Парфен Рогожин
В романе «Идиот» князь Мышкин предостерегает Настасью Филипповну и Рогожина, уверяя, что соединение их – это верная погибель, нельзя таким людям сходиться. Слишком мало понимания и слишком мало сострадания у них друг к другу, хотя персонажи явно и очевидно – одни из самых любимых самим Достоевским.
Парфен Рогожин – человек, которому наплевать на общественное мнение, это не Ганя и не Афанасий Иванович Тоцкий с генералом Епанчиным. Он готов жениться на Настасье Филипповне, даже не задумываясь над тем, что скажут люди. Он бесстрашен. Этим отчасти и подкупает в начале романа. Поведение его дерзко и вызывающе (как и у Настасьи Филипповны, этим отчасти она его так и пленила).
Он, разумеется, переживает из-за того, что Настасья Филипповна ставит его в глупое положение в глазах других людей, сбегая из-под венца и демонстративно пренебрегая им. Но не дорожит репутацией, не трясется от страха, как все прочие дамы и господа. И запугать его невозможно. Человек не образованный, но глубокий. Он глубже, чем представление о нем у окружающих – куда более рафинированных, но при этом в сравнении с ним поверхностных и банальных. Рогожин не может высказаться так красноречиво, как князь, но чувствует с такой силой, что душевная боль становится нестерпимой, несовместимой с понятием обыденной жизни.
Эти души (Настасьи Филипповны и Рогожина) – как непересекающиеся параллельные линии – схожи, но не способны друг в друге все это разглядеть. Настасья Филипповна и Рогожин холят и лелеют свои обиды, каждый в отдельности. И если Рогожин пытается найти язык простой человечности, Настасья Филипповна для его попыток проникнуть в ее внутренний мир закрыта наглухо. С ней это случилось задолго до их знакомства, к нему она обернута той же стороной, что и к остальным персонажам: наигранного беспощадного цинизма, скрывающего ее тайную горечь и раздавленную детскую невинность. И если она временами слегка «оттаивала», подметив определенные нюансы в поведении Рогожина, которые становились ей интересны, то перемена ее отношения к нему все-таки натыкалась на запертую дверь закрытой от окружающих души. Только князю, как образу Христа, она не могла не верить, от остальных ожидала непонимания, искажения смысла всех ее слов и поступков.
Она видит в Рогожине только страсть и ревность. Собственные эмоции мешают ей приглядеться внимательнее, забыть о трафаретных человеческих типажах и характерах. Отринуть стереотипы и свое недоверчивое отношение к мужчинам вообще. Рогожин – не трафарет, его горе – не болезнь самолюбия. Недаром он не может найти подходящих слов, чтобы его высказать. Ему тяжелее, чем князю. Но, говорящий сбивчиво и возбужденно в начале романа, в дальнейшем Рогожин как будто успокаивается – но это страшное спокойствие отчаяния, которое не может вылиться в возгласы или звуки. Он подробно рассказывает князю о том, что сказала и сделала Настасья Филипповна, живет и дышит только этим, больше его ничего не трогает, не волнует.
Если Рогожин и признавался в том, что боится, то страх он испытывал перед одной Настасьей Филипповной. Они оба слепы в отношении друг друга, не понимают, не чувствуют боль другого, заняты каждый своими неизлечимыми ранами. Существо, подобное князю, нужно им, чтобы иметь возможность выговориться, друг с другом им это сложно. Между ними – стена. И выстроена она внутри Настасьи Филипповны. Для того чтобы восприятие прояснилось, эту, много лет сооружавшуюся крепость, нужно ломать, разбирать ее камень за камнем. Но это – задача, которая оказалась не под силу никому. Ее страх когда-либо кому-то открыться пересилил.
Она попыталась это сделать в письмах к Аглае, так, как сумела, но если уж даже это, в ее понимании, «высшее создание» поняло ее (или захотело понять) так превратно, то, что говорить о грубоватом купце?
Настасья Филипповна и Рогожин были слишком несчастны, чтобы обрести душевный покой и получать хоть какое-то удовольствие от жизни, но и помочь друг другу они были не в состоянии. Князь вряд ли сам понимал, что в его отношении к Парфену есть доля снисходительности, он будто бы поучает и наставляет заблудшего, а такого рода высокомерие могло бы только его разозлить. Рогожин, как и Настасья Филипповна, не хочет, чтобы его «спасали» в христианском смысле, он, скорее, готов погибнуть, чем стать объектом чьих-то забот. Они оба слишком горды и чутки к любому проявлению обидной для себя жалости (хотя в ней на самом деле нуждаются – только этого не признают). Готовы скорее принять гнев, чем снисходительное участие окружающих.
Они, в сущности, добивают друг друга.
На первых страницах романа, в вагоне Петербургско-Варшавской железной дороги, рассказ Рогожин о себе и о встрече с Настасьей Филипповной - экспозиция всего, что в романе произойдет.
Это воспаленная исповедь незнакомым людям - о смерти отца, о том, как на отцовских похоронах «с покрова парчового на гробе родителя, ночью, брат кисти золотые обрезал», о миллионном наследстве, жгущем руки, и, наконец, о женщине, которой он за десять тысяч «подвески» купил, за что был избит отцом. Исповедь грозит бедой. Страсть поселилась в душе Рогожина, а между ним и предметом страсти - пропасть. В мучительных попытках перешагнуть эту пропасть - трагическое движение характера. Достоевский в «Идиоте» сталкивает и переплетает самые разные социальные стихии - от великосветской до самой низкой, низменной.
Благодаря своему капиталу Рогожин как бы посредине, он вхож в богатые дома. Но рогожинская компания, его постоянная свита - полууголовные типы, как мухи к меду прилипающие к чужим деньгам. Известен интерес Достоевского к уголовным хроникам. Психологию преступника, пожалуй, никто из русских писателей не изучил так глубоко и всесторонне, как Достоевский. Тема преступления, Сибири, каторги то и дело возникает на страницах романа. Но при всем том сказать, что Рогожин - тип преступника, невозможно. В нем поселилось непостижимое для другого человека чувство - прежде всего к князю Мышкину.
«Неизвестно мне, за что я тебя полюбил», - было сказано при первой встрече, а потом это переходит в любовь-ненависть, изматывающую душу. Не случайно лицо Рогожина постоянно мерещится князю. У вокзала, в уличной толпе, в церкви, у лавки ножовщика - всюду он видит это бледное лицо и горящие глаза. Видит, тут же забывает, потом вспоминает и спрашивает Рогожина, он ли это был. Тот не скрывает: он. По желанию Парфена они побратались, поменялись крестами - Рогожин будто отвел от себя страшную мысль, попросил мать благословить своего названого брата. Мышкин, бродя по городу, убеждает себя, что Парфён «на себя клевещет; у него огромное сердце, которое может и страдать, и сострадать. Когда он узнает всю истину и когда убедится, какое жалкое существо эта полоумная, поврежденная, - разве не простит он ей все прежнее, все мучения свои? Разве не станет ее слугой, братом, другом, провидением? Сострадание осмыслит и научит самого Рогожина…» Такова логика Мышкина, и в ней свет его души. А Рогожин в это время уже заносит над князем нож. «Парфён, не верю!» - успел крикнуть Мышкин и упал в падучей. Припадок спас ему жизнь.
У Рогожина темная, звериная душа. Всмотревшись в портрет его отца, Настасья Филипповна заметила, что Рогожин, если бы деньги полюбил, то «не два миллиона, а пожалуй, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер». Но случилась «напасть», одна страсть подменила другую, и вся жизнь Парфена переломилась. В страшных мучениях, не зная, что делать, чтобы эти муки, свои и чужие, прекратить, он идет на убийство. Финальная мизансцена страшна: у тела мертвой Настасьи Филипповны ночуют в обнимку, как два брата.
В "заключении", Достоевский рассказывает, что во время судебного процесса Рогожин был молчалив, ничем не подтвердил мнения своего адвоката о воспалении мозга, напротив, ясно и точно припомнил все мельчайшие обстоятельства события, а строгий приговор выслушал сурово и «задумчиво». После этого автор бегло упоминает, что многие другие, обыкновенные, герои его романа «живут по-прежнему, изменились мало, и нам почти нечего о них передать». Так что характер и судьба Рогожин, Настасьи Филипповны, Мышкина явно отстраняются от ряда обыкновенных.
Сочинение
Мышкин мечтает о Рогожине как о духовном брате, видит Рогожина в его лучших порывах, духовном существе. «Нет, Рогожин на себя клевещет; у пего огромное сердце, которое может и страдать и сострадать. Когда он узнает всю истину и когда убедится, какое жалкое существо эта поврежденная, полуумная, - разве не простит он ей тогда все прежнее, все мучения свои? Разве не станет ее слугой, братом, другом, провидением? Сострадание осмыслит и научит самого Рогожина. Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества». Но мечта о том, что Рогожин тоже окажется во власти сострадания в своих отношениях к «безумной» остается утопической мечтой князя, хотя она и свидетельствует о вере князя в способность Рогожина жить духовной жизнью.
Рогожин ищет победы над гордой и своевольной Настасьей Филипповной и понимает, что она с такой же сосредоточенной мукой любит другого, именно князи Мышкина. Рогожин своему сопернику объясняет: «Другого она любит, - вот что пойми», «Она тебя тогда, с тех самых пор, с именин-то, и полюбила. Только она думает, что выйти невозможно, потому что она тебя будто бы опозорит и всю твою судьбу сгубит. Я, говорит, известно какая» (8; 179). Рогожин прекрасно понимает нравственно-психологическое состояние Настасьи Филипповны, которая, страдая от любви к князю, «плачет, смеется, в лихорадке бьется», из-под венца убегает с Рогожиным. Он разъясняет Мышкину: «Да не было бы меня, она давно бы уже в воду кинулась; верно говорю. Потому и не кидается, что я, может, еще страшнее воды. Со зла и идет за меня. Да потому-то и идет за меня, что наверно за мной нож ожидает».
В своем «скучном и мрачном доме» Рогожин и совершает убийство и тем освобождается от ужасной пытки, в которую превратилась жизнь. В подвенечном платье похитив Настасью Филипповну у Мышкина, он по-прежнему не овладел ее душой и не избежал неукротимой ревности, понимая, что своими лучшими помыслами она принадлежит не ему. Парфен Рогожин с неизбежностью становится убийцей, потому что не смог преодолеть себя, простить и принять не менее мучительную любовь несчастной к князю, пожалеть и братски разделить ее трагедию. Он не смог обратиться к последнему нравственному возвышению, приобщиться к состраданию - главному закону человеческой жизни.
Вовлеченный в круговорот страстей, Мышкин лишается гармонии и ясности, с трудом добытыми в результате длительного лечения в швейцарской деревне у Шнейдера. «Грустен и задумчив» приезжает Мышкин в Петербург после шестимесячного отсутствия ради спасении Настасьи Филипповны от «ножа». Князь говорит Рогожину при свидании: «За тобой ей непременная гибель. Тебе тоже гибель… может быть, еще пуще, чем ей», по «расстраивать и разлаживать» не намерен. Напротив, Мышкин стремится «успокоить» Рогожина и снять подозрения. Вместе с тем очень примечательна реакция киязя па слова Парфена Рогожина о том, что Настасья Филипповна любит князя. Эту реакцию заметил собеседник: «Что ты так опрокинулся? Да неужто ты и впрямь того не знал? Дивишь ты меня!
* - Все это ревность, Парфен, все это болезнь, все это ты безмерно преувеличил… - пробормотал князь в чрезвычайном волнении». Волнение князя - результат того, что он благодаря Рогожину приблизился к пониманию своей вины перед Настасьей Филипповной.
Та ошибка, которую совершил князь Мышкин, внеся личное чувство в сферу спасения Настасьи Филипповны, имеет свои роковые последствия. Внутренняя драма несчастной женщины, в силу социального и морального оскорбления страдавшей амбицией «маленького» человека, но тянувшейся к «прощению», т. е. к братскому единению с людьми, лишь обострилась в результате встречи с Мышкиным. Эта «несчастная» оказалась совершенно в безвыходном положении вследствие неосторожно проявившейся любви князя в первые моменты их знакомства. Любовь к князю только обострила внутреннее раздвоение Настасьи Филипповны, ее метания между непомерной гордостью оскорбленного и жаждой любви и согласия. Не случайно Мышкин признается Рогожину по поводу своего возвращения в Петербург: «Я как будто знал»,«как будто предчувствовал», «Не хотел я ехать сюда», «Я хотел все это здешнее забыть».
После свидания с Рогожиным в его «скучном доме», на Гороховой, князь отдается печальному настроению, бродит по петербургским улицам: «Все это надо скорее обдумать, непременно… Но какое-то внутреннее непобедимое отвращение опять пересилило: он не может ничего обдумывать, он не стал обдумывать; он задумался совсем о другом».
Вечно молодая 52- летняя Андреева! Её секрет молодости, поражает всех! Читай...
Рита Агибалова пользуется диетой своей мамы! За месяц она скинула 23 кг! Смотри...
Внимание! 2 стакана Кефира с Корицей = -1.5кг лишнего веса. Пропорции напитка>>>
После разговора с Рогожиным он почувствовал тоску, гнетущую тревогу и главное - подспудное, глубоко запрятанное ощущение вины. Он роется в своей совести, отдается самораскрытию. Под влиянием Рогожина, говорившего о любви к нему Настасьи Филипповны, князь Мышкин оказался в «сильной задумчивости». «Но… неужели Рогожин до сих пор не заметил в ней безумия? Гм… Рогожин видит во всем другие причины, страстные причины! И какая безумная ревность! Что он хотел сказать давешним предположением своим?» «Князь вдруг покраснел, и что-то как будто дрогнуло в его сердце». Он вторично покраснел, вспоминая слова о любви к нему Настасьи Филипповны.
В размышлениях проявляется внутренняя борьба князя. В желании увидеть Настасью Филипповну чувствуется нетерпеливое личное начало, сердце закипает радостью при мысли о свидании с ней, но тут же вспоминается Рогожин и слово, ему данное, совесть требует последовательности в поведении, и тут же выступает самооправдание: «И ои так давно не видал ее, ему надо ее увидеть, и… да, он желал бы теперь встретить Рогожина, он бы взял его за руку, и они бы пошли вместе… Сердце его чисто: разве он соперник Рогожину?» Однако встреча князя с Рогожиным у дома Настасьи Филипповны говорит о другом. Рогожин стоял на другой стороне улицы, «нарочно хотел быть на виду» как «обличитель и как судья…». Мышкин же «повернулся от него, как бы ничего не заметив…», хотя «глаза их встретились и они посмотрели друг на друга».
Князь Мышкин и Рогожин стали невольными противниками из-за Настасьи Филипповны. У трупа происходит их братание, посредством некоторых движений Рогожин вступает в восторженное общение с князем; «Взял князя за руку, он нагнул его к столу, сам сел напротив, придвинул стул так, что почти соприкасался с князем коленями». Он хочет провести с ним эту последнюю ночь на свободе. За занавеской лежит Настасья Филипповна. Рогожин подвел князя к постели, долго смотрели на нее, потом они безмолвно садятся па тех же стульях, «опять один против другого». Рогожин преисполнен нежности, приближаясь к Мышкину, который весь дрожит, «нежно и восторженно взял его за руку, приподнял и подвел к постели», уложил его «на левую лучшую подушку». Эту страшную ночь они проводили рядом, в бреду и трогательных ласках, один готовясь выйти на жестокий суд людей, другой к своему окончательному безумию.
У тела Настасьи Филипповны Мышкин и Рогожин - примирившиеся братья. Поведение Мышкина здесь - поведение морального соучастника в убийстве. «Нигде связанность князя с Рогожиным не была так художнически очевидна, как в последней, заключительной сцене у тела Настасьи Филипповны, - говорит И. Я. Берковский. - Тут явственно было, что они в последний раз и окончательно сблизилась как совиновники». Объясняя причину совиновности князя, исследователь пишет: «Князь понимал в ней страдание и не понимал мятежа, а мятеж был сутью в ней, она была земной человеческой личностью и вложила собственную личность в мятеж».
С нашей точка зрения, Мышкин - совиновник, потому что возбудил в ней то чувство к себе, которое в своем напряженном беспокойстве явилось для пес отравой, а не спасением. Любовь Настасьи Филипповны к Мышкину - это большое и жертвенное чувство, очеловеченное глубоким пониманием нравственного значения его личности и проповеди. Но вместе с тем эта любовь не способствует освобождению из плена гордости и разьединении с людьми, напротив, до крайности обостряет личное па-чало, оскорбленное жалостью К себе. Трагическая вина Мышкина состоит в том, что в чистую сферу спасения и возрождения другого страдающего человека он внес личную заинтересованность и потому стал соучастником Рогожина. Он в данном случае предал забвению свой швейцарский опыт организации людей вокруг нравственных истин самоотверженного и, следовательно, бескорыстного служения другим. Та роковая ошибка, которую допустил он в свободном действии, говорит о том, что он - участник всеобщей людской трагедии, трагедии «конечных» существ, наделенных, однако, высшей, абсолютной духовностью, проявляющейся, согласно мысли писателя, лишь нравственными заветами. Идеал полнейшего духовного слияния друг с другом остается лишь призывом, нравственным руководством, лишь конечной целью земного существования.
Эта всеобщая трагедия человечества сказалась в личности князя с особой силой именно потому, что он с наибольшей полнотой выражает свободную духовность людей.
По мысли писателя, идеальные устремления способствуют движению человечества к «конечной цели», к воплощению завета любви и сострадания к людям. Образ Мышкина для него далеко не образ утописта, а скорее реалиста, практика. Князь способен к практическому осуществлению нравственных истин. Он верит в возможность медленного, но верного внутреннего нравственного преобразования людей с их земными интересами и корыстными побуждениями теперь.
Другие сочинения по этому произведению
Быть сильным — значит помогать слабому (по романам Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», «Идиот»). В чем смысл финала романа Ф. М. Достоевского «Идиот»? Идеальные герои Ф. М. Достоевского Каково значение образа Настасьи Филипповны в раскрытии образа князя Мышкина? (По роману Ф. М. Достоевского «Идиот») Князь Мышкин - новый Христос (роман Ф.М. Достоевского "Идиот") Настасья Филипповна - "гордая красавица" и "оскорбленное сердце" Образ князя Мышкина Образ князя Мышкина в романе ф. М. Достоевского "Идиот" Образ князя Мышкина и проблема авторского идеала в романе Ф. М. Достоевского "Идиот" Отзыв о романе Ф. Достоевского "Идиот" Петербуржец, питерец, ленинградец: влияние традиций города на личность (по роману И. А. Гончарова «Обломов» и Ф. М. Достоевского «Идиот») Положительно прекрасный человек в романе Ф. М. Достоевского "Идиот" Сцена венчания Настасьи Филипповны с князем Мышкиным (анализ эпизода из главы 10 части 4 романа Ф. М. Достоевского «Идиот») Сцена сожжения денег Настасьей Филипповной (Анализ эпизода из главы 16, части 1 романа Ф. М. Достоевского «Идиот»). Сцена чтения пушкинского стихотворения (Анализ эпизода из 7 главы, части 2 романа Ф. М. Достоевского «Идиот»). Ф.М. Достоевский. "Идиот". (1868) Евангельские мотивы в прозе Ф.М. Достоевского. (По роману "Преступление и наказание" или "Идиот".) Трагический итог жизни князя Мышкина Настасья Филипповна и Аглая - особенность женских характеров в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» Что сближает князя Мышкина и Рогожина? (По роману Ф. М. Достоевского «Идиот») Сцена венчания Настасьи Филипповны с Рогожиным В чем своеобразие характера главного героя романа Ф. М. Достоевского «Идиот»И Антихриста .
Внешность
…Один из них был небольшого роста, лет двадцати семи, курчавый и почти черноволосый, с серыми, маленькими, но огненными глазами. Нос его был широк и сплюснут, лицо скулистое; тонкие губы беспрерывно складывались в какую-то наглую, насмешливую и даже злую улыбку; но лоб его был высок и хорошо сформирован и скрашивал неблагородно развитую нижнюю часть лица. Особенно приметна была в этом лице его мертвая бледность, придававшая всей физиономии молодого человека изможденный вид, несмотря на довольно крепкое сложение, и вместе с тем что-то страстное, до страдания, не гармонировавшее с нахальною и грубою улыбкой и с резким, самодовольным его взглядом. Он был тепло одет, в широкий, мерлушечий, черный, крытый тулуп, и за ночь не зяб…
Образ
В романе Парфен Рогожин описан как человек страстный, легко воспламеняющийся, необузданный . Типичный представитель русского народа с характером широким, буйным, несдержанным. В романе его характер и качества полностью противопоставлены качествам князя Мышкина , что выражается даже во внешности. Страстно, до безумия влюблён в Настасью Филипповну и получив большое наследство кутит вместе с ней. Но когда она хочет выйти замуж за князя Мышкина, его безумная натура доводит его до того, что он закалывает Настасью Филипповну ножом, после того как убегает с ней раньше, чем состоялась свадьба. В романе, символически представляет образ Антихриста, дьявола , в противоположность князю Мышкину, символизирующему собой образ Христа. Но в то же время он символизирует греховного человека со всеми его пороками, прегрешениями. Но князь Мышкин, как истинный искупитель грехов человеческих, всепрощающий, Иисус Христос, прощает Рогожину величайший грех, убийство Настасьи Филипповны и успокаивает обезумевшего Рогожина, как мать успокаивает плачущего ребёнка. Его образ символичен, и является одним из основных характеров в творчестве Ф. М. Достоевского, и одним из ключевых в его понимании вселенной в его творчестве. Он представляет собой образ тьмы, потустороннего мира и несёт с собой заряд отрицательной энергии. Возможно даже сам не подозревая об этом. Жизнь тех, кто пересекался с ним хоть раз, ломается навсегда без возможности возвратить потерянное.
См. также
Напишите отзыв о статье "Парфён Рогожин"
Примечания
Литература
- Накамура Кэнноскэ. Рогожин (Парфён Семёнович Рогожин) // Словарь персонажей произведений Ф. М. Достоевского. - Санкт-Петербург: Гиперион, 2011. - С. 239-246. - 400 с. - 1000 экз. - ISBN 978-5-89332-178-4 .
|
||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Парфён Рогожин
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
«Дом этот был боль-шой, мрачный, в три этажа, без всякой архитектуры, цвету грязно-зеленого. Некоторые, очень
впрочем, не- многие дома в этом роде, выстроенные в конце прошлого столетия, уцелели именно в этих улицах
Петербурга (в котором все так скоро меняется) почти без перемены»
Ф.М. Достоевский. «Идиот»
«Архитектурные сочетания линий име-ют, конечно, свою тайну. В этих домах проживают почти исключительно одни
торговые. Подойдя к воротам и взглянув на надпись, князь прочел: “Дом потомственного гражданина Рогожина"»
Ф.М. Достоевский. «Идиот»
«Он знал про дом, что он находится в Гороховой, непо-далеку от Садовой, и положил идти туда, в надежде, что, дойдя до места, он успеет наконец решиться окон-чательно. Подходя к перекрестку Гороховой и Садовой, он сам удивился своему необыкновенному волнению; он и не ожидал, что у него с такою болью будет биться сердце. Один дом, вероятно по свой особенной физиономии, еще издали стал привлекать его внимание, и князь помнил потом, что сказал себе: “Это, наверно, тот самый дом”»
Питер 2016. Улица Гороховая вид от Садовой. Дом Рогожина третий слева. Sigma SD1 Sigma SA AF 17-50mm f/2.8 EX DC OS HSM
« С необыкновенным любопытством подходил он проверить свою догадку; он чувствовал, что ему почему-то будет особенно неприятно, если он угадал. Дом этот был боль-шой, мрачный, в три этажа, без всякой архитектуры, цвету грязно-зеленого. Некоторые, очень впрочем, не- многие дома в этом роде, выстроенные в конце прошлого столетия, уцелели именно в этих улицах Петербурга (в котором все так скоро меняется) почти без перемены. Строены они прочно, с толстыми стенами и с чрезвычайно редкими окнами; в нижнем этаже окна иногда с решет-ками. Большею частью внизу меняльная лавка. Скопец, заседающий в лавке, нанимает вверху. И снаружи и внутри как-то негостеприимно и сухо, все как будто скрывается и таится, а почему так кажется по одной физиономии дома — было бы трудно объяснить»
Настасья Филипповна о рогожинском доме:
«У него дом мрачный, скучный, и в нем тайна. Я уверена, что у него в ящике спрятана бритва, обмотанная шелком, как и у того мос-ковского убийцы; тот тоже жил с матерью в одном доме и тоже перевязал бритву шелком, чтобы перерезать одно горло. Все время, когда я была у них в доме, мне все казалось, что где-нибудь, под половицей, еще отцом его может быть, спрятан мертвый и накрыт клеенкой, как и тот московский, и так же обставлен кругом стклянками со ждановской жидкостью, я даже показала бы вам угол»
Питер 2016. Дом Рогожина. Гороховая 41. Sigma SD1 Sigma SA AF 17-50mm f/2.8 EX DC OS HSM
PS Все цитаты из романа Ф.М. Достоевского «Идиот»