» состоялась 27 июня нынешнего года на сцене Большого зала-амфитеатра «Стравинский». Она стала финальной премьерой прошлого сезона, но и сезон нынешний также открылся «Трубадуром».
Начитавшись восторженных отзывов и насмотревшись на сайте театра ролика с рекламной пропагандой, автор этих строк, «подавленный величием» не иначе как «момента истины», воспетого целым сонмом медийных персоналий из «околооперной богемы», спешить на премьеру в прошлом сезоне не стал.
Театральной «пене дней» надо было дать отстояться, а потому для посещения громкой премьеры было выбрано начало нового сезона
Момент, когда нешуточные страсти и безудержные восторги благополучно должны были если и не остаться в прошлом, то хотя бы слегка осесть на дно.
Приобщиться к «прекрасному и вечному» довелось лишь недавно - 2 сентября, но, вопреки ожиданию, «Трубадур» в постановке основателя и художественного руководителя «Геликон-оперы» Дмитрия Бертмана обещанной сенсацией не стал. Не стал, несмотря на то, что по европейским меркам этому спектаклю, несомненно, присуще сценографическое изящество, выявляющее действительно гибкие и впечатляющие возможности машинерии, обретенной в новом театральном пространстве достроенного и перепрофилированного здания на Большой Никитской.
Сенсации не получилось, так как, в сущности, родился абстрактно надуманный и банальный спектакль-трансформер. В его изощренной системе координат, в сложном объемном лабиринте непрерывно поднимающихся и опускающихся металлоконструкций (мостов-переходов, заграждений-щитов и клеток-башен-контейнеров) ставь хоть любую оперу - необязательно Верди и необязательно «Трубадура»!
Но сценографическая и костюмная концепция постановки, предложенная художниками Игорем Нежным и Татьяной Тулубьевой , режиссера, по-видимому, во всём устраивает. Ее дополняет весьма эффектная «партитура света» Дамира Исмагилова и типично эстрадная, навязчиво ритмичная движуха , тотально привносимая на сцену хореографом Эдвальдом Смирновым и в итоге
превращающая итальянский триллер Верди на испанский сюжет либреттистов Каммарано и Бардаре в заурядный мюзикл с подтанцовками и броским ярко-серийным «опереточным» гардеробом.
Недюжинная фантазия режиссера и художников переносит сюжет в некую ортодоксальную арабскую страну, в которой головорезы-исламисты (партия Графа ди Луны) ведут упорную борьбу с повстанцами – с «зелеными беретами» («цыганская» партия Манрико и Азучены с примкнувшей к ним Леонорой).
Леонора в этой постановке – словно звезда агитбригады, выступающая перед бойцами, противостоящими террору исламистов, а Манрико – капитально закрутивший с ней роман сексапильный любовник.
Персонажей «Трубадура» можно одеть, конечно же, как угодно: на сей раз это традиционные арабские платки со жгутами и «десантные» береты.
Но если не создать эстетически адекватную среду восприятия музыки, а она в спектакле не создана, то оперы, тем более такой, как «Трубадур», просто не будет, ведь в ней о событиях сюжета лишь всё время рассказывается, а ключевые действенные моменты вынесены в либретто за сцену.
Итак, музыкально дружественной среды нет, а то, что под аккомпанемент оркестра происходит на сцене, когда солисты и хор не только поют, но еще и подтанцовывают, и есть расхожий костюмированный концерт. Вся эта сценографическая инсталляция по типу незатейливого мюзикла лишь пребывает в состоянии оперного анабиоза, и шансов на её пробуждение ото сна, на живое устремление в сторону оперы практически нет никаких.
Назвать спектакль зрелищным явно нельзя, но его визуальная картинка довольно мила, хотя и прямолинейно наивна.
Моменты, когда «сценографическое железо» на время того или иного эпизода заслоняется спускающимися с колосников локальными «архитектурно-живописными» островками-вставками в традиционно-классической манере (есть ведь в постановке и такое!), выглядят намеренным заигрыванием с публикой.
Нам словно говорят: «Смотрите, мы можем всё, но будем делать так, как надо !» Имеется в виду: так, чтобы было «круто» и «прикольно», но, как и на сей раз, шло вразрез с эстетикой самóй оперной истории, заложенной в либретто и музыке. В противном случае режиссура этого спектакля не была бы тем «модным продуктом» в блестящей золотистой обертке, который просто обожает преданная «Геликону» клубная публика, воспитанная именно на таком примитиве с гламуром и свято верящая в то, что это и есть опера…
Так и хочется сказать, «не всё то золото, что блестит», но, впрочем, разрушать иллюзии клубной публики, фанатеющей от эстетических чудес «Геликона», мы не будем, хотя сам дух оперы из популярнейшего произведения Верди постановочная «креативность» неизбежно выбивает и на сей раз.
Единственная показательная ценность этого спектакля - абсолютная невозможность на нём уснуть:
при всей вампуке мюзикла и даже местами клюквенной опереточности наблюдать за тем, что происходит на сцене, неожиданно интересно!
Именно наблюдать, а не сопереживать! Именно «прикалываться», а не внимать опере в высоком и наипервейшем духовном предназначении этого жанра. Но сегодня наступление на оперу активно идет на всех фронтах, на многих столичных (если говорить о Москве) оперных площадках, так что удивляться тому, что давний «проверенный» флагман этого движения не остался в стороне и на сей раз, было бы просто верхом наивности!
Сюжетная коллизия «Трубадура» неимоверно запутана, но распутывание ее в сознании зрителя всё же важно гораздо менее, чем погружение в горнило драматических кровавых перипетий, сиюминутных психологических ситуаций, прекрасной истинно мелодической музыки и наслаждения высоким искусством академического оперного пения.
Но именно с последним аспектом в «Геликоне» всегда были проблемы: никуда не делись они и на этот раз. Вообще, в громогласной – создается навязчивое ощущение! – аппаратно-регулируемой акустике подневольно спроектированного зала «Стравинский» с широченным фронтом зрительской рассадки и чрезмерно заглубленной оркестровой ямой солистам и хору напрягаться, кажется, вовсе и не приходится.
Певцы открывают рот на сцене, а прямого контакта с ними не ощущаешь:
звук - причем очень хороший и технически качественный - мы слышим откуда-то сверху, и это неожиданное открытие от живого и непосредственного искусства оперы уводит еще больше. Ну, да ладно: другого ведь здания у «Геликона» всё равно не будет. После долгих лет неустанных самоотверженных усилий Дмитрия Бертмана построили, наконец, это: сие по нашим кризисным временам само по себе уже фантастика!
Уснуть на геликоновском «Трубадуре» решительно нельзя также из-за чрезмерной, как было отмечено выше, громкости «саундтрека», но для большинства публики громкость – вовсе не помеха: дискомфорт испытывают лишь те, кто, как и автор этих строк, привык посещать академические музыкальные площадки с более толерантной опере акустикой. Но в данном случае весьма специфичная акустика зала «Стравинский» в какой-то степени певцам даже помогает:
всех слышно замечательно, но ярких открытий и заветного меломанского удовольствия от вокала нет.
Если говорить о партиях Леоноры и Манрико в сугубо техническом вокальном аспекте, то их исполнители – довольно опытная сопрано Алиса Гицба и совсем еще молодой, стилистически не сформировавшийся тенор Иван Гынгазов – на сей раз названные партии примеряют на себя более чем условно. Но как же при этом хочется вкусить вердиевского «драматического бельканто», а не тут-то было! Как же хочется насладиться чистотой интонации и волшебством фразировки певцов-артистов, как хочется ощутить себя во власти мелодической кантилены, но ведь как раз этого и нет!
Всё приблизительно, всё номинативно, но если в вокале главной героини и проступают остатки роскоши былого мастерства, то тенор, чрезмерно давя звуком заведомо спинтовой, звонко-выбеленной окраски и зашкаливая в верхнем регистре, вместо мастерства расточает пока лишь поток децибелов, с оперой соприкасающихся не слишком сильно.
Приятные исключения - стилистически уверенные, подкупающие музыкальностью интерпретации, предъявленные драматически-чувственным баритоном Михаилом Никаноровым (Граф ди Луна), ярко фактурной меццо-сопрано Ксенией Вязниковой (Азучена) и молодым – будем надеяться – перспективным басом Георгием Екимовым (Феррандо).
Но в силу специфики акустики испытать полную чувственную отдачу от их пения, увы, всё равно не удается…
«Nessun dorma» («Никто не спит»), – поет в своей знаменитой арии Калаф в опере Пуччини «Турандот», не так давно – в январе – также впервые поставленной на этой сцене. Но если вдруг на «Трубадуре», на котором, как мы выяснили выше, уснуть невозможно, ненароком всё же вздремнется, то ближе к финалу вы проснетесь точно!
Дело в том, что в ткань этой постановки, обращающейся к привычной итальянской редакции, неожиданно вторгается французский финал, инкорпорированный Верди для парижской постановки 1857 года. В нем, чего на мировой премьере в Риме на сцене театра «Аполло» в январе 1853 года не было, повторяется тема «Miserere» c хором из первой картины последнего (четвертого) акта. Но если в этой картине данная музыка связана исключительно с драмой отношений Леоноры и Манрико, то в парижском финале (к этому времени принявшая яд Леонора уже мертва) к теме «Miserere» с новыми вокальными строчками подключается и Азучена.
В первый момент просто сбиваешься с толку, ведь этот ход представляет интерес лишь для меломанов, а широкая публика это ноу-хау вряд ли и заметит!
Но даже меломанский интерес сразу вызывает вопрос: «Зачем вообще нужен весь этот интеллектуальный порыв, пытающийся соединить несоединимое – итальянское с французским, французское с нижегородским?» А чья это гениальная идея – приглашенного дирижера-постановщика из Испании Оливера Диаса , управлявшего оркестром и на обсуждаемом спектакле, или же режиссера-постановщика? А может быть, она обоюдная? Наверное, это и не столь уж важно, но мизансцена финала больше склоняет к тому, что это всё же идея режиссера.
В сцене предсмертного объяснения Леоноры с Манрико Граф ди Луна на сей раз присутствует уже с самого начала: приходит и молча слушает. Обманувшая его Леонора, облаченная в черный мусульманский наряд, умирая, вовсе не умирает, а тихонечко отходит в сторонку. Вслед за этим после «Miserere» Азучена медленно направляет руку Графа ди Луны с пистолетом на Манрико, добиваясь выстрела, что и происходит.
Чего ей жалеть приемного Манрико, когда вместо него по нелепой случайности она бросила в костер родного сына!
Тем более что Манрико – брат Графа ди Луны, отец которого – виновник смерти ее матери. Но сей кунштюк, что бы ни говорили о гиперзапутанности либретто, – ход заведомо поперек Верди. Впрочем, такие ходы – общее место современных оперных постановок, правда, выдаются они всегда исключительно за режиссерскую доблесть.
И лишь ради этого понадобился парижский финал?
Что ж, когда глобальные постановочные идеи – и это видно невооруженным глазом – пробуксовывают, наверное, и в правду приходит на ум желание поиграть в бирюльки, апеллируя к несколько измененной музыкальной форме, а не к сущности психологического содержания. Но всё это – не иначе как от лукавого.
И всё же, как ни лукавь, певцы и хор (хормейстер – Евгений Ильин ) поют громко, оркестр играет довольно ровно, без выбросов, вполне даже эмоционально, но тоже громко.
Сама же опера на сцене Большого зала многозального мегатеатра, которым сегодня является реконструированный супермодный «Геликон», на сей раз в своих законных правах оказывается заметно потесненной. А это как раз и есть наноопера!
Фотографии с официального сайта «Галикон-оперы»
За более чем тридцатилетнюю историю театра в «Геликоне» не раз ставились разные оперы Джузеппе Верди, но особых вокальных побед как-то не припомнишь. Не многим лучше обстоит дело и в других московских оперных театрах, кроме Большого, где систематически заняты собиранием певцов со всего мира, умеющих исполнять именно вердиевскую музыку. Можно вспомнить, как провалился «Трубадур» в театре «Новая опера», – его некому было петь. Такие оперы Верди, как «Трубадур» или «Сила судьбы», должным образом исполнить силами штатной труппы невозможно – даже если в театре есть очень хорошая штатная труппа, как в театре «Геликон-опера».
Стоит все же с признательностью назвать солистов, обладателей крепких, ярких голосов, – Елену Михайленко (Леонора), Виталия Серебрякова (Манрико), Алексея Исаева (граф ди Луна), Ларису Костюк (цыганка Азучена) и Станислава Швеца (Фернандо), вышедших в первом составе. Каждый из них выдал немало достойных фрагментов, да и купюры чуть-чуть уменьшили нагрузку на их связки, но говорить о стилистически законченных вокальных работах пока рано. Хор и оркестр оказали коллегам качественную поддержку, приглашенный из Испании дирижер Оливер Диаз скрепил целое, но часто брал слишком подвижные темпы или в помощь певцам деловито быстро проходил утомительные для голосов замедления.
Видеть ушами
«Трубадур» станет пилотным проектом по внедрению в оперу тифлокомментариев для слабовидящих. На показе 4 июля слабовидящие гости театра будут слышать в наушниках комментарии, помогающие им понять действия артистов и перемену декораций, сообщил ТАСС художественный руководитель театра Дмитрий Бертман.
С другой стороны, «Геликон-опера» всегда была театром прежде всего режиссерским, и забористые решения его спектаклей нередко успешно отвлекали от музыкальных несовершенств. Между тем «Трубадур» выглядит так, словно его поставил истощенный на выдумку режиссер, – трудно поверить, что это Дмитрий Бертман. Вялая фантазия повела его сразу в два пути – в Сирию и в театр-в-театре. Братоубийственная интрига в запутанном оригинальном либретто «Трубадура» трансформировалась в братоубийственную войну на Востоке, результатом стали руины Пальмиры, использованные в сценографическом решении Игоря Нежного и Татьяны Тулубьевой. Граф ди Луна и его войско одеты в арафатки, трубадур Манрико и его приспешники – в костюмы миротворцев-пехотинцев, а женский хор предстал в виде неизвестно откуда взявшихся на Востоке монашек. В мире театра-в-театре Леонора оказалась оперной примадонной, вокруг которой суетится костюмер и служители с цветами в корзинах. Впрочем, про внутритеатральный аспект замысла режиссер забыл и только однажды вспомнил.
Но этому есть объяснение. Братья-соперники, христиане, мусульмане, цыгане – все оказалось не столь важным, сколь демонстрация работы сценических механизмов зала «Стравинский». Часть сцены ставилась в наклон, другие части ездили вверх и вниз, образуя переходы, лестницы, клетки, здесь и там горели костры, валил дым, светил мрачный свет Дамира Исмагилова.
Героем спектакля стало техническое решение нового зала театра, мощь которого заслонила вокальные высоты и режиссерскую мысль.
Под занавес уходящего сезона театр «Геликон-опера» порадовал публику премьерой: классическая опера «Трубадур» Верди предстала притчей о войнах. О смертельных битвах – начиная с семейных драм и заканчивая современными мировыми военными конфликтами.
Между землёй и небом – война
Опера «Трубадур» (1852) написана Дузеппе Верди в период расцвета его композиторского гения: одновременно он создал такие шедевры как «Риголетто» (1851) и «Травиата» (1853), вот уже второе столетие не сходящие с афиш мирового репертуара. «Трубадур» тоже относится к наиболее часто исполняемой в мире классике, и богатая история постановок лишь интригует зрителя: о чём же будет поставлена опера на сей раз?!
Впрочем, как бы ни была поставлена эта опера в «Геликоне», все люди, посетившие спектакль, бесспорно и однозначно получат огромное удовольствие, потому что весь вечер будут слушать великую и прекрасную музыку Верди.
Пример постановки «Геликона» в очередной раз подтверждает незыблемое правило умных и грамотных режиссёров: ничего не надо придумывать, достаточно лишь внимательно вчитаться в текст – будь то драма или оперное либретто. В опере «Трубадур» место действия – мелкое государство тайфа Сарагосы, образовавшееся на обломках некогда могущественного Кордовского халифата в XI веке, в период мавританского владычества на территории Испании. Междоусобицы христианского и мусульманского миров привели к образованию мелких государств на пепелище империи. Конфликт начинается с семейных распрей, которые захлёстывают родных людей настолько, что от братоубийственной войны недалеко до крупного военного конфликта, угрожающего всему миру.
Увертюра начинается с тремоло литавр: их тревожный звук всегда предвещает беду, войну, нашествие. И когда перед нами появляются воины охраны Графа ди Луна в белых мусульманских одеждах, это воспринимается абсолютно естественно: ну да, мусульмане против христиан, арабский мир против европейского… Это же заложено в сюжете!
Сцена из спектакля «Трубадур»
Постановка «Геликон-оперы» оказалась кричаще актуальной для нас, запуганных бесконечными террористическим атаками, которые сегодня почти ежедневно случаются то здесь, то там по всему миру, из-за чего мы почти в каждом человеке, исповедующем исламскую религию, видим угрожающий образ врага. Особенно когда этот «образ врага» методично подогревается средствами массовой информации.
Я не видел толпы страшней, чем толпа цвета хаки
Воинствующим арабам Графа ди Луна противостоят десантные береты европейской армии в форме цвета хаки. Да, именно в униформу цвета хаки в опере «Трубадур» одет… цыганский табор, с которым кочуют по свету трубадур Манрико и его мать, цыганка Азучена.
Сцена из спектакля «Трубадур»
На моих глазах две возмущённые зрительницы не вынесли отчаянного «глумления» над классикой и демонстративно покинули зал «Стравинский» в середине первого действия, а могли бы дождаться антракта – хотя бы ради приличия. Мне, как любопытному человеку и профессиональном журналисту, хотелось их расспросить: «Что, собственно, вы ожидали увидеть? Историческую достоверность и костюмы времён Высокого Средневековья? Или «цыганы шумною толпой» непременно должны выйти на сцену, одетые как артисты театра ""Ромэн""?» Впрочем, две возмущённые «театралки» не в счёт, если брать во внимание восторженный приём спектакля половиной тысячи зрителей. Пружина трагедии от сцены к сцене закручивалась всё туже, а аплодисменты после каждого музыкального номера звучали всё громче и продолжительнее.
Кто выпьет бутылку шампанского от Верди?
Едва ли стоит вдаваться в подробный пересказ сюжета оперы. Он замысловат настолько, что в театральном мире даже родилась легенда о бутылке шампанского, которую якобы некий музыкальный критик – а, возможно, и сам Верди? – адресовал тому, кто сможет точно и последовательно пересказать события оперы «Трубадур». Говорят, бутылка эта до сих пор замурована под стеклом в миланском трактире, расположенном напротив театра «Ла Скала»/«La Scala»: значит, не нашёлся пока человек, сумевший безошибочно передать все хитросплетения сюжетных коллизий. Да и кто станет арбитром по прошествии 170 лет?..
Меня как зрителя порадовали все без исключения исполнители оперы – от солистов до хора и оркестра. Певцы, исполняющие главные партии – вовсе не ходульные персонажи с искусственными страстями, а живые люди, к которым сразу проникаешься симпатией, испытываешь подлинное сострадание.
Граф ди Луна – Михаил Никаноров (баритон)
Терзаемый ревностью Граф ди Луна, партию которого исполняет баритон Михаил Никаноров, вызывает ассоциации с другим всемирно известным ревнивым мавром Отелло. Персонаж Никанорова так искренне переживает оттого, что не любим, не нужен собственной жене, герцогине Леоноре, что каждый, кто хоть раз был отвергнут и мучительно страдал от этого, поймёт героя на клеточном уровне и испытает по отношению к нему человеческую жалость.
Герцогиня Леонора – Анна Пегова (сопрано)
Анна Пегова, исполнительница партии герцогини Леоноры, безусловно, прима и звезда этого спектакля. Более всего поразило, как она без надрыва, без откровенной демонстрации силы вокальных данных, на тонких оттенках piano, передаёт внутренние переживания героини. Она поёт сердцем, от нутра и потому её проникновенный голос пробирает до мурашек.
Цыганка Азучена – заслуженная артистка России Ксения Вязникова (меццо-сопрано)
Цыганка Азучена в исполнении Ксении Вязниковой – воплощённое зло. Ярко и колоритно певица создает образ женщины-дьявола, подстрекателя: вместо того, чтобы научить сына прощать, избегать конфликтов, она вкладывает ему в руку пистолет и кричит: «Убей! Отомсти!»
Трубадур Манрико – Иван Гынгазов (тенор)
Её приёмного сына, трубадура Манрико, играет в спектакле Иван Гынгазов, чей изумительный, от природы богатый тембральными оттенками тенор буквально с первых нот покоряет публику. В первой сцене с матерью, цыганкой Азученой, Гынзагов проявляет себя не только как тонкий вокалист, но и как прекрасный драматический актёр: почти всю сцену он играет спиной к публике. И, глядя на его пластически выразительную спину, зритель словно бы видит истерзанное страданиями лицо юноши, которому уже опостылели бесконечные наставления матери: «Ты должен отомстить! Ты должен, должен, должен…» Поневоле проникаешься сочувствием к молодому герою.
Хор заслуживает особого внимания. Перед нами отнюдь не статичная массовка, добросовестно исполняющая вокальные партии, а почти равноправные персонажи истории. Всех включает в действие интересная, незаурядная хореография Эдвальда Смирнова. Одновременно петь и двигаться сложно, петь и танцевать ещё сложнее, однако хореограф-постановщик нашёл пластические решения, вовлекающие каждого артиста хора во взаимодействие с главными героями оперы. Устрашающе выглядит множество мусульманских воинов, поющих стихи Корана и, стоя на коленях, возносящих молитву Аллаху. Хормейстер Евгений Ильин и испанский дирижёр-постановщик Оливер Диаз проделали серьёзную и кропотливую работу в части проработки музыкального материала. Хоры звучат сбалансированно, синхронно и точно. Хор монахинь, который мы слышим сначала из-за кулис, прекрасен – будто голоса ангелов доносятся с неба.
Сцена из спектакля «Трубадур»
Сценография эффектно работает на образ спектакля. Художники-постановщики Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева максимально задействовали суперсовременное техническое оснащение сцены: движущиеся наклонные плоскости делают коробку сцены многофункциональной. Персонажи постоянно перемещаются в объёмном пространстве словно бы «вверх по лестницам, ведущим вниз» – как на геометрически загадочных, ирреальных, парадоксальных, порой вызывающих оптический обман зрения полотнах голландского художника Мориса Эшера.
Точные настроенческие картины, тревожную атмосферу спектакля создал художник по свету Дамир Исмагилов. Мощные лучи прожекторов – то ли разведка противника, то ли всполохи грозовых зарниц? А какие на сцене полыхают костры! Красивые и настоящие, возле которых отдыхают и греются между боями десантники-цыгане…
Спешите делать добро!
А режиссёр-постановщик Дмитрий Бертман будто бы ничего особенного и не сделал: он всего-навсего тщательно и вдумчиво прочитал текст либретто! Как говорил мой однокурсник по театральному институту, ставший потом режиссёром: «Внимательно читайте текст. В тексте всё написано».
В постановке художественного руководителя театра «Геликон-опера» мы увидели людей, отравленных ядом ненависти, погрязших в интригах, коварстве. Их мир утонул во зле, всех поглотила тьма вражды. Тем не менее, невзирая на то, что весь вечер на наших глазах происходят кровавые сцены – драки, убийства, сожжение на костре – спектакль «Трубадур» призывает к добру, словно бы говорит людям: «Опомнитесь! Довольно семейных склок, кровной мести, терроризма. Учитесь прощать друг друга, чтобы не приумножать силы зла. Ведь если по Земле ходит Дьявол, значит, где-то неподалёку обязательно должен быть Бог».
Фото предоставлены пресс-службой театра «Геликон-опера». Автор фото Ирина Шымчак.
Самый запутанный сюжет мирового оперного репертуара режиссер Дмитрий Бертман, дирижер Валерий Кирьянов (первое исполнение), художники Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева, хореограф Эдвальд Смирнов распутали при помощи аллюзий с сегодняшними событиями в мире. При этом гениальная музыка Верди не только не оказала сопротивление режиссерскому решению, но в полной мере раскрыла всю свою силу, страсть и фантастическую красоту.
Публика любит оперу Верди, хотя многие театры мира отказываются от ее постановки – слишком сложны и эмоциональны партии главных героев.
Роскошные интерьеры «Геликона» стали основой решения для спектакля, рассказывающего о жестокой мести, ненависти, братоубийстве невероятно прекрасными средствами итальянской оперной музыки в ее радикальнейшем - вердиевском - варианте.
Маэстро Валерий Кирьянов исполнил партитуру Верди вдохновенно, с необходимым драйвом и эмоциональностью, с пафосной театральностью, присущей этой музыке, но при этом с огромным вкусом и любовью.
Леонора и Манрико по версии Бертмана - артисты. Что, впрочем, отличается от оригинала только применительно к Леоноре: Манрико и у Верди тоже певец, трубадур, представитель художественной интеллигенции. Театральная реальность спектакля условна и метафорична. Спектакль посвящен человеческим чувствам и характерам - ярким, вполне однозначным, не усложненным противоречиями, но при этом мотивированным и обоснованным.
Стиль режиссуры Дмитрия Бертмана — этот сплав оперной условности и психологической безусловности, который он и передает своим ученикам.
Сценическое пространство одновременно страшное и завораживающее — синтез этих полярных состояний — часть концепции спектакля. Огромные металлические решетки, образующие разноуровневые мосты, стены, задник, позволяющие артистам распределяться не только по горизонтали, но и по вертикали зеркала сцены. Решетки то раскаляются, то заполняются дымом, перемещаясь и меняя форму.
Спектакль решен как синтетическое действие, в котором пластика и хореография - полноценное выразительное средство наряду с вокалом. Эдвальд Смирнов создал подробную танцевальную партитуру, в которой соединил самые разные пластические элементы - от поз тореро и гаучо до движений риверданса. Ее выполняет феноменальный геликоновский хор под управлением Евгения Ильина. 
Вертикальные мизансцены - отличительная черта спектакля. Сцена в монастыре, в которой несколько артистов образуют распятия на заднике, - отдельное произведение визуального искусства.
Противостояние двух сил друг другу: кто они, эти участники междоусобной войны? Мусульмане и христиане? Язычники и монотеисты? Красные и белые? Кто прав и на чьей мы должны быть стороне? На эти вопросы «Геликон» ответа не дает. Но и за всю историю человечества ответов найдено не было.
Примадонна Леонора в исполнении Алисы Гицбы — изысканная, тонкая, живущая в воображаемом художественном мире. Дебютант Иван Гынгазов(Манрико) — с равной бесшабашностью кидается в объятия любимой и в бой с врагом. Ди Луна Михаила Никанорова таинственен и весьма харизматичен.
Ксения Вязникова(Азучена) - манипулятор. Это она движет сюжетом и событиями. У Вязниковой образ выходит одноплановый, лишенный подтекста: Азучена зомбирована местью. Она ненавидит Манрико и фактически сама убивает его в финале. Но и она не злодейка. Как сказал после премьеры Дмитрий Бертман, в опере нет злодеев. Потому что самый ужасный оперный злодей поет такую прекрасную музыку, что все его злодейство мгновенно прощается.
Именно в этом главная мысль спектакля! Велик соблазн погрузиться в мир классического театра и музыки, где бурлят настоящие человеческие чувства, уйдя из реальности, ставшей циничным театром военных действий…
Людмила Юрьевна (начинающий театрал) после просмотра поделилась своими впечатлениями:
«Зал торжественный, уютный, завораживающий. Экскурсии по театру в антракте – интересные и познавательные. Живой оркестр и проникновенные голоса создают впечатления праздника. Смотрится на одном дыхании. Спасибо артистам за доставленное удовольствие».
Сабадаш Владимир из «Геликона»
Фото – пресс-службы театра.
- В театре «Геликон-опера» поставили самую загадочную…
Загадочный сюжет, завораживающая музыка, замечательная режиссура и блестящее исполнение - все это опера «Трубадур» в Геликон-опере. Добавьте эффектную сценографию с использованием современных технологий, страстную любовную интригу и нешуточный накал страстей, и вы поймете, почему билеты на оперу «Трубадур» пользуются огромным спросом.
Данная постановка успешна по умолчанию: ее украшает великолепная музыка Дж.Верди. Итальянский композитор известен своими шедевральными работами, и это произведение не исключение. Его пронзительная, чувственная музыка подчеркивает каждое волнение героев, каждый поворот сюжета. А сюжет запутан, динамичен, в нем есть интрига и нерв.
На первый взгляд в центре действия - типичный любовный треугольник. За сердце прекрасной Леоноры борются трубадур Манрико и граф ди Луна. Но автор пьесы, по которой создана опера, Антонио Гарсиа Гутьеррес, решил не ограничиваться любовным состязанием и превратил отчаянных соперников в родных братьев, разлученных в младенчестве. Да, Манрико и ди Луна - ближайшие родственники. По воли судьбы один ребенок остался в графском доме и воспитывался в роскоши, а другого вырастила цыганка Азучена. Кстати, ее история также требует внимания: женщина мечтала отомстить семье графа за то, что ее мать казнили. Похитив у графа одного из младенцев, она решила бросить его в костер. Но роковая случайность помешала ей убить ребенка: вместо младенца графа она подкинула в огонь собственного сына… Теперь в ее душе происходит невероятная борьба: с одной стороны, желание мести только возросло, с другой стороны, за долгие годы жизни рядом с Манрико в душе цыганки ожили материнские чувства.
А что же красавица Леонора? Что подсказывает ее сердце? Быть может, у нее за плечами собственная история и причины выбрать одного из кавалеров? Как поведут себя браться? Оба не знают о родственных связях и лишь планируют, как пообиднее уколоть друг друга, а после и вовсе решают избавиться от конкурента. К чему приведет эта путаница и ждет ли героев счастье в конце долгого пути? Это можно узнать, заказав билеты на оперу «Трубадур» в Геликон опере на нашем сайте.
Очень напряженное и эмоциональное представление даст массу поводов для переживаний. Не отрывая взгляда от сцены, публика будет следить за судьбой героев. Любовь и коварство, месть и дружба сольются в единый порыв, чтобы создать поистине роскошное представление.
Режиссер-постановщик: Дмитрий Бертман
Дирижер-постановщик: Оливер Диаз (Испания)
Художники-постановщики: Игорь Нежный, Татьяна Тулубьева
Художник по свету: Дамир Исмагилов
Хормейстер: Евгений Ильин
Хореограф-постановщик: Эдвальд Смирно