(Schubert) Франц (1797-1828), австрийский композитор. Создатель романтических песни и баллады, вокального цикла, фортепианной миниатюры, симфонии, инструментального ансамбля. Песенность пронизывает сочинения всех жанров. Автор около 600 песен (на слова Ф. Шиллера, И. В. Гете, Г. Гейне), в т. ч. из циклов «Прекрасная мельничиха» (1823), «Зимний путь» (1827, оба на слова В. Мюллера); 9 симфоний (в т. ч. «Неоконченная», 1822), квартеты, трио, фортепианный квинтет «Форель» (1819); фортепианные сонаты (св. 20), экспромты, фантазии, вальсы, лендлеры.
ШУБЕРТ (Schubert) Франц (полное имя Франц Петер) (31 января 1797, Вена - 19 ноября 1828, там же), австрийский композитор, крупнейший представитель раннего романтизма.
Детские годы. Ранние произведения
Родился в семье школьного учителя. Исключительные музыкальные способности Шуберта проявились в раннем детстве. С семилетнего возраста он обучался игре на нескольких инструментах, пению, теоретическим дисциплинам. В 1808-12 пел в императорской Придворной капелле под руководством выдающегося венского композитора и педагога А. Сальери, который, обратив внимание на талант мальчика, начал обучать его основам композиции. К семнадцати годам Шуберт уже был автором фортепианных пьес, вокальных миниатюр, струнных квартетов, симфонии и оперы «Замок дьявола». Работая помощником учителя в школе своего отца (1814-18), Шуберт продолжал интенсивно сочинять. К 1814-15 относятся многочисленные песни (в том числе такие шедевры, как «Маргарита за прялкой» и «Лесной царь» на слова И. В. Гете, 2-я и 3-я симфонии, три мессы и четыре зингшпиля.
Карьера музыканта
Тогда же друг Шуберта Й. фон Шпаун познакомил его с поэтом И. Майрхофером и студентом-юристом Ф. фон Шобером. Эти и другие друзья Шуберта - образованные, наделенные тонким музыкальным и поэтическим вкусом представители нового венского среднего класса - регулярно собирались на домашних вечерах музыки Шуберта, названных позднее «шубертиадами». Общение с этой дружелюбной и восприимчивой аудиторией окончательно уверило молодого композитора в его призвании, и в 1818 Шуберт оставил работу в школе. Тогда же молодой композитор сблизился с известным венским певцом И. М. Фоглем (1768-1840), который стал ревностным пропагандистом его вокального творчества. На протяжении второй половины 1810-х гг. из-под пера Шуберта вышли многочисленные новые песни (в том числе популярнейшие «Скиталец», «Ганимед», «Форель»), фортепианные сонаты, 4-я, 5-я и 6-я симфонии, изящные увертюры в стиле Дж. Россини , фортепианный квинтет «Форель», включающий вариации на одноименную песню. Его зингшпиль «Братья-близнецы», написанный в 1820 для Фогля и поставленный в венском Кернтнертор-театре, не имел особого успеха, однако принес Шуберту известность. Более серьезным достижением явилась мелодрама «Волшебная арфа», поставленная несколько месяцев спустя в театре Ан-дер-Вин.
Переменчивость фортуны
Годы 1820-21 были для Шуберта успешными. Он пользовался покровительством аристократических семей, завязал ряд знакомств среди влиятельных в Вене людей. Друзья Шуберта опубликовали по частной подписке 20 его песен. Вскоре, однако, в его жизни наступил менее благоприятный период. Опера «Альфонсо и Эстрелла» на либретто Шобера была отклонена (сам Шуберт считал ее своей большой удачей), материальные обстоятельства ухудшились. К тому же в конце 1822 Шуберт серьезно заболел (судя по всему, он заразился сифилисом). Тем не менее этот сложный и тяжелый год был отмечен созданием выдающихся произведений, в том числе песен, фортепианной фантазии «Скиталец» (это практически единственный у Шуберта образец бравурно-виртуозного фортепианного стиля) и полной романтического пафоса «Неоконченной симфонии» (сочинив две части симфонии и набросав третью, композитор по неизвестной причине оставил работу и больше к ней не возвращался).
Жизнь оборвалась в самом расцвете
Вскоре появились вокальный цикл «Прекрасная мельничиха» (20 песен на слова В. Мюллера), зингшпиль «Заговорщицы» и опера «Фьерабрас». В 1824 были написаны струнные квартеты A-moll и D-moll (его вторая часть - вариации на тему более ранней песни Шуберта «Смерть и девушка») и шестичасный Октет для духовых и струнных, созданный по образцу очень популярного в то время Септета соч. 20 Л. ван Бетховена, но превосходящий его по масштабам и виртуозному блеску. По-видимому, летом 1825 в Гмундене близ Вены Шуберт набросал или частично сочинил свою последнюю симфонию (так называемую «Большую», C-dur). К этому времени Шуберт уже пользовался в Вене весьма высокой репутацией. Его концерты с Фоглем собирали многочисленную публику, а издатели охотно публиковали его новые песни, а также пьесы и сонаты для фортепиано. Среди произведений Шуберта 1825-26 выделяются фортепианные сонаты A-moll, D-dur, G-dur, последний струнный квартет G-dur и некоторые песни, в том числе «Молодая монахиня» и Ave Maria. В 1827-28 творчество Шуберта активно освещалось в печати, он был избран членом венского Общества друзей музыки и 26 марта 1828 дал в зале Общества авторский концерт, который прошел с большим успехом. К этому периоду относятся вокальный цикл «Зимний путь» (24 песни на слова Мюллера), две тетради экспромтов для фортепиано, два фортепианных трио и шедевры последних месяцев жизни Шуберта - Месса Es-dur, три последние фортепианные сонаты, Струнный квинтет и 14 песен, опубликованных после смерти Шуберта в виде сборника под названием «Лебединая песнь» (наиболее популярны «Серенада» на слова Л. Рельштаба и «Двойник» на слова Г. Гейне). Шуберт умер от тифа в возрасте 31 года; современники восприняли его смерть как потерю гения, который успел оправдать лишь небольшую часть возлагавшихся на него надежд.
Песни Шуберта
Долгое время Шуберт был известен главным образом своими песнями для голоса с фортепиано. По существу, с Шуберта началась новая эпоха в истории немецкой вокальной миниатюры, подготовленная расцветом немецкой лирической поэзии конца 18 - начала 19 вв. Шуберт писал музыку на стихи поэтов самого разного уровня, от великих И. В. Гете (около 70 песен), Ф. Шиллера (свыше 40 песен) и Г. Гейне (6 песен из «Лебединой песни») до сравнительно малоизвестных литераторов и любителей (так, на стихи своего друга И. Майрхофера Шуберт сочинил около 50 песен). Помимо огромного стихийного мелодического дара, композитор обладал уникальной способностью передавать музыкой как общую атмосферу стихотворения, так и его смысловые оттенки. Начиная с самых ранних песен, он изобретательно использовал возможности фортепиано в звукоизобразительных и экспрессивных целях; так, в «Маргарите за прялкой» непрерывная фигурация шестнадцатыми олицетворяет вращение прялки и одновременно чутко реагирует на все изменения эмоционального напряжения. Песни Шуберта исключительно разнообразны по форме: от простых строфических миниатюр до свободно построенных вокальных сцен, которые часто складываются из контрастных разделов. Открыв для себя лирику Мюллера, повествующую о странствиях, страданиях, надеждах и разочарованиях одинокой романтической души, Шуберт создал вокальные циклы «Прекрасная мельничиха» и «Зимний путь» - по существу, первые в истории большие серии песен-монологов, связанных единым сюжетом.
В других жанрах
Шуберт всю жизнь стремился к успеху в театральных жанрах, однако его оперы при всех своих музыкальных достоинствах недостаточно выигрышны в драматургическом отношении. Из всей музыки Шуберта, непосредственно связанной с театром, популярность приобрели лишь отдельные номера к пьесе В. фон Чези «Розамунда» (1823).
Церковные композиции Шуберта, за исключением месс As-dur (1822) и Es-dur (1828), малоизвестны. Между тем Шуберт писал для церкви всю жизнь; в его духовной музыке вопреки давней традиции преобладает гомофонная фактура (полифоническое письмо не принадлежало к сильным сторонам композиторской техники Шуберта, и в 1828 он даже намеревался пройти курс контрапункта у авторитетного венского педагога С. Зехтера). Единственная и к тому же неоконченная оратория Шуберта «Лазарь» стилистически родственна его операм. Среди светских хоровых и вокально-ансамблевых произведений Шуберта преобладают пьесы для любительского исполнения. Серьезным, возвышенным характером выделяется «Песнь духов над водами» для восьми мужских голосов и низких струнных на слова Гете (1820).
Инструментальная музыка
Создавая музыку инструментальных жанров Шуберт, естественно, ориентировался на венские классические образцы; даже самые оригинальные из его ранних симфоний, 4-я (с авторским подзаголовком «Трагическая») и 5-я, все еще отмечены влиянием Гайдна. Однако уже в квинтете «Форель» (1819) Шуберт предстает абсолютно зрелым и самобытным мастером. В его крупных инструментальных опусах большую роль играют лирические песенные темы (в том числе заимствованные из собственных песен Шуберта - как в квинтете «Форель», квартете «Смерть и девушка», фантазии «Скиталец»), ритмы и интонации бытовой музыки. Даже последняя симфония Шуберта, так называемая «Большая», основана преимущественно на тематизме песенно-танцевального типа, который в ней разработан с подлинно эпическим размахом. Стилистические черты, ведущие свое происхождение из практики бытового музицирования, сочетаются у зрелого Шуберта с отрешенной молитвенной созерцательностью и внезапным трагическим пафосом. В инструментальных произведениях Шуберта преобладают спокойные темпы; имея в виду его склонность к неторопливому изложению музыкальных мыслей, Р. Шуман говорил о его «божественных длиннотах». Особенности шубертовского инструментального письма наиболее впечатляюще воплотились в его двух последних крупных произведениях - Струнном квинтете и Фортепианной сонате B-dur. Важную сферу инструментального творчества Шуберта составляют музыкальные моменты и экспромты для фортепиано; с этих пьес фактически началась история романтической фортепианной миниатюры. Шуберт сочинил также множество фортепианных и ансамблевых танцев, маршей, вариаций для домашнего музицирования.
Идейное содержание искусства Шуберта. Вокальная лирика: ее истоки и связи с национальной поэзией. Ведущее значение песни в творчестве Шуберта. Новые выразительные приемы. Ранние песни. Песенные циклы. Песни на тексты Гейне
Огромное творческое наследие Шуберта охватывает около тысячи пятисот произведений в различных областях музыки. Среди написанного им до 20-х годов многое и по образам, и по художественным приемам тяготеет к венской классицистской школе. Однако уже в ранние годы Шуберт обрел творческую самостоятельность, сначала в вокальной лирике, а затем и в других жанрах, и создал новый, романтический стиль.
Романтическое по идейной направленности, по излюбленным образам и колориту, творчество Шуберта правдиво передает душевные состояния человека. Его музыка отличается широко обобщенным, социально значимым характером. Б. В. Асафьев отмечает в Шуберте «редкую способность быть лириком, но не замыкаться в свой личный мир, а ощущать и передавать радости и скорби жизни, как их чувствуют и хотели бы передавать большинство людей».
В искусстве Шуберта отражено мироощущение лучших людей его поколения. При всей тонкости, лирика Шуберта лишена изысканности. В ней нет и нервозности, душевного надлома или сверхчувствительной рефлексии. Драматизм, взволнованность, эмоциональная глубина сочетаются с замечательным душевным равновесием, а многообразие оттенков чувств - с удивительной простотой.
Важнейшей и любимой областью творчества Шуберта была песня. Композитор обратился к жанру, который теснее всего был связан с жизнью, бытом и внутренним миром «маленького человека». Песня была плотью от плоти народного музыкально-поэтического творчества. В своих вокальных миниатюрах Шуберт нашел новый лирико-романтический стиль, ответивший на живые художественные запросы многих людей его времени. «То, что совершил Бетховен в области симфонии, обогатив в своей «девятке» идеи-чувствования людских «вершин» и героическое современной ему эстетики, то Шуберт совершил в области песни-романса как
лирики «простых естественных помыслов и глубокой человечности» (Асафьев). Шуберт поднял бытовую австро-немецкую песню на уровень большого искусства, придав этому жанру необычайное художественное значение. Именно Шуберт сделал песню-романс равноправной в ряду других важнейших жанров музыкального искусства.
В искусстве Гайдна, Моцарта и Бетховена песня и инструментальная миниатюра играли безусловно второстепенную роль. Ни характерная индивидуальность авторов, ни особенности художественного стиля не проявились у них в этой сфере сколько-нибудь полно. Их искусство, обобщенно-типизированное, рисующее образы объективного мира, с сильными театрально-драматическими тенденциями, тяготело к монументальному, к строгим, разграниченным формам, к внутренней логике развития в большом масштабе. Симфония, опера и оратория были ведущими жанрами композиторов-классицистов, идеальными «проводниками» их идей» Даже клавирная музыка (при всем бесспорном значении клавирной сонаты для формирования классицистского стиля) у ранних венских классиков имела побочное значение, по сравнению с монументальными симфоническими и вокально-драматическими произведениями. Один Бетховен, для которого соната выполняла роль творческой лаборатории и значительно опережала развитие других, более крупных инструментальных форм, придал фортепианной литературе то ведущее положение, которое она заняла в XIX столетии. Но и для Бетховена фортепианная музыка - это прежде всего соната. Багатели, рондо, танцы, мелкие вариации и другие миниатюры очень мало характеризуют собой то, что называется «бетховенским стилем».
«Шубертовское» в музыке совершает радикальную перестановку сил по отношению к классицистским жанрам. Ведущими в творчестве венского романтика становятся песня и фортепианная миниатюра, в частности танец. Они преобладают не только количественно. В них раньше всего и в наиболее законченной форме проявилась индивидуальность автора, новая тема его творчества, его самобытные новаторские приемы выражения.
Больше того, и песня, и фортепианный танец проникают у Шуберта в область крупных инструментальных произведений (симфонию, камерную музыку в сонатной форме), которые формируются у него позднее, под непосредственным воздействием стиля миниатюр. В оперной или хоровой сфере композитору так и не удалось преодолеть до конца некоторую интонационную обезличенность и стилистическую пестроту. Как по «Немецким танцам» нельзя получить даже приблизительного представления о творческом облике Бетховена, так по операм и кантатам Шуберта невозможно догадаться о масштабе и историческом значении их автора, гениально проявившего себя в песенной миниатюре.
Вокальное творчество Шуберта преемственно связано с австрийской и немецкой песней, получившей широкое распространение
в демократической среде начиная с XVII столетия. Но Шуберт внес в этот традиционный вид искусства новые черты, которые радикально преобразили песенную культуру прошлого.
Эти новые черты, к которым прежде всего относится и романтический склад лирики, и более тонкая разработанность образов, неразрывно связаны с достижениями немецкой литературы второй половины XVIII - начала XIX века. На ее лучших образцах формировался художественный вкус Шуберта и его ровесников. В годы юности композитора еще были живы поэтические традиции Клопштока и Хёльти. Его старшими современниками являлись Шиллер и Гёте. Их творчество, с юных лет восхищавшее музыканта, оказало на него огромное воздействие. Он сочинил более семидесяти песен на тексты Гёте и более пятидесяти песен на тексты Шиллера. Но при жизни Шуберта утверждала себя и романтическая литературная школа. Он завершил свой путь песенного композитора произведениями на стихи Шлегеля, Рельштаба, Гейне. Наконец, его пристальное внимание привлекли переводы произведений Шекспира, Петрарки, Вальтера Скотта, получившие широкое распространение в Германии и Австрии.
Мир интимный и лирический, образы природы и быта, народные сказания - вот обычное содержание избираемых Шубертом поэтических текстов. Его совсем не привлекали «рациональные», дидактические, религиозные, пасторальные темы, столь характерные для песенного творчества предшествующего поколения. Он отвергал стихи, несущие в себе следы «галантных галлицизмов», модных в немецкой и австрийской поэзии середины XVIII столетия. Нарочитая пейзанская простота также не находила у него отклика. Характерно, что из поэтов прошлого он испытывал особенную симпатию к Клопштоку и Хёльти. Первый провозгласил чувствительное начало в немецкой поэзии, второй создавал стихи и баллады, близкие по стилю к народному творчеству.
Композитор, достигший в своем песенном творчестве высочайшего претворения духа народного искусства, не интересовался фольклорными сборниками. Он оставался равнодушным не только к собранию народных песен Гердера («Голоса народов в песне») , но и к знаменитому сборнику «Волшебный рог мальчика», вызвавшему восхищение самого Гёте. Шуберта увлекали стихи, отличающиеся простотой, проникнутые глубоким чувством и при этом обязательно отмеченные авторской индивидуальностью.
Излюбленная тема песен Шуберта - это типичная для романтиков «лирическая исповедь» со всем многообразием ее эмоциональных оттенков. Как и большинство близких ему по духу поэтов, Шуберта особенно привлекала любовная лирика, в которой можно с наибольшей полнотой раскрыть внутренний мир героя. Тут и невинная простосердечность первой любовной тоски
(«Маргарита за прялкой» Гёте), и грезы счастливого возлюбленного («Серенада» Рельштаба), и легкий юмор («Швейцарская песенка» Гёте), и драматизм (песни на тексты Гейне).
Мотив одиночества, широко воспетый поэтами-романтиками, был очень близок Шуберту и нашел отражение в его вокальной лирике («Зимний путь» Мюллера, «На чужбине» Рельштаба и другие).
Чужим пришел сюда я.
Чужим покинул край -
так начинает Шуберт свой «Зимний путь» - произведение, воплощающее трагедию духовного одиночества.
Кто одиноким хочет быть,
Останется один;
Хотят все жить, хотят любить,
Зачем несчастный им? -
говорит он в «Песне арфиста» (текст Гёте).
Народно-жанровые образы, сцены, картины («Полевая розочка» Гёте, «Жалоба девушки» Шиллера, «Утренняя серенада» Шекспира), воспевание искусства («К музыке», «К лютне», «К моему клавиру»), философские темы («Границы человечества», «Ямщику Кроносу») -- все эти разнообразные темы раскрываются Шубертом в неизменно лирическом преломлении.
Восприятие объективного мира и природы неотделимо от настроения поэтов-романтиков. Ручеек становится послом любви («Посол любви» Рельштаба), роса на цветах отождествляется с любовными слезами («Похвала слезам» Шлегеля), тишина ночной природы - с мечтой об отдыхе («Ночная песнь странника» Гёте), сверкающая на солнце форель, попавшаяся на удочку рыболова, становится символом непрочности счастья («Форель» Шуберта).
В поисках наиболее яркой и правдивой передачи образов современной поэзии сложились новые выразительные средства шубертовских песен. Они определили особенности шубертовского музыкального стиля в целом.
Если о Бетховене можно сказать, что он мыслил «сонатно», то Шуберт мыслил «песенно». Соната для Бетховена была не схемой, а выражением живой мысли. Он искал свой симфонический стиль в фортепианных сонатах. Характерные признаки сонаты пронизывали у него и несонатные жанры (например: вариации или рондо). Шуберт же почти во всей своей музыке опирался на совокупность образов и выразительных средств, лежащих в основе его вокальной лирики. Ни один из господствующих классицистских жанров с присущим им в большой степени рационалистическим и объективным характером не соответствовал лирическому эмоциональному облику шубертовской музыки в той мере, в какой соответствовала ему песня или фортепианная миниатюра.
В свой зрелый период Шуберт создал выдающиеся произведения в крупных обобщающих жанрах. Но не следует забывать, что именно в миниатюре выработался новый лирический стиль Шуберта и что миниатюра сопровождала его на всем творческом пути (одновременно с G-dur"ным квартетом, Девятой симфонией и струнным квинтетом Шуберт писал свои «Экспромты» и «Музыкальные моменты» для фортепиано и песенные миниатюры, вошедшие в «Зимний путь» и «Лебединую песнь»).
Наконец, в высшей степени знаменательно, что симфонии и крупные камерные произведения Шуберта только тогда достигли художественной неповторимости и новаторского значения, когда композитор обобщил в них образы и художественные приемы, предварительно найденные им в песне.
После сонаты, господствовавшей в искусстве классицизма, шубертовская песенность внесла в европейскую музыку новые образы, свой особый интонационный склад, новые художественно-конструктивные приемы. Шуберт неоднократно использовал свои песни и в качестве тем для инструментальных произведений. Именно господство у Шуберта художественных приемов лирической песенной миниатюры совершило тот переворот в музыке XIX столетия, в результате которого одновременно созданные произведения Бетховена и Шуберта воспринимаются как относящиеся к двум разным эпохам.
Самые ранние творческие опыты Шуберта еще тесно связаны с драматизированным оперным стилем. Первые песни юного композитора - «Жалоба Агари» (текст Шюкинга), «Похоронная фантазия» (текст Шиллера), «Отцеубийца» (текст Пфеффеля) - давали все основания предполагать, что из него выработался оперный композитор. И приподнятая театральная манера, и ариозно-декламационный склад мелодии, и «оркестровый» характер сопровождения, и большие масштабы сближали эти ранние сочинения с оперными и кантатными сценами. Однако самобытный стиль шубертовской песни сложился только тогда, когда композитор освободился от влияний драматической оперной арии. С песней «Юноша у ручья» (1812) на текст Шиллера Шуберт твердо вступил на путь, который привел его к бессмертной «Маргарите за прялкой». В рамках этого же стиля были созданы все его последующие песни - от «Лесного царя» и «Полевой розочки» до трагических произведений последних лет жизни.
Миниатюрная по масштабам, предельно простая по форме, близкая к народному искусству по стилю выражения, шубертовская песня по всем внешним признакам является искусством домашнего музицирования. Несмотря на то что песни Шуберта сейчас повсеместно звучат на эстраде, оценить их в полной мере можно только в камерном исполнении и в небольшом кругу слушателей.
Композитор меньше всего предназначал их для концертного исполнения. Но этому искусству городских демократических кругов Шуберт придал высокое идейное значение, неведомое песне ХVIII столетия. Он поднял бытовой романс до уровня лучшей поэзии своего времени.
Новизна и значимость каждого музыкального образа, богатство, глубина и тонкость настроений, удивительная поэтичность - все это бесконечно возвышает песни Шуберта над песенным творчеством предшественников.
Шуберту первому удалось воплотить в десенном жанре новые литературные образы, найдя для этого соответствующие музыкальные средства выражения. Процесс претворения поэзии в музыке был у Шуберта неразрывно связан с обновлением интонационного строя музыкальной речи. Так родился жанр романса, олицетворяющий высшее и наиболее характерное в вокальной лирике «романтического века».
Глубокая зависимость шубертовских романсов от поэтических произведений, вовсе не означает, что Шуберт ставил перед собой задачу точного воплощения поэтического замысла. Песня Шуберта всегда оказывалась самостоятельным произведением, в котором индивидуальность композитора подчиняла себе индивидуальность автора текста. В соответствии со своим пониманием, своим настроением Шуберт акцентировал в музыке различные стороны поэтического образа, нередко усиливая этим художественные достоинства текста. Так, например, Майргофер утверждал, что песни Шуберта на его тексты раскрыли для самого автора эмоциональную глубину его стихов. Несомненно также, что поэтические достоинства стихов Мюллера повышаются от их слияния с музыкой Шуберта. Часто второстепенные поэты (как Майргофер или Шобер) удовлетворяли Шуберта больше, чем гениальные, вроде Шиллера, в поэзии которого отвлеченные мысли превалировали над богатством настроений. «Смерть и девушка» Клаудиуса, «Шарманщик» Мюллера, «К музыке» Шобера в трактовке Шуберта не уступают «Лесному царю» Гёте, «Двойнику» Гейне, «Серенаде» Шекспира. Но все-таки лучшие песни написаны им на стихи, отличающиеся бесспорными художественными достоинствами . И всегда именно поэтический текст своей эмоциональностью и конкретными образами вдохновлял композитора на создание созвучного ему музыкального произведения.
Используя новые художественные приемы, Шуберт достигал небывалой степени слияния литературного и музыкального образа. Так сложился его новый самобытный стиль. Каждый новаторский
прием у Шуберта - новый круг интонаций, смелый гармонический язык, развитое колористическое чувство, «свободная» трактовка формы - был раньше всего найден им в песне. Музыкальные образы шубертовского романса совершили переворот во всей системе выразительных средств, господствовавших на рубеже XVIII и XIX столетий.
«Что за неисчерпаемое богатство мелодического изобретения было в этом безвременно окончившем свою карьеру композиторе! Какая роскошь фантазии и резко очерченная самобытность»,- писал, о Шуберте Чайковский.
Несомненно, наиболее выдающаяся особенность шубертовской песни - ее огромное мелодическое обаяние. По красоте и вдохновенности его мелодии немного имеют себе равных в мировой музыкальной литературе.
Песни Шуберта (всего их более 600) покоряют слушателя прежде всего непосредственно льющейся песенностью, гениальной простотой мелодий. При этом в них всегда обнаруживается замечательное постижение темброво-выразительных свойств человеческого голоса. Они всегда «поются», великолепно звучат.
Вместе с тем выразительность шубертовского мелодического стиля была связана не только с исключительным мелодическим даром композитора. То характерно шубертовское, что запечатлено во всех его романсных мелодиях и что отличает их язык от профессиональной венской музыки XVIII столетия, связано с интонационным обновлением австро-немецкой песни. Шуберт как бы вернулся к тем народным мелодическим истокам, которые на протяжении ряда поколений скрывались под слоем чужеземных оперных интонаций . В «Волшебном стрелке» хор охотников и хор подружек радикально изменили традиционный круг интонаций оперных арий или хоров (по сравнению не только с Глюком и Спонтини, но и с Бетховеном). Совершенно такой же интонационный переворот осуществился в мелодическом строе шубертовской песни. Мелодический склад бытового романса сблизился в его творчестве с интонациями венской народной песни.
Можно без труда указать на случаи явных интонационных связей между австрийскими или немецкими народными песнями и мелодиями шубертовских вокальных произведений.
Сравним, например, народный танцевальный напев «гроссфатер» с оборотами шубертовской песни «Песнь издалека» или
народную песню «Ум Любви» с песней Шуберта «Дон Гайзерос», В знаменитой «Форели» много общего с мелодическими оборотами народной песни «Убитый вероломный любовник»:
Пример 99а
Пример 99б
Пример 99в
Пример 99г
Пример 99д
Пример 99е
Подобные примеры можно было бы умножить. Но вовсе не подобными явными связями определяется народно-национальный характер шубертовской мелодии. Шуберт мыслил в народно-песенном стиле, это был органический элемент его композиторского облика. И мелодическое родство его музыки с художественным и интонационным строем народного искусства воспринимается на слух еще более непосредственно и глубоко, чем при помощи аналитических сопоставлений.
В вокальном творчестве Шуберта проявилось еще одно свойство, которое возвысило его над уровнем современной бытовой песни и сблизило по выразительной силе с драматическими ариями Глюка, Моцарта, Бетховена. Сохраняя романс как миниатюрный, лирический жанр, связанный с народными песенно-танцевальными традициями, Шуберт в неизмеримо большей степени, чем его предшественники, приблизил мелодическую выразительность песни к поэтической речи.
У Шуберта было не просто высоко развитое поэтическое чутье, но определенное чувство немецкой поэтической речи. Тонкое ощущение слова проявляется в вокальных миниатюрах Шуберта - в частых совпадениях музыкальных и поэтических кульминаций. Некоторые песни (как, например, «Приют» на текст Рельштаба) поражают полным единством музыкальной и поэтической фразировки:
Пример 100
В стремлении усилить детали текста Шуберт обостряет отдельные обороты, расширяет декламационный элемент. А. Н. Серов называл Шуберта «дивным лириком» «со своим окончательным одраматизированием отдельной мелодии в песне». У Шуберта нет мелодических шаблонов. Для каждого образа он находит новую неповторимую характеристику. Его вокальные приемы поразительно разнообразны. В шубертовских песнях есть все - от народно-песенной кантилены («Колыбельная ручью», «Липа») и танцевальной мелодии («Полевая розочка») до свободной или строгой декламации («Двойник», «Смерть и девушка»). Однако стремление подчеркнуть некоторые оттенки текста никогда не нарушало цельности мелодического рисунка. Шуберт неоднократно допускал, если этого требовал его «мелодический инстинкт», нарушение строфической структуры стиха, вольные повторения, расчленение фраз. В его песнях, при всей речевой выразительности, еще нет того внимания к деталям текста и той абсолютной равнозначимости музыки и поэзии, которые позднее будут характеризовать романсы
Шумана или Вольфа. У Шуберта песенность преобладала над текстом. По-видимому, в силу этой мелодической завершенности, фортепианные транскрипции его песен почти столь же популярны, как и вокальное исполнение их.
Проникновение песенно-романсного стиля Шуберта в его инструментальную музыку прежде всего заметно в интонационном строе. Иногда Шуберт использовал мелодии своих песен в инструментальных произведениях, чаще всего как материал для вариации .
Но, помимо этого, сонатно.-симфонические темы Шуберта близки его вокальным мелодиям не только по своему интонационному складу, но и по приемам изложения. В качестве примеров назовем главную тему первой части из «Неоконченной симфонии» (пример 121), равно как и тему побочной партии (пример 122) или темы главных партий первых частей квартета a-moll (пример 129), фортепианной сонаты A-dur:
Пример 101
Даже инструментовка симфонических произведений нередко напоминает звучание голоса. Например, в «Неоконченной симфонии» протяжную мелодию главной партии, вместо принятой у классиков струнной группы, «распевают», в подражание человеческому голосу, гобой и кларнет. Другой излюбленный «вокальный» прием в инструментовке Шуберта - «диалог» между двумя оркестровыми группами или инструментами (например, в трио квартета G-dur). «..Он достиг настолько своеобразной манеры обращения с инструментами и оркестровой массой, что они часто звучат, как человеческие голоса и хор», - писал Шуман, изумляясь такому близкому и поразительному сходству.
Шуберт бесконечно расширил образно-выразительные границы песни, наделив ее психологическим и изобразительным фоном. Песня в его трактовке превратилась в жанр многоплановый - песенно-инструментальный. В истории самого жанра это был скачок,
сравнимый по своему художественному смыслу с переходом от плоскостного рисунка к перспективной живописи. У Шуберта партия рояля получила значение эмоционально-психологического «фона» к мелодии. В подобной трактовке сопровождения сказалась связь композитора не только с фортепианным, но и с симфоническим и оперным искусством венских классиков. Шуберт придал аккомпанементу песни значение, равноценное оркестровой партии в вокально-драматической музыке Глюка, Моцарта, Гайдна, Бетховена.
Обогащенная выразительность шубертовских аккомпанементов была подготовлена высоким уровнем современного пианизма. На рубеже XVIII и XIX веков фортепианная музыка сделала огромный шаг вперед. И в области виртуозно-эстрадного искусства, и в камерном интимном музицировании она заняла одно из ведущих мест, отражая, в частности, самые передовые и смелые достижения музыкального романтизма. В свою очередь, шубертовский аккомпанемент к вокальным произведениям значительно двинул вперед развитие фортепианной литературы. Для самого же Шуберта инструментальная партия романса сыграла роль своеобразной «творческой лаборатории». Здесь он нашел свои ладогармонические приемы, свой фортепианный стиль.
Песни Шуберта - одновременно и психологические картины, и драматические сценки. В их основе - душевные состояния. Но вся эта эмоциональная атмосфера обычно показана на определенном сюжетно-изобразительном фоне. Шуберт осуществляет слияние лирики и внешних образов-картин путем тонкого сочетания вокального и инструментального планов.
Первые вступительные такты аккомпанемента вводят слушателя в эмоциональную сферу песни. На фортепианное заключение приходятся обычно последние штрихи в зарисовке образа. Ритурнельность, то есть функция простого отыгрыша, исчезла из фортепианной партии Шуберта, за исключением тех случаев, когда «ритурнельный» эффект бывал нужен для создания определенной образности (например, в «Полевой розочке»).
Обычно, если только это не песня балладного типа (подробнее об этом см. ниже), фортепианная партия строится на неизменно повторяющемся мотиве. Подобный архитектонический прием - условно назовем его «остинатной повторностью» - восходит к танцевальной ритмической основе, характерной для народной и бытовой музыки многих европейских стран. Он придает песням Шуберта большую эмоциональную непосредственность. Но Шуберт насыщает эту равномерную пульсирующую основу остро выразительными интонациями. Для каждой песни он находит свой неповторимый мотив, в котором лаконичными, характерными штрихами выражено и поэтическое настроение, и изобразительная канва.
Так, в «Маргарите за прялкой» после двух вступительных тактов слушателя охватывает не только настроение тоски и грусти -
он как будто видит и слышит прялку с ее жужжанием. Песня становится почти сценой. В «Лесном царе» - во вступительном фортепианном пассаже - взволнованность, страх и напряжение связаны с изобразительным фоном - торопливым стуком копыт. В «Серенаде» - любовное томление и бряцание струн гитары или лютни. В «Шарманщике» настроение трагической обреченности выступает на фоне наигрыша уличной шарманки. В «Форели» - радость, свет и почти ощутимый всплеск воды. В «Липе» тремолирующие звуки передают и шуршанье листьев, и состояние умиротворенности. «Отъезд», дышащий игривой самоудовлетворенностью, пронизан движением, которое вызывает ассоциации с всадником, кокетливо гарцующим на лошади:
Пример 102а
Пример 102б
Пример 102в
Пример 102г
Пример 102д
Пример 102е
Пример 102ж
Но не только в тех песнях, где благодаря сюжету напрашивается изобразительность (например, журчание ручейка, фанфара охотника, жужжание прялки), но и там, где господствует отвлеченное настроение, в сопровождении скрыты приемы, вызывающие ясные внешние образы.
Так, в песне «Смерть и девушка» монотонное последование хоральных гармоний напоминает о похоронном церковном звоне. В ликующей «Утренней серенаде» ощутимы вальсирующие движения. В «Сединах» - одной из самых лаконичных песен Шуберта, которую хочется назвать «силуэтом в музыке», траурный фон создается ритмом сарабанды. (Сарабанда - старинный танец, выросший на основе траурного ритуала.) В трагической песне «Атлас» господствует ритм «арии жалобы» (так называемое lemento, широко распространенное в опере начиная с XVII века). В песне «Засохшие цветы», при всей ее кажущейся простоте, заложены элементы похоронного марша:
Пример 103а
Пример 103б
Пример 103в
Пример 103г
Как подлинный чародей, Шуберт, прикасаясь к простым аккордам, гаммообразным пассажам, арпеджированным звукам, преображает их в зримые образы невиданной яркости и красоты.
Эмоциональная атмосфера шубертовского романса в огромной степени связана с особенностями его гармонии.
Шуман писал о композиторах-романтиках, что они, «проникая глубже в тайны гармонии, научились выражать более тонкие
оттенки чувств». Именно стремлением правдиво отразить в музыке психологические образы можно объяснить колоссальное обогащение гармонического языка в XIX столетии. Шуберт был одним из композиторов, совершивших переворот в этой области. В фортепианном сопровождении к своим песням он открыл неизведанные дотоле выразительные возможности аккордовых звучаний и модуляций. С шубертовских песен ведет начало романтическая гармония. Каждый новый выразительный прием в этой сфере был найден Шубертом как средство конкретизации психологического образа. Здесь даже в большей степени, чем в мелодическом варьировании, находят свое отражение перемены настроений в поэтическом тексте. Детализированная, красочная, подвижная гармония шубертовских аккомпанементов выражает изменчивую эмоциональную атмосферу, ее тонкие нюансы. Красочные обороты у Шуберта всегда характеризуют определенную поэтическую деталь. Так, «программный» смысл одного из его наиболее характерных приемов - колебание между минором и мажором - раскрывается в таких песнях, как «Засохшие цветы» или «Ты не любишь меня», где чередование лада соответствует душевному колебанию между надеждой и мраком. В песне «Бланка» ладовая неустойчивость характеризует изменчивое настроение, переходящее от томления к беззаботному веселью. Напряженные психологические моменты часто сопровождаются диссонансами. Например, причудливо-зловещий колорит песни «Город» возникает при помощи диссонантного гармонического фона. Драматическая кульминация часто подчеркивается неустойчивыми звучаниями (см. «Атлас», «Маргарита за прялкой»):
Пример 104а
Пример 104б
Пример 104в
Свойственное Шуберту «исключительное чутье тональной связи и тонально-колористической экспрессии» (Асафьев) тоже сложилось в поисках правдивого воплощения поэтического образа. Так, например, «Скиталец» начинается в основной тональности, и при помощи этого тонально-гармонического приема передается ощущение блуждания; песня «Ямщику Кроносу», где поэт рисует бурную, импульсивную жизнь, насыщена необычными модуляциями, и т. д. В самом конце жизни романтическая поэзия Гейне натолкнула Шуберта на особенные находки в этой области.
Красочная выразительность шубертовских гармоний не имела себе подобных в искусстве предшественников. Чайковский писал о прелести гармонизации Шуберта. Кюи восхищался оригинальными поворотами гармонии в его произведениях.
Шуберт выработал в своих песнях новую пианистическую выразительность. В аккомпанементе гораздо раньше, чем в собственно фортепианной музыке Шуберта, сложились выразительные средства и нового пианизма и нового музыкального стиля в целом. Шуберт трактует фортепиано как инструмент с богатейшими красочно-выразительными ресурсами. Рельефная вокальная мелодия противопоставляется фортепианному «плану» - его многообразным тембровым эффектам, педальным звучностям. Вокально-кантиленные и декламационные приемы, звукоизобразительность преломленная сквозь характерную «фортепианность», - все это придает шубертовским аккомпанементам подлинную новизну. Наконец,
именно с пианистическим звучанием связаны и новые красочные свойства шубертовских гармоний.
Аккомпанементы Шуберта пианистичны от первой до последней ноты. Их нельзя представить себе в каком-либо ином тембровом звучании. (Только в самых ранних - «кантатных» - песнях Шуберта сопровождение напрашивается на оркестровое переложение.) О фортепианной природе шубертовских аккомпанементов ярче всего говорит тот факт, что Мендельсон при создании своих знаменитых «Песен без слов» для рояля откровенно опирался на их стиль. И тем не менее именно к партии сопровождения восходят многие черты симфонических и камерно-инструментальных тем Шуберта. Так, в «Неоконченной симфонии» в главных и побочных темах (примеры 121 и 122), в побочной теме второй части, в главной теме a-moll’ного квартета, в заключительной теме d-moll’ного квартета и во многих других колористический фон, подобно фортепианному вступлению к песне, создает определённое настроение, предваряя появление собственно темы:
Пример 105а
Пример 105б
Пример 105в
Темброво-красочные свойства фона, изобразительные ассоциации, «остинатно-периодическая» структура в высшей степени близки камерным аккомпанементам романсов. Более того, некоторые из «вступлений» к инструментальным темам Шуберта были предвосхищены определенными песнями композитора.
Особенности формы шубертовских песен также были связаны с правдивым и точным воплощением поэтического образа. Начав с бытовой куплетной структуры, с песен кантатного типа, с пространных баллад (напоминающих баллады И. Цумштейга), Шуберт к концу своего творческого пути создал новую форму свободной «сквозной» миниатюры.
Однако романтическая свобода и «речевая» выразительность его песен сочетались со строгим, логичным музыкальным оформлением. В большинстве песен он придерживался традиционной куплетности, характерной для австрийской и немецкой бытовой песни. Увлечение балладой относится почти исключительно к раннему творческому периоду Шуберта. Варьируя в связи с развитием поэтического образа отдельные выразительные элементы песни, Шуберт достиг особой гибкости, динамики и художественной точности в трактовке традиционной куплетной формы.
Он прибегал к неизменной куплетности только в тех случаях, когда песня по замыслу должна была сохранить близость к народно-бытовым образцам и обладать выдержанным настроением («Розочка», «В путь», «Баркарола»). Как правило, песни Шуберта отличаются неисчерпаемым разнообразием формы. Композитор достигал этого тонкими мелодическими видоизменениями вокальной партии и гармоническим варьированием, которое по-новому расцвечивало мелодии куплетов. Много значило и темброво-колористическое варьирование фактуры. Почти в каждом романсе проблема формы разрешена своеобразно, в зависимости от содержания текста.
В качестве одного из средств конкретизации и усиления драматизма поэтического образа Шуберт утвердил трехчастную песенную форму. Так, в песне «Мельник и ручей» трехчастность использована как прием для передачи диалога между юношей и ручейком . В песнях «Оцепенение», «Липа», «У реки» трехчастность отражает возникновение в тексте мотивов воспоминания или мечты, резко контрастирующих с действительностью. Этот образ выражен в контрастном среднем эпизоде, а реприза возвращает к первоначальному настроению.
Новые приемы формообразования, разработанные Шубертом в вокальных миниатюрах, он перенес и в инструментальную музыку. Это сказалось прежде всего в увлечении вариационным развитием инструментальных тем. В «темах с вариациями» Шуберт обычно оставался в рамках классицистскйх традиций. Но в других жанрах
в частности в сонате, для Шуберта стало типичным двукратное или многократное повторение темы, напоминающее варьирование куплетов в песне. Этот прием вариационного преобразования, своеобразно переплетавшийся с сонатными принципами развития, придавал шубертовской сонате романтические черты.
Трехчастная форма встречается и в его фортепианных «Экспромтах», «Музыкальных моментах» и даже - что казалось в то время особенно необычным - в темах сонатно-симфонических циклов .
Среди песен, созданных Шубертом в возрасте семнадцати-восемнадцати лет, уже встречаются шедевры вокальной лирики. В этот ранний творческий период особенно плодотворное воздействие на него оказала поэзия Гёте.
«Маргарита за прялкой» (1814) открывает собой галерею новых музыкально-романтических образов. Тема «лирической исповеди» выявлена в этом романсе с огромной художественной силой. В нем достигнуто полное равновесие двух наиболее характерных сторон шубертовского романсного творчества: близость к народно-жанровым традициям и стремление к тонкому психологизму. Типично романтические приемы - обновленный строй интонаций, усиление роли красочности, гибкая и динамическая куплетная форма - даны здесь с предельной законченностью. Благодаря своей непосредственности и поэтическому настроению «Маргарита за прялкой» воспринимается как свободное эмоциональное излияние.
Баллада «Лесной царь» (1815) замечательна своей романтической взволнованностью, остротой ситуаций, яркой характеристикой образов. Шуберт нашел здесь новые «диссонантные» интонации, служащие выражению чувства ужаса, передаче образов мрачной фантастики.
В том же году была создана «Розочка», отличающаяся простотой и близостью к народно-бытовым песням.
Среди романсов раннего периода особенно драматичен «Скиталец» (1816) на текст Г. Ф. Шмидта. Он написан в сквозной «балладной» форме, но лишен элементов фантастики, присущих романтической балладе. Тема стихотворения, выражающая трагедию духовного одиночества и томления по несбыточному счастью, переплетающаяся с темой странничества, стала одной из господствующих в творчестве Шуберта к концу его жизни.
В «Скитальце» с большой рельефностью отражена смена настроений. Разнообразие тематических эпизодов и вокальных приемов сочетается с единством целого. Музыка, передающая чувство
одиночества, принадлежит к числу наиболее выразительных и трагических шубертовских тем.
Шесть лет спустя композитор использовал эту тему в своей фортепианной фантазии:
Пример 106
«Смерть и девушка» (1817) на текст М. Клаудиуса - образец философской лирики. В этой песне, построенной в виде диалога, дается своеобразное романтическое преломление традиционных оперных образов рока и жалобы. Трепетные звуки мольбы драматически противопоставляются суровым, хорально-псалмодическим интонациям смерти.
Романс на текст Ф. Шобера «К музыке» (1817) выделяется своей величавой «генделевской» приподнятостью.
Песенное искусство Шуберта получило наиболее полное выражение в 20-е годы в двух циклах на слова поэта-современника Вильгельма Мюллера. Стихи Мюллера, посвященные извечной романтической теме отвергнутой любви, отличались художественными чертами, родственными лирическому дару Шуберта. Первый цикл - «Прекрасная мельничиха» (1823), -состоящий из двадцати песен, называют музыкальным «романом в письмах». Каждая песня выражает отдельный лирический момент, вместе же они образуют единую сюжетно-повествовательную линию с определёнными этапами развития и кульминацией.
Тема любви переплетается с романтикой странствований, воспетой многими поэтами шубертовского поколения (наиболее ярко - в стихах Эйхендорфа). Большое место в цикле занимают романтизированные картины природы, окрашенные душевными переживаниями рассказчика.
Бесспорно, господствующее настроение в шубертовской музыке – лирическое. И тем не менее композитор отразил в своем произведении первоначальный, театральный замысел мюллеровских стихов. В нем ясно намечен драматургический план. Большой диапазон настроений отличает этот цикл и находит проявление в драматически развертывающейся сюжетной линии: жизнерадостная наивность вначале, пробуждающаяся,любовь, надежла, ликование, тревога и подозрение, ревность с ее страданиями и тихая грусть. Многие песни вызывают сценические ассоциации: странник, идущий вдоль ручья, пробудившаяся ото сна красавица («Утренний
привет»), праздник на мельнице («Праздничный вечер»), скачущий охотник. Но особенно примечательно следующее обстоятельство. Из двадцати пяти стихов поэтического цикла Шуберт использовал только двадцать. При этом самый яркий театральный прием - появление нового «действующего лица», который вызывает резкий перелом в развитии событий, - совпал в музыкальном цикле с точкой золотого сечения .
Композитор почувствовал и народный характер поэзии Мюллера, не зная о том, что поэт писал «Прекрасную мельничиху» по определенному образцу, а именно - по знаменитому сборнику народных стихов «Чудесный рог мальчика», изданному поэтами Арнимом и Брентано в 1808 году. В шубертовском цикле большинство песен написано в простой куплетной форме, типичной для немецкой и австрийской народной песни. К подобной простой строфичности Шуберт и в ранние годы обращался редко. В 20-е же годы он отошел от куплетности в целом, предпочитая созданную им форму свободной миниатюры. Народный характер стихов ясно отразился и на мелодической структуре песен. В целом «Прекрасная мельничиха» - одно из наиболее ярких воплощений у Шуберта образов народной поэзии в музыке.
Мельничный подмастерье, юноша в расцвете сил, отправляется в путь. Красота природы и жизни безудержно манит его. Через весь цикл проходит образ ручейка. Он как бы двойник рассказчика - его друг, советчик, учитель. Образ бурлящей воды, зовущей к движению и странствию, открывает собой цикл («В путь»), и юноша, следуя течению ручья, бредет неизвестно куда («Куда»). Ровному журчанию ручейка, образующему неизменный звукоизобразительный фон этих песен, сопутствует радостное, весеннее настроение. Вид мельницы привлекает внимание путника («Стой»). Вспыхнувшая любовь к прекрасной дочери мельника заставляет его задержаться. В выражении благодарности ручейку за то, что он привел героя к ней («Благодарность ручью»), бездумно-счастливое настроение сменяется более сдержанным и сосредоточенным. В песне «Праздничный вечер» лирические излияния сочетаются с жанрово-описательными моментами. Последующая группа песен («Желание знать», «Нетерпение», «Утренний привет», «Цветы мельника», «Дождь слез») выражает разные оттенки наивной жизнерадостности и пробуждающейся любви. Все они отличаются большой простотой.
Драматическая вершина этой части цикла - романс «Моя» - полон ликования и счастья взаимной любви. Его сверкающая D-dur"ная тональность, героические контуры мелодии, элементы маршевости в ритме выделяются на фоне мягкого звучания предшествующих песен:
Пример 107
Последующие эпизоды («Пауза» и «С зеленой лентой лютни»), изображающие переполненного счастьем любовника, служат как бы интермедией между двумя «действиями» цикла. Перелом наступает при неожиданном появлении соперника («Охотник»). В музыкальной характеристике скачущего всадника уже таится угроза. Изобразительный момент фортепианного сопровождения - стук копыт, охотничья фанфара - вызывает ощущение тревоги:
Пример 108
Песнь «Ревность и гордость» полна смятения и страдания. Эти чувства переданы и в бурной мелодии, и в стремительном движении фортепианной партии, и даже в скорбной тональности g-moll. В песнях «Любимый цвет», «Злой цвет», «Засохшие цветы» душевные терзания все более усиливаются. Музыкальный образ рассказчика утрачивает былую наивность, становится драматичным. В заключительных номерах цикла острая напряженность чувств переходит в тихую грусть и обреченность. Отвергнутый возлюбленный ищет и находит утешение у ручейка («Мельник и ручей»). В последней песне («Колыбельная ручья») лаконичными приёмами создан образ печальной умиротворенности и забвения.
Шуберт создал здесь особый тип лирической музыкальной драматургии, который не укладывался в рамки оперного жанра. Он не следовал за Бетховеном, который еще в 1816 году сочинил песенный
цикл «К далекой возлюбленной». В отличие от бетховенского цикла, построенного по сюитному принципу (то есть отдельные номера сопоставлялись без внутренних связей), песни «Прекрасной мельничихи» объединены между собой. Шуберт достигает внутреннего музыкально-драматического единства новыми приемами. Не будучи всегда очевидными, эти приёмы тем не менее ощущаются музыкально восприимчивым слушателем. Так, большую объединяющую роль играет сквозной образ цикла - изобразительный фон ручейка. Между отдельными песнями существуют перекрестные тональные связи. И, наконец, последовательность образов-картин создает целостную музыкально-драматургическую линию.
Если «Прекрасная мельничиха» проникнута поэзией молодости, то второй цикл из двадцати четырех песен - «Зимний путь», написанный четырьмя годами позже окрашен трагическим настроением. Весенний юношеский мир уступает место тоске, безнадежности и мраку, так часто наполняющим душу композитора в последние годы его жизни.
Юноша, отвергнутый богатой невестой, покидает город. В темную осеннюю ночь он начинает свой одинокий и бесцельный путь. Песня «Спокойно спи», являющаяся прологом цикла принадлежит к наиболее трагичным произведениям Шуберта. Пронизывающий музыку ритм равномерного шага вызывает ассоциации с образом уходящего человека:
Пример 109
Скрытая маршевость присутствует и в ряде других песен «Зимнего пути» ощущать неизменный фон - поступь одинокого путника .
Композитор вносит тончайшие вариационные изменения в куплеты романса «Спокойно спи», гениально простого и исполненного глубокого чувства. В последнем куплете, в момент душевного просветления, когда страдающий юноша желает своей возлюбленной счастья, минорный лад сменяется мажорным. Картины мертвой зимней природы сливаются с тяжелым душевным состоянием героя. Даже флюгер над домом возлюбленной кажется ему символом бездушного мира («Флюгер»). 3имнее оцепенение усиливает его тоску («Застывшие слезы», «Оцепенение»).
Выражение страдания достигает необычайной остроты. В песне «Оцепенение» чувствуется бетховенский трагизм. Стоящее у входа в город дерево, свирепо терзаемое порывом осеннего ветра,
напоминает о невозвратно исчезнувшем счастье («Липа»). Изображение природы насыщается все более мрачными, зловещими красками. Образ ручья получает здесь иной смысл, чем в «Прекрасной мельничихе»: растаявший снег ассоциируется с потоком слез («Водный поток»), замерзший ручей отражает душевную окаменелость героя («У ручья»), зимняя стужа наводит на воспоминания о былой радости («Воспоминания»).
В песне «Блуждающий огонек» Шуберт погружается в сферу фантастических, жутких образов.
Переломным моментом в цикле является песня «Весенний сон». Ее контрастные эпизоды олицетворяют столкновение мечты и действительности. Страшная жизненная правда развеивает прекрасный сон.
Отныне впечатления всего пути проникнуты безнадежностью. Они приобретают обобщенный трагический характер. Вид одинокой сосны, одинокой тучи усиливает чувство собственной отчужденности («Одиночество»). Радостное чувство, возникшее непроизвольно от звука почтового рожка, мгновенно угасает: «Письма не будет для меня» («Почта»). Утренний иней, посеребривший волосы путника, напоминает седины и вызывает надежду на близкую смерть («Седины»). Черный ворон кажется ему единственным проявлением верности в этом мире («Ворон»). В завершающих песнях (перед «эпилогом») - «Бодрость» и «Ложные солнца» - звучит горькая ирония. Последние иллюзии исчезли.
Лирика «Зимнего пути» неизмеримо шире любовной темы. Она трактована в более общем философском плане - как трагедия духовного одиночества художника в мире мещан и торгашей. В последней песне - «Шарманщик»,- образующей эпилог цикла, облик нищего старика, безнадёжно вертящего ручку шарманки, олицетворял для Шуберта его собственную судьбу. В этом цикле меньше внешне сюжетных моментов, меньше звукоизобразительности, чем в «Прекрасной мельничихе». Его музыке присущ глубокий внутренний драматизм. По мере развития цикла все более сгущаются чувства одиночества и тоски. Шуберт сумел найти неповторимое музыкальное выражение для каждого из множества оттенков этих настроений - от лирической грусти до ощущения полной безысходности.
В цикле выявляется новый принцип музыкальной драматургии, основанный на развитии и столкновении психологических образов. Неоднократное «вторжение» мотивов мечты, надежды пли воспоминаний о счастье (например, «Липа», «Весенний сон», «Почта», «Последняя надежда») драматически контрастирует с мраком зимней дороги. Эти моменты ложного просветления, неизменно подчеркиваемые ладотональным контрастом, создают впечатление ступенчатого сквозного развития.
Общность мелодического склада проявляется в песнях, особенно близких друг другу по поэтическому образу. Подобные
интонационные «переклички» объединяют эпизоды, далеко отстоящие друг от друга, в частности пролог и эпилог.
Повторяющийся маршевый ритм, переломная роль песни «Весенний сон» (о которой говорилось выше) и ряд других приемов также содействуют впечатлению целостности драматургической композиции.
Для выражения трагических образов «Зимнего пути» Шуберт нашел ряд новых выразительных приемов. Это прежде всего сказывается на трактовке формы. Шуберт дал здесь свободную песенную композицию, строение которой, не укладывающееся в рамки куплетности, обусловлено следованием за смысловыми деталями поэтического текста («Застывшие слезы», «Блуждающий огонек», «Одиночество», «Последняя надежда»). И трехчастная и куплетная формы трактованы с одинаковой свободой, что придаёт им органическое единство. Грани внутренних разделов малозаметны («Ворон», «Седины», «Шарманщик»). Каждый куплет в песне «Водный поток» находится в развитии.
В «Зимнем пути» заметно обогатился и гармонический язык Шуберта. Посредством неожиданных модуляций по терциям и секундам, диссонирующих задержаний, хроматических гармоний композитор достигает обостренной выразительности.
Более разнообразной стала и мелодико-интонационная сфера. Каждый романс «Зимнего пути» имеет свой неповторимый круг интонаций и в то же время поражает предельной лаконичностью мелодического развития, которое образуется благодаря варьированию одной господствующей группы интонаций («Шарманщик», «Водный поток», «Бурное утро»).
Шубертовские песенные циклы оказали значительное воздействие на формирование не только вокальной, но фортепианной музыки середины и конца XIX века. Их характерные образы, принципы композиции, особенности структуры получили дальнейшее развитие в песенных и фортепианных циклах Шумана («Любовь поэта», «Любовь и жизнь женщины», «Карнавал», «Крейслериана», «Фантастические пьесы»), Шопена (Прелюдии), Брамса («Магелона») и других.
Трагические образы и новые музыкальные приемы «Зимнего пути» достигли еще большей выразительности в пяти песнях на тексты Гейне, сочиненных Шубертом в год смерти: «Атлас», «Ее портрет», «Город», «У моря» и «Двойник». Они вошли в посмертный сборник «Лебединая песнь» . Как и в «Зимнем пути», в гейневских романсах тема страдания приобретает смысл общечеловеческой
трагедии. Философское обобщение дано в «Атласе», где образ мифологического героя, обреченного нести на себе земной шар, становится олицетворением горестной судьбы человечества. В этих песнях Шуберт обнаруживает неисчерпаемую силу воображения. Особенна драматическая острота достигается посредством неожиданных и далеких модуляций. Проявляется декламационность, связанная с тонким претворением поэтических интонаций.
Мотивное варьирование подчеркивает цельность и лаконизм мелодии.
Замечательный образец преломления гейневской лирики у Шуберта – песня «Двойник». Предельно насыщенная декламационная мелодия варьирует в каждой стихотворной строке, передавая все нюансы трагического настроения. Куплетность, лежащая в основе формы «Двойника», затушевывается отчасти благодаря декламационным приемам, но главным образом вследствие своеобразия сопровождения. Краткий, скованный и мрачный мотив фортепианной партии по принципу «остинатного баса» проходит через всю музыкальную ткань романса:
Пример 110
По мере того как в тексте нарастает душевное смятение, в сопровождении преодолевается, нарушается неизменная повторность и завершенность басовой фигуры. А самый драматичный момент, выражающий беспредельные страдания, передается цепью неожиданных смелых модулирующих аккордов. Совпадая с интонациями возгласа в мелодии, они создают впечатление почти бредового ужаса. Эта музыкальная кульминация приходится на точку золотого сечения:
Пример 111
Но не во всех песнях последних лет Шуберт воплощал трагические образы. Уравновешенность натуры, оптимизм и жизненная сила, так тесно сближавшие композитора с народом, не покидали его и в самые мрачные периоды. Наряду с трагическими романсами на стихи Гейне Шуберт создал в последний год жизни ряд своих наиболее светлых, жизнерадостных песен. Сборник «Лебединая песнь» начинается песней «Посол любви», в которой оживают радужные весенние образы «Прекрасной мельничихи»:
Пример 112
В этот сборник входят и знаменитая «Серенада» Л. Рельштаба и полные юношеской свежести и непринужденного веселья «Рыбачка» Гейне и «Голубиная почта» И. Г. Зейдля.
Значение шубертовских романсов простирается далеко за пределы песенного жанра. С них начинается история немецкой романтической вокальной лирики (Шуман, Брамс, Франц, Вольф). Их влияние сказалось также на развитии камерной фортепианной музыки (пьесы самого Шуберта, Шумана, «Песни без слов» Мендельсона), нового романтического пианизма. Образы шубертовской песни, ее новый интонационный склад, осуществленный в ней синтез поэзии и музыки, нашли свое продолжение в немецкой национальной опере («Летучий голландец» Вагнера, «Геновева» Шумана). Тяготение к свободе формы, к гармонической и тембровой красочности получило большое развитие в романтической музыке в целом. И, наконец, характерные лирические образы вокальной миниатюры Шуберта стали типичными для многих представителей музыкального романтизма последующих поколений.
Только за год до смерти Шуберт использовал один текст из собрания Гердера - балладу «Эдвард».
10 Миниатюра специально подчеркивается, так как сольная песня кантатного типа не отвечала эстетическим исканиям композиторов-романтиков»
Шуберт писал песни на стихи следующих поэтов: Гёте (более 70), Шиллера (более 50), Майрхофера (более 45), Мюллера (45), Шекспира (6), Гейне (6), Рельштаба, Вальтера Скотта, Оссиана, Клопштока, Шлегеля, Маттисона, Козегартена, Кернера, Клаудиуса, Шобера, Салиса, Пфеффеля, Шюкинга, Коллина, Рюккерта, Уланда, Якоби, Крайгера, Зейдля, Пиркера, Хёльти, Платена и других.
Напомним, в частности, что первый немецкий песенный сборник «Покющая на реке Плейссе Муза» Сперонтеса, получивший в середине XVIII столетия широчайшее распространение в быту, состоял из напевов, заимствованных из французских и итальянских опер. Автор лишь приспособил к ним немецкие тексты.
«Форель» - в четвертой части фортепианного квинтета, «Смерть и девушка» - во второй части квартета d-moll, «Скиталец» - в фортепианной фантазии С-dur, «Засохшие цветы» - в вариациях для флейты и фортепиано ор. 160.
То есть песней на стихотворный повествовательный текст, часто с элементами фантастики, где в музыке изображались сменяющиеся в тексте картины.
В первой части юноша жалуется ручью. В среднем эпизоде ручей утешает человека. Реприза, выражающая душевное успокоение, кончается уже не в миноре, а в мажоре. Изменяется и фортепианный фон. Он заимствован из «монолога» ручья и изображает течение воды.
Таковы главные партии второй части «Неоконченной» или первой частя Девятой симфонии, фортепианных сонат B-dur, A-dur.
Точка золотого сечения - одна из классических пропорций архитектуры, в которой целое так относится к большему, как большее к меньшему.
К циклам Шуберта можно с известными оговорками отнести семь песен из «Девы озера» Вальтера Скотта (1825), четыре песни из «Вильгельма Мейстера» Гёте (1826), пять песен на тексты Гейне, вошедшие в сборник «Лебединая песнь»: единство их сюжета, настроения и поэтического стиля создают цельность, характерную для циклического жанра.
В сборник «Лебединая песнь» входят семь песен на тексты Рельштаба, одна - на текст Зейдля, шесть - на текст Гейне.
Идейное содержание искусства Шуберта. Вокальная лирика: ее истоки и связи с национальной поэзией. Ведущее значение песни в творчестве Шуберта
Огромное творческое наследие Шуберта охватывает около тысячи пятисот произведений в различных областях музыки. Среди написанного им до 20-х годов многое и по образам, и по художественным приемам тяготеет к венской классицистской школе. Однако уже в ранние годы Шуберт обрел творческую самостоятельность, сначала в вокальной лирике, а затем и в других жанрах, и создал новый, романтический стиль.
Романтическое по идейной направленности, по излюбленным образам и колориту, творчество Шуберта правдиво передает душевные состояния человека. Его музыка отличается широко обобщенным, социально значимым характером. Б. В. Асафьев отмечает в Шуберте «редкую способность быть лириком, но не замыкаться в свой личный мир, а ощущать и передавать радости и скорби жизни, как их чувствуют и хотели бы передавать большинство людей».
В искусстве Шуберта отражено мироощущение лучших людей его поколения. При всей тонкости, лирика Шуберта лишена изысканности. В ней нет и нервозности, душевного надлома или сверхчувствительной рефлексии. Драматизм, взволнованность, эмоциональная глубина сочетаются с замечательным душевным равновесием, а многообразие оттенков чувств - с удивительной простотой.
Важнейшей и любимой областью творчества Шуберта была песня. Композитор обратился к жанру, который теснее всего был связан с жизнью, бытом и внутренним миром «маленького человека». Песня была плотью от плоти народного музыкально-поэтического творчества. В своих вокальных миниатюрах Шуберт нашел новый лирико-романтический стиль, ответивший на живые художественные запросы многих людей его времени. «То, что совершил Бетховен в области симфонии, обогатив в своей «девятке» идеи-чувствования людских «вершин» и героическое современной ему эстетики, то Шуберт совершил в области песни-романса как лирики «простых естественных помыслов и глубокой человечности» (Асафьев). Шуберт поднял бытовую австро-немецкую песню на уровень большого искусства, придав этому жанру необычайное художественное значение. Именно Шуберт сделал песню-романс равноправной в ряду других важнейших жанров музыкального искусства.
В искусстве Гайдна, Моцарта и Бетховена песня и инструментальная миниатюра играли безусловно второстепенную роль. Ни характерная индивидуальность авторов, ни особенности художественного стиля не проявились у них в этой сфере сколько-нибудь полно. Их искусство, обобщенно-типизированное, рисующее образы объективного мира, с сильными театрально-драматическими тенденциями, тяготело к монументальному, к строгим, разграниченным формам, к внутренней логике развития в большом масштабе. Симфония, опера и оратория были ведущими жанрами композиторов-классицистов, идеальными «проводниками» их идей» Даже клавирная музыка (при всем бесспорном значении клавирной сонаты для формирования классицистского стиля) у ранних венских классиков имела побочное значение, по сравнению с монументальными симфоническими и вокально-драматическими произведениями. Один Бетховен, для которого соната выполняла роль творческой лаборатории и значительно опережала развитие других, более крупных инструментальных форм, придал фортепианной литературе то ведущее положение, которое она заняла в XIX столетии. Но и для Бетховена фортепианная музыка - это прежде всего соната. Багатели, рондо, танцы, мелкие вариации и другие миниатюры очень мало характеризуют собой то, что называется «бетховенским стилем».
«Шубертовское» в музыке совершает радикальную перестановку сил по отношению к классицистским жанрам. Ведущими в творчестве венского романтика становятся песня и фортепианная миниатюра, в частности танец. Они преобладают не только количественно. В них раньше всего и в наиболее законченной форме проявилась индивидуальность автора, новая тема его творчества, его самобытные новаторские приемы выражения.
Больше того, и песня, и фортепианный танец проникают у Шуберта в область крупных инструментальных произведений (симфонию, камерную музыку в сонатной форме), которые формируются у него позднее, под непосредственным воздействием стиля миниатюр. В оперной или хоровой сфере композитору так и не удалось преодолеть до конца некоторую интонационную обезличенность и стилистическую пестроту. Как по «Немецким танцам» нельзя получить даже приблизительного представления о творческом облике Бетховена, так по операм и кантатам Шуберта невозможно догадаться о масштабе и историческом значении их автора, гениально проявившего себя в песенной миниатюре.
Вокальное творчество Шуберта преемственно связано с австрийской и немецкой песней, получившей широкое распространение в демократической среде начиная с XVII столетия. Но Шуберт внес в этот традиционный вид искусства новые черты, которые радикально преобразили песенную культуру прошлого.
Эти новые черты, к которым прежде всего относится и романтический склад лирики, и более тонкая разработанность образов, неразрывно связаны с достижениями немецкой литературы второй половины XVIII - начала XIX века. На ее лучших образцах формировался художественный вкус Шуберта и его ровесников. В годы юности композитора еще были живы поэтические традиции Клопштока и Хёльти. Его старшими современниками являлись Шиллер и Гёте. Их творчество, с юных лет восхищавшее музыканта, оказало на него огромное воздействие. Он сочинил более семидесяти песен на тексты Гёте и более пятидесяти песен на тексты Шиллера. Но при жизни Шуберта утверждала себя и романтическая литературная школа. Он завершил свой путь песенного композитора произведениями на стихи Шлегеля, Рельштаба, Гейне. Наконец, его пристальное внимание привлекли переводы произведений Шекспира, Петрарки, Вальтера Скотта, получившие широкое распространение в Германии и Австрии.
Мир интимный и лирический, образы природы и быта, народные сказания - вот обычное содержание избираемых Шубертом поэтических текстов. Его совсем не привлекали «рациональные», дидактические, религиозные, пасторальные темы, столь характерные для песенного творчества предшествующего поколения. Он отвергал стихи, несущие в себе следы «галантных галлицизмов», модных в немецкой и австрийской поэзии середины XVIII столетия. Нарочитая пейзанская простота также не находила у него отклика. Характерно, что из поэтов прошлого он испытывал особенную симпатию к Клопштоку и Хёльти. Первый провозгласил чувствительное начало в немецкой поэзии, второй создавал стихи и баллады, близкие по стилю к народному творчеству.
Композитор, достигший в своем песенном творчестве высочайшего претворения духа народного искусства, не интересовался фольклорными сборниками. Он оставался равнодушным не только к собранию народных песен Гердера («Голоса народов в песне») *,
* Только за год до смерти Шуберт использовал один текст из собрания Гердера - балладу «Эдвард».
но и к знаменитому сборнику «Волшебный рог мальчика», вызвавшему восхищение самого Гёте. Шуберта увлекали стихи, отличающиеся простотой, проникнутые глубоким чувством и при этом обязательно отмеченные авторской индивидуальностью.
Излюбленная тема песен Шуберта - это типичная для романтиков «лирическая исповедь» со всем многообразием ее эмоциональных оттенков. Как и большинство близких ему по духу поэтов, Шуберта особенно привлекала любовная лирика, в которой можно с наибольшей полнотой раскрыть внутренний мир героя. Тут и невинная простосердечность первой любовной тоски («Маргарита за прялкой» Гёте), и грезы счастливого возлюбленного («Серенада» Рельштаба), и легкий юмор («Швейцарская песенка» Гёте), и драматизм (песни на тексты Гейне).
Мотив одиночества, широко воспетый поэтами-романтиками, был очень близок Шуберту и нашел отражение в его вокальной лирике («Зимний путь» Мюллера, «На чужбине» Рельштаба и другие).
Чужим пришел сюда я.
Чужим покинул край -
так начинает Шуберт свой «Зимний путь» - произведение, воплощающее трагедию духовного одиночества.
Кто одиноким хочет быть,
Останется один;
Хотят все жить, хотят любить,
Зачем несчастный им? -
говорит он в «Песне арфиста» (текст Гёте).
Народно-жанровые образы, сцены, картины («Полевая розочка» Гёте, «Жалоба девушки» Шиллера, «Утренняя серенада» Шекспира), воспевание искусства («К музыке», «К лютне», «К моему клавиру»), философские темы («Границы человечества», «Ямщику Кроносу») - все эти разнообразные темы раскрываются Шубертом в неизменно лирическом преломлении.
Восприятие объективного мира и природы неотделимо от настроения поэтов-романтиков. Ручеек становится послом любви («Посол любви» Рельштаба), роса на цветах отождествляется с любовными слезами («Похвала слезам» Шлегеля), тишина ночной природы - с мечтой об отдыхе («Ночная песнь странника» Гёте), сверкающая на солнце форель, попавшаяся на удочку рыболова, становится символом непрочности счастья («Форель» Шуберта).
В поисках наиболее яркой и правдивой передачи образов современной поэзии сложились новые выразительные средства шубертовских песен. Они определили особенности шубертовского музыкального стиля в целом.
Если о Бетховене можно сказать, что он мыслил «сонатно», то Шуберт мыслил «песенно». Соната для Бетховена была не схемой, а выражением живой мысли. Он искал свой симфонический стиль в фортепианных сонатах. Характерные признаки сонаты пронизывали у него и несонатные жанры (например: вариации или рондо). Шуберт же почти во всей своей музыке опирался на совокупность образов и выразительных средств, лежащих в основе его вокальной лирики. Ни один из господствующих классицистских жанров с присущим им в большой степени рационалистическим и объективным характером не соответствовал лирическому эмоциональному облику шубертовской музыки в той мере, в какой соответствовала ему песня или фортепианная миниатюра.
В свой зрелый период Шуберт создал выдающиеся произведения в крупных обобщающих жанрах. Но не следует забывать, что именно в миниатюре выработался новый лирический стиль Шуберта и что миниатюра сопровождала его на всем творческом пути (одновременно с G-dur"ным квартетом, Девятой симфонией и струнным квинтетом Шуберт писал свои «Экспромты» и «Музыкальные моменты» для фортепиано и песенные миниатюры, вошедшие в «Зимний путь» и «Лебединую песнь»).
Наконец, в высшей степени знаменательно, что симфонии и крупные камерные произведения Шуберта только тогда достигли художественной неповторимости и новаторского значения, когда композитор обобщил в них образы и художественные приемы, предварительно найденные им в песне.
После сонаты, господствовавшей в искусстве классицизма, шубертовская песенность внесла в европейскую музыку новые образы, свой особый интонационный склад, новые художественно-конструктивные приемы. Шуберт неоднократно использовал свои песни и в качестве тем для инструментальных произведений. Именно господство у Шуберта художественных приемов лирической песенной миниатюры *
* Миниатюра специально подчеркивается, так как сольная песня кантатного типа не отвечала эстетическим исканиям композиторов-романтиков».
совершило тот переворот в музыке XIX столетия, в результате которого одновременно созданные произведения Бетховена и Шуберта воспринимаются как относящиеся к двум разным эпохам.
Самые ранние творческие опыты Шуберта еще тесно связаны с драматизированным оперным стилем. Первые песни юного композитора - «Жалоба Агари» (текст Шюкинга), «Похоронная фантазия» (текст Шиллера), «Отцеубийца» (текст Пфеффеля) - давали все основания предполагать, что из него выработался оперный композитор. И приподнятая театральная манера, и ариозно-декламационный склад мелодии, и «оркестровый» характер сопровождения, и большие масштабы сближали эти ранние сочинения с оперными и кантатными сценами. Однако самобытный стиль шубертовской песни сложился только тогда, когда композитор освободился от влияний драматической оперной арии. С песней «Юноша у ручья» (1812) на текст Шиллера Шуберт твердо вступил на путь, который привел его к бессмертной «Маргарите за прялкой». В рамках этого же стиля были созданы все его последующие песни - от «Лесного царя» и «Полевой розочки» до трагических произведений последних лет жизни.
Миниатюрная по масштабам, предельно простая по форме, близкая к народному искусству по стилю выражения, шубертовская песня по всем внешним признакам является искусством домашнего музицирования. Несмотря на то что песни Шуберта сейчас повсеместно звучат на эстраде, оценить их в полной мере можно только в камерном исполнении и в небольшом кругу слушателей. Композитор меньше всего предназначал их для концертного исполнения. Но этому искусству городских демократических кругов Шуберт придал высокое идейное значение, неведомое песне ХVIII столетия. Он поднял бытовой романс до уровня лучшей поэзии своего времени .
Новизна и значимость каждого музыкального образа, богатство, глубина и тонкость настроений, удивительная поэтичность - все это бесконечно возвышает песни Шуберта над песенным творчеством предшественников.
Шуберту первому удалось воплотить в песенном жанре новые литературные образы, найдя для этого соответствующие музыкальные средства выражения. Процесс претворения поэзии в музыке был у Шуберта неразрывно связан с обновлением интонационного строя музыкальной речи. Так родился жанр романса, олицетворяющий высшее и наиболее характерное в вокальной лирике «романтического века».
Глубокая зависимость шубертовских романсов от поэтических произведений, вовсе не означает, что Шуберт ставил перед собой задачу точного воплощения поэтического замысла. Песня Шуберта всегда оказывалась самостоятельным произведением, в котором индивидуальность композитора подчиняла себе индивидуальность автора текста. В соответствии со своим пониманием, своим настроением Шуберт акцентировал в музыке различные стороны поэтического образа, нередко усиливая этим художественные достоинства текста. Так, например, Майргофер утверждал, что песни Шуберта на его тексты раскрыли для самого автора эмоциональную глубину его стихов. Несомненно также, что поэтические достоинства стихов Мюллера повышаются от их слияния с музыкой Шуберта. Часто второстепенные поэты (как Майргофер или Шобер) удовлетворяли Шуберта больше, чем гениальные, вроде Шиллера, в поэзии которого отвлеченные мысли превалировали над богатством настроений. «Смерть и девушка» Клаудиуса, «Шарманщик» Мюллера, «К музыке» Шобера в трактовке Шуберта не уступают «Лесному царю» Гёте, «Двойнику» Гейне, «Серенаде» Шекспира. Но все-таки лучшие песни написаны им на стихи, отличающиеся бесспорными художественными достоинствами *.
* Шуберт писал песни на стихи следующих поэтов: Гёте (более 70), Шиллера (более 50), Майрхофера (более 45), Мюллера (45), Шекспира (6), Гейне (6), Рельштаба, Вальтера Скотта, Оссиана, Клопштока, Шлегеля, Маттисона, Козегартена, Кернера, Клаудиуса, Шобера, Салиса, Пфеффеля, Шюкинга, Коллина, Рюккерта, Уланда, Якоби, Крайгера, Зейдля, Пиркера, Хёльти, Платена и других.
И всегда именно поэтический текст своей эмоциональностью и конкретными образами вдохновлял композитора на создание созвучного ему музыкального произведения.
Используя новые художественные приемы, Шуберт достигал небывалой степени слияния литературного и музыкального образа. Так сложился его новый самобытный стиль. Каждый новаторский прием у Шуберта - новый круг интонаций, смелый гармонический язык, развитое колористическое чувство, «свободная» трактовка формы - был раньше всего найден им в песне. Музыкальные образы шубертовского романса совершили переворот во всей системе выразительных средств, господствовавших на рубеже XVIII и XIX столетий.
Творчество великого композитора-романтика Франца Шуберта охватывает самые разные жанры, от фортепианной миниатюры до симфонических произведений. Композитор поднял на новый уровень вокальное творчество.
Одной из любимых областей творчества Франца Шуберта считается вокальное искусство. Художник обращается к жанру, который соединил в себе жизнь и быт «маленького человека» , его внутренний мир и душевное состояние. Композитор находит новый лирико-драматический стиль, который будет отвечать на художественно-эстетические требования людей своего времени. Композитор возвел бытовую австро-немецкую песню на новую ступень к большому искусству, дав конкретно этому жанру необыкновенную художественное значимость. Шуберт сделал немецкий lied равным с прочими жанрами вокального искусства.
Романсы композитора тесны соединены с немецкой песней, которая была популярна в демократическом обществе начиная с XVII столетия. Шуберт внес в вокальное творчество новые свойства, которые полностью изменили песню прошлого времени.
Изысканные разработанные образы, новые особенности романтической лирики – все это тесно связано с немецкой культурой середины XVIII – начала XIX столетия. На эталонах литературных шедевров складывался художественно-эстетический вкус Шуберта. В юные года музыканта были живы поэтические устои Хёльти и Клопштока. Через некоторое время у художника старшими товарищами считались Гёте и Шиллер. Их творческий процесс оказал колоссальное влияние на Шуберта Он написал более пятидесяти песен на тексты Шиллера и более семидесяти песен на тексты Гёте. При жизни композитора заявила о себе романтическая литературная школа. Позднее, художник увлекается переводами произведений Петрарки, Шекспира, Вальтера Скотта, которые были очень популярны в Германии и Австрии того времени. Ф. Шуберт окончил свой путь песенного композитора текстами Гейне, Рельштаба, Шлегеля.
Сокровенный и поэтический мир, облик природы и быта, баллады – распространенное содержимое текстов композитора. Его абсолютно не притягивали «рациональные» , нравоучительные темы, которые были типичны для песенного творчества минувшего поколения. Он отрицал тексты, которые несли в себе следы "галантных галлицизмов" , популярных в немецкой и австрийской поэзии середины XVIII века. Нарочитая простота также не нашла отклика в душе композитора. Интересно то, что из поэтов прошлого времени музыкант ощущал особенное расположение к Клопштоку и Хёльти. Первый провозглашал зарождение чувствительности в немецкой литературе, второй творил стихи и баллады, которые схожи по манере с народным творчеством.
Одной из любимых тем песен Шуберта – это классическая для романтиков «лирическая исповедь» с полным разнообразием эмоционально-психологических оттенков. Как и значительно близких ему по атмосфере стихотворцев, художника очень сильно притягивала любовная лирика, где можно в полной мере раскрыть внутренний мир лирического героя. Здесь невинная простота первой любовной тоски (песня «Маргарита за прялкой» на слова Гёте), и мечты счастливого влюбленного («Серенада» на слова Рельштаба), и изящный юмор («Швейцарская песенка» на слова Гёте), и драматичность (песни на слова Гейне).
Тема одиночества, которая получила широкое распространение среди поэтов-романтиков, была невероятно близка композитору, которая отобразилась в его вокальной лирике («Зимний путь» на стихи Мюллера, «На чужбине» на стихи Рельштаба и другие).
«Чужим пришел сюда я.
Чужим покинул край - …». Такими строками начинает Шуберт свой знаменитый цикл на слова Мюллера «Зимний путь», где воплощается трагедия внутреннего одиночества.
«Кто одиноким хочет быть,
Останется один;
Хотят все жить, хотят любить,
Зачем несчастный им? -» Заявляет композитор в «Песне арфиста» на слова Гёте.
Вознесение хвалебных од искусству («К музыке», «К лютне», «К моему клавиру»), народно-бытовые сцены (Полевая розочка» на слова Гёте, «Жалоба девушки» на слова Шиллера, «Утренняя серенада» на стихи Шекспира), мировоззренческие проблемы («Границы человечества», «Ямщику Кроносу») – все эти мотивы Шуберт раскрывает в поэтическом звукопреломлении.
Понимание непредвзятости мира и природы неразрывно от чувств поэтов-романтиков. Росинки на цветках сравниваются с любовными слезами («Похвала слезам» на слова Шлегеля), ручеек становится связующим между возлюбленными («Посол любви» на слова Рельштаба), блистающая форель на солнце, которая попалась на удочку рыбака, стала символом ненадежности счастья («Форель» Шуберт), ночная тишина природы – с мечтой о покое («Ночная песнь странника» на слова Гёте).
Франц Шуберт ищет новые выразительные средства, чтобы передать в полной мере яркие образы современной поэзии. Немецкий lied в интерпретации композитора преобразуется в многосторонний жанр, а именно - в песенно-инструментальный. У музыканта партия фортепиано обрела значимость эмоционально-психологического фона к вокальной партии. В таком изложении у Шуберта аккомпанементу придается огромное значение, равносильное оркестровым партиям в вокально-драматических произведениях Моцарта, Гайдна, Бетховена.
Вокальное творчество композитора – в тоже время и психологические полотна, и трагические сцены. В основе их лежат душевные переживания лирического героя. Художник воплощает объединение лирики и внешних картин мира посредством слияния вокальной и инструментальной партий.
Первоначальные интродукционные такты аккомпанемента включат слушателей в эмоционально-психологическую среду композиции. Обычно в партии фортепиано на завершающих тактах приводятся финальные аккорды в образе всего романса. У композитора в инструментальной строчке уходит метод простого отыгрыша, за исключением, если нужно было подчеркнуть определенный образа (Например, в «Полевой розочке»).
Ради каждого своего вокального произведения, художник ищет собственную индивидуальную тему, где в каждом мазке вырисовывается художественная основа и лирико-эпическое состояние души. Если произведение не балладного вида, то партия фортепиано базируется на неизменном циклическом мотиве. Такой метод присущ танцевально-ритмическому фундаменту, который характерен для народно-бытовой музыки большинства европейских стран. Он дает песням композитора огромную эмоционально-психологическую естественность. Композитор наполняет однородную ритмическую пульсацию острыми и яркими интонациями.
Например, в «Маргарите за прялкой» на слова Гёте, спустя двух интродукционных тактов композитор передает состояние печали на фоне жужжащей прялки. Песня практически становится сценой из оперы. В балладе «Лесной Царь» в первых тактах фортепианной партии, где имитируется стук копыт, композитор передает эмоции страха, взволнованности и напряжения. В «Серенаде» на слова Рельштаба, Шуберт передает сердечные переживания и перебор струн гитары или лютни.
Музыкант сформировал в своем вокальном творчестве новейшую пианистическую колоритность. Он позиционирует рояль как инструмент с огромными красочным и выразительным источником. Вокальные, речитативные, звукоизобразительные методы дают шубертовскому сопровождению нечто новое. Собственно, с инструментальной партией соединены конечные колористические особенности шубертовских песен.
Францу Шуберту первому получилось реализовать новые литературные образы в вокальном творчестве, разыскав подходящие музыкальные выразительные средства. Вокальный текст в музыке был прочно соединен с переосмыслением музыкального языка. Таким образом и появился жанр немецкого liedа, который воплощал в себе высочайшее и более отличительное в вокальном искусстве «романтического века» .
Список литературы:
- В.Д. Конен. Этюды о зарубежной музыке: М.: Музыка, 1974. – 482 с.
Два песенных цикла, написанные композитором в последние годы жизни («Прекрасная мельничиха» в 1823, Зимний путь» – в 1827),составляют одну из кульминаций еготворчества. Оба созданы на слова немецкого поэта-романтика Вильгельма Мюллера.
Прекрасная мельничиха. Первые песни по-юношески радостны и беззаботны, полны весенних упований и нерастраченных сил. №1, «В путь» («В движенье мельник жизнь ведет») - одна из самых известных песен Шуберта, настоящий гимн странствиям. Та же ничем не омраченная радость, предвкушение приключений воплощены в №2, «Куда?» . Другие оттенки светлых чувств запечатлены в №7, «Нетерпение» : стремительная, словно задыхающаяся мелодия с большими скачками рисует радостную уверенность в вечной любви. В №14, «Охотник» , наступает перелом: в ритме скачки, мелодических оборотах, напоминающих звуки охотничьих рогов, таится тревога. Полон отчаяния №15, «Ревность и гордость» ; буря чувств, душевное смятение героя находят отражение в столь же бурном журчании ручья. Образ ручья вновь возникает в №19, «Мельник и ручей» . Это сцена-диалог, где печальной минорной мелодии героя противостоит ее мажорный вариант - утешения ручья; в конце, в противоборстве мажора и минора, утверждается мажор, предвосхищающий окончательный вывод цикла - №20, «Колыбельная ручья» . Она образует арку с №1: если там герой, полный радостных надежд, отправлялся в путь вслед за ручьем, то теперь, пройдя скорбный путь, он находит покой на дне ручья. Бесконечно повторяющаяся краткая попевка создает настроение отрешенности, растворения в природе, вечного забвения всех горестей.
Зимний путь. Созданный в 1827 году, то есть спустя 4 года после «Прекрасной мельничихи», второй песенный цикл Шуберта стал одной из вершин мировой вокальной лирики. То обстоятельство, что «Зимний путь» завершен всего за год до смерти композитора, позволяет рассматривать его как итог работы Шуберта в песенных жанрах (хотя его деятельность в области песни продолжалась и в последний год жизни).
Главная мысль «Зимнего пути» отчетливо акцентируется в первой же песне цикла, даже в первой ее фразе: «Чужим пришел сюда я, чужим покинул край». Эта песня – №1, «Спокойно спи» – выполняет функцию вступления, поясняя слушателю обстоятельства происходящего. Драма героя уже свершилась, его судьба предопределена с самого начала. Он больше не видит своей неверной возлюбленной и обращается к ней лишь в мыслях или в воспоминаниях. Внимание композитора сконцентрировано на характеристике постепенно возрастающего психологического конфликта, который, в отличие от «Прекрасной мельничихи», существует с самого начала.
Новый замысел, естественно, требовал иного раскрытия, иной драматургии . В «Зимнем пути» нет выделения завязки, кульминации, переломных моментов, отделяющих «восходящее» действие от «нисходящего», как это имело место в первом цикле. Вместо этого возникает как бы сплошное нисходящее действие, неотвратимо ведущее к трагическому итогу в последней песне – «Шарманщик». Вывод, к которому приходит Шуберт (вслед за поэтом), лишен просвета. Вот почему преобладают песни скорбного характера. Известно, что сам композитор назвал этот цикл «ужасными песнями».
Поскольку главный драматургический конфликт цикла составляет противопоставление безрадостной действительности и светлой мечты, многие песни окрашены в теплые тона (например, «Липа», «Воспоминание», «Весенний сон»). Правда, при этом композитор подчеркивает иллюзорность, «обманчивость» многих светлых образов. Все они лежат вне реальности, это всего лишь сновидения, грезы (то есть обобщенное олицетворение романтического идеала). Не случайно подобные образы возникают, как правило, в условиях прозрачной хрупкой фактуры, тихой динамики, нередко обнаруживают сходство с жанром колыбельной.
Композитор сталкивает глубоко различные образы с предельной остротой. Наиболее яркий пример – «Весенний сон». Песня начинается с изложения образа весеннего цветения природы и любовного счастья. Вальсообразное движение в высоком регистре, A-dur, прозрачная фактура, тихая звучность – все это придает музыке характер очень легкий, мечтательный и, вместе с тем, призрачный. Морденты в фортепианной партии подобны птичьим голосам. Внезапно развитие этого образа обрывается, уступив место новому, исполненному глубокой душевной боли и отчаяния. Он передает внезапное пробуждение героя и возвращение его к реальности. Мажору противопоставляется минор, неспешному развертыванию – ускоренный темп, плавной песенности – короткие речитативные реплики, прозрачным арпеджио – резкие, сухие, «стучащие» аккорды. Драматическое напряжение нарастает в восходящих секвенциях до кульминационного ff .
«Зимний путь» является как бы продолжением «Прекрасной мельничихи». Общими являются :
- тема одиночества, несбыточности надежд простого человека на счастье;
- связанный с этой темой мотив странствия, характерный для романтического искусства. В обоих циклах возникает образ одинокого странствующего мечтателя;
- много общего в характере героев – робость, застенчивость, легкая душевная ранимость. Оба – «однолюбы», поэтому крушение любви воспринимается как крушение жизни;
- оба цикла имеют монологический характер. Все песни – это высказывание одного героя;
- в обоих циклах многогранно раскрываются образы природы.
- в первом цикле есть ясно очерченный сюжет. Хотя непосредственный показ действия отсутствует, о нем легко можно судить по реакции главного героя. Здесь отчетливо выделяются узловые моменты, связанные с развитием конфликта (экспозиция, завязка, кульминация, развязка, эпилог). В «Зимнем пути» сюжетного действия нет. Любовная драма разыгралась до первой песни. Психологический конфликт не возникает в процессе развития, а существует изначально. Чем ближе к концу цикла, тем яснее неизбежность трагической развязки;
- цикл «Прекрасной мельничихи» ясно делится на две контрастные половины. В более развернутой первой доминируют радостные эмоции. Входящие сюда песни рассказывают о пробуждении любви, о светлых надеждах. Во второй половине усиливаются скорбные, горестные настроения, появляется драматическое напряжение (начиная с 14-й песни – «Охотник» – драматизм становится явным). Кратковременному счастью мельника приходит конец. Однако, скорбь «Прекрасной мельничихи» далека от острого трагизма. Эпилог цикла закрепляет состояние светлой умиротворенной грусти. В «Зимнем пути» драматизм резко усилен, появляются трагические акценты. Песни скорбного характера явно преобладают, причем, чем ближе конец произведения, тем беспросветней становится эмоциональный колорит. Чувства одиночества и тоски заполняют всё сознание героя, достигая кульминации в самой последней песне и «Шарманщике»;
- разная трактовка образов природы. В «Зимнем пути» природа больше не сочувствует человеку, она безразлична к его страданиям. В «Прекрасной мельничихе» жизнь ручья нерасторжима с жизнью юноши как проявление единства человека и природы (подобная трактовка образов природы характерна для народной поэзии). Кроме того, ручей олицетворяет мечту о родственной душе, которую так напряженно ищет романтик среди окружающего его равнодушия;
- в «Прекрасной мельничихе» наряду с главным героем косвенно очерчиваются и другие персонажи. В «Зимнем пути» вплоть до последней песни никаких реальных действующих персонажей, помимо героя, нет. Он глубоко одинок и в этом одна из основных мыслей произведения. Идея трагического одиночества человека во враждебном ему мире – узловая проблема всего романтического искусства. Именно к ней так «тянуло» всех романтиков, и Шуберт был первым художником, так блестяще раскрывшим эту тему в музыке.
- «Зимнем пути» гораздо сложнее строение песен, по сравнению с песнями первого цикла. Половина песен «Прекрасной мельничихи» написана в куплетной форме (1,7,8,9,13,14,16,20). Большинство из них раскрывает какое-то одно настроение, без внутренних контрастов. В «Зимнем пути», наоборот, все песни, кроме "Шарманщика", содержат внутренние контрасты.
Вокальное творчество Роберта Шумана. «Любовь поэта»
Наряду с фортепианной музыкой вокальная лирика принадлежит к высшим достижениям Шумана. Она идеально соответствовала его творческой натуре, поскольку Шуман обладал не только музыкальным, но и поэтическим дарованием. Его отличал большой литературный кругозор, огромная восприимчивость к поэтическому слову, а также собственный опыт писателя.
Шуман хорошо знал творчество поэтов-современников – И. Эйхендорфа («Круг песен» ор. 39), А. Шамиссо («Любовь и жизнь женщины»), Р. Бернса, Ф. Рюккерта, Дж. Байрона, Г. X. Андерсена и др. Но самым любимым поэтом композитора был Гейне, на стихи которого он создал 44 песни, не уделив такого огромного внимания ни одному другому автору («Круг песен» ор. 24, «Любовь поэта», песня «Лотос» из цикла «Мирты» – настоящий шедевр вокальной лирики). В богатейшей поэзии Гейне Шуман–лирик в изобилии нашел тематику, волновавшую его всегда – любовь; но не только это.
В своей вокальной музыке Шуман был шубертианцем, продолжая традиции своего музыкального кумира. Вместе с тем, его творчество отмечено целым рядом новых черт, по сравнению с песнями Шуберта.
Основные черты вокальной музыки Шумана:
- бóльшая субъективность, психологизм, разнообразие оттенков лирики (вплоть до горькой иронии и мрачного скепсиса, которых не было у Шуберта);
- явное предпочтение новейшей романтической поэзии;
- обостренное внимание к тексту и создание максимальных условий для раскрытия поэтического образа. Стремление «передать мысли стихотворения почти дословно», подчеркнуть каждую психологическую деталь, каждый штрих, а не только общее настроение;
- в музыкальном выражении это проявилось в усилении декламационных элементов;
- огромная роль фортепианной партии (именно фортепиано обычно раскрывает имеющийся в стихотворении психологический подтекст).
Центральное произведение Шумана, связанное с поэзией Гейне – цикл «Любовь поэта» . У Гейне типичнейшая романтическая идея «утраченных иллюзий», «разлада между мечтой и действительностью» представлена в виде дневниковых записей. Поэт описал один из эпизодов собственной жизни, назвав его «Лирическим интермеццо». Из 65 стихотворений Гейне Шуман выбрал 16 (в том числе первое и последнее) – самых близких себе и наиболее существенных для создания ясной драматургической линии. В заголовке же своего цикла композитор прямо назвал главного героя своего творчества – поэта.
По сравнению с циклами Шуберта Шуман усиливает психологическое начало, сосредотачивая все внимание на «страдании раненого сердца». События же, встречи, фон, на котором происходит драма, отстранены. Акцент, сделанный на душевной исповеди, вызывает в музыке полное «отключение от внешнего мира».
Хотя «Любовь поэта» неотделима от образов весеннего цветения природы, здесь, в отличие от «Прекрасной мельничихи», нет изобразительности. Так, например, «соловьи», часто встречающиеся в текстах Гейне, не получают отражения в музыке.
Всё внимание концентрируется на интонировании текста, следствием чего становится господство декламационного начала.
№№ 1-3 рисуют короткую весну любви, которая расцвела в душе поэта «чудесным майским днем». В стихотворных текстах преобладают образы весенней природы, в музыке – песенные лирические интонации, своей простотой и безыскусностью связанные с народными истоками. Резких контрастов еще нет: эмоциональное настроение не выходит за пределы светлой лирики. Господствуют диезные мажорные тональности.
Открывающая цикл «майская песня» («В сиянье теплых майских дней» ) полна особой трогательности, трепетности (в духе пьесы «Вечером» из «Фантастических пьес»). В ее музыке получили отражение все оттенки поэтического текста – неясное томление, тревожная вопросительность, лирический порыв. Здесь, как и в большинстве песен, овеянных дыханием природы, господствует песенность и прозрачная фактура, основанная на мелодико-гармонической фигурации. Основное настроение песни концентрирует фортепианный рефрен, который начинается с выразительного задержания, образующего диссонанс б.7 (из него рождается и вокальный напев). Неясность настроения – томление – подчеркнута ладо-тональной переменностью (fis – A – D), неразрешенной доминантой. Интонация, повисающая на вводном тоне, звучит как бы застывшим вопросом. Вокальная мелодия с легкими затактами и мягкими окончаниями на слабых долях отличается плавностью. Форма куплетная.
№ 2 «Цветов венок душистый» – миниатюрное лирическое Andante – первое «погружение» в собственный внутренний мир. Еще ближе к народным образцам, проще по изложению. В аккомпанементе – строгие, почти хоральные аккорды. В вокальной партии (диапазон которой ограничен малой секстой) – сочетание плавной напевности и сосредоточенного речитатива (повтор звуков). Форма – миниатюрная двухчастная репризная. Ни в одном из разделов, включая репризу, мелодия голоса не приходит к устойчивому окончанию. Этим, а также неразрешенной D fis-moll’я в середине, вторая песня напоминает трогательную вопросительность «майской».
№ 3 «И розы, и лилии» – выражение неподдельного пылкого восторга, бурная вспышка радости, совершенно не омраченной грустью или иронией. Мелодия голоса и сопровождение льются непрерывным безудержным потоком, словно единый порыв любовного признания. В музыке сохраняется характерная для первых песен скромность и безыскусность: многократная повторность простейшего наивного напева, скромная гармонизация (I – III – S – VII6), остинатный плясовой ритм, бесконечное хороводное движение, облегченная фортепианная партия без глубоких басов.
С № 4 – «Встречаю взор очей твоих» – начинает свое развитие основная тема цикла – «страдания сердца». Душа полная любви, но сознание уже отравлено ощущением непрочности и мимолетности счастья. Музыка воплощает серьезное и возвышенное чувство, выдержана в духе элегии. Та же хоральность, чистая диатоника, напевная декламация, строгость аккордовых вертикалей, которые передают глубокую серьезность. Музыкальная кульминация акцентирует самые главные слова стихотворения; при этом Шуман чисто по-гейневски как бы «меняет местами» музыку и текст: гармонический сдвиг и задержание появляются на словах «люблю тебя», тогда как фраза «и горько, горько плачу я» получает светлую окраску.
Диалогическое изложение, использованное в этом лирическом монологе, получит развитие в № 13 – «Во сне я горько плакал».
№ 5 «В цветах белоснежных лилий» – первая минорная песня цикла. Основное чувство в ней – глубокая нежность. Музыка полна душевного волнения. Очаровательная песенная мелодия удивительно проста, она соткана из поступенных плавных интонаций не шире терций (диапазон ограничен малой секстой). Песенностью пронизано и фортепианное сопровождение. Его верхний мелодизированный голос воспринимается как «песня цветка», которая вторит лирическому монологу героя. Форма – период. В фортепианной постлюдии экспрессия резко обостряется: хроматизируются мелодические линии, неустойчивой становится гармония.
№ 6 «Над Рейна светлым простором» – выделяется своей строгой торжественностью и присутствием эпических, характерно немецких мотивов. В стихотворении Гейне возникают величавые образы могучего Рейна, старинного Кельна. В прекрасном лике Мадонны Кельнского собора поэту чудятся черты любимой. Душа его устремлена ввысь, к «вечным» источникам духовной красоты. Чуткость Шумана к поэтическому источнику поразительна. Песня стилизована в старинной манере, напоминая хоральные обработки Баха. Этот жанр позволил не только достичь колорита старины, но и соединить строгость, уравновешенность с огромной страстностью. Вокальная тема величаво проста и сурово печальна. В ее неторопливой плавной поступи – непреклонность и сила духа. Очень своеобразна партия фортепиано, сочетающая пунктирный ритм и медленное движение пассакального баса (именно ритмика особенно близка Баху).
Значительность этой музыки подготавливает следующую песню – монолог «Я не сержусь» (№ 7), который является поворотным моментом в развитии цикла. Его горечь и скорбь как бы проникают в остальные песни. Основное настроение стихотворного текста – упорно подавляемое страдание, отчаяние, которое сдерживается громадным волевым усилием. Всю песню пронизывает остинатный ритм сопровождения – настойчивое движение аккордов восьмыми, опирающееся на мерные ходы басов. В самом образе мужественного отрешения и сдержанного страдания, а также в некоторых деталях фактуры и гармонии (диатонические секвенции) есть близость к Баху. Именно гармонией, в первую очередь, создается ощущение трагизма. Она основана на непрерывной цепи диссонансов. Тональность C-dur, очень неожиданная в драматическом монологе, здесь вбирает множество минорных гармоний (в основном 7-аккордов) и отклонений в минорные тональности. Гибкая, детализированная мелодия монолога характеризуется сочетанием певучести с декламационностью. Первая ее фраза, с восходящей квартой, звучит спокойно и мужественно, но тут же ход на протянутую bVI, нисходящая секунда, обнажают тоску. По мере продвижения к кульминации (в репризе Зх-частной формы) мелодическое движение становится все более непрерывным. Кажется, что в волнах восходящих секвенций (средний раздел и особенно реприза) уже готово прорваться горе, но снова и снова, как заклинание, подчеркнуто устойчиво и сдержанно, повторяются ключевые слова текста.
«Я не сержусь» делит цикл на две половины: в первой поэт полон надежд, во второй убеждается, что любовь приносит лишь горечь разочарования. Перемена сказывается во всех музыкально-выразительных элементах и прежде всего в самом типе песен. Если первые песни развивали какой-то единый образ, то начиная с №8 характерным становится эмоциональный «перелом» в конце произведения (в репризе или чаще в коде), особенно заметный в светлых песнях. Так, в 8-й песне («О, если б цветы угадали»), имеющей характер нежной жалобы, последние слова, говорящие о разбитом сердце поэта, отмечены резкой, неожиданной сменой фактуры. (Этот же прием использован в трех последних песнях.) Как эмоциональный отзвук сказанного воспринимается фортепианная постлюдия, насыщенная бурным волнением. Кстати, именно во второй половике цикла фортепианные вступления и заключения играют особенно важную роль. Подчас они придают песне совершенно иной оттенок, раскрывая психологический подтекст.
Чем ближе к концу цикла, тем более углубляется контраст между соседними песнями – 8 и 9, 10 и 11, особенно 12 и 13. Сгущение мрачных красок осуществляется и посредством перехода от диезных тональностей к бемольным.
№ 9 – «Напевом скрипка чарует». Текст Гейне описывает картину свадебного бала. О страданиях влюбленного поэта можно лишь догадываться. Основное музыкальное содержание сосредоточено в партии фортепиано. Это вальс с совершенно самостоятельной мелодической линией. В его непрерывно кружащейся мелодии ощущается и оживление, и тоска.
Очень трогательная и искренняя, с прозрачным аккомпанементом песня № 10 – «Слышу ли песни звуки» – воспринимается как волнующее воспоминание о несбывшихся мечтах. Это песня о «песне, что певала любимая», о которой рассказывается в стихотворении Гейне. Волнение же фортепианной постлюдии – это реакция на пережитое, взрыв тоски.
Совсем иная – № 11 «Ее он страстно любит». Стихотворение «в народном складе» выдержано в насмешливом, ироничном тоне. Гейне пересказывает сложную любовную историю в нарочито упрощенной манере. Последняя же строфа, говорящая о «разбитом сердце», напротив, отличается серьезностью. Шуман нашел для песни очень точное решение. Ее музыкальный язык отмечен преднамеренной простотой: «лихая» несложная мелодия, с ясным членением, скромная (Т-D) гармония, чуть неуклюжий ритм с акцентами на слабых долях, бесшабашный аккомпанемент на манер плясовой. Однако строфа-вывод подчеркнута внезапной модуляцией, замедлением темпа, острыми гармониями, плавной мелодической линией. А затем снова – a tempo и бесстрастно-равнодушный фортепианный отыгрыш. Так создается основное настроение «веселенькой истории» с горьким подтекстом.
№ 12 – «Я утром в саду встречаю» – словно возвращает к началу цикла, к свежести «утренного» настроения первой песни. Подобно ей, она посвящена созерцанию вечной красоты природы. Характер светло-элегический, возвышенный. Мелодический рисунок строг и чист, гармонические краски удивительно мягки, чарующе-нежны, «струящийся» аккомпанемент. Умиротворенная, проникновенная фортепианная постлюдия этой песни прозвучит еще раз в самом конце цикла, утверждая образ романтической мечты.
Сопоставление этой песни со следующей, № 13 – «Во сне я горько плакал» , создает самый резкий контраст во всем сочинении. Это кульминационная вершина цикла (после «Я не сержусь»), одна из наиболее трагических песен Шумана. Потрясающий трагизм этого монолога особенно остро воспринимается по контрасту с постлюдией предшествующей песни. Декламационность здесь выражена еще ярче, чем в «Я не сержусь». Вся песня это речитатив, где скорбные фразы голоса чередуются с отрывистыми глухими аккордами фортепиано в низком регистре. Развитие мелодии с обилием повторений одного звука осуществляется как бы с усилием, преобладает нисходящее движение, подъемы даются с трудом. От этого раздельного звучания возникает совершенно потрясающее ощущение трагической разорванности, одиночества. Трагическое настроение подчеркивает тональный колорит – es-moll – самый мрачный из миноров, в котором вдобавок используются понижающие альтерации.
В песне «Забытой старой сказки» вырастает романтическая картина «немецкого леса» с охотничьими рогами, эльфами. Этот светло-фантастический, скерцозный аспект балладности оттеняет другой – мрачно-иронический, раскрывающийся в последней песне – «Вы злые, злые песни» . И снова – поразительная чуткость Шумана к поэтическому тексту: Гейне прибегает к нарочитым гиперболам, исключительной трезвости сравнений, поэтому в музыке чувствуется огромное самообладание. Это сумрачный марш с чеканным ритмом, широкими уверенными мелодическими ходами, ясными кадансами. Лишь в самом конце песни, когда выясняется, что хоронят-то любовь поэта, ироническая маска сбрасывается: в маленьком Adagio используется прием «эмоционального сдвига» – музыка приобретает характер глубокой скорби. А затем – еще один сдвиг, на этот раз в совершенно противоположную сторону. Просветленно и задумчиво ф-но развивает муз. образ фп. постлюдии 12 песни – образ утешающей природы и романтической мечты.
Цикл Гейне завершается на резко скептической ноте, прощанием со «злыми песнями». Как и в № 11 сердечная драма скрывается под иронией. Намеренно упрощая сложное, поэт превращает все в шутку: он отбросит и любовь, и страдания. Исключительная трезвость сравнений, к которым прибегает Гейне, позволила Шуману насытить песню огромным самообладанием. Музыка сумрачного марша отмечена чеканным ритмом, широкими уверенными мелодическими ходами (поначалу – исключительно по главным ступеням лада), явно выраженными T-D отношениями с подчеркнутым утверждением тоники, ясными кадансами.
Однако в самом конце песни, когда выясняется, что хоронят-то любовь поэта, ироническая маска сбрасывается: в маленьком, но глубоком Adagio неожиданно возникает вариант искренней, трогательной фразы из первой песни цикла, приобретая характер глубокой скорби (прием «эмоционального сдвига»). А затем возникает еще один «поворот», на этот раз в совершенно противоположную сторону. Просветленно и задумчиво фортепиано развивает музыкальный образ фортепианной постлюдии 12 песни – образ утешающей природы и романтической мечты. Она воспринимается как послесловие, слово от автора. Если Гейне завершил цикл как бы словами Флорестана, то Шуман – от имени Эвзебия. Любовь, сумевшая возвыситься над злобой дня, бессмертна и вечна, и она прекрасна, несмотря на все страдания.
Фортепианная музыка Роберта Шумана. «Карнавал»
Фортепианной музыке Шуман посвятил первое 10-летие своей композиторской деятельности – пылкие молодые годы, полные творческого энтузиазма и надежд (30-е годы). В этой области раньше всего раскрылся индивидуальный шумановский мир и появились самые характерные для его стиля произведения. Это «Карнавал», «Симфонические этюды», «Крейслериана», Фантазия C-dur, «Танцы давидсбюндлеров», Новеллетты, «Фантастические пьесы», «Детские сцены», «Ночные пьесы» и т.д. Поражает то, что многие из этих шедевров появились буквально через 3–4 года после того, как Шуман стал сочинять – в 1834-35 годах. Эти годы биографы композитора называют «временем борьбы за Клару», когда он отстаивал свою любовь. Не удивительно, что многие фортепианные произведения Шумана раскрывают его личные переживания, имеют автобиографический характер (как и у других романтиков). Так, например, Первую фортепианную сонату композитор посвятил Кларе Вик от имени Флорестана и Эвзебия.
«Карнавал» написан в циклической форме, где сочетаются принципы программной сюиты и свободных вариаций. Сюитность проявляется в контрастном чередовании разнохарактерных пьес. Это:
- карнавальные маски – традиционные персонажи итальянской комедии dell’arte;
- музыкальные портреты давидсбюндлеров;
- бытовые зарисовки – «Прогулка», «Встреча», «Признание»;
- танцы, дополняющие общую картину карнавала («Благородный вальс», «Немецкий вальс»), и две «массовые сцены», обрамляющие цикл по краям («Преамбула» и финальный «Марш давидсбюндлеров»).
Добавим, что в этом цикле Шуман разворачивает форму вариаций как бы задом наперед: сначала проводит вариации, а только потом знакомит нас с исходными мотивами. Причем, что характерно, он не настаивает на обязательности их прослушивания (изложенные бревисами «Сфинксы»).
Вместе с тем, «Карнавал отмечен очень прочным внутренним единством, которое основано, прежде всего, на варьировании одного заглавного мотива – Asch . Он присутствует почти во всех пьесах, за исключением «Паганини», «Паузы» и финала. В первой половине цикла (№ 2–9) господствует вариант A-Es-C-H, с № 10 – As-C-H.
«Карнавал» обрамлен торжественно-театральными массовыми сценами (несколько ироническими – марши на ¾). При этом «Марш давидсбюндлеров» создает не только тональную, но и репризно-тематическую арку с «Преамбулой». В него включены отдельные эпизоды из «Преамбулы» (Animato molto, Vivo и заключительная стретта). В финальной пьесе давидсбюндлеры представлены темой торжественного марша, а филистеры – старомодным «Гросфатером», изложенным с нарочитой топорностью.
Важным объединяющим фактором является также периодическое возвращение вальсового движения (жанр вальса в роли рефрена).
Некоторые пьесы не имеют устойчивых завершений («Эвсебий», «Флорестан», «Шопен», «Паганини», «Пауза»). Эпиграфом к «Кокетке» является трехтакт, который одновременно завершает пьесу «Флорестан». Тот же самый трехтакт не только завершает «Кокетку», но и ложится в основу следующей миниатюры («Разговор», «Реплика»).