13. « МиМ »
Исследователи творчества М. Булгакова рассматривают «Мастера и Маргариту» как произведение уникальное с жанровой точки зрения. Собственно, в состав его входят два романа (роман Мастера о Понтии Пилате и роман о судьбе Мастера). Находясь в сложных отношениях противопоставления — сопоставления, они создают художественную целостность, содержание которой связано не с судьбой отдельной личности, а с судьбой человечества, что необычно для традиционного романа.
«Роман о Пилате» занимает около 1/6 текста, но роль его в структуре произведения огромна — это содержательный центр созданного Булгаковым художественного мира.
Четыре главы романа в романе «рассыпаны» в тексте «Мастера и Маргариты» и введены в основной роман разными способами. Так, первая глава («Понтии Пилат») — это рассказ Воланда, который выслушивают Берлиоз и Иван Бездомный на Патриарших прудах. В дальнейшем легенда проникает в состав романной композиции, становясь тем самым частью повествования о Мастере и Маргарите. Вторая глава («Казнь») преподносится как сон Ивана Бездомного (в романе это глава 16). Третья и четвертая главы («Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа» и «Погребение») — главы из рукописи Мастера, восстановленной Воландом, которую читает Маргарита. Реалии и персонажи романа Мастера проникают в основной роман. Ершалаим возникает в видениях Ивана; Левий Матвей появляется перед Воландом, чтобы просить за Мастера; Мастер, Маргарита, Воланд и его присные встречаются с Пилатом на лунной дороге; выясняется, что Иешуа прочел роман.
Главы вставного повествования хронологически последовательны, стилистически совершенно однородны, написаны скупой, энергичной, местами почти мерной, чеканной прозой. Все они вместе взятые составляют повествование об одном дне римского прокуратора Иудеи и его встрече с проповедником добра и справедливости, т.е. о важнейшем событии христианской истории. То обстоятельство, что ради воплощения важной для его художественных целей коллизии писатель прибегает к хорошо известным мировой литературе образам Священного писания, раздвигает масштабы его произведения в вечность и бесконечность, придает особую весомость изложенному в нем нравственному кредо.
Хотя роман Мастера называют «романом о Пилате», его центральный персонаж — Иешуа Га-Ноцри. Его приводят на суд к Пилату, из-за него Пилат вступает в конфликт с Каифой, а когда Иешуа казнят, Пилат мстит за его смерть Иуде и Кайфе; в прямой и непосредственной связи с Иешуа стоят все события линии Мастера и Маргариты в другом романе — в романе о Мастере.
Бродячий философ Иешуа по кличке Га-Ноцри, не имеющий крова, родных, друзей, обретает в «романе о Мастере» своего «двойника» — московского историка, который тоже отказался «от всего в жизни», «не имел нигде родных и почти не имел знакомых в Москве».
Вместе с тем образ Иешуа имеет и сверхреальный смысл и в этом своем качестве противостоит образу Воланда как носитель высшей истины — истины «доброй воли», согласно которой «человек может делать добро помимо и вопреки корыстных соображений, ради самой идеи добра, из одного уважения к долгу или нравственному закону».
Иешуа погибает, погибает, как трагический герой, потому что его принцип не может найти воплощения в жизни, хотя он прекрасен, хотя человечество, возможно, было бы спасено, если бы оно услышало слово бродячего философа.
Но, несмотря на то, что толпа остается глухой к проповеди новых человеческих идеалов, за Иешуа следует Левий Матвей, встреча с ним производит переворот в душе Понтия Пилата.
Встреча Пилата и Иешуа происходит как бы на двух уровнях: событийном и глубинном. На событийном уровне Пилат расспрашивает Иешуа о его деяниях и приговаривает его к смертной казни. На «тайном», глубинном уровне Иешуа будит в Пилате истинную человечность, раскрывает ему возможности новой жизни.
Мастера и Булгакова роднит очень многое. Оба работали историками в музее, оба жили достаточно замкнуто, обе родились не в Москве. Мастер очень одинок и в повседневной жизни, и в своем литературном творчестве. Роман о Пилате он создает без какого-либо контакта с литературным миром. В литературной среде Булгаков тоже ощущал себя одиноким, хотя в отличие от своего героя в разное время поддерживал дружеские отношения со многими видными деятелями литературы и искусства: В. В. Вересаевым, Е. И. Замятиным, Л. А. Ахматовой, П. А. Марковым, С. А Самосудовым и др.
«С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек лет примерно 38».
Б. С. Мягков предполагает, что это описание внешности героя - «практически автопортрет создателя романа, а уж в возрасте абсолютная точность: когда начинали создаваться эти главы, в 1929 г., Булгакову было именно 38 лет». Далее Мягков ссылается на «аргументированное мнение», согласно которому прототипом Мастера был и любимый писатель Булгакова Н. В. Гоголь, о чем свидетельствует несколько фактов: образование историка, портретное сходство, мотив сожженного романа, ряд тематических и стилистических совпадениях в их произведениях. Б. В. Соколов в качестве одного из возможных прототипов Мастера называет С. С. Топлянинова — художника-декоратора Художественного театра. Своего рода alterego Мастера — фигура бродячего философа Иешуа Га-Ноцри, созданная им самим, - еще одно предположение Б. С. Мягкова. В качестве возможных прототипов Мастера называют и О. Мендельштама, и доктора Вагнера (Гете), но, несомненно, больше всего в образ Мастера Булгаков вложил автобиографических черт.
Автор романа о Понтии Пилате является двойником Булгакова не только потому, что в его образе отражены психологические черты и жизненные впечатления писателя. Булгаков сознательно выстраивает параллели между своей жизнью и жизнью Мастера. Образ героя носит притчевый характер, выражая представление Булгакова о призвании художника и являя собой обобщенный тип художника. Чрезвычайно привлекательна идея романа «Мастер и Маргарита» о высшем назначении искусства, призванного утвердить добро и противостоять злу. «Сам облик Мастера — человека с чистой душой, с чистыми помыслами, охваченного творческим горением, поклонника красоты и нуждающегося во взаимном понимании, родственной душе, — сам облик такого художника нам безусловно дорог».
В самом имени героя заключен не только прямой смысл слова «мастер» (специалист, достигший в какой-либо области высокого умения, искусства, мастерства). Оно противопоставлено слову «писатель».
В 30-е гг. писателя занимал важнейший вопрос: достоин ли человек быть ответственным перед вечностью? Иначе говоря, каков его заряд духовности. Личность, осознавшая себя,
в представлении Булгакова, подотчетна только вечности. Вечность - среда существования этой личности. Берлиоз и многие другие, «чьими руками по незнанию или безразличию творится зло на земле, заслуживают безвестности». Обращение к философии И. Канта позволило Булгакову приступить к поискам природы нравственности и тайны творчества - понятиям, тесно связанным между собой, поскольку искусство в своей основе глубоко нравственно. Мастер обладает всеми высокими нравственными качествами, однако он «податливо проникается крайним отчаянием, а также свободно возносится в самые выси. Его свободная личность равно воспринимает и зло, и добро, оставаясь при этом собой». Слабое противостояние злому началу для творческой натуры представляется автору романа закономерным. Герои - носители высокой нравственной идеи - в произведениях писателя неизменно оказываются побежденными в столкновении с обстоятельствами, которые породило зло. Роман Мастера, не принадлежащего к могущественной иерархии литературного и окололитературного мира, не может увидеть света. В этом обществе Мастеру нет места, несмотря на всю его гениальность. Своим романом М. Булгаков утверждает приоритет простых человеческих чувств над любой социальной иерархией. Но в мире, где роль человека определяется исключительно его общественным положением, все-таки существуют добро, правда, любовь, творчество. Булгаков твердо верил, что, только опираясь на живое воплощение э
тих гуманистических понятий, человечество может создать общество истинной справедливости, где монополией на истину не будет обладать никто.
Роман Мастера, как и роман самого Булгакова, резко отличается от других произведений того времени. Он - плод свободного труда, свободной мысли, творческого полета, без насилия автора над собой: «… Пилат летел к концу, к концу, и я уже знал, что последними словами романа будут: «… Пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат», — говорит Мастер. История романа о Понтии Пилате предстает как живой поток времени, движущийся из прошлого в будущее. А современность - как звено, соединяющее прошлое с будущим. Из романа Булгакова явствует, что свобода творчества нужна писателю как воздух. Без нее он жить и творить не может.
Литературная судьба Мастера во многом повторяет литературную судьбу самого Булгакова. Нападки критики на роман о Понтии Пилате почти дословно повторяют обвинения против «Белой гвардии» и «Дней Турбиных».
В «Мастере и Маргарите» нашла точное отражение обстановка в стране 30-х гг. Через чувство страха, охватившего Мастера, в романе передается атмосфера тоталитарной политики, в условиях которой писать правду о самовластии Понтия Пилата, о трагедии проповедника правды и справедливости Иешуа было опасно. Отказ печатать роман сопровождался в редакции зловещим намеком: «…Кто это… надоумил сочинить роман на такую странную тему!?». Ночная исповедь Мастера перед Иваном Бездомным поражает своим трагизмом. Булгакова травили критики, присяжные ораторы, и он, естественно, болезненно реагировал на эти гонения. Не имея возможности противостоять своим хулителям публично, «писатель искал сатисфакции через посредство искусства, взяв себе в секунданты муз (в том числе и покровительницу истории Клио). Таким образом, сценическая площадка «Мастера» стала дуэльным ристалищем.
В плане автобиографических ассоциаций следует указать на то, что исходной причиной кампании против Булгакова явился его роман «Белая гвардия» и пьеса «Дни Турбиных» и,
в первую очередь, главный герой этих произведений — белый офицер Алексей Турбин.
Таким образом, выявляется не только сходство жизненных обстоятельств М. Булгакова и Мастера, но и параллелизм героев романа Булгакова и романа Мастера и их литературной судьбы. Обстановка травли, в которой оказался писатель во второй половине 20-х гг., весьма напоминает обстоятельства, о которых рассказывает Мастер. Это и полное отрешение от литературной жизни, и отсутствие средств к существованию, «постоянное ожидание «худшего». Статьи-доносы, градом сыпавшиеся в печать, имели не только литературный, но и политический характер. «Настали совершение безрадостные дни. Роман был написан, больше делать было нечего…» — рассказывает Мастер Ивану Бездомному. «Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, … что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».
Кульминацией этой кампании стали известные письма Булгакова к советскому правительству (собственно, к Сталину). «По мере того как я выпускал в свет свои произведения, критика СССР обращала на меня все большее внимание, причем ни одно из моих произведений … не только никогда и нигде не получило ни одного одобрительного отзыва, но напротив, чем большую известность приобретало мое имя в СССР и за границей, тем яростнее становились отзывы прессы, принявшие, наконец, характер неистовой брани» (письмо 1929 г.). В другом письме (март 1930 г.) М. Булгаков пишет: «Я обнаружил в прессе СССР за 10 лет моей работы (литературной) 301 отзыв обо мне. Из них похвальных — было 3, враждебно-ругательных - 298». Примечательны заключительные слова этого письма: «У меня, драматурга, … известного и в СССР, и за границей, - налицо в данный момент - нищета, улица и гибель». Почти дословное повторение в оценке своего положения Булгаковым и Мастером ясно свидетельствует о том, что писатель сознательно ассоциировал судьбу Мастера со своей собственной. В этой связи письмо к Сталину становится не только биографическим, но и литературным фактом — заготовкой к роману, поскольку образ Мастера появился в более поздних редакциях романа.
|
1. Пилат в разных литературных источниках. 2. Образ Пилата в романе Булгакова. 3. Наказание и прощение прокуратора. Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат. М. А. Булгаков Римский всадник, правитель Иудеи Понтий Пилат, герой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» - реальная историческая личность, чье правление было жестоким, сопровождалось многочисленными казнями без суда. Согласно Новому Завету, Понтий Пилат приговорил к казни Иисуса Христа, а потом ритуально умыл руки, показывая свою невиновность. Этот образ появляется в романе в тесной связи с образом Иешуа Га-Ноцри: «Мы теперь будем всегда вместе… Раз один - то, значит, тут же и другой! Помянут меня, - сейчас же помянут и тебя! Меня - подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя - сына короля-звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы», - говорит Пилату во сне Иешуа. Таким образом, для Булгакова Пилат, которому в Евангелии уделено не так уж много времени, - один из главных героев романа. Его занимает вопрос о реальности произошедших событий, библейские главы в романе оказываются для Ивана Бездомного подтверждением существования Христа. В процессе создания романа писатель ознакомился с поэмой Г. Петровского «Пилат». Автор поэмы также изображает Пилата сочувствующим Иисусу, а не воспринимающим его действия как угрозу свержения власти. Трусливый прокуратор не смог бороться за Иисуса против синедриона - так же, как и в романе Булгакова, в поэме Петровского за Пилатом признается этот порок. Взгляд писателя на события, «евангелие от Булгакова» - это не просто спор героев о существовании Христа. Автор поднимает вечные темы - тему трусости, предательства, отношений человека и власти, неправедного суда. Образ Пилата волей автора наделен многочисленными мелкими подробностями, которые делают его рельефнее, понятнее читателю. Благодаря Булгакову герой его романа видится более человечным, нежели в Новом Завете. У него есть слабые стороны - ему присущи сомнения, колебания, он, жестокий прокуратор, испытывает большую привязанность к своей собаке, его волнует не только участь Иешуа, но и судьба его ученика Левия Матвея. В конце концов у Пилата есть совесть и она его мучает. Пилат не считает виновным Иешуа, потому что видит: этот человек просто не умеет лгать, его душа чиста. Он отдает Иешуа на казнь против своей воли, утвердив смертный приговор Синедриона, став невольным палачом. Автор подчеркивает мельчайшие оттенки настроения героя в процессе принятия нелегкого решения, которое очень тяжело ему дается. Он не может пожертвовать карьерой ради спасения Иешуа, но в нем еще осталось что-то человеческое. Фигура Пилата в романе неоднозначна. Вначале мы видим всадника Золотое копье, жестокого прокуратора «в белом плаще с кровавым подбоем», что символизирует его кровавые деяния. Потом мы видим в нем человека, подверженного слабостям и болезням, а позже и страдающего. Читатель видит, как меняется прокуратор в беседе с Иешуа. Вначале его занимает лишь одна мысль - о том, чтобы скорее кончился допрос. В этот момент арестованный и обреченный Иешуа жалеет его и сопереживает, точно определив его состояние: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет». Эта казнь становится поворотным событием в жизни Понтия Пилата, она не дает ему покоя всю жизнь, ведь он казнил невиновного, чье преступление не заслуживало такого наказания. Чтобы искупить свою вину, Пилат приказывает убить Иуду, но этим не возвратить Иешуа, и двенадцать тысяч лун прокуратор страдает… Воланд рассказывает, что происходит с Пилатом: «Он говорит одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя, и что у него плохая должность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же - лунную дорогу и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому что, как он утверждает, он чего-то недоговорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти почему-то не удается и к нему никто не приходит. Тогда, что же поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем, нужно какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире он ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу». Попытка оправдаться своей «плохой должностью», такой же, как у кентуриона Марка Крысобоя, не может заглушить голоса совести. Даже омовение рук не позволяет ему снять со своей совести этот тяжкий грех. Бессмертие - вот какое самое тяжкое наказание получает Пилат. Иешуа приходит к нему в видениях до тех пор, пока Пилат, освобожденный мастером, не присоединяется к Га-Ноцри на лунной дорожке не только в видении, но и на самом деле. Тогда Пилат обретает покой, заверенный Иешуа в том, что казни не было. Финал приносит Пилату прощение. Булгаков пренебрегает многими евангельскими фактами ради раскрытия образа Пилата. В отличие от Иешуа автор осуждает своего героя. Ему важно провести параллель между тем временем и Москвой 20-х годов, в доказательство того, что люди остались такими же, а трусость всегда остается самым тяжелым пороком. |
Роман «Мастер и Маргарита» является не только самым известным во всем творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова, но и самым читаемым. Причем не только в России, но и за рубежом. Почему же произведение так любимо читателями? Наверное, причина в том, что роман прекрасно отражает реалии советской действительности, а также идеально раскрывает характеры персонажей.
Среди главных героев - Понтий Пилат. Интересно то, что он является исторической личностью (1 век нашей эры). Пилат - это олицетворение власти. Он гордится тем, что все его боятся, считают жестоким. Прокуратор знает, война - явная и завуалированная - и уверен, что имеют лишь не знающие страха и сомнений. Однако образ Понтия Пилата является идеализированным. Да-да, на самом деле прокуратор Иудеи был еще более жесток, а также отличался непомерной алчностью.
История происхождения правителя, придуманная в средние века в Германии, преподносится в романе как реальный факт. Согласно легенде, Понтий Пилат - сын Ата (король-звездочет) и Пилы (дочь мельника). Глядя однажды на звезды, звездочет прочитал по ним, что дитя, которое будет зачато им сейчас же, в будущем станет великим человеком. Тогда Ат приказал привести к нему красавицу Пилу, а спустя 9 месяцев на свет появился ребенок, который получил свое имя от сложенных вместе имен матери и отца.
Противоречивая личность. Понтий Пилат одновременно страшен и жалок. Совершенное им преступление против ни в чем не повинного человека обрекает его на вечные муки. Эта история упоминается и в одном из евангельских сказаний от Матфея (еще одна интересная параллель: учеником Иешуа в романе был Левий Матвей). В нем говорится, что супруга прокуратора Иудеи видела страшный сон, в котором Пилат поплатится за распятие праведника.
В романе четко прослеживается мысль о том, что Понтий Пилат не желает смерти Иешуа. Он видит, что для общества этот человек не представляет никакой опасности, ведь он не вор, не убийца, не насильник. Однако государство не хочет соглашаться с правителем, а первосвященник, конечно, видит угрозу в человеке, проповедующем неизвестную религию. Римский прокуратор не в силах бороться, даже сильнейшие душевные терзания не заставляют его принять решение на свое усмотрение: он знает, что это может пошатнуть его авторитет в глазах общества, его силу и могущественность.
Когда ритуал казни был совершен, и исправить ничего было нельзя, Понтий Пилат и вовсе забыл о спокойной жизни. Он корит себя за слабоволие, а по ночам часто видит сон, в котором все случается иначе: ничего не было, Иешуа жив, и они идут вместе по лунной дороге и разговаривают, разговаривают…
Наверняка реально существовавший Пилат не терзал себя такими сомнениями и сожалениями. Однако М.А. Булгаков будто бы поверил, что в самом бесчеловечном тиране могут бороться чувства страха и справедливости. При этом писатель как бы перекладывает ответственность за такой взгляд на плечи Мастера: ведь это он - автор Романа.
Неизвестно, с какими чувствами покидал этот свет римский правитель на самом деле, но в книге все должно закончиться хорошо, и в конце концов обретет душевный покой пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
«Мастер и Маргарита» - поистине великое произведение, которое обязан прочитать каждый человек, считающий себя культурным.
Понтий Пилат
Большинство персонажей Ершалаимских глав романа «Мастер и Маргарита» восходят к Евангельским. Но этого нельзя утверждать в полной мере о Понтии Пилате, пятом прокураторе Иудеи. Он имел репутацию «свирепого чудовища». Но, тем не менее, булгаковский Понтий Пилат сильно облагорожен по сравнению с прототипом. В его образе писателем запечатлен человек, терзающийся муками совести за то, что отправил на смерть невинного, и в финале романа Понтию Пилату даруется прощение. Очень интересно рассмотреть поведение Пилата с точки зрения теории З. Фрейда.
Мы уже говорили о выделении Фрейдом в человеке Я, ОНО и Я-идеала. Для лучшего понимания своих воззрений ученый предложил аллегорию, объясняющую суть его теории в популярной форме. В образной картине, нарисованной Фрейдом, ОНО сравнивается с лошадью, Я - с сидящим на ней всадником, который желает двигаться в сторону, указанную Я-идеалом, но практически подчинен необузданным порывам лошади. «Как всаднику, если он не хочет расставаться с лошадью, часто остается вести ее туда, куда ей хочется, так и Я превращает обыкновенно волю ОНО в действие, как будто бы это было его собственной волей». Разъединение с ОНО на языке психоанализа означает потерю психического здоровья - неврозы, навязчивые состояния; движение в сторону от Я-идеала сопровождается муками совести.
Обратимся теперь к страницам романа. Пилат стоит перед дилеммой: сохранить свою карьеру, а может быть, и жизнь, над которыми нависла тень дряхлеющей империи Тиверия, или спасти философа Иешуа Га-Ноцри. Булгаков настойчиво (пять раз!) именует прокуратора всадником, по-видимому, не только вследствие его принадлежности к определенному сословию, но и потому, что всаднику приходится выбирать между ОНО и Я-идеалом. Всадник подчиняется воле ОНО, Иешуа, не желающий спасти свою жизнь ценой даже малейшей лжи, должен умереть.
Га-Ноцри ни разу не отступил от Истины, от идеала, и потому заслужил свет. Он сам есть идеал - олицетворенная совесть человечества. Трагедия героя в его физической гибели, но морально он одерживает победу. Пилат же, пославший его на смерть, мучается почти две тысячи лет, «двенадцать тысяч лун». Совесть не дает прокуратору покоя…
Трудному решению Пилата, макровыбору, совершенному им на уровне сознания, предшествует микровыбор на уровне подсознания. Этот бессознательный выбор предвосхищает действия прокуратора, оказавшие влияние не только на его последующую жизнь, но и на судьбу всех героев романа.
Выйдя в колоннаду дворца, прокуратор ощущает, что к «запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя», запах, который прокуратор «ненавидел больше всего на свете». Ни запах коней, ни запах горького дыма, доносящийся из кентурий, не раздражают Пилата, не вызывают у него таких страданий, как «жирный розовый дух», к тому же предвещающий «нехороший день». Что за этим? Почему прокуратору ненавистен аромат цветов, запах которых большинство человечества находит приятным?
Можно предположить, что дело заключается в следующем. Розы с древних времен считаются одним из символов Христа и Христианства. Для поколения Булгакова розы ассоциировались с учением Христа. И у Блока в «Двенадцати» есть подобная символика:
В белом венчике из роз -
Впереди - Иисус Христос.
Приятен или нет определенный запах, человек решает не на сознательном уровне, а на уровне подсознания. Что выберет всадник? Изберет ОНО или Я-идеал, последует по направлению конских запахов или направится в сторону, откуда доносится аромат роз? Предпочтя запах «кожи и конвоя», язычник Пилат предвосхищает тот роковой выбор, который будет им сделан на уровне сознания.
Так же многократно М. Булгаков упоминает о том, что суд над Иешуа происходит вблизи «ершалаимского гипподрома», «ристалища». Близость коней ощущается постоянно. Сравним два отрывка, в которых попеременно слышится дыхание ОНО и Я-идеала:
«…прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома, вдруг в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его».
«…все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз , источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выводящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи ершалаимского ристалища» .
Одновременно с мыслью о казни Иешуа у Пилата перед глазами возникают конные статуи; члены Синедриона, вынеся смертный приговор, движутся мимо кустов роз в сторону тех же коней. Символические кони каждый раз подчеркивают, тот выбор, который совершают герои. Причем, возможному решению прокуратора соответствует только взгляд в сторону того места, где бушуют страсти, а действительному решению Синедриона, только что вынесшего смертный приговор, - физическое перемещение его членов в том же направлении.
В евангельских главах романа борение ОНО и Я-идеала происходит в потемках Пилатовой души. Побеждает ОНО, но его торжество оказывается не вечным. Двенадцать тысяч лун длится Пилатова мука, трудно ему с больной совестью, и в финале, прощенный, он стремительно бежит по лунной дороге, чтобы «разговаривать с арестантом Га-Ноцри». Всадник передумал и движется в сторону Я-идеала.
Почти одновременно в Германии и в Советской России возникают произведения о договоре Художника с сатаной.
«Доктор Фаустус» Томаса Манна: Композитор Антуан Леверкюрн пишет великую музыку, получив двадцатилетнюю отсрочку от дьвола. «Мефисто» Клауса Манна: Артист, подписывает договор с нацистами, становится во главе имперского театра - чтобы иметь возможность заниматься искусством. Корни сюжета лежат на поверхности немецкой почвы: Фауст и Мефистофель.
В случае Мефисто проблема очевиднее: можно ли сотрудничать со злом, ради творчества? У Томаса Манна - шире: немецкое стремление к красоте, совершенному искусству, напряжение духа бросают немецких интеллектуалов в руки дьявола.
Писатель, чтобы написать свой главный роман, - можно ли сказать, что он заключает сделку с нечистой силой? Да, рукописи не горят - когда на помощь приходит сатана и своей рукой вытаскивает их из камина. Заодно разгоняет свору бездарных критиков и литературных работников, врагов Мастера. Да что там, своей рукой он вытаскивает и Мастера из психиатрической больницы.
Советский Фауст не подписывал никаких договоров. На это есть женщина: Маргарита, чтобы вернуть Мастера, своего любовника, становится ведьмой.
Некоторые биогарфические обстоятельства жизни Московского Фауста, по Мариэтте Чудаковой. Булгакова не печатают: последний раз он видел свой текст напечатанным в 1926 году - «Роковые яйца». Ни «Собачье сердце», ни «Театральный роман» так и не будут изданы при жизни автора. В 1929 году пьесы Булгакова снимают с театрального репертуара.
Он решается писать письмо советскому правительству, письмо Сталину, с просьбой отпустить за границу, говорит, что порвал и сжег рукопись романа о сатане в Москве; рукопись действительно бросает в печку - две трети тетради - это была первая редакция Мастера и Маргариты.
В апреле 1930 - телефонный звонок Сталина:
А что, мы Вам очень надоели? Может, и правда, отпустить Вас за границу?
И ответ Булгакова, отредактированный через 25 лет в воспоминаниях Елены Сергеевны:
Я долго размышлял, но русский писатель не может жить вдали от родины.
Мы не знаем, какие слова на самом деле сказал в трубку Михаил Афанасьевич, можно думать, что он был крайне взволнован и ответ его более эмоциональным; позднее казнил себя за эти слова, объясняя «налетевшей как обморок робостью»
Сталин переиграл его. Булгаков оказывается в ловушке: выезд из Советской России для него закрыт, рукописи по-прежнему редакции не принимают, пьесы изъяты из репертуара, он соглашается на должность ассистента режиссера во МХТе. Договор с нечистой силой подписан.
Отчаяние и страх. Отчаяние от того, что литература для него закрыта и театр - полузакрыт. Страх: «я просто хочу жить, писать, ходить по улицам и не испытывать этого нечеловеческого страха…»
И острое желание объясниться, тоска о разговоре со Сталиным: хочет писать ему письмо, понимая, чем может обернуться это. И готовность идти на компромиссы с властью, природа которой ясна: в конце тридцатых пишет пьесу «Батум» о юных годах вождя.
После того телефонного разговора он возобновляет работу над романом о сатане в Москве. И тут, во второй редакции, на месте некоего Феси, появляется новый герой - Мастер.
Мастер, через окна комнаты которого в подвальном этаже тянутся щупальца страха; чей сожженный роман спасает Воланд; ради которого Маргарита идет на сделку с дьяволом.
Мастер появляется в романе после разговора со Сталиным.
Почему же главный герой романа - Понтий Пилат, а не Иешуа-Га-Ноцри?
Безродный бродяга и могущественный наместник Рима, пятый прокуратор Иудеи. Пилат слушает этого бродягу, симпатизирует ему и… он не становится его учеником, не бросает богатство, но, в некотором смысле, - идет за ним: расправляется с предателем Иудой - совсем не евангельский поворот истории. Чудо невозможное: Бродяга, словом сумевший обратить наместника Римского цезаря.
Почему Иешуа - не Иисус?
Ортодоксальная версия: мы читаем евангелие, рассказанное сатаной. Два варианта: либо Мастер, инспирированный Воландом, излагает в романе его версию; либо роман был о настоящем Иисусе, но текст его утрачен, и из печки Воланд вытаскивает уже другой текст - о Иешуа-Га-Ноцри, мать которого была блудницей и об отце ему ничего не известно.
Может это и так, но в чем тогда замысел автора? Опорорчить Мастера, ставшим безвольным инструментом в руках сатаны? Или, если принять версию о подмене текста, - окончательно запутав литературоведов, изложить евангелие от диавола, чтоб только показать коварство врага человеческого. Тогда Мастер не заслужил бы не только света, но и покоя.
А был ли вообще евангельский Иисус в замысле Булгакова? Мастер называет свой роман исклюбчительно «романом о Пилате». А бродяга Иешуа нужен лишь как собеседник Пилата, повторяющий, что все люди, даже Марк Крысобой - добрые, излечивающий его от головной боли и обрекающий Пятого прокуратора на муки совести. Муки совести! Оно почти обращает его в новую веру!
Человек, на вопрос «В чем истина?» отвечающий: «В том, что у тебя болит голова» - никак не Иисус. Но евангельский Иисус никак не мог появиться в этом романе - и даже не потому, что мы имеем дело с рассказаом Воланда. Нужен был не Иисус - а собеседник Пилата.
В 1937 году, когда окончательно снимают из репертуара МХТа «Кабалу святош», пьесу о Мольере, на которую Булгаков возлагал большие надежды, созревает окончательный замысел - надо же что0нибудь делать! - «закончить роман и подать». Подать - означает, подать текст романа Сталину.
Роман о Мастере начинается после телефонного звонка Сталина и заканчивается с намерением «подать этот текст».
По поводу покоя, Шуберта и венецианских окон в вечно цветущем саду. Пусть православные критики видят в этом вечную тоску, тусклое существование, мертвую природу - чуть ли не наказание.
Венецианские окна и Шуберт: это было написано в страшном московском подвале, где он сходил с ума, в прямом смысле слова, от безнадежности, безденежья и страха.
За что же рай и свет Мастеру? За то, что он при помощи дьявола написал роман, исказивший евангельского Христа? За то, что Маргарита стала ведьмой, ради спасения его, Мастера, и его романа?
А, быть может, Иешуа - это то, что осталось от евангельского Иисуса в результате демифилогизации либеральных теологов XIX века? Непорочное зачатие, мессианство, воскрешение во плоти - все это остается за Христом веры. А исторический Иисус - \то имя звучит на древнееврейском как Иешуа, Иисус из города Назарет - Иешуа-Га-Ноцри, - не так уж был далек от булгаковского героя. И чем в конце концов его «добрые люди» отличаются от проповеди «возлюбить врага своего»?
Мастера и Булгакова роднит очень многое. Оба работали историками в музее, оба жили достаточно замкнуто, обе родились не в Москве. Мастер очень одинок и в повседневной жизни, и в своем литературном творчестве. Роман о Пилате он создает без какого-либо контакта с литературным миром. В литературной среде Булгаков тоже ощущал себя одиноким, хотя в отличие от своего героя в разное время поддерживал дружеские отношения со многими видными деятелями литературы и искусства: В. В. Вересаевым, Е. И. Замятиным, Л. А. Ахматовой, П. А. Марковым, С. А Самосудовым и др.
«С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек лет примерно 38».
Б. С. Мягков предполагает, что это описание внешности героя - «практически автопортрет создателя романа, а уж в возрасте абсолютная точность: когда начинали создаваться эти главы, в 1929 г., Булгакову было именно 38 лет». Далее Мягков ссылается на «аргументированное мнение», согласно которому прототипом Мастера был и любимый писатель Булгакова Н. В. Гоголь, о чем свидетельствует несколько фактов: образование историка, портретное сходство, мотив сожженного романа, ряд тематических и стилистических совпадениях в их произведениях. Б. В. Соколов в качестве одного из возможных прототипов Мастера называет С. С. Топлянинова - художника-декоратора Художественного театра. Своего рода alterego Мастера - фигура бродячего философа Иешуа Га-Ноцри, созданная им самим, - еще одно предположение Б. С. Мягкова. В качестве возможных прототипов Мастера называют и О. Мендельштама, и доктора Вагнера (Гете), но, несомненно, больше всего в образ Мастера Булгаков вложил автобиографических черт.
Автор романа о Понтии Пилате является двойником Булгакова не только потому, что в его образе отражены психологические черты и жизненные впечатления писателя. Булгаков сознательно выстраивает параллели между своей жизнью и жизнью Мастера. Образ героя носит притчевый характер, выражая представление Булгакова о призвании художника и являя собой обобщенный тип художника. Чрезвычайно привлекательна идея романа «Мастер и Маргарита» о высшем назначении искусства, призванного утвердить добро и противостоять злу. «Сам облик Мастера - человека с чистой душой, с чистыми помыслами, охваченного творческим горением, поклонника красоты и нуждающегося во взаимном понимании, родственной душе, - сам облик такого художника нам безусловно дорог».
В самом имени героя заключен не только прямой смысл слова «мастер» (специалист, достигший в какой-либо области высокого умения, искусства, мастерства). Оно противопоставлено слову «писатель».
В 30-е гг. писателя занимал важнейший вопрос: достоин ли человек быть ответственным перед вечностью? Иначе говоря, каков его заряд духовности. Личность, осознавшая себя,
в представлении Булгакова, подотчетна только вечности. Вечность - среда существования этой личности. Берлиоз и многие другие, «чьими руками по незнанию или безразличию творится зло на земле, заслуживают безвестности». Обращение к философии И. Канта позволило Булгакову приступить к поискам природы нравственности и тайны творчества - понятиям, тесно связанным между собой, поскольку искусство в своей основе глубоко нравственно. Мастер обладает всеми высокими нравственными качествами, однако он «податливо проникается крайним отчаянием, а также свободно возносится в самые выси. Его свободная личность равно воспринимает и зло, и добро, оставаясь при этом собой». Слабое противостояние злому началу для творческой натуры представляется автору романа закономерным. Герои - носители высокой нравственной идеи - в произведениях писателя неизменно оказываются побежденными в столкновении с обстоятельствами, которые породило зло. Роман Мастера, не принадлежащего к могущественной иерархии литературного и окололитературного мира, не может увидеть света. В этом обществе Мастеру нет места, несмотря на всю его гениальность. Своим романом М. Булгаков утверждает приоритет простых человеческих чувств над любой социальной иерархией. Но в мире, где роль человека определяется исключительно его общественным положением, все-таки существуют добро, правда, любовь, творчество. Булгаков твердо верил, что, только опираясь на живое воплощение этих гуманистических понятий, человечество может создать общество истинной справедливости, где монополией на истину не будет обладать никто.
Роман Мастера, как и роман самого Булгакова, резко отличается от других произведений того времени. Он - плод свободного труда, свободной мысли, творческого полета, без насилия автора над собой: «... Пилат летел к концу, к концу, и я уже знал, что последними словами романа будут: «... Пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат», - говорит Мастер. История романа о Понтии Пилате предстает как живой поток времени, движущийся из прошлого в будущее. А современность - как звено, соединяющее прошлое с будущим. Из романа Булгакова явствует, что свобода творчества нужна писателю как воздух. Без нее он жить и творить не может.
Литературная судьба Мастера во многом повторяет литературную судьбу самого Булгакова. Нападки критики на роман о Понтии Пилате почти дословно повторяют обвинения против «Белой гвардии» и «Дней Турбиных».
В «Мастере и Маргарите» нашла точное отражение обстановка в стране 30-х гг. Через чувство страха, охватившего Мастера, в романе передается атмосфера тоталитарной политики, в условиях которой писать правду о самовластии Понтия Пилата, о трагедии проповедника правды и справедливости Иешуа было опасно. Отказ печатать роман сопровождался в редакции зловещим намеком: «...Кто это... надоумил сочинить роман на такую странную тему!?». Ночная исповедь Мастера перед Иваном Бездомным поражает своим трагизмом. Булгакова травили критики, присяжные ораторы, и он, естественно, болезненно реагировал на эти гонения. Не имея возможности противостоять своим хулителям публично, «писатель искал сатисфакции через посредство искусства, взяв себе в секунданты муз (в том числе и покровительницу истории Клио). Таким образом, сценическая площадка «Мастера» стала дуэльным ристалищем.
В плане автобиографических ассоциаций следует указать на то, что исходной причиной кампании против Булгакова явился его роман «Белая гвардия» и пьеса «Дни Турбиных» и,
в первую очередь, главный герой этих произведений - белый офицер Алексей Турбин.
Таким образом, выявляется не только сходство жизненных обстоятельств М. Булгакова и Мастера, но и параллелизм героев романа Булгакова и романа Мастера и их литературной судьбы. Обстановка травли, в которой оказался писатель во второй половине 20-х гг., весьма напоминает обстоятельства, о которых рассказывает Мастер. Это и полное отрешение от литературной жизни, и отсутствие средств к существованию, «постоянное ожидание «худшего». Статьи-доносы, градом сыпавшиеся в печать, имели не только литературный, но и политический характер. «Настали совершение безрадостные дни. Роман был написан, больше делать было нечего...» - рассказывает Мастер Ивану Бездомному. «Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, ... что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».
Кульминацией этой кампании стали известные письма Булгакова к советскому правительству (собственно, к Сталину). «По мере того как я выпускал в свет свои произведения, критика СССР обращала на меня все большее внимание, причем ни одно из моих произведений... не только никогда и нигде не получило ни одного одобрительного отзыва, но напротив, чем большую известность приобретало мое имя в СССР и за границей, тем яростнее становились отзывы прессы, принявшие, наконец, характер неистовой брани» (письмо 1929 г.). В другом письме (март 1930 г.) М. Булгаков пишет: «Я обнаружил в прессе СССР за 10 лет моей работы (литературной) 301 отзыв обо мне. Из них похвальных - было 3, враждебно-ругательных - 298». Примечательны заключительные слова этого письма: «У меня, драматурга, ... известного и в СССР, и за границей, - налицо в данный момент - нищета, улица и гибель». Почти дословное повторение в оценке своего положения Булгаковым и Мастером ясно свидетельствует о том, что писатель сознательно ассоциировал судьбу Мастера со своей собственной. В этой связи письмо к Сталину становится не только биографическим, но и литературным фактом - заготовкой к роману, поскольку образ Мастера появился в более поздних редакциях романа.