March 24th, 2017
Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря
(И. А. Бродский)
Поморьем в России исторически называется побережье Белого моря — северный край, хоть и давно обжитой, но малонаселённый, некогда бывший окраиной Русского государства, и по-своему самобытный. Есть у Поморья и своё историческое ядро — Поморский берег, то есть юго-западное побережье, между городами Кемь и Онега. Большая часть Поморского берега сейчас входит в состав Карелии. В этот раз я расскажу про три старинных поморских села в Беломорском районе — Сумский Посад, Вирма и Сухое.
Названный мной порядок этих трёх сёл отражает передвижение обратно к Беломорску. То есть ближе всего к городу расположено Сухое (18 километров), затем Вирма (35 км), и уже в 50 километрах на восток от города находится Сумский Посад (в обиходе его называют просто Сумпосад). Мы с andrew_rewsr совершили вдоль Поморского берега велопробег по грунтовой дороге: утром доехали с велосипедами на электричке от Беломорска до Сумпосада, а затем ехали обратно в сторону города уже на велосипедах.
Как уже говорилось, в Беломорске находится трёхсторонний железнодорожный узел: на восток от города идёт линия до станции Обозерская, соединяющая Мурманскую магистраль с Архангельской. Именно оттуда , и в ту же сторону мы ехали в Сумпосад. Везёт нас туда электричка Кемь - Маленьга, и ехать до Сумпосада 50 километров, или чуть больше часа. Народу в утренней электричке не много, и большинство пассажиров составляют железнодорожники.
2. Вот и Сумский Посад. Довольно крупная станция, которая в 1994-2003 годах была конечным пунктом электрификации. Раньше тут ещё был деревянный вокзал, но он сгорел пару лет назад. Выходит довольно много пассажиров, выгружаемся и мы с велосипедами. Электричка уехала дальше, — через два часа она будет на станции Маленьга у границы с Архангельской областью, после чего пойдёт назад в Кемь.
А мы садимся на велосипеды и едем в село, которое чуть в стороне от станции. Официально здесь два населённых пункта — село Сумский Посад, и посёлок ЖД станции Сумпосад. При этом сама станция называется Сумский Посад, а станционный посёлок — именно Сумпосад, официально. Впрочем, фактически, весь Сумский Посад воспринимается одним целым.
3. Сумпосад — село, по местным меркам, довольно крупное (около семисот жителей, а сто лет назад было полторы тысячи), центр сельского поселения. К тому же, с богатой историей. Впервые село упоминается под названием Су ма в 1436 году в контексте основания Соловецкого монастыря. Здесь была вотчина новгородской посадницы Марфы Борецкой, отдавшей в 1450 году село во владение .
4. Отсюда всего 4 километра до Белого моря, но в летнее время к нему просто так не выйдешь, — берега болотистые. Село живописно растянуто по берегам реки Сумы, давшей ему название. Добротные поморские избы, многим из которых больше ста лет, смотрят фасадами на реку. При взгляде с моста Сумпосад напомнил мне карельское .
Река берёт начала из озера Сумозеро, и здесь, почти сразу за селом, впадает в море. А море — это основа местной жизни. Кругом дремучие леса и болота — богатые дарами природы, но при этом малопригодные для сельского хозяйства. Основной промысел поморов -— это ловля морской рыбы. Ловят сетями, — обычно выходят в море утром с приливом, а потом вечером, по высокой воде, возвращаются. И так здесь живут уже столетиями. Надо сказать, что пушкинская "Сказка о рыбаке и рыбке" чаще всего всплывает в памяти именно в этих краях.
5. Впрочем, о том, что рядом море, можно и не догадаться, если не знать об этом. За околицами села виден только лес. Но, однако, поддувает с моря прохладным ветром.
В 16 веке Сума уже была одним из наиболее крупных и зажиточных сёл Поморского берега (так же, как и Сорока — нынешний Беломорск), являясь также центром солеварения, — здесь действовало несколько варниц. Однако жизнь зачастую была неспокойной, — край приграничный, и несколько раз его разоряли шведы. В 1576 году, в Ливонскую войну, они сожгли Суму, перед этим успев набедокурить в "Кемской волости". А в 1583 году здесь был возведён деревянный Сумский острог, состоявший из шести башен — Воротной, Белой, Моховой, Низовской, Рыбной и Мостовой. В 1613 году шведы его осаждали, но взять уже не смогли. В 1680-е годы острог был построен заново, а ещё через сто лет был упразднён, стал ветшать, и к 20 веку почти развалился. Частично сохранившуюся Моховую башню в 1931 году перевезли в московский музей "Коломенское", где она и сейчас стоит в отреставрированном виде.
6. По дороге от станции к селу видна сельская школа:
После упразднения острога населённый пункт стал селом Сумским. В 1806 году оно было преобразовано в посад в составе Кемского уезда Архангельской губернии, получив современное название — Сумский Посад.
8. В южной части села встретился магазин промтоваров с ещё советской двуязычной вывеской. Справа написано по-фински: "Teollisuustavaroita". Хоть и практически всё коренное население здесь русское, мы всё-таки в Карелии, где в советские времена вывески дублировались именно на финском, а не карельском (так пошло с времён Карело-Финской ССР).
9. Вот такой он, Сумпосад. Среди изб есть пятистенки, но не такого сурового вида, какие можно видеть в Архангельской области. Здесь обычно дома более вытянуты в длину.
10. Дом купца Ивана Шуттиева, который владел магазином, находившимся в нём же:
Вот так этот дом выглядел сто лет назад:
Сейчас половину дома занимает церквушка (видно по крестам). После создания кадра нас приметил житель дома — довольно благообразный и очень разговорчивый дед, который, по его словам, в этой церкви помогает по хозяйству. Рассказать он нам успел многое — то о том, как он в лихие девяностые работал в Москве и едва не попадал в столкновения с бандитами, то о том, как на старости лет живёт здесь, и чистый воздух так даёт сил, что даже к врачу не приходится ходить:
— Когда болеете, надо сюда приезжать, и вон туда за лес идти пить воду.
— Из болота?
— Из болота! Жить тогда долго будете.
А вообще надо сказать, что Сумпосад (как и Беломорск) отличается какой-то интеллигентностью местных жителей. Кроме того, село со столь богатой историей и традициями — своего рода культурный центр Беломорского района (как, например, в Бабаевском районе на Вологодчине).
11. У домика с церковью — мемориал знаменитым землякам:
Особенно здесь выделили двоих человек. Капитан Владимир Воронин (1890-1952) — коренной помор по происхождению, один из советских покорителей Арктики, участвовавший в спасении челюскинцев. Особенно он прославился тем, что в 1932 году на ледоколе "Александр Сибиряков" впервые за одну навигацию прошёл Севморпуть. Здесь же увековечили этнографа Ивана Дурова (1894-1938), который занимался изучением поморской культуры и фольклора, но попал под репрессии и был расстрелян в 1938 году. В одном своём очерке он писал: «Суровая природа севера скрывает в себе немало таких уголков, о жизни которых много ещё следует говорить и писать. К одному из таких уголков принадлежит и наше Поморье, раскинувшееся узкою полосою на несколько сот вёрст вдоль западного побережья Белого моря» .
12. По соседству — мемориал сумлянам, павшим на Великой Отечественной войне:
13. А на другом берегу стоит старейшее сохранившееся здание села — деревянный Соловецкий амбар, построенный в 1757 году. Здесь же находился причал Соловецкого монастыря. Памятник уникальный, но, видимо, средств на реставрацию нет, и он постепенно ветшает.
14. Вокруг потемневших бревенчатых стен — запах мокрой от утреннего дождя травы, и густые заросли малины.
15. Такая надпись сохранилась над входом в амбар. Соловецкий монастырь, хоть и на острове расположен, но в своё время был одним из главных центров Поморья, и владел многими сёлами Поморского берега вплоть до екатерининской эпохи.
16. А ещё на стене амбара есть вот такая раритетная табличка аж времён Карело-Финской ССР (разумеется, опять же, с надписью на финском языке). Жаль только, что в случае реставрации амбара её наверняка снимут, — такое в наше время пока не ценят.
17. Рядом стоит новенькая церковь святого Елисея Сумского, построенная в 2006-2013 годах. Между прочим, это единственный вообще храм в честь этого святого.
Место выбрано не случайно. Здесь раньше стоял погост-тройник — каменная Успенская церковь (1693 год), деревянная Никольская (1768) и шатровая колокольня. В утвари Никольской церкви было множество даров от соловецких архимандритов. Храмы, к сожалению, были снесены в 1930-е годы.
Вот так выглядел храмовый ансамбль:
18. Возле церкви — памятный знак мореходам Сумского Посада:
Как уже говорилось, море здесь — основа жизни. В Сумпосаде действовала небольшая судоверфь, местные жители порой уходили на промыслы в Баренцево море и на Новую Землю. Здесь действовала мореходная школа, давшая стране несколько десятков капитанов, включая упомянутого Владимира Воронина.
19. В пейзаже Сумпосада видна карельская природа. Выше моста на Суме — порог, шумящий бурным потоком среди гранитных скал.
20. Карелия!
22. Здесь, на одной из скал, под навесом, стоит карбас — мореходная лодка, подаренная Сумпосаду в 1870 году великим князем Алексеем Александровичем (сын Александра II), посетившим село. Лет десять назад лодку повредило обрушение навеса. Её пока не отреставрировали, но навес всё-таки новый построили.
23. И в целом Сумпосад — добротное северное село с приятной атмосферой старины.
24. Внезапно, узкоколейный ЖД вагон у берега. До 1980-х годов неподалёку действовало две узкоколейки — при леспромхозах в посёлках Вирандозеро и Маленга, что стоят на железной дороге, ещё дальше на восток. Видимо, вагон оттуда.
В северной оконечности села раньше находился порт — один из центров торговли в Поморье, в том числе и заграничной. У Поморья были давние торговые связи с Норвегией, — торговали солью, пушниной, но в основном, конечно, рыбой. Во второй половине 19 века торговый оборот рыбы в Сумпосаде исчислялся тысячами пудов. Была здесь и пассажирская пристань, — к началу 20 века существовало регулярное пароходное сообщение с Архангельском и Соловками, Онегой и Кемью, а также между сёлами.
26. Некоторые дома в селе выглядят совсем по-новому:
Здесь мы столкнулись с северным гостеприимством. После создания этого кадра нас заметила женщина лет 60-ти и пригласила к себе в дом выпить чаю и посмотреть на старину, которую она уже несколько лет у себя собирает. Видели мы у неё и старые газеты и документы, и пару предметов мебели (кажется, зеркало и кровать), и вещи вроде старого чайника и самовара. В основном хозяйка всё это покупает у местных жителей (в том числе и пьяниц), и делает в своём доме почти что живой музей поморского быта. Родом она, кстати, не отсюда, а из Западной Белоруссии, и, по её словам, наполовину полька и католичка. Здесь это было довольно неожиданно.
В Сумпосаде мы пробыли больше трёх часов и затем покинули это интереснейшее место, поехав на велосипедах в сторону Беломорска. На самом деле, и восточнее Сумпосада есть интересные места. К примеру поморские сёла Колежма и Нюхча. Из Нюхчи начиналась Осударева дорога — волок от Белого моря к Онежскому озеру, проложенный в 1702 году через карельские леса по указу и при участии Петра I, когда он возвращался из Архангельска. На железной дороге стоят уже упомянутые советские посёлки (в прошлом ПГТ) Вирандозеро и Маленга. Быть может, как-нибудь я побываю и в той стороне, но сейчас мы едем в направлении города, и наша следующая цель — село Вирма в 15 километрах от Сумпосада.
27. Вся дорога здесь вот такая — грейдерная грунтовка, с лесами и болотами вокруг. А где-то совсем рядом, за лесом, — море.
28. На все 15 километров до Вирмы — ни одного населённого пункта. Прямо почти классическая для Карелии грунтовка среди лесов. Больше всего мне здесь вспомнилась дорога Суоярви - Суйстамо - Ляскеля, где я ездил на автобусе три года назад.
С погодой нам повезло. День выдался тихим и облачным, — ни жары, ни дождя. По пути несколько раз проезжаем по мостикам лесные ручьи с торфяной водой. На одной из остановок мы услышали сверху странное шуршание и свист, — оказалось, стая птиц летит над лесом. Наверное, с высоты птичьего полёта отлично видно и дорогу, и море. А с дороги и не поймёшь, как море здесь близко.
29. Много здесь и болот:
Постепенно на дороге становилось больше машин, которые ехали навстречу нам. Это была пятница, и во второй половине дня люди направлялись на дачу. Пару раз мы разъезжались с грозного вида лесовозами, а ещё навстречу проезжал ПАЗик с табличкой "Беломорск - Сумпосад - Хвойный". А в какой-то момент мы услышали с левой стороны гудок электровоза и грохот товарняка.
30. Перед самой Вирмой автодорога подходит совсем близко к параллельно идущей железной. А грузовое движение по ней очень даже оживлённое, — грузопоток в Мурманский порт, вывоз руды с Кольского полуострова. Почти что магистраль среди карельской глуши.
31. Но когда отгремит очередной грузовой, на маленькой станции Вирма снова становится тихо. Пассажирское сообщение здесь ограничивается электричками Кемь - Маленьга и поездом Вологда - Мурманск, который проходит здесь ночью.
32. Помнится, на станционном здании (которое справа) была табличка "Вход с огнём запрещён". Наверное, Прометей бы огорчился.
Планы строительства железной дороги вдоль Поморского берега существовали ещё до революции. В 1916 году, после открытия Мурманской магистрали, существовал проект линии Сорока - Сумпосад - Онега - станция Холмогорская, которая соединила бы её с Архангельской. В итоге, однако, стальная колея была проложена здесь только в 1941 году, и немного иным маршрутом — мимо Онеги, и до станции Обозерская. В годы войны она сыграла роль как единственная сухопутная связь Мурманска с Большой землёй (поскольку Мурманская магистраль была перерезана финнами).
34. Через пару километров после станции видна уже и сама Вирма. Снова длинные избы и амбары, а чуть дальше — слегка загадочный туман. Там — Белое море!
35. Вирма — село маленькое, стоит почти у самого моря и даже не закрыто от него лесом. Название оно получило от одноимённой реки, впадающей в море. В её устье, фактически, эстуарий, — сюда заходит морское течение, и поэтому в отлив по речным берегам виден вязкий зеленоватый ил, называемый словом "няша".
36. Почти у каждого дома есть своя лодочная пристань. А за домами видна деревянная церковь Петра и Павла, к которой мы подойдём поближе.
37. Вид вверх по течению:
38. И здесь тоже много добротных старых изб. Вирма — тоже село старинное, впервые упоминается в 1459 году. А в 16-17 веках здесь, как и в Суме, действовали соляные варницы.
39. На въезде в село — памятник воинам-землякам:
40. Величественно возвышается над Вирмой церковь Петра и Павла, построенная в середине 17 века, — один из шедевров деревянного зодчества Русского Севера. Первая церковь на этом месте известна ещё с 1526 года.
41. Композиция церкви в Вирме — пятиглавие на кубе (как, например, у церкви в каргопольском Архангело).
42. Хорошие места для церквей выбирать умели. Храм стоит в окружении могучих елей и карельских скал.
43. И пейзажи вокруг прекрасны. Ландшафты во всей Карелии похожи и легко узнаваемы, — примерно такие же лесистые скалы можно увидеть и где-нибудь возле Выборга.
44. Под ногами мхи...
45. ...и черника:
46. А Вирма выглядит примерно вот так. Постоянных жителей в селе осталось уже совсем мало, и в основном здесь уже дачники, — кто-то из Беломорска, а кто-то даже из Мурманска.
47. А из-за околицы поддувает морской ветер, и в воздухе висит туманная взвесь.
48. Там уже море. Вирма расположена в бухте, которую от открытого моря прикрывает Сумостров и ещё ряд островов помельче.
50. Вокруг всё те же сосны на гранитных скалах. И очень чистый и свежий воздух, которым хочется дышать полной грудью.
51. Незадолго до Сухого дорога снова выходит близко к берегу моря. На болоте валуны, а вдали видна морская вода. Окутанный туманом горизонт, от которого дует ветер, выглядит таинственно.
Под конец я фотографировал уже мало, поскольку внимание всё реже отвлекалось на окружающие виды. Разумеется, поездка по грунтовке на велосипедах на такое расстояние за один день далась нам с большим трудом, и, даже с остановками на отдых, уже к Сухому мы подъезжали изрядно уставшими. На нашу радость нашлась вставка асфальтированной дороги аж на целых триста метров! Это был мост через реку Кузреку (по-карельски Kuuzijogi — еловая река ), у устья которой и находится село Сухое.
53. Сухое стоит прямо у берега моря, а не по берегам реки, как Вирма. Собственно, название села и связано с расположением: если берег моря здесь в основном болотистый, то именно тут едва ли не единственное на многие окрестности сухое место непосредственно на берегу. Изначальное название села — Сухой Наволок или Сухонаволоцкое. Упоминается оно впервые в 1539 году в "Жалованной грамоте великого князя Ивана Васильевича Соловецкому монастырю на вотчину в Спасском погосте Выгозерского уезда". Это тоже было монастырское село.
Местное предание гласит, что изначально село хотели отстроить на Кузреке выше по течению, и принесли туда икону для освящения места, но икону несколько раз уносило рекой к морскому берегу, что затем было воспринято как божественный знак, и село появилось там, где стоит сейчас.
54. Со стороны моря шумел ветер, а у одного из домов на нас заливисто лаяла собака, сидевшая за забором.
55. В центре села — церковь Смоленской иконы Божией Матери. Построена она в 1899 году, но в советские годы у неё разобрали колокольню и главку, и до наших дней она сохранилась в таком виде. В белый цвет её покрасили уже недавно, и, на мой взгляд, зря.
56. Памятник воинам-землякам:
57. А вот и море. До Сухого мы доехали уже вечером, когда начался прилив. У берега гуляли бабушка с внуком и наблюдали за морем: "Вот, видишь, утром отлив был, вода ушла. А сейчас, вечером, опять вернулась".
Что интересно, в нескольких километрах отсюда есть и железнодорожная станция Сухое. Но с селом она фактически никак не связана, и туда даже нет подъезда от автодороги.
58. Последний взгляд на Сухое и его морскую бухту:
Велопробег занял у нас целый день, и, как уже сказано, мы успели, мягко говоря, сильно устать (до сих пор помню приятное ощущение, когда после такого заезда ложишься спать). Именно поэтому после Сухого я уже почти не снимал, — больше хотелось либо беспрерывно крутить педали, чтобы побыстрее доехать, либо посидеть отдохнуть. Покажу напоследок ещё лишь пару кадров.
59. Ещё один выезд дороги близко к морю:
60. А это река Большая Кетьмукса перед самым устьем. Как и в Вирму, сюда заходит морское течение, поэтому с приливом ила уже не видно, и в реке высокая вода. А ещё — заметен слегка необычный лиловый оттенок облачного вечернего неба. Это свойственно именно северным широтам с их более ярким солнечным светом.
На этой ноте завершу рассказ о Поморском береге и его сёлах. Именно Беломорск с его окрестностями стал для меня конечным пунктом длительного путешествия по северным областям летом 2016 года. И рассказ об этом путешествии почти подошёл к концу. В следующий раз я напоследок немного скажу об обратной дороге домой.
Каждый год в Архангельске рушатся деревянные здания, сходят со свай дома, а их жильцы постоянно рискуют оказаться под завалами. По мнению местных исследователей непознанного, дело вовсе не в тощих бюджетах мэрии и не в плохом хозяйском уходе. Это прощальный «подарок» древнего племени чудь, якобы обитавшего на Поморской земле тысячелетия назад.
Архангельск трудно назвать каменными джунглями. Большинство домов построено из дерева: бревенчатые строения, деревянные мостки, резные беседки вызывают умиление у туристов, уставших от бетона и стекла крупных городов. Но далеко не все архангелогородцы разделяют это умиление гостей города. Они убедились на собственном опыте, что романтичная старина таит в себе немало опасностей.
Известием о разрушившемся доме архангелогородцев не удивишь: ежегодно в Архангельске со свай сходят по несколько жилых домов. Если учесть, что большая часть строений - деревянные, то масштабы жилищной катастрофы становятся угрожающими. В безопасности себя не чувствует никто. И почти никто не вспоминает о древнем запрете загадочного племени, некогда обитавшего в здешних лесах. Табу, которое часто нарушали местные лесорубы, когда строили столицу Поморья.
Архангельск плоть от плоти истово русский город. Русские города все были сплошь деревянные. В конце 19 века Архангельск был самым большим деревянным городом в мире!
, для программы «Городские легенды»
При правильном строительстве и соответствующем уходе дом из дерева простоит более ста лет, однако в наше время деревянный колорит дорого обходится городу. По словам сотрудников службы спасения по Архангельской области, особо опасный период для схода домов со свай и обрушений - это зимне-весеннее межсезонье. Именно в это время стоит быть особенно бдительным, живя в деревянном доме.
Сегодня в Архангельской области 289 тысяч квадратных метров жилья признано аварийным. Вы только вдумайтесь в эту цифру! При том, что общий ветхий фонд, по нашим данным, составляет почти два с половиной миллиона квадратов. Разумеется, его львиную долю занимают крупные города: на первом месте областной центр, потом Северодвинск и Новодвинск.
Валентина Прилепина, и.о. министра строительства и ЖКХ Архангельской области, news29.ru
Старожилы говорят, что причина того, что некоторые дома стоят подолгу, а другие разрушаются, скорее всего в том, что при строительстве применялся лес из священных рощ, которые никогда не разрешалось использовать для бытовых нужд: дом, построенный из такого дерева, сгорал, лодка - тонула, лесоруб умирал в страшных мучениях. Однако если правильно выбрать участок для вырубки за пределами священной рощи, то дерево принесет человеку только пользу.
Юрий Попов, архангельский исследователь аномальных явлений, «Городские легенды»
Справка
Чудь (чудь белоглазая, чудаки, чуцкие) - персонаж русского фольклора, древний народ, аборигены местности. Не стоит путать с историческим наименованием реальных финно-угорских народов. Этот мифологический персонаж близок по значению к европейским эльфам и гномам, встречается не только в русском фольклоре, но и у коми и саамов. Схожие легенды известны в Сибири у сибирских татар и манси о сыбырах, у алтайцев - о бурутах, у ненцев - о сихиртя. В народной памяти сохранялись сведения о чудском прошлом остатков земляных крепостей, могильников и поселений. Они имели названия, снабженные прилагательным «чудской», - например, урочище, где прежде стояла крепость, могли называть Чудской городок.
Изучая городские архивы, исследователь даже нашел некоторые факты, которые считает подтверждением своей версии. Речь идет о священных местах вокруг Архангельска, где росли шикарные леса. По преданиям, здесь обитало загадочное племя чудь белоглазая, о существовании и происхождении которого нет документальных или археологических подтверждений. Они жили в лесах, где выбирали участки с наиболее мощной энергетикой и считали их священными. Племя давно исчезло, но заклятие осталось.
Архангельская область - одна из самых зеленых территорий России, лесные угодья здесь составляют более 22 млн га. Неудивительно, что край исторически развивался на основе лесозаготовки и деревообработки, но даже здесь существуют сакральные места, где никому в голову не придет валить лес. Например, в национальном парке «Кенозеро» сохранилось более 40 неприкосновенных рощ.
Мы утратили культуру восприятия живой природы. Жители глубинки до сих пор остро ощущают соприкосновение с природой, чувствуют ее влияние. Постоять под деревом, проникнуться его духом - особое свойство человека, которое в городе притупляется. Не везде есть предупреждения, к примеру, кресты - это знак более поздней культуры, знак православия, сменившего язычество. До прихода славян на этих землях жили финно-угорские племена, а до них обитала чудь белоглазая - именно их считают коренными жителями Поморья.
Юрий Барашков, историк-краевед
Еще до революции из уст в уста передавалась древняя легенда о том, как погибла чудь. Не в силах защитить свои земли от вторжения новгородцев, это загадочное племя похоронило себя живьем. Согласно легенде, на рассвете весь чудской народ собрался в священной роще и принялся копать ямы. Когда солнце взошло над лесом, страшное пристанище для изгнанников было готово. По краям ям стояли многочисленные столбики, над которыми настелили хлипкое подобие крыши из досок, и сверху засыпали эти доски камнями. А затем народ чудь забрался в ямы со всем своим имуществом и, подрубив столбцы, завалил сам себя.
Теперь уже никто не знает, зачем и почему именно таким способом они приняли смерть. О белоглазой чуди сегодня не известно почти ничего: что за народ, во что верил, какими магическими способностями обладал, поддержкой каких сил природы пользовался, а самое главное, почему избрал для себя такую страшную, мучительную смерть - погребение заживо.
Местами их захоронений принято считать леса с раскидистыми кронами деревьев, под которыми можно наблюдать множество бугров. Некоторые даже считают, что души умерших находят себе пристанище в этих величественных деревьях. А ведь именно такие леса окружают Архангельск.
Глубоко в корневой системе северян чудская кровь все же присутствует так или иначе хотя бы потому, что все географические названия на Русском Севере - угро-финского происхождения. Поэтому, когда славяне сюда пришли, а это в первую очередь новгородцы, здесь были отдельные племена, край был заселен очень редко. Начались всякого рода кровосмешения, и от этой чуди ничего не осталось.
Юрий Барашков, историк-краевед
Косвенное подтверждение теориям аномальщиков дает и практика краснодеревщиков. У архангельских резчиков по дереву есть своя методика вычисления «чудских деревьев». Поморские умельцы издревле вырезали так называемую щепную птицу счастья из дерева и усаживали ее на шест. Она считалась оберегом и всегда поворачивалась в сторону доброго человека. Согласно поверьям, она приносила удачу только в том случае, если была сделана с добрыми помыслами и из доброго дерева. А будучи сделанной из проклятой древесины, она могла сыграть зловещую роль. Понять, из какого материала сделана птица, под силу только профессионалу.
Когда делаешь срез по дереву, наглядно видишь текстуру волокон. У неподходящего материала она нестройная, словно витая. Зачастую на срезе отчетливо просматриваются фантастические рисунки: животные, рыбы и прочие неведомые изображения.
Игорь Стойко, резчик по дереву
Публикации раздела Традиции
«Батюшко Океан, Студеное море». Традиции поморов в сказках и былинах
П оморы издавна заселяли побережье Белого моря. Они были искусными судостроителями и мореходами и, по легенде, первыми достигли полярного архипелага Шпицберген. С морем связана вся их жизнь: промыслы, традиции и фольклор.
Читаем северные былины и сказки, чтобы разобраться, как жили поморы и что они говорили о справедливости, рыбной ловле и о своих женах.
«Помору все от моря»
Василий Переплетчиков. Поморы въезжают в Архангельский порт. 2-я половина XIX века
Шлюпка с людьми Виллема Баренца проходит вдоль русского корабля. Гравюра 1598 года
Митрофан Берингов. Рыбак-помор с морским окунем. Год неизвестен. Фотография: goskatalog.ru
Жизнь поморов строилась вокруг морских промыслов. Во время плаваний они ловили рыбу и тюленей, добывали жемчуг. В старинных пословицах говорится: «Наше поле - море», «И радость, и горе - помору все от моря», «У моря живем, морем кормимся, море - наша кормилица». Морские сюжеты появлялись и в обрядовом фольклоре - например, традиционных сказках и былинах . Их рассказывали во время тяжелой монотонной работы или зимними вечерами за починкой рыболовных сетей.
«Север сыграл выдающуюся роль в русской культуре. Он спас нам от забвения русские былины, русские старинные обычаи, русскую деревянную архитектуру, русскую музыкальную культуру, русские трудовые традиции».
Дмитрий Лихачев, филолог и академик
Многие сказки про морские походы начинались с описания места действия - побережья: «Давно это было. На берегу Белого моря жили три брата» . Поморы считали плавание испытанием, из которого достойные возвращаются домой победителями, а спасовавшие перед стихией - погибают. Но про них говорили не «утонул», а «море взяло». Осуждать подобные «решения» было не принято: море олицетворяло собой справедливость.
«Он грозно простер окровавленные руки к морю и закричал с воплем крепким:
- Батюшко Океан, Студеное море! Сам и ныне рассуди меня с братом!
Будто гром, сгремел Океан в ответ Гореславу. Гнев учинил в море. Седой непомерный вал взвился над лодьей, подхватил Лихослава и унес его в бездну».Отрывок из поморского сказания «Гнев» (Борис Шергин. «Поморские были и сказания»)
По поверью, хозяин моря - «Никола - бог морской» - тоже любил сказки. Поморы часто брали в поход опытного сказочника. От него зависела удача рыбаков: если получится убаюкать хозяина, рыба останется без присмотра и попадет в сети. Поэтому сказочник говорил нараспев, мягко и монотонно.
«За песни да за басни мне с восемнадцати годов имя было с отчеством. На промысле никакой работы задеть не давали. Кушанье с поварни, дрова с топора - знай пой да говори… Вечером народ соберется, я сказываю. Мужиков людно сидит, торопиться некуда, кабаков нет. Вечера не хватит - ночи прихватим… Дале один по одному засыпать начнут. Я спрошу: «Спите, крещеные?» - «Не спим, живем! Дале говори».
От рыбы до жемчуга - поморские промыслы
Николай Рерих. Поморяне. Утро. 1906
Валентин Серов. Поморы. 1894
Климент Редько. Поморы шкерят треску. 1925
Жители Белого моря называли себя «трескоедками»: рыба была основой их рациона, а рыболовство - главным промыслом. В сказках приключения часто начинались с поездки на тоню - так называлось место сезонной ловли.
«Выехали на тоню, заметали этот невод, и, когда стали подтягивать его к берегу, оказалось, что невод полон рыбы. Целый день провозились братья, высачивали рыбу из мотни, а к вечеру, уставшие, говорят: Ну и чудо, такого еще не бывало. На день невод развязали, на второй развязали, а рыбы никогда столько не было!»
Отрывок из поморской сказки «Никифорово чудо»
В феврале на тони выезжали покрутчики - наемные работники. На каждое судно «крутились» четверо, главным был кормщик. Он должен был знать рыбные места, уметь разделывать и солить рыбу. Кормщик получал высокую зарплату и весомую часть добычи.
На побережье Белого моря издавна добывали гренландского тюленя и моржа. Для зверобойного промысла поморы объединялись в артель по 5–7 человек или в более крупную группу, которой управлял атаман. В поморской сказке «звериные ловы» были испытанием - и физических, и нравственных качеств.
«В месяце феврале промышленники в море уходят на звериные ловы. Срядился Кирик с покрутом. Он говорит брату:
- Олешенька, у нас клятва положена друг друга слушати: сряжайся на промысел!
Олеша поперек слова не молвил, живо справился. Якоря выкатали, паруса открыли... Праматерь морская попутная поветерь была до Кирика милостива. День да ночь - и Звериный остров в глазах. Круг острова лед. На льдинах тюленьи полёжки. Соступились мужи-двиняне со зверем, учали бить».Отрывок из поморского сказания «Любовь сильнее смерти» (Борис Шергин. «Двинская земля»)
Поморы постоянно совершенствовались в судостроении . Они были умелыми мореходами: ходили рыбачить в Норвегию и Восточную Сибирь. Поморы строили кочи - легкие парусные суда для плавания по северным морям. Особая форма делала их маневренными, и кочи почти никогда не погибали во льдах. Мастерство судостроителей было частым мотивом северных сказок, песен и былин.
…А и все на пиру пьяны-веселы,
А и все на пиру стали хвастати.
Промысловщики-поморы добрым мастерством:
Что во матушке во тихой во Двинской губе,
Во богатой во широкой Низовской земле
Низовщане-ти, устьяне промысловые
Мастерят-снастят суда - лодьи торговые.Борис Шергин, отрывок из книги «Двинская земля»
Промышленной добычей соли поморцы занялись примерно в XII веке. «Поморка» с побережья Белого моря считалась самой чистой и качественной. В царской грамоте 1546 года говорилось: «Которую де соль возят с Двины двиняне, в той соли кардехи [щебня] и подмесу никакого не живет» . Соль высшего качества получали из подземных «рассольных пластов», найти которые было непросто. Если герою поморской сказки встречался соляной источник, это, как правило, означало удачу и скорое богатство.
«Близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, и видят: гора бела, как крупитчата. Подошли - соляна гора. Зашли в гавань и стали соль бочками катить. Накатили полный люк».
Отрывок из поморской сказки «Соль»
Жемчужный промысел начинался в поморских деревнях c началом лета. Мужчины ныряли за раковинами в море, а женщины и дети собирали их в корзины из пересыхающих рек. Поморы плели из жемчуга бусы и серьги-«бабочки», драгоценным шитьем украшали пояса и головные уборы. У них была пословица: «Женка в наряде - мужик ейной добытчик».
«- Ну Иван, купеческий сын, что тебе надобно в награду - злата или серебра?
- Не надо мне ни злата, ни серебра, - говорит Иван. - Дай мне один мешок жемчужного песку».Отрывок из поморской сказки «Жемчужный песок»
Поморские «большухи»
Александр Борисов. Весенняя полярная ночь. 1897
Митрофан Берингов. Поморы. Иллюстрация. 1928
Архангельская губерния. Поморская деревушка. Почтовая карточка. 1912. Фотография: goskatalog.ru
В семейной жизни поморов ценилось взаимное уважение. Супруги обладали практически равными правами. Когда муж надолго уходил в поход - на Мурманскую страду, на Кедовский путь, в норвежские плавания, - жена становилась главой семьи. Поморы называли такую хозяйку «большухой».
Часто жены и сами ходили в море. Некоторые женщины становились кормщиками на рыбных промыслах и управляли мужскими бригадами.
От крутого бережка
Лодочка отъехала,
Вы кажите дорогому,
Что на лов уехала.Поморская частушка
Женщина была главным героем многих поморских сказаний. Верная подруга помогала мужу, проходила все испытания наравне с ним, а иногда даже превосходила его в выносливости, силе или мужестве.
Не князь, не посол, не воин -
Женочка с Рязани, сиротинка,
Перешла леса и пустыни,
Толкучие горы перелезла,
Бесстрашно в Орду явилась...
Бери себе и брата, и мужа,
Бери с собой и милого сына.
Воротися на Русь да хвастай,
Что в Орду не напрасно сходила.
Гей, рязанские мужи и жены,
Что стоите, тоскою покрыты?
Что глядите на Авдотьину радость?
Я вас всех на Русь отпущаю.
Гей, женка Авдотья Рязанка!
Всю Рязань веди из полону,
И будь ты походу воевода.Отрывок из поморского сказания «Об Авдотье Рязаночке»
Женщины на побережье Белого моря были более самостоятельными, чем в других районах дореволюционной России. Одна из поморских легенд рассказывала о женщине, которая в одиночку плавала к своему мужу «в гости». На крупной мореходной лодке - карбасе - поморка обогнула побережье Белого моря, вышла в Баренцево и добралась до мужа.
Смотрите сказку про поморов киностудии «Союзмультфильм» (1987)
Субэтнос русского народа, коренная народность на беломорском Севере России. Вопрос об этнической принадлежности продолжает оставаться спорным.
Этнохороним, возможно, произошел от названия западного берега Белого моря от города Онега до города Кемь - Поморского берега. Этникон «помор», вероятно, стал употребляться с конца ХVI века. В конце XIX века поморами называли занятых на рыбных и зверобойных промыслах промышленников из Архангельского, Мезенского, Онежского, Кемского и Кольского уездов Архангельской губернии, ходивших на Мурман и север Норвегии.
unknown , Public DomainКак исторических преемников традиционной поморской культуры, в настоящее время поморами называют население, проживающее в населённых пунктах по берегам Белого моря и в низовьях Северной Двины, Онеги, Мезени.
Этимология названия
В исторических документах с ХVI века засвидетельствован другой местный термин - «поморцы». Он обозначал население, проживавшее на Поморском берегу Белого моря от р. Онеги до Кеми, и занятое рыбной ловлей на Мурмане, северном побережье Кольского полуострова.
Шабунин Николай , Public Domain
Со временем, деревни, жители которых занимались исключительно морским промыслом, появились также на Летнем и Зимнем берегах Белого моря.
unknown , Public Domain
С конца XVII века на Русском Севере поморцами стали называть членов общин так называемого Поморского согласия, течения в старообрядчестве оформившегося в ходе раскола русской православной церкви. Возможно, в связи с этим обстоятельством и получил распространение новый термин поморы взамен старого - поморцы , для обозначения одной и той же группы русского старожильческого населения.
неизвестенwikidata:Q4233718 , Public Domain
Возможно, возникновение терминов «поморцы» и «поморы» связано с мурманскими рыбными промыслами. Письменные источники местного происхождения второй половины XVIII и XIX веков свидетельствуют о том, что поморами называли жителей Поморского берега от Онеги до Кеми включительно, некоторых сел Карельского берега и части сел Летнего и Зимнего берегов, занимавшихся рискованным в то время океанским промыслом рыбы и зверя.
unknown , Public Domain
Рыбные промыслы архангелогородцев
Исторически рыбные промыслы населения Архангельского Севера включали:
- Океанские промыслы трески, сайды и палтуса на Мурмане - северном побережье Кольского полуострова;
- Беломорский сельдяной промысел, производимый в Кандалакшской, Онежской, Унской и Двинской губах, а также лов наваги и камбалы по берегам Белого моря;
- Промысел семги, производимый по рекам, впадающим в Белое море и Северный океан, а также по морскому прибрежью Белого моря, вблизи устья впадающих в него рек;
- Озерные и речные промыслы сигов, налимов, щук и других пород пресноводных рыб.
Издатель журнала «Вестник Севера» Иван Алексеевич Шергин (1866-1930), автор многочисленных книг рассказов и очерков о северном крае, так описал рыбный промысел архангелогородцев:
Рыбный промысел разделяется на пресноводный и морской (тресковый) на Мурмане. Последний составляет предмет отхожего промысла поморов Кемского и частью Онежского уездов, перекочевывающих ежегодно на Мурман. Кроме означенных промышленников поморов, в Мурманском морском промысле участвуют и местные обитатели Александровского уезда, но число их не велико. Так, в 1906 г., было 126 судов с 400 ловцами, тогда как всего на промысле находилось 993 судна с 3,446 ловцами. И вот, только открывается навигация, как тотчас же из Архангельска отправляются пароходы Мурманского Товарищества и, забрав поморов Беломорского побережья, следуют на Мурман, где они занимаются в течение лета ловлей трески, пикшуя, палтуса. В половине августа пароходы товарищества объезжают становища на Мурмане и, нагрузив рыбные промыслы, спешат к Маргаритинской ярмарке.
И. А. Шергин
Архангельский губернатор (в 1893-1901 годах) и ученый-практик А. П. Энгельгардт оставил следующее описание морских промыслов на Мурмане:
Из Архангельского, Онежского и Камского уездов обыкновенно прибывает на Мурман до 3,000 промышленников ежегодно; большинство из них отправляется в начале марта пешком через Кандалакшу и Раз-Наволок в Колу, откуда пароход товарищества Архангельско-Мурманского пароходства, зимующий в Екатерининской гавани, развозит их по становищам. … Главный предмет промысла на Мурмане составляет треска. Кроме трески, ловится, в сравнительно меньшем количестве, палтус, пикша, сайда, зубатка, камбала, морской окунь и морской налим….Промышленники - одиночки ловят треску на удочку, состоящую из бичевы в 180 саж., на конце которой прикрепляется крючок с приманкою;…
Поморы не любят ловить рыбы удочкою, а ловят её ярусом. Ярус бывает длиною в несколько верст и состоит из веревки толщиною в мизинец, к которой прикреплены тонкие бечевки длиною 1,5 −2 аршина, на расстоянии одной сажени друг от друга; к свободному концу этих бечевок прикреплены крючки,… Длина большого яруса достигает 4000 сажен; к нему прикреплено обыкновенно до 5000 крючков. Ярус опускается на морское дно и лежит в воде около шести часов, после чего его постепенно вытаскивают и снимают с крючков попавшуюся рыбу.
А. П. Энгельгардт
Уже в наше время, социолог Ю. М. Плюснин провел в 1995-2001 годы обследование сельского населения прибрежной части Беломорья, легендарных поморских берегов. Он выявил и описал следующий факт. В 5 обследованных им поморских рыболовецких колхозах имелось 13 средних рыболовных сейнеров. Но в командах работало не более 10 колхозников из почти 400 человек их общего количества. Остальная часть экипажа набиралась в Эстонии и на Украине:
Причины нежелания идти в море называются самые разные, но за всеми стоит одно обстоятельство: на фоне убыточного животноводства и растениеводства морская рыбная ловля выгодна и позволяет колхозу содержать всех своих работников, независимо от их реального вклада. Эта небольшая зарплата, на которую живут члены колхоза, выступает в виде вспомоществования, благодаря которому они имеют ещё достаточно времени и на занятия своим хозяйством (плюс охота, рыбная ловля, сбор и сдача водорослей, и прочие требующие времени дела, нехлопотные и часто даже приятные) и соответствующий потребностям досуг, который заключается в регулярном и продолжительном пьянстве (в то время как на судах введен сухой закон) … Сформировалась психология рантье, которая на уровне обыденного сознания достаточно быстро закрепилась, нашла идеологическое обоснование и в нынешних условиях как механизм ситуативно-ценный начинает успешно вытеснять прежние социально-психологические механизмы жизнеобеспечения.
Ю. М. Плюснин
История изучения
В настоящее время нет единой точки зрения на понятие «поморы». Существует ряд основных отличающихся друг от друга подходов:
- Поморы — это коренной малочисленный народ Севера, коренная малочисленная народность, сформировавшаяся из русского, финноугорского и скандинавского компонентов;
- Поморы - это группа людей субэтнического характера, связанных схожим образом жизни и родом хозяйственной деятельности;
- Поморы - это региональное, местное и нейтральное в этническом смысле название русского и карельского населения, проживающего на Архангельском Севере, в Карелии, в Мурманской области и Ненецком автономном округе;
- Поморы - это этнографическая группа русского старожильческого населения, коренная северная народность, проживающая по берегам Белого моря;
- Поморы - это русский субэтнос, обитающий на Беломорье;
Язык и культура речи
Разговорный язык поморов - поморский диалект русского языка. Характерными признаками поморского говора являются:
- оканье и долгота гласных в фонетике, характерная для части финно-угорских языков.
- большое количество слов, унаследованных от древнерусского языка (его новгородского диалекта).
- наличие многочисленных новообразований, в частности связанных с природными условиями и хозяйственной деятельностью поморов, а также языковых заимствований из древнебалтийских, финно-угорских и скандинавских языков в лексике.
- некоторые особенности в создании глагольных форм, выборочное применение аориста.
Территориальные группы поморов
- Собственно поморы. Население Поморского, Летнего и части Карельского берегов Белого моря. Они отличают себя от населения Кандалакшской губы (называя их «пякка» ) и Терского берега (называя их «роканы» )
- Поморы Кандалакшской губы. Губяне «пякка» .
- Поморы Терского берега. Терчане , или как их называют другие поморы - «роканы» .
- Устъ-цилёмы и пустозёры на Печоре.
- Канинские поморы. Небольшая обособленная группа полуострова Канин - 7 человек - во время переписи 2002 года назвали себя канинскими поморами.
Религия
Основная религия поморов - православие как нового (Русская православная церковь), так и старого (Древлеправославная поморская церковь) обрядов.
В 2010 году полевая экспедиция Института этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН исследовала религиозность современных поморов.
Село Шуерецкое – старинное поморское село. Оно основано более пяти веков назад. Первыми поселились выходцы из Новгорода, постепенно берега Шуи-реки обживали охотники, рыбаки. Жизнь поселян была связана с Белым морем. Рыбные и морские промыслы, соление и копчение рыбы, судостроение и торговля – основные занятия поморов. Бытовало ошибочное мнение о том, что поморы, кроме рыбной ловли и зверобойного промысла ничем больше не занимались. Попробуем разобраться так ли это.
Северные земли были в числе тех немногих районов, где добывалась соль. Дошедшие письменные источники свидетельствуют о том, что солеварение поставлено хорошо. Так Соловецкий монастырь имел около 50 варниц. Соль получали выпариванием на огне в соляной варнице – бревенчатом сарае без окон. В центре варницы выкапывали четырехугольную яму – печь. Стены ее выкладывали камнем, дно посыпали песком. Над печью подвешивали железный ящик, заполняемый рассолом. «Варка» длилась более суток. И у нас в селе тоже были варницы…
Широкий размах в Поморье приобрел такой необычный промысел, как ловля жемчуга. Жемчужные раковины добывали в устье реки Шуи. Жемчуг добывался в небольших количествах, поэтому доставлял жителям незначительный доход. Ловля жемчуга носило хищнический характер, что привело к почти полному исчезновению жемчужных раковин в реке. Жемчугом украшали повойники.
Столярное производство существовало в крае почти повсюду. Мастера столярного дела занимались промыслом в свободное от сельскохозяйственных работ время и изготавливали кухонную и комнатную мебель для крестьянского обихода (столы, табуреты, стулья, шкафы, комоды, инструменты столяра: стамеска, долото, коловорот, рубанок, ножовка, напильник).
Бондарь – профессия редкая. В старину секреты передавались от отца к сыну. Бондарное производство в основном обслуживало домашний обиход населения. Мастера бондарного дела изготавливали широкий ассортимент деревянных сосудов, необходимых в каждом крестьянском хозяйстве: чаны, кадки, ушаты, лоханки, подойники. Для изготовления бондарной посуды использовались различные породы древесины: сосна, ель, осина, ольха, береза, причем каждая порода шла на производство посуды определенного назначения. Из сосны делали емкости для засолки мяса и рыбы, из ели – для хранения ягод и грибов, из осины и ольхи – для хранения молока и молочных продуктов. Обручи изготавливали из ели, ивы или черёмухи, из бука. Изготавливали обручи из стали. Красить масляной краской бочонок не следует, она закупоривает поры, способствует гниению. А обручи красят, чтобы они не ржавели. Работа производилась почти в исключительно зимнее время в жилых домах. Сбыт изделий осуществлялся чаще всего в своей же деревне, реже их вывозили на ярмарки. Существовала особая разновидность бондарного промысла, связанная с особенностями рыболовства – производство «сельдянок» (небольших бочонков для засолки местной сельди). Этим ремеслом занимались.
По своему предназначению – изготовление изделий для крестьянского обихода примыкал корзино-коробочный промысел. В каждом доме и каждому хозяину корзина нужна. Корзины изготавливали из лучины, дранки, бересты, реже из прутьев. Для выработки дранки обычно использовали сосну. Из инструментов топор и нож. Полученные заготовки помещали в протопленную печь для размягчения: и уже через сутки они прекрасно расщеплялись ножом на лучину. В среднем кустарь с мальчиком-помощником мог изготовить в день до четырех корзин из дранки. Корзины, изготовленные из бересты, отличались большой прочностью и долговечностью.
Мастера-берестянщики обычно изготавливали целый ряд бытовых изделий из плетеной и цельной (снятой из обрубков сучьев) бересты – кошели, короба, туеса, солонки, лапти. Туеса – берестяные сосуды для хранения жидких пищевых продуктов – обладали уникальными свойствами. «Незначительное испарение жидкости через поры бересты слегка охлаждало содержимое, находящееся в ней смолистое вещество, препятствовало закисанию». Поэтому туес был непременным спутником крестьянина. Изделие из бересты известны с давних времен. Поделки таких изделий являются одним из самых древних ремёсел и являются исконно русским промыслом.
Бересту использовали в строительстве: обшивали лодки, делали из нее поплавки и другие рыбацкие принадлежности. Из сухой перегонной бересты до сих пор добывают деготь.
Светлана Богданова