«СКАЗАНИЕ О КНЯЗЬЯХ ВЛАДИМИРСКИХ», литературно-философское произведение 1-й четв. XVI в. с легендарной родословной московских вел. князей (Рюриковичей).
О том, что с XIV столетия московский государь начинает восприниматься на Руси в качестве монарха, способного повести народ русский ко всемирному величию и тем самым спасти остальной духовно «изрушившийся» мир, говорят многие исторические факты. Еще в к. XIV в. Мамай обвиняет вел. кн. Дмитрия в том, что тот присвоил не принадлежащий ему царский титул: «Князь великии Дмитрий Иванович себе именует Рускои земли царем и паче честнейше тебе славою супротивно стоит твоему царствию». Ивана III уже уговаривали принять титул царя вместо титула вел. князя. И с к. XV в. титул «царь» начинает появляться в некоторых русских внешнеполитических документах, в частности в делах со Швецией - с 1482. Поднимался вопрос о царском титуле и в княжение сына Ивана - Василия III. Так, на золотой печати, привешенной к грамоте с мирным договором с Данией (1516) Василий Иванович именуется как «царь и государь». Тот же титул можно встретить в послании Василия III римскому папе (1526). Сочинения «Филофеева цикла» также показывают, что Василию III, не обладавшему даже земным царским титулом, пророчилась роль вселенского православного царя - «царя» и «самодержца». Более того, по свидетельству немецкого путешественника С. Герберштейна, в годы правления Василия III подданные вел. князя уже считали: «…Воля государя есть воля Божия, и, что бы ни сделал государь, он делает это по воле Божией». А самого государя величали «ключником и постельничим Божиим» и вообще верили, что он - «свершитель Божественной воли».
И Иван III, и Василий III не решились официально принять царский титул. Однако это не означало смены общественных настроений. Более того, можно сказать, что в н. XVI в. русское общество жило в ожидании восшествия на московский престол государя, который наконец-то возложит на себя Высшую обязанность в полной мере и будет соответствовать Божественным предначертаниям.
В этом смысле характерно, что именно в 1-й четв. XVI в. появляется «Сказание о князьях Владимирских». В основе «Сказания» лежат 2 легенды. Первая - о происхождении Рюриковичей и, следовательно, московских вел. князей от римского императора Августа. Вторая легенда доказывает, что царские регалии - царский венец, бармы, золотая цепь, крест от древа распятия и сердоликовая шкатулка, принадлежавшая Августу, - достались московским вел. князьям через Владимира Мономаха от его деда, византийского имп. Константина. До н. XVI в. о существовании этих легенд не было ничего известно. Но уже в первые десятилетия XVI в. они были соединены в «Послании» тверского монаха Спиридона-Саввы. Не позднее 1527 на основании этого послания неизвестными авторами и было составлено «Сказание о князьях Владимирских».
«Сказание о князьях Владимирских» не только обосновывает династические права московских вел. князей на царский титул. Главное здесь в том, что московские государи объявляются наследниками мистического «Первого Рима», ибо их родословие возводится до римского имп. Августа. А права на наследие «Второго Рима» утверждаются фактом передачи Владимиру Мономаху царского венца и др. регалий византийским императором: «И оттоле и доныне темъ венцемъ венчаются царскимъ велиции князи володимерьстии, его же прислал греческий царь Коньстантинъ Манамах, егда ставятся на великое княжение русьское».
Следовательно, именно московские государи получают все права на то, чтобы их государство - Московская Русь - являлась единственной хранительницей истинной веры. Тем самым перехватывалась инициатива у западно-европейских монархов и государств, тоже издавна претендующих на «римское» религиозно-мистическое наследие. Кроме того, удревление генеалогии московских государей на максимально возможный срок позволяло рассматривать историю самой России как часть общемировой истории, в которой Россия занимает самое достойное место.
Как можно видеть, основа «Сказания о князьях Владимирских» абсолютно легендарна - это в полном смысле слова миф, созданный древнерусскими книжниками XVI столетия. Впрочем, с др. стороны, сами книжники были уверены в обратном - в абсолютной истинности созданного ими исторического мифа. И потому с помощью мифов творили реальную историю.
«Сказание о князьях Владимирских» сразу же после его создания стало не просто фактом, а настоящим катализатором общественно-политической жизни России. Оно использовалось в дипломатических и династических спорах, служило вступительной статьей к «Государеву родословцу» и вступительной статьей к чину венчания Ивана IV на царство в 1547. Иван Грозный в своих произведениях постоянно использовал
.Термин «Россия» появляется в конце XV века, как ни странно, термин этот не русский – это греческий термин. Это греческое произношение слова «Русь» — «Россия». Приходит он вместе с Софьей Палеолог, о ней мы сейчас скажем отдельно. В конце XV века образуется русское централизованное государство. У нас нет, к сожалению, ни одного памятника Ивану III, хотя безусловно – это человек, сыгравший колоссальнейшую роль в нашей истории – это создатель современной геополитической реальности под названием Россия по большому счету. Не надо забывать, что при нем происходит освобождение от татаро-монгольского ига уже полное, окончательное, объединяются княжества вокруг Москвы и происходит создание централизованного государства. Это очень важный момент в нашей истории и современники естественно, они вообще в принципе разделяли все, что было до Ивана III и то, что было после. И эти колоссальнейшие сдвиги в нашей истории, они разумеется стали частью рефлексии нашей интеллектуальной элиты и естественно рассматривались с различных точек зрения.
В частности, именно в конце XV века появляется очень важная традиция – это «Сказание о князьях Владимирских». Считается, что окончательно оно было записано в 1520-х годах, но все-таки большая часть исследователей считает, что появляется она при Иване III. Это довольно интересная традиция, она гласит о том, что наша правящая династия Рюриковичи происходят ни много, ни мало, как от младшего брата императора Октавиана Августа, от Августа Кесаря и в эту традицию действительно верили. Известно о том, что такой важный ее адепт, как Иван Грозный, все время ставил своему коллеге шведскому королю Юхану эту легенду в качестве примера. Юхан происходил из неродовых дворян, а Иван Грозный все время говорил ему о том, что мы от кесаря Августа родом ведемся. Это очень важный момент – это вписание московской династии в мировой контекст. Очень характерно, кстати говоря использование термина «кесарь» — это то же самое, что «цезарь», то же самое, что «царь». Но «кесарь» использовался исключительно по отношению к языческим императорам. Слово «царь» — это уже то, что носило под собой религиозный подтекст.
Вторая часть этой легенды – это история про Владимира Мономаха, который после удачного похода на Царьград получил шапку Мономаха, то есть венец, которым впоследствии венчались русские цари, вплоть до Петра I и которая использовалась во время коронации российских императоров, из рук своего деда Константина XI Мономаха. Это разумеется, как у нас сейчас любят выражаться «фейк» в том отношении, что Владимиру Мономаху было два года, когда умер его дед Константин XI, то есть вряд ли в двухлетнем возрасте он совершил удачный поход и получил корону из его рук. Сейчас доказано, что шапка Мономаха – это головной убор, который был подарен ханом Узбеком Ивану Калите. Но очень важен тот смысл, который в него вносили. Опять-таки, очень важно, что в этой легенде Владимир Мономах назван царем, равно как и Константин XI тоже назван царем. Если вы попадете в Грановитую палату там прямо над тем местом, где находился престол, эта легенда изложена в виде фресок очень красивых. Там рассказывается и про Октавиана Августа, и про Владимира Мономаха. И действительно – это очень важный момент. Некий впервые упомянутый царский титул по отношению к представителю династии Рюриковичей.
Следующая важная идеологема – это конечно же теория «Москва – Третий Рим». Я хотел бы затронуть только ту ее часть, которая касается царского титула. Опять-таки считается, что автором этой теории считается монах Псково-Елеазарова монастыря Филофей. Это не совсем верно. Почему – потому что впервые она была сформулирована митрополитом Зосимой в конце XV века и сформулирована примерно в той же самой форме, что и у Филофея. Суть ее, как мы все прекрасно знаем еще из школьного курса – было два Рима. Первый Рим – это Римская империя, второй Рим – это Константинополь и третий Рим – это Москва. Очень важно отметить то, что это абсолютно средневековая концепция, она эсхатологическая, в ней заложено ожидание конца света. Не мудрено, что она возникает в конце XV века, потому что летоисчисление тогда у нас было от сотворения мира по византийской традиции – это 5508 лет до нашей эры, то есть до Рождества Христова и в 1492 году соответственно наступал 7000 год. В Европе и у нас – это было ожидание конца света, некое такое мистическое представление о том, что именно в 7000 год начнется апокалипсис. После того, как этого не случилось – возникает эта самая традиция Москвы, как третьего Рима.
Еще очень важным моментом является что – что лежит в основе ее. В ее основе лежит представление о кочующем царстве, на латинском «Translatio imperii». Кочующее царство – это не страна, не режим, это некий статус, он переходит. Этот статус является Божьим благословением, милостью Божью. Что это обозначает – то, что он дается за святость, за верность своей религии и мы действительно видим, что Россия в конце XV века – это единственное православное государство, если не считать, конечно, Дунайских княжеств, но они находились в зависимости от Османской империи. И именно независимость и воспринимается, как особая метка, скажем так, некий знак того, что Бог очень благосклонно относится к русскому государству. Потому что мы видим, что Филофей пишет о том, что первый Рим пал после чего – когда готы осаждали Рим в 410 году, римляне же отрекаются от христианства многие и, считая, что так прогневались на них языческие боги и многие начинают приносить жертвы богам языческим. После этого готы берут Рим и первый Рим пал. Второй Рим пал после того, как накануне турецкого завоевания, византийцы соглашаются на Флорентийскую унию и фактически подчиняются власти Папы Римского. Соответственно ересь латынства, религия, вера испоганена и Божий гнев – Византийская империя пала. Бог лишил Византию царства, Бог лишил ее этого статуса.
Укрепление централизованного Русского государства протекает в обстановке напряженной и острой политической борьбы между родовитым боярством, которое постепенно устраняется от участия в управлении страной, и служилым дворянством, которое становится основной классовой опорой единодержавной власти московского царя. Эта борьба находит яркое отражение в публицистике. В "словах", посланиях, памфлетах идеологи различных групп отстаивают свои интересы, обличают своих противников.
В публицистических произведениях первой четверти XVI в. – "Послании о Мономаховом венце" Спиридона-Саввы, "Послании" старца псковского Елеазарова монастыря Филофея Василию III в 1523 г., "Сказании о князьях Владимирских" – окончательно формулируется политическая теория Русского государства.
"Сказание о князьях Владимирских"
В основе "Сказания" – попытка установить генеалогическую связь московских князей с основателем
Римской империи – Августом-кесарем. Брат Августа Прус был послан римским императором на Вислу – "от него же прусы прозвашася" (исторически "пруссы"–название литовского племени, населявшего нижнее течение Вислы). Призванный новгородцами князь Рюрик происходит из рода Прусова. Следовательно, политические права на единодержавную власть московские великие князья унаследовали от своих "прародителей" – от самого Августа-кесаря.
Затем "Сказание" сообщало о даре греческого императора Константина Мономаха киевскому князю Владимиру Всеволодовичу (Мономаху) – царского венца, скипетра и державы. Этим венцом Владимир венчается и нарекается "царь великия Росия". "Оттоле и доныне тем царьским венцем венчаются великии князи владимерстии, его же прислал греческий царь Константин Манамах, егда поставятся на великое княжение росийское". На самом деле Константин Мономах умер, когда Владимиру было всего два года.
Эта легенда, а ей в то время был придан характер исторической достоверности, служила важным политическим средством обоснования прав московских великих князей на царский титул и на самодержавную форму правления государством , содействовала укреплению внутриполитического авторитета этой власти и способствовала упрочению международного престижа Московского государства.
В 1523 г. старец псковского Елеазарова монастыря Филофей в своем послании к Василию III писал: "Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти, уже твое христианское царство инем не останется".
Так лаконично и точно была сформулирована политическая теория суверенности Русского государства: "Москва – третий Рим".
Максим Грек (1480–1556). Большую роль в истории древнерусской литературы и общественной мысли сыграл Максим Грек. Он родился в городе Арты (Албания) и принадлежал к знатному роду Триволисов, близкого Палеологам. Во Флоренции он с восторгом внимал речам доминиканца Иеронима Савонаролы и с тех пор стал его почитателем. Савонарола помог Максиму Греку уяснить разницу между "старым" христианством и его односторонним истолкованием папством. Юные годы Грека прошли в странствиях по городам Италии: он живет в Ферраре, Падуе, Милане, а затем в Венеции, где входит в кружок знаменитого книгоиздателя Альдо Мануччи; становится монахом доминиканского монастыря св. Марка. Спустя некоторое время Максим Грек возвращается в православие и живет в Ватопедском монастыре на Афоне. В 1518 г. его рекомендуют посланцу Василия III.
В том же году он прибывает в Москву, где великий князь принимает ученого монаха с большой честью. По поручению Василия III Максим
Грек приступает к переводу и исправлению русского текста Толковой псалтыри. В качестве помощников ему дали "книжных людей" Д. Герасимова и Власия, хорошо знавших латынь. Максим Грек сначала переводил греческий текст на латинский, а его помощники – с латинского на русский. Вся работа заняла год и пять месяцев. Он применил новый филологический подход к переводу, обнаружил в русском тексте Толковой псалтыри много ошибок и смело вносил исправления. Эта смелость, критический подход к тексту вызвали недовольство "иосифлян". Однако перевод Толковой псалтыри был одобрен Василием III и митрополитом Варлаамом ("нестяжателем"); за свою работу Максим Грек получил "великую мзду". Ему поручают перевод сводного толкования на Деяния апостолов и исправление Триоди и Часослова, а также Служебной Минеи.
Келья Максима Грека в Чудовом монастыре становится местом горячих споров, обсуждений, очевидно, не только религиозно-догматических вопросов, но и политических. Он не смог быть простым великокняжеским библиотекарем-переводчиком, а активно включился в общественную борьбу. Завязывается тесная дружба Максима Грека с Вассианом Патрикеевым, который и привлек его на сторону "нестяжателей".
Первые оригинальные произведения Максима Грека посвящены обличению черного духовенства и защите "нестяжания". "Повесть страшна и достопамятна о совершенном иноческом жительстве" говорит об упадке нравов среди русских монахов. В монастырях процветают пьянство, чревоугодие, сребролюбие, праздность, "лихоимство". Развращенным русским монахам Максим Грек противопоставляет католических монахов-картезианцев и личность религиозно-политического реформатора во Флоренции Иеронима Савонаролы. Однако Максим Грек не симпатизирует "латинской прелести". Цель его повести дидактическая: побудить русских православных монахов к строгому и неукоснительному соблюдению "устава" и стараться быть ни в коем случае не хуже монахов католических.
Защите "нестяжания" посвящен полемический философский трактат "Беседа Ума с Душой". Ум – аллегория высоких нравственных принципов монашества. Душа – воплощение пороков. Причина гибели Души, доказывает Максим Грек, "стяжания". Он, как и Савонарола, обличает роскошь и праздность жизни церковных иерархов. Эта жизнь создана "кровью убогих", "лихвами и всякими делами неправедными".
В "Слове о покаянии" Максим Грек с большим сочувствием говорит о монастырском крестьянине, изнуряемом непосильным трудом, перекликаясь в этом отношении с Вассианом Патрикеевым.
Изображению тлетворного влияния вотчинного быта на нравственность монашества посвящено "Стезание Любосгяжателя с нестяжателем". Максим Грек доказывает здесь необходимость добровольного отказа монастырей от своих вотчинных прав.
Активная защита "нестяжательства", обличение монашества были поставлены в вину Максиму Греку на церковном соборе 1525 г. Пришедший к власти в 1522 г. ревностный "иосифлянин" митрополит Даниил круто расправился с одним из идеологов "нестяжательства". Максим Грек был обвинен в ереси и – более того –в сношениях с турецким султаном и заточен в Иосифо-Волоколамский монастырь. Здесь в весьма тяжких условиях он пробыл 6 лет. Многочисленные просьбы Максима отпустить его на Афон остались без ответа В 1531 г., когда был осужден Вассиан Патрикеев, Максима Грека перевели в Тверской Отрочий монастырь, откуда он был освобожден за пять лет до своей смерти по ходатайству игумена Троице -Сергиева монастыря Артемия. Умер Максим Грек в 1556 г.
Литературно-публицистическую деятельность Максим Грек не прекращал и в заточении. В "словах", "поучениях" он выступал с критикой религиозного формализма, злоупотреблений суда, суеверий, "звездо-сказания", "звездозрительных прелестей", выдвигал требование логического подхода к текстам "писания".
В своих сочинениях Максим Грек касался и политических вопросов. Таково его "Слово, пространне излагающе с жалостию нестроения и безчиния царей и властей последняго жития", написанное между 1534–1539 гг.
В аллегорическом образе одинокой неутешно плачущей вдовы Максим Грек изображает Русское государство. Облаченная в черные одежды, сидит она в пустыне, окруженная львами, медведями, волками и лисицами. После долгих и настойчивых просьб женщина называет путнику свое имя и рассказывает о причине печали. Ее зовут Василия-царство. В скорбь и уныние повергло ее недостойное правление, когда цари делаются мучителями, когда властолюбцы и сластолюбцы пытаются подчинить Василию-царство себе. Устами Василии Максим Грек беспощадно обличает сильных мира сего и тут же разъясняет смысл своей аллегории. Пустыня и дикие звери означают последний окаянный век, когда нет уже благочестивых правителей, а нынешние властелины заботятся только об увеличении своих пределов и ради этого устремляются на кровопролитие. Так Грек обличает правительственные "смуты" 30-х годов XVI в., когда, воспользовавшись малолетством Грозного, боярство расхищало государственное имущество и пыталось вернуть утраченные привилегии.
Однако значение "Слова" гораздо шире: Максим Грек ставит вопрос о необходимости разумного управления государством без кровопролитий, жестокости и лихоимства. Ведь там, "где вселится действительный страх господень, оттуда исчезает радость", – пишет Максим Грек. Он считает царскую власть, так же как и власть священства, божественным даром и развивает идею их тесного союза. Задача священства – духовное просвещение; задача царства – оборона государства, устроение мирной жизни. Царь должен править на основе правды и справедливости. Максим Грек выдвигает идею нравственной ответственности царя перед богом за судьбы своей страны и подданных. Опора царя – боярство и воинство, которых тот щедро награждает за службу. Так Максим Грек разрабатывает программу компромисса между двумя борющимися за власть группами господствующего класса. Этот компромисс и был осуществлен в период правления "избранной рады".
Все сочинения Максима Грека написаны в строгом соответствии с правилами риторического и грамматического искусства. Он развивает свои мысли в четкой логической последовательности, аргументируя каждое положение. Язык его сочинений книжный, он не допускает никаких словесных "вольностей" употребления просторечий, разговорной лексики.
Литературная манера Максима Грека оказала большое влияние на его учеников и последователей: Андрея Курбского, Зиновия Отенского. Сочинения митрополита Даниила. Иной, отличной от Максима Грека литературной манеры придерживался ревностный идеолог "иосифлян", достойный ученик Волоцкого игумена –Даниил, занимавший митрополичий престол с 1522 по 1539 г. Активно поддерживая все начинания светской власти, он был непримирим к своим противникам, добиваясь их устранения.
Перу Даниила принадлежит шестнадцать "слов", посвященных вопросам религиозно-догматическим, обрядовым и бытовым.
В отличие от Максима Грека, Даниил не придерживался правил риторики. Для него характерно свободное обращение с языком. Он смело вводит в свои "слова" просторечную лексику, способствуя демократизации литературного языка и стиля.
Благодаря использованию разговорных интонаций Даниил достигает в "словах" яркости и образности изображения жизненных явлений. Таков, например, яркий образ развратника и модника, созданный Даниилом в двенадцатом "слове-наказании": "Великий подвиг твориши, угождая блудницам: ризы изменявши, хожение уставлявши, сапогы велми червлены и малы зело, якоже и ногам твоим велику нужу терпети от тесноты съгнетения их, сице блиставши, сице скачеши, сице рыгавши и рзаеши, уподоблялся жеребцу...Власы же твоа не точию бритвою и с плотию отъемлеши, но и щипцем ис корене исторзати и ищипати не стыдишися, женам позавидев, мужеское свое лице на женское претворявши".
Называя свои "слова" "наказаниями", Даниил подчеркивает их дидактическое назначение. Он адресует их непосредственно обличаемым.
Даниил обрушивается на всех, кто нарушает установленные нормы христианской морали, требуя неукоснительного их соблюдения. Его возмущает возникшее в обществе равнодушие к "священному писанию" и церковной службе (симптом примечательный!).
Вот как Даниил изображает поведение в церкви человека, индифферентного к церковной службе: "И егда срама ради внидеши в божественную церковь, и не веси, почто пришел ecu, позевал, и протязаяся и ногу на ногу поставлявши, и бедру выставлявши, и потрясавши, и кривляешися, яко похабный".
Религозная дидактика сочетается у Даниила с натуралистическим описанием пороков, он пытается создать собирательный образ пьяницы, развратника, обжоры, тунеядца, щеголя, лживого "пророка" и "учителя". Носителями пороков выступает знатная молодежь.
Сочинения Даниила – яркий документ нравов русского общества первой трети XVI в. Их свободная литературная манера предшествует "кусательному" стилю Грозного. Обличительный пафос, образность живого языка произведений Даниила способствовала их популярности в старообрядческой среде.
- См.: Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владимирских. М.; Л., 1955.
«Сказание о князьях владимирских» - один из важнейших памятников русской политической литературы XVI в. Оно начинается с рассказа о разделении вселенной между потомками Ноя, дает краткий перечень властодержцев древности и особо останавливается на судьбе Августа кесаря.
По смерти Юлия Цезаря Август, находившийся с войсками в Египте, был провозглашен властителем вселенной. Его венчали на царство, возложив на голову митру индийского царя Пора, облекли в одежды египетского царя Сеостра, плечи покрыли бармами египетского царя Фи-ликса. Август возложил дани на вселенную и послал своего брата Пруса на берега Вислы - в страну, коюрая затем была названа по его имени Прусской землей. От этого Пруса и повелись русские князья. В Прусскую землю пришли искать себе князей по совету новгородского воеводы Гостомысла послы новгородцев. Отсюда они взяли себе Рюрика-потомка Пруса и, следовательно, родственника Августа кесаря. Вместе со своими братьями, Синеусом и Трувором, Рюрик прибыл в Новгород и здесь положил основание роду русских князей - держателей Русской земли. От этого Рюрика и ведут свой род князья московские. Спустя некоторое время потомок Рюрика и правнук великого князя Владимира Святославича Владимир Всеволодович Мономах с большим войском пошел походом на Византию - во Фракию. Поход этот был победоносным. Русские пленили жителей Фракии и возвратились с богатой добычей. Греческий царь Константин Мономах созвал царский совет и отправил к Владимиру Всеволодовичу послов, которые принесли ему крест «от древа», на котором был распят Христос, царский венец с головы Константина Мономаха, сердоликовую крабьицу, «из нее же Август кесарь веселяшеся», бармы со своих плеч, цепь из аравийского золота и другие дары вместе с посланием, в котором Владимир приглашался венчаться на царство присланным венцом и дарами. «И с того времени,- замечает «Сказание»,- князь великий Владимир Всеволодович наречеоя Мономах, царь великия России». Венцом царским был венчан Владимир Мономах, а затем этим же венцом венчались на царство и другие русские великие князья - его потомки. Вслед за «Сказанием» иногда читается родословие князей литовских, обычно остающееся вне поля внимания литературоведов.
«Сказание о князьях владимирских» занимает важнейшее место среди официальных политических произведений Русского централизованного государства. Почти каждый исследователь, затрагивавший вопросы правительственной идеологии XVI в., в той или иной мере касался «Сказания о князьях владимирских», находил ему место среди прочих идеологических явлений того времени. Однако детальным и конкретным изучением этого памятника занимался только академик И. Н. Жданов, посвятивший ему исследование «Повести о Вавилоне и „Сказание о князех владимирских“».1 Все последующие работы, которые затрагивали эту тему, в большей или меньшей степени опирались на выводы, сделанные И. Н. Ждановым, на те тексты, которые были им опубликованы, на тот состав памятника, который был им установлен, и на то определение времени создания этого памятника, которое было им сделано.
Большинство исследователей рассматривало «Сказание» в составе тех произведений, которые объединены теорией «Москва - третий Рим». Многие из исследователей вместе с тем считали, что эта теория утверждала за Русским государством право на преемственность от Византии.
В истолковании «Сказания» ярко сказывался идеализм буржуазной науки. Появление цикла произведений, условно объединяемых идеей «Москва - третий Рим», буржуазные ученые не только связывали с внешними причинами падения Византии, но и объясняли этими внешними причинами.
В ранней своей работе «Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории» В. С. Иконников, разбирая вопрос о развитии культуры в Русском государстве с древнейших времен, все развитие древнерусской культуры объяснял влиянием Византии.2 Появление легенды о Владимире Мономахе целиком связывалось им с влиянием Византии. В. С. Иконников считал ее легендой, созданной на основе византийских преданий. «Таким образом, теория светской власти утверждается в обществе на византийских преданиях, духовном авторитете и источ
никах византийской письменности», - так подводит итог своего исследования В. С. Иконников.1
Вопросам йдеологии Русского централизованного государства в буржуазной исторической науке посвящена работа М. А. Дьяконова «Власть московских государей».2 В этой работе были неправильно поставлены сами вопросы, подлежащие, по мнению автора, исследованию: во-первых, спрашивает автор, почему до падения Византии в истории русской мысли нет попыток к проведению каких-либо самостоятельных задач; во-вторых, почему так быстро начало развиваться политическое сознание с половины XVI в. В этих вопросах уже были заключены ложные утверждения, умаляющие роль политического сознания в древней Руси. Неправильно поставив вопросы, автор решил их также неправильно, не считаясь с фактами: для него развитие русской общественной мысли в XV-XVI вв. связано в первую очередь с падением Константинополя. До падения Константинополя русская общественная мысль находилась в подчинении у Византии, и только якобы после падения Константинополя на Руси появляется политическое самосознание как результат прикрепления к Руси византийских политических представлений. Так, как полагал М. А. Дьяконов, рождается теория «Москва - третий Рим». Для доказательства прав русских на византийское наследие, по его мнению, были придуманы легенды о приобретении Владимиром Мономахом царского венца из Византии и о происхождении русских князей от Пруса, родственника Августа, римского императора, и вскоре эти две легенды были слиты вместе Спиридоном-Саввой.3 Так, думает М. А. Дьяконов, было создано «Сказание о князьях владимирских». Оно служило, по его утверждению, для оправдания политики Русского государства как наследника Византии.
Такую же точку зрения высказал П. Пирлинг, рассматривая вопрос о женитьбе Ивана III на Софье Палеолог. «Идея православной миссии» нашла себе выражение в теории «Москва - третий Рим»; в связи с этим, утверждал автор, появился цикл легенд, оправдывавших эту теорию, в их числе - легенда о Владимире Мономахе.4
В. Сокольский в работе, посвященной «участию» русского духовенства и монашества в государственной жизни конца XV и
первой половины XVI в., также придерживался мнения, что после 1453 г. Русское государство считало себя наследником Византии, и видел эту преемственность в генеалогических связях с византийскими императорами и в присылке венца Владимиру Мономаху; автор работы полагал, что с целями установления этих генеалогических связей было использовано интересующее нас «Сказание о князьях владимирских».1
Как было сказано, исследованию конкретных условий появления «Сказания о князьях владимирских» и его литературной истории посвящена работа И. Н. Жданова. Выводы, к которым он пришел в результате изучения памятника, до сих пор никто не пересматривал. И. Н. Жданова больше всего интересовал вопрос выяснения источников этого произведения. Происхождение повести о Владимире Мономахе он видел в устной легенде. Появление такого памятника, как «Сказание о князьях владимирских», И. Н. Жданов связывал с изменением характера великокняжеской власти на Руси, с ее усилением, но также отдавал дань иноземному влиянию, хотя это влияние видел уже не со стороны Византии. Ложные представления о роли иноземного влияния в известной мере сказались и на выводах о времени написания «Сказания» и его авторе. Создание легенды о Прусе И. Н. Жданов относил полностью за счет южнославянского влияния и автором «Сказания» предполагал Пахомия Серба. По мнению И. Н. Жданова, «Сказание» появилось между 1480 и 1523 гг. Однако конкретное изучение этого произведения, как мы увидим в дальнейшем, не подтверждает таких выводов. И. Н. Жданов не исследовал всех списков «Сказания», а поэтому не сумел выявить его редакции, время их появления, исторические условия, вызвавшие их к жизни. Не пытался И. Н. Жданов решать вопрос и о конкретном использовании этого памятника во внешнеполитической и внутриполитической борьбе Русского государства за объединение.
А. С. Архангельский 2 прослеживал путь развития политических идей на Руси после падения Константинополя. Он считал, что после падения Византии Русь стала лицом к Западу и должна была в своем развитии итти под руководством Запада. Таким образом, и по его мнению, сначала под влиянием Византии, затем Запада создавалась русская литература. Появление
«Сказания о князьях владимирских» А. С. Архангельский связывал с влиянием южнославянской литературы. Для характеристики «Сказания» он пользовался выводами И. Н. Жданова.
Тенденция объяснить все развитие русской культуры только иностранным влиянием проявилась и в недавно опубликованной статье Дмитрия Стремоухова в журнале «Speculum».1 Автор поставил себе целью определение источников идеи «Москва - третий Рим». Возникновение этой идеи он объясняет, с одной стороны, влиянием византийских событий, с другой, - влиянием литературной традиции южных славян. Автор статьи безуспешно пытается истолковать конкретное использование этой теории в деятельности Русского государства, игнорируя все огромное рукописное наследие.
Таким образом, буржуазная наука не может выяснить настоящих причин появления интересующего нас литературного памятника. Она не может определить и настоящего его применения в практической деятельности Русского централизованного государства.
Выводами И. Н. Жданова о «Сказании о князьях владимирских» в науке, к сожалению, в основном пользуются до сих пор, хотя исследователи в оценке этого произведения как прогрессивного памятника времени образования централизованного государства ушли далеко вперед по сравнению с той, которую давал ему И. Н. Жданов.
В характеристике отдельных идейных сторон «Сказания о князьях владимирских» точки зрения советских ученых несколько отличаются друг от друга. Но существует единое мнение о «Сказании» как памятнике времени образования и укрепления Русского централизованного государства и о его высоком значении в укреплении великокняжеской власти.
В «Истории русской литературы» Института русской литературы Академии Наук СССР «Сказание о князьях владимирских» охарактеризовано как памятник публицистической литературы, связывающий генеалогическим путем историю Русского государства со всемирной. В этом памятнике, по словам авторов, утверждается, что «великие князья московские являются прямыми наследниками власти кесарей римских, царство Московское свое происхождение ведет от великих мировых монархий древности».
В «Истории Москвы» о «Сказании о князьях владимирских» сказано в разделе, где Москва характеризуется как столица централизованного государства. «Сказание» трактуется здесь как памятник общественно-политической мысли, показывающий место молодого Русского государства во всемирном историческом процессе. Этот памятник подчеркивал единство процесса русской истории, устанавливая связь между князьями киевскими, владимирскими и московскими, говорил о месте Русского государства в мировой истории.1
0 роли «Сказания» как памятника, утверждающего исконность власти московских князей, говорится в работе Д. С. Лихачева «Национальное самосознание древней Руси». В содержании «Сказания» автор видит не утверждение наследования власти московскими князьями из Византии, а подчеркивание их исконных прав с древнейших времен на Русской земле и их высокого происхождения.2
Н. К. Гудзий в учебнике по древнерусской литературе содержание «Сказания о князьях владимирских» трактует как продолжение идей «Сказания о вавилонском царстве».3 В том и другом произведении говорится о перемещении знаков царской власти из страны в страну, в результате чего в конце концов они попадают на Русь. Благодаря этому, по мнению автора, русские великие князья в «Сказании о князьях владимирских» представлены как преемники византийских царей, что якобы было необходимо для утверждения авторитета московских князей.
В настоящей работе сделана попытка на основании всего обнаруженного рукописного материала, имеющего отношение к «Сказанию о князьях владимирских», проследить его литературную судьбу; сделана попытка связать этот памятник с конкретными историческими событиями, проследить характер его политического использования и сделать вывод о значении «Сказания» не только на основании анализа содержания самого этого произведения, но и на основании его практического применения. Только конкретное исследование «Сказания» и связанных с ним памятников политической идеологии Русского централизованного государства, исследование их списков и применения этих памятников в политической практике сможет окончательно разбить неправильное построение буржуазной науки, прикреплявшее весь
комплекс памятников, связанных со «Сказанием», к идеям «византийского наследия» - государственного и культурного, к византийскому и югославянскому влиянию, к идеям «агрессивной» политики России.
«Сказание о князьях владимирских» - памятник времени складывающегося централизованного государства. Перед нами стоит задача выяснить историю и роль этого произведения в той конкретной исторической обстановке, в которой оно появилось и продолжало свое существование. Как убедимся в дальнейшем, «Сказание» отразило на себе стремление к укреплению великокняжеской власти.
Образование Русского централизованного государства, явившееся результатом социально-экономического развития страны, - явление прогрессивное. «Только страна, объединенная в единое централизованное государство, может рассчитывать на возможность серьезного культурно-хозяйственного роста, на возможность утверждения своей независимости».1 Это - процесс сложный и продолжительный. В Русском государстве он шел несколько своеобразно, особенности его были обусловлены внешней опасностью. Государственная централизация вела к укреплению великокняжеской власти, опиравшейся на прогрессивную часть дворянства и городского населения.
Государственной великокняжеской власти приходилось вести долгую и сложную борьбу. Являясь органом господства феодалов и действуя в их интересах, она затрагивала отдельные привилегии крупных феодалов, чему последние упорно сопротивлялись. Вопросы укрепления великокняжеской власти остаются животрепещущими на всем протяжении складывания и укрепления Русского централизованного государства.
Появление идеологических памятников, которые служили бы делу укрепления великокняжеской власти, в такой обстановке было совершенно необходимым. Прогрессивный характер великокняжеской власти в период централизации Русского государства обусловливает и прогрессивность этих произведений.
И. В. Сталин в еврей работе «Марксизм и вопросы языкознания» подчеркивает активную роль надстройки: «Надстройка порождается базисом, но это вовсе не значит, что она только отражает базис, что она пассивна, нейтральна, безразлично относится к судьбе своего базиса, к судьбе классов, к характеру строя. Наоборот, появившись на свет, она становится величайшей активной силой, активно содействует своему базису оформиться и укрепиться, принимает все меры к тому, чтобы помочь
новому строю доконать и ликвидировать старый базис и старые классы».1
Идеология как надстроечное явление и в эпоху укрепления централизованного государства не только отражала происходившие изменения в феодальном строе, но и активно содействовала его развитию. «Сказание о князьях владимирских» как раз такое произведение, которое нашло себе широкое применение в борьбе за укрепление великокняжеской власти.
На примере «Сказания о князьях владимирских» отчетливо видно возрастающее в XVI в. общественное значение литературы. Потребность в идеологическом обосновании крепнувшей великокняжеской власти остро ощущается со времени Ивана III. Необходимость такого обоснования хорошо видна на примере той идеологической подготовки, которая велась великокняжеской властью в связи с присоединением Новгорода: великий князь заявлял права на Новгород, как на свою отчину.2 Необходимость идейных построений ощущается и в дипломатической переписке, которая использует те же мысли, что и в объяснении прав великого князя на новгородские земли. Утверждается божественный характер происхождения великокняжеской власти, говорится о том, что московский великий князь наследует права киевских князей. Наследием от киевских князей обосновываются притязания Русского государства в борьбе с Польско-Литовским на возвращение Руси окраинных земель, некогда отторгнутых от нее.
Та же идея проводится и в летописях XV-XVI вв. Изложение летописания ведется от киевских событий к московским, от князей киевских к московским.3 Эта же тенденция наблюдается и в изложении родословных того времени.
Вассиан Рыло, близкий Ивану III человек, в своем «Послании на Угру», в стремлении убедить Ивана III продолжать борьбу с татарами, напоминает ему о необходимости сохранения традиции своих предков. «Поревнуй прежебывшим прародителем твоим, великим князем: неточию Рускую землю обороняху от поганых, но иные страны приимаху под соби, еже глаголю Игоря, и Святослава, и Владимера, иже на греческих царех дань имали, потом же и Владимера Монамаха, како и коли бился со оканными половци за Русьскую землю, и иные мнози, их же паче нас ты веси».1
На этих неполных примерах видно, в каком направлении шло развитие официальной идеологии того временив Появление «Сказания о князьях владимирских», как мы увидим в дальнейшем, было обусловлено конкретной исторической обстановкой, было вызвано потребностью молодого Русского централизованного государства в укреплении власти великого князя. Оно отразило идеи, уже назревшие в русской действительности и в русской литературе. В этой обстановке «Сказание» служило прогрессивным целям - укреплению централизованного государства. По своим идеям оно не явилось заимствованием из Византии или с Запада, не служило оно и оправданию «завоевательной политики». Оно говорило не о праве русских князей на византийские земли, а об их праве на все русские земли, в том числе и на киевские. Оно служило делу укрепления международного авторитета русского княжеского рода, утверждая его равенство со всеми владетельными домами Европы. Только этим задачам - собиранию русских земель и укреплению международного авторитета Руси, как мы увидим в дальнейшем, - и служило «Сказание о князьях владимирских», памятник исключительной политической активности, созданный для действий и в обстановке действий - дипломатических и внутриполитических.
Происхождение
Источники этих легенд и время их появления неизвестны; по мнению А. А. Зимина , они возникли в связи с венчанием на престол Дмитрия (внука Ивана III) в 1498.
По предположению А. Л. Гольдберга, автором сказания был Дмитрий Герасимов , согласно И. Жданову - легенда была создана ранее Пахомием Сербом .
Легенды в начале XVI веке были записаны в «Послании» митрополита Спиридона . Неизвестный автор или авторы составили «Сказание о князьях Владимирских» на основе «Послания» в начале XVI века (до 1527 года).
Использование в политике и дипломатии
«Сказание» использовалось в дипломатии Василия III и Ивана IV . Легенды о происхождении великих князей от Августа вошли в Государев родословец (1555), Степенную книгу и «Чин венчания» Ивана IV на царство в 1547.
В искусстве
Сюжетами «Сказания» иллюстрированы 12 панелей Мономахова трона в Успенском соборе. На каждой дверце в кругах вырезаны по две надписи, заключающие в себе рассказ о войне Владимира Мономаха с греками.
| Левый верхний рельеф | Правый верхний рельеф | Левый нижний рельеф | Правый нижний рельеф |
|---|---|---|---|
 |
 |
 |
|
 |
 |
 |
 |
| № 1. Совет Владимира Мономаха «со Князми своими», на котором он рассказывает о храбрости предков, получающих дань с Царьграда . |
№ 2. Великий князь Владимир собирает «искусных» воевод и назначает начальников в войска. |
№ 3. Войска великого князя Владимира двигаются во Фракию. |
№ 4. Воеводы около фракийского города. |
 |
 |
 |
 |
| № 5. Воеводы великого князя взяли в плен фракийцев. |
№ 6. Войска возвращаются «со многим богатеством». |
№ 7. Войска Константина Мономаха сражаются с врагами - «с Персы и с Латыною». |
№ 8. Константин Мономах созывает совет и назначает послов в Киев. |
 |
 |
 |
 |
| № 9. Константин Мономах «дает честныя дары» - царские регалии - для передачи князю Владимиру. |
№ 10. Послы на корабле отправляются в путь. |
№ 11. Посланники из Царьграда прибывают в Киев к великому князю Владимиру и приносят «честныи и ины многи дары и прошаху у него мира». |
№ 12. Митрополит Неофит, прибывший из Царьграда, венчает великого князя Владимира Всеволодовича царским венцом - |