию. В итоге я заняла то место, которое была свободно, поэтому ни у кого не возникает вопросов. Кто-то может сказать, что это место сначала надо оправдать, но я считаю, что я свои этапы оправдания уже прошла.
– А сколько всего в той труппе прим?
– Четыре. Со мной четыре.
– И всем хватает работы?
– Да, работы хватает всем. У нас еще и первые солисты танцуют. Конечно, у прим больше спектаклей, мы танцуем первые балеты в блоках, а в следующих уже выступают солисты. Там система в корне отличается от нашей. У нас, если тебе дали спектакль – это удача. А там – это работа, и она просто есть. Танец – твоя работа, и ты должен делать ее хорошо. Потому что если ты не будешь делать свою работу хорошо, то тебе не будут давать спектакли и не продлят контракт. И это честно.
– Вы думаете, что такая разница возникает из-за того, что в России большие труппы? Или потому что там другой принцип составления программы?
Я думаю, что разница не в количестве артистов, а в количестве спектаклей. В Нидерландском театре в год показывают около 8-ми разных балетов, которые идут блоками от 10-ти до 30-ти спектаклей в каждом. Нынешний сезон открывался Гала-концертом, за которым последовал блок из 10-ти спектаклей Ханса Ван Манена. Далее – 30 представлений балета «Жизель», потом 25 спектаклей «Щелкунчика». И это все в течении 4-х месяцев. Невозможно, чтобы весь этот репертуар исполняли две пары ведущих танцовщиков. Поэтому не только примы танцуют, но и солистам дают возможность себя показать в главных партиях. Именно в этом и отличие.
Безусловно, есть и конкуренция в борьбе за премьерный спектакль. Но нет такого, что солист ждет, надеется станцевать обещанную ему роль и ничего не получает.
– С кем еще из хореографов вам удалось поработать или сейчас работаете?
Сезон начался с балета « » в постановке Рашель Божан, в котором я принимала участие. Наконец-то я станцевала мой любимый спектакль! Также мне посчастливилось немного поработать и получить коррективы от Уэйна Иглинга (бывшего руководителя Английского национального балета и Национального балета Нидерландов, балетмейстера «Щелкунчика»). В театре такое правило:во время подготовки спектакля всегда присутствуют балетмейстеры, поставившие его. Удалось немного поработать с Тедом Брандсеном во время постановки балета «Мата Хари». В этом году было не так много спектаклей, и мы решили отложить мою премьеру до следующего показа. Над премьерой балетов я работала с Ларисой Лежниной, сейчас работаю над Адажио Хаммерклавир с Рашель Божан.
– А что станцевали нового, того, что еще не было в вашем репертуаре?
Пожалуй, все, кроме Жизели. Этот сезон для меня очень и очень трудный… Ван Манен – это новое для меня. К сожалению, пока лично не удалось с ним поработать, но я очень надеюсь. Он удивительный хореограф – очень эмоциональный и экспрессивный. «Щелкунчик» Уэйна Иглинга тоже был сложным: совсем другая редакция, отличающаяся от русской. По затрате сил и технике больше напоминает «Дон Кихот». Но самое сложное – . Сейчас идет программа из 4-х балетов, я занята в 3-х – «Аполлон Мусагет», «Тема с вариациями» и Скрипичный концерт» Стравинского. Выхожу на сцену каждый день. Все 3 балета очень отличаются по стилю, что безумно интересно и сложно. Поначалу было невероятно трудно, нужно было переключаться с репетиции на репетицию мгновенно. Мне посчастливилось поработать с Патриссией Ниари и Бартом Куком – на них Баланчин в свое время ставил свои балеты. Все узнать и получить из «первых рук» – для меня большая удача.
– Отличается ли работа с репетиторами?
– Французская, американская школы отличаются от нашей. Труппа в театре интернациональная, включая педагогов-репетиторов, так что получается некая смесь стилей. У нас есть и русский педагог, но он только классы дает. Сейчас начинает свою работу как педагог Лариса Лежнина, выпускница Вагановской школы. Она потрясающая балерина. Мой репетитор – француз, закончил Парижскую Академию Искусств, работал с Пьером Лакоттом, в Монте-Карло. Потом почти семнадцать лет работал в Американском Театре Балета (American Ballet Theatre – ABT), куда его пригласил Михаил Барышников. Да, конечно, школа отличается. Но что интересно, мой репетитор не пытается «сломать» мою школу, а скорее дополняет ее. С ним очень интересно работать, потому что он говорит мне много вещей, которых раньше мне никто не говорил. Получается, что он добавляет в мой стиль некоторые элементы европейского танца и европейской школы.
– Раз уж разговор зашел о Ларисе Лежниной, она ведь танцевала в том же театре, где вы сейчас работаете?
Да. После Мариинского театра вся ее карьера была связана с Нидерландским Национальным Балетом. Когда танцевала – она была суперзвездой, танец – ее призвание. Лариса – балерина высокого уровня и достойна только самых лучших слов. Я помню, когда была маленькая, часто смотрела видео с ее выступлениями (она тогда еще выступала в Мариинском театре) и думала: «Боже мой, какая балерина!». И когда мне сказали, что она уехала, я не могла поверить, как же так, как можно уехать из Мариинского театра. На самом деле, очень интересно получается, когда люди, которых ты раньше только мечтал увидеть или вообще думал, что такое невозможно, вдруг оказываются рядом. И это кажется невероятным. Оглядываясь на пять-шесть лет назад, когда я еще жила в Красноярске, я и подумать не могла, что когда-нибудь окажусь рядом с этими людьми. Каждый из них – величина мирового масштаба. И когда это случается, то в это даже трудно поверить.
– Я читала два ваших интервью, которые вы давали еще в Красноярске. В нем вы перечисляли несколько театров, где хотели бы работать: Большой, Ковент-Гарден, Венская опера (о ней вы говорили особенно). Сейчас вы в четвертом месте, о котором, видимо, даже не думали…
– Наверное, так звезды сошлись, удачное приглашение в нужное время. Я об этом театре раньше действительно не думала. Что касается Венской оперы, то она меня всегда привлекала. На тот момент я знала, что туда пришел новый художественный руководитель – Мануэль Легри, который собирался ставить много интересных спектаклей. Большой театр всегда был мне интересен – это уникальная компания с мировым именем. Если ты поработал в его труппе- неважно, на каком месте – это с тобой останется навсегда. Такой опыт будет цениться в любом театре. Ну и Ковент-Гарден, конечно. Известный театр с большим интересным репертуаром, где много классических, современных спектаклей и драмбалет. Там много спектаклей МакМиллана, который мне всегда был интересен как балетмейстер.
-Вы довольны тем, как все складывается? Понятно, что хочется стремиться куда-то еще, но если оглянуться на несколько лет назад и оценить пройденный путь? Когда вы жили и работали в Красноярске, у вас все было хорошо. Потом вы оттуда уехали в Москву. И вот вы в театре Станиславского. И это уже совсем другое, это – театр Станиславского! Ну а сейчас, вы прима-балерина Нидерландского национального балета. Куда дальше хочется двигаться после Амстердама?
– На этом хочу остановиться и остаться здесь. Хотя, переезжая в Москву, я тоже думала, что останусь там надолго или навсегда. Но судьба сложилась иначе. Тем не менее, сейчас я полностью удовлетворена. И я хочу продолжить свою карьеру – и надеюсь закончить ее именно в театре, где я сейчас работаю. Мне там нравится все: сам город, обстановка. Мне нравится, что все рядом и не нужно тратить много времени на дорогу до работы. Возможно, это потому, что я родилась в маленьком городе и не привыкла к большим масштабам.
– Как вас там принимают?
– Когда мы репетировали с моим педагогом он сказал: «Не надейтесь получить здесь горячий прием. Это вам не Россия». И мы подумали, что после спектакля нас ожидает «два хлопка и уход под шорох собственных ресниц». И перед выходом на сцену мы на это настроились. Но я была очень удивлена, потому что публика реагировала очень бурно. Прием иногда бывает гораздо теплее, чем в России. Позже я сказала Гийому:«Не знаю, что там у вас было в ABT,как там принимали, но, по-моему, это было очень достойно.»
– Кто ваш партнер в Нидерландах?
– Нет какого-то одного партнера. Мы и с Семеном (Велично) танцуем, и с другими ребятами, я даже все фамилии не смогу назвать.
– А есть разница, с кем танцевать?
– Есть. Конечно, с Семеном мне танцевать проще. Мы много работали вместе, у нас было много гала-концертов и выступлений, поэтому мы «станцованы». А танец с кем-то новым кажется совсем другим, иногда даже немного опасным, потому что ты еще не очень хорошо знаешь партнера. Но это даже подстегивает тебя сделать что-то лучше. Когда репетируют семейные пары, то часто случаются ссоры, потому что близкому человеку можно сказать «ты не прав», спорить с ним, пытаясь отточить все до миллиметра, чтобы все было идеально. А когда танцуешь с посторонним человеком, то это одновременно и проще, и сложнее. Ты порой закрываешь глаза на какие-то неудобства.
А еще у ребят из Европы несколько другое образование, отличающееся от российских хореографических училищ. У нас очень много времени уделялось дуэтному танцу. Кто-то может быть лучше, кто-то может быть хуже, но все равно с нашими ребятами мне танцевать удобнее.
– Вы довольны тем, где вы сейчас?
– Да, очень. Я получила то, что хотела. Я наконец начала много танцевать. До этого у меня был некий перерыв, ведь за три года я довольно мало выходила в спектаклях. Это для меня тоже был опыт. Теперь я наслаждаюсь каждой минутой, проведенной в зале и на сцене, как бы тяжело не было.
– Три года, включая период в Михайловском театре?
– В Михайловском я была чуть больше полугода, восемь месяцев, как приглашенная балерина. Там я станцевала не так много спектаклей. И это, безусловно, не было потерянным временем. Поработала с прекрасными педагогами, с Михаилом Григорьевичем Мессерером. И,конечно, для меня ценен опыт, который я приобрела в Москве, в Музыкальном театре. Здесь я приобрела огромный опыт работы с замечательными балетмейстерами и педагогами, работая в труппе. То, что я станцевала в театре им.Станиславского, я, наверное, не смогла бы станцевать ни в одном другом театре, потому что в России этот репертуар вообще нигде не идет: ни Макмиллан, ни Килиан, ни Ноймайер. Ну, разве что, в Большом театре.
– Семен доволен?
– Да, доволен. Он испытывает те же эмоции, что и я.
– Как вы в Амстердаме устроились?
Что касается быта, то там все просто и удобно, проще, чем было в России. Учитывая, что мы вдвоем с Семеном, то многие вопросы решаются гораздо легче.
– Я слышала интервью, в котором он говорил: «Мы начали репетировать и почти сразу я почувствовал к Анне особое отношение.»
– Да-да, так и было! Мы встали в пару и начали работать вместе на постановке «Мейерлинга». (Улыбается) Хорошо, что мы вместе…
– Вы в Голландии на английском говорите?
– Голландский учить планируете?
– Это нужно, но пока у меня программа максимум – хорошо заговорить по-английски, так, чтобы я чувствовала себя свободно, и мне не нужно было каждую фразу мысленно переводить. Очень сложно постоянно переключаться с языка на язык: сначала с тобой говорят по-русски, потом по-английски, а тут еще третий язык… Со временем, конечно, возьмусь за голландский. Тем более что он похож на немецкий, который я немного изучала. Думаю, что через год-два начну учить.
– В «Майерлинге» вы танцевали и с Полуниным, и с Зеленским? Что вы скажете об этом опыте?
– Каверзный вопрос. Это два совершенно разных человека. Оба потрясающие танцовщики, но с совершенно разным балетным и жизненным опытом. Даже сравнить сложно, настолько они разные. Сергей всегда очень эмоциональный, иногда его так захлестывает, что он может даже сделать какие-то неожиданные вещи. Но в итоге все получается хорошо. А Игорь Анатольевич педант, он всегда очень скрупулезен и точен, все рассчитывает. Например, он говорит: «Здесь это я сделаю так, а это так. Ты ничего не делай, я все сделаю сам». Конечно, всегда приятно услышать такое от партнера, но ведь если я совсем не буду ничего делать, может получиться много «неожиданностей» на сцене. Хотя, наверное, так легче расслабиться и просто получать удовольствие от спектакля. В общем, у них очень разный подход к работе. В дуэте всегда идешь от эмоций партнера, от того, какой образ он создает. Я никогда об этом раньше не задумывалась, но вопрос очень интересный. В «Майерлинге» каждый раз получается разный спектакль, в зависимости от настроения главного исполнителя и характера, который он создает на сцене.
– И все же, наверное, хорошо быть русской танцовщицей?
– В Европе вообще к русским танцовщикам очень хорошее отношение. Потому что у нас большой опыт и суровая школа. У них другой подход к обучению детей. Может и у нас что-то будет меняться со временем, но балет,прежде всего – это очень тяжелый физический труд, и детей иногда приходится просто заставлять. Ведь если все время гладить по головке, ничего хорошего не получится. Поэтому у большинства из нас была очень жесткая школа. А в Европе отношение к этому другое: «Хочешь – делай, не хочешь – не делай». Я хорошо понимаю, что без труда у меня ничего бы не получилось. В старших классах училища к нам пришел новый педагог. Я буду благодарна ей до конца своих дней, потому что именно она меня заставила заниматься в полную силу. Хоть это и было на грани страха. Мы все ее действительно боялись, потому что знали, что если ты что-то сделаешь не так, то просто можешь подзатыльник получить и вылететь из зала, без разговоров. Это было жестко, я согласна. Мы обижались, нам было сложно, но сейчас я ей благодарна просто потому, что она сделала мой характер.
– Ну что ж, спасибо вам за беседу. Приятно видеть вас вновь на сцене Музыкального театра. Удачного вам выступления в «Майерлинге» и до встречи на спектакле.
Беседу вела Ирина Ширинян
Амстел - это не только пиво, но и река, на берегу которой стоит нидерландская королевская опера, в чьей балетной труппе русских достаточно для самых главных ролей
Мы - русские. С нами балетный бог. Мы уверены в этом так же точно, как в том, что Волга впадает в Каспийское море. Балет наш. Не только «Лебединое озеро», «Спящая красавица» и «Щелкунчик», нет! Например, «Коппелия» Лео Делиба тоже наша. Ведь главный балет Делиба идет у нас в записях Николая Сергеева, а любому русскому известно: Сергеев восстанавливал спектакль Петипа и Чеккетти, а уж эти точно русские - и не возражайте!
Мы легко колонизируем культурное пространство, но если сталкиваемся с интервенцией, то сопротивляемся, пока не поймем, как использовать пришельца и применить его энергию себе на благо. Так произошло с «Коппелией» Ролана Пети в московском театре Станиславского и Немировича-Данченко. Мы немного замерли, потом привыкли, а следом и вовсе сказали: наше. Все просто: Гофман, по «Песочному человеку» которого поставлен балет, возможно, далек от нас: мы не склонны к романтическим немецким переживаниям, но уже Мариус Петипа и Энрико Чеккетти рациональны настолько, что нам с ними более чем по пути. Именно их трудами появляется спектакль, действие которого разворачивается в Галиции, русской периферии, культурной и экономической. При этом экзотической ровно настолько, чтобы представляться едва не Австро-Венгрией, блистательным двором Габсбургов.
Поэтому, когда мы видим «переодетых во французское» офицеров «от Пети», у нас не возникает протеста: Вена, Петербург, Париж - одна Европа, золотое время Империй! От немецкого «Песочного человека» в пересказе Петипа не остается ничего, кроме механической куклы, но к моменту создания балета русских механика интересует куда больше, чем литература. «Коппелия» идет. К ней возвращаются хореографы от Бурмейстера и Виноградова до Андрея Петрова. Однако самой авторитетной версией остается оригинальная, посильно восстановленная для Новосибирска и позже - для Большого театра Сергеем Вихаревым.
Мы с трудом воспринимаем новое, мы консерваторы. Но, приняв что-то, расстаемся с ним тоже с трудом. Невозможно представить «Коппелию» Шарля Жюда в Москве, невероятно предположить, что кто-то поедет в Бордо ради этого спектакля. Для такой поездки может быть ровно одна причина: наличие среди артистов русских. Желательно, на позиции примы.
Меня в Амстердам привела не столько «Коппелия», сколько русская балерина Анна Оль, танцевавшая Сванильду в премьерном блоке восстановленной «Коппелии». Собственной, ничуть не похожей на нашу, но при этом великолепной!
Скажу сразу, в Амстердаме я познакомился с одной из самых необычных, забавных и ярких «Коппелий». Пожалуй, нидерландская версия понравилась мне больше всех виденных ранее. Дело не только в карнавальности зрелища, хореографу удалось парадоксальным образом сохранить дух мрачной фантазии Гофмана. Но обо всем по очереди.
Итак, «Коппелия», Амстердам, 11 декабря 2016 г., 14.00: Het Nationale Ballet - Dutch National Ballet. Хореография - директор балета Тед Брандсен, либретто - Янна Брогт, сценография - Зиб Постхума, костюмы - Франсуа-Ноэль Шерпен, свет - Джеймс Инголлс. Сванильда - Анна Оль, Франц - Артур Шестериков, Коппелиус - Эдо Вейнен.
Я специально остановился на главных героях события, поскольку вклад каждого уникален. Оставить без внимания можно лица «второго ряда», но не из-за незначительности. Просто: я пишу статью, а не исследование, для меня зрительские впечатления важнее, чем профессиональные оценки. Поэтому ограничусь тем, что на высоком уровне отработали все танцовщики, но сделали спектакль именно и только авторы. При всей любви к артистам, я скажу, что их великолепная игра украшает изначально хорошее произведение умных и эстетически чутких людей.
Для Амстердама разбираемая мною «Коппелия» вполне традиционна. Художник «нарисовал» ее в 2008 году, и с тех пор хореограф постоянно улучшает танец, меняет его, работает с живой материей спектакля. Балет на короткое время исчезает, к нему возвращаются.
Первое, что привлекает зрителя, это занавес с фрагментированными телами. Смешными, ничуть не криминальными. Второе - яркое оформление сцены, решенное в мультипликационном стиле и заставляющее вспомнить Фрица Фрилинга с его Розовой Пантерой образца 1964 года. Третье - гармоничный и продуманный свет. Четвертое - костюмы. Позже понимаешь, что и автор либретто продумал материал настолько хорошо, что ему удалось вернуть Гофмана в балет, где от немца избавились, как казалось, давно и навсегда. В амстердамскую «Коппелию» возвратилось безумие, но оно не разрушило конструкцию, выстроенную на музыке Делиба несколькими поколениями хореографов.
Рассказ «Песочный человек» страшен. Он об искусственности и механистичности, приходящей на смену естественности. Романтики боялись того, что сегодня стало общим местом и никого не смущает. К нам вернулось ясное осознание того, что искусство всегда противно природе. Культурен Дионис, стихиен Пан. Европа полюбила механизмы и куклы давно, даже Голем был создан в Праге, а не на Ближнем Востоке.
На сцене идея искусства как соперника натуры решено неожиданно и иронично: все действие разворачивается между Клиникой эстетической хирургии доктора Коппелиуса и спортивным комплексом, формирующим тело «мягким насилием» фитнеса. Гофмановская острота конфликта снята, но сам конфликт остался. Мы стали более здоровы душевно, чем во времена романтизма.
Разноцветная экспозиция первого акта не предполагает черно-белой гаммы второго и графики в стиле Бидструпа. Но именно это противопоставление красочной «улицы» и «монотонной» лаборатории убеждает нас в том, что стихия красива сама по себе и в ее укрощении нужно знать меру.
Танец данного балета столь же актуален, сколь и взгляд автора либретто на искусство и искусственность. Разворачивающийся в клинике пластической хирургии дивертисмент опирается не на архаику народных развлечений, а на современность. Лет за пятьдесят. Мы видим оммаж Дэвиду Боуи времен «Aladdin Sane», нас приветствует Херби Хэнкок времен «Rockit», нас окружает именно «улица», брейк-данс, предложенный нам, не только забавен, но и сам по себе хорош. Он органичен в ткани спектакля, оставившего главную идею Гофмана в силе, решившего сценический и сценарный праздник классической «Коппелии» общей карнавализацией зрелища. Естественно, при подобном подходе, фигура Коппелиуса обязана стать более выпуклой, если не полнокровной. Тед Брандсен прекрасно понял это, и его Коппелиус вполне самостоятельный персонаж со своим танцем, а не одной пантомимой. Это Вейнен убедителен. Он - единственный персонаж, который вытягивает на себе «зловещую» линию балета. Ну, и не был бы хореограф автором по-настоящему ироничного произведения, когда не показал бы нам, что ему прекрасно известны все версии «Коппелии».
Отрадно, что исполнители поддержали идеи хореографа не только настроением, но и мастерством. Анна Оль, прекрасно известная Москве по работе в театре Станиславского и Немировича-Данченко, показала нам новую грань таланта. Мы привыкли видеть ее сдержанной аристократкой «Майерлинга», холодным и легкомысленным духом воздуха «Сильфиды», но оказалось, что Аня не чужда гротеску, раз. Что она может быть не только изысканно красивой «дамой из дворца», но и просто милой «девочкой с улицы», два. О ее мастерстве лучше говорит сам ее статус в театре и профессиональные награды. Поэтому я промолчу. Скажу только, что любил Анну, когда она танцевала в Москве, что считаю это время в ее бывшем балете лучшим на моей памяти, что разлюбить девушку не собираюсь, а это значит, что со временем познакомлю читателя и с другими Аниными работами в Амстердаме. Балетные богини живут, где хотят.
Амстердам-Москва
Родилась в Красноярске. В 2003 году окончила Красноярское хореографическое училище. В 2003-12 гг. - ведущая солистка Красноярского театра оперы и балета.
Также была приглашенной ведущей солисткой Михайловского театра (Санкт-Петербург).
С 2012 года - солистка Московского академического Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. На сцене театра исполняет партии: Маша-принцесса («Щелкунчик», хореография В. Вайнонена), Гамзатти («Баядерка», хореография Н. Макаровой), Манон («Манон», хореография К. МакМиллана), Мария Вечера («Майерлинг», хореография К. МакМиллана), Ольга («Татьяна», хореография Дж. Ноймайера), Золушка («Золушка», хореография О. Виноградова), Сильфида («Сильфида», хореография П. Лакотта), солистка («Восковые крылья» и «Маленькая смерть» в хореографии И. Килиана).
Также в репертуаре: Фригия («Спартак», хореография Ю. Григоровича), Тао Хоа («Красный мак», хореография Владимира Васильева), Хозяйка Медной горы («Каменный цветок», хореография Ю. Григоровича).
С балетной труппой театр имени Станиславского и Немировича-Данченко принимала участие в зарубежных гастролях в Великобритании, Чехии, Словакии, Италии, Нидерландах, Мексике, Японии.
Награды
Неоднократный лауреат премии Красноярского краевого фестиваля «Театральная весна»;
Лауреат первой премии Всероссийского конкурса артистов балета им. Г.С.Улановой (2008);
Лауреат I премии Международного конкурса «Арабеск-2010»;
Лауреат премии «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда».
Пресса и новости
- 28.04.2018
16 и 17 мая на сцене Красноярского театра оперы и балета имени Д.А. Хворостовского пройдут отчетно-выпускные концерты Красноярского хореографического колледжа «Здесь зажигают звезды!». Режиссер-постановщик - директор и художественный руководитель колледжа, заслуженный артист РФ, народный артист республики Башкортостан Аркадий Зинов.
- 20.12.2017
Екатерина Булгутова стала лауреатом премии «Душа танца»Ведущая солистка балета Красноярского театра оперы и балета Екатерина Булгутова стала лауреатом премии «Душа танца» журнала «Балет». Екатерина признана лучшей в номинации «Звезда».
- 29.11.2017
«Пенсия уже в 35 лет»: как в Красноярске воспитывают балерин мирового масштабаПрима-балерина Нидерландского национального балета в Амстердаме Анна Оль то и дело вновь и вновь появляется на страницах мировой прессы. В соцсети Instagram на её аккаунт подписаны почти 50 тысяч фанатов и благодарных зрителей. Одни с упоением следят за жизнью звезды, другие мечтают хоть на долю секунды стать похожими на именитую танцовщицу. Но мало кто знает, что Анна начинала свою карьеру с красноярских подмостков, а первые шаги в балете сделала в Красноярском хореографическом колледже. Мы решили отправиться туда и узнать, как в небольшом историческом здании в центре города выращивают звезд мирового масштаба. - Анастасия СТАНИШЕВСКАЯ, "НГС. Новости", 29.11.2017 г.
- 03.07.2015
«Золотая маска» в Красноярске. Вечер балетов Иржи Килиана14 июля в 19.00 на сцене Красноярского театра оперы и балета - вечер балетов Иржи Килиана Московского академического музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл. Немировича-Данченко. Спектакль состоится в рамках первого Фестиваля «Золотая маска» в Красноярске».