Заглавие романа "Шум и ярость" взято Фолкнером из знаменитого монолога шекспировского Макбета - монолога о бессмысленности бытия. У Шекспира дословно произнесены следующие слова: "Жизнь-это история, рассказанная идиотом, наполненная шумом и яростью и не значащая ничего" ("Макбет", акт V, сцена 5).
Читала не подготовленная и пыталась на протяжении всей книги заглянуть в отзывы, читать мнение автора о своей написанной книге. Книга была снабжена неким послесловием, совершенно не являющимся частью этой книги,так же существует цикл передач смакующих детали в главах.О фолкнеровских скачках во времени, которые особенно заметны в "Шуме и ярости", написано множество работ.Только с таким арсеналом можно понять всю прелесть шедевра мировой и американской литературы.Верный участник многочисленных списков и рейтингов – «Шум и ярость».
Литературный Прием конечно довольно таки любопытный и интересный-позволяет не просто "послушать историю", или "посмотреть историю в декорациях", а швыряет читателя в саму историю, прямо внутрь событий, ничего не объясняя и не разжёвывая. Швырнуть - а дальше сам разбирайся, что, зачем и почему.
Я с удовольствием порой пробиралась сквозь поток сознания героев (не вся книга написана таким образом, чуть больше половины), перескакивая с одного события на другое, из прошлого - в настоящее, от одного человека - к другому.
Но суть мне непонятна в итоге.Эта одна из тех книг,в которых смело можно листнуть несколько абзацев и ничего не потерять в сюжете.
Не прийти ни к какому выводу,морали,развязки...
Открытый финал романа оставил кучу вопросов и стойкое недоумение - что же там, в конце концов, происходило в этой семейке всё это время?!
1.
Бенджи
Первая часть романа повествуется от лица Бенджамина «Бенджи» Компсона, являющегося позором для семейства из-за олигофрении.
Как ни странно мне понравилась больше всего.Когда дети росли все вместе,отношение друг к другу. Если вернуться к этой главе после прочтения романа, то подсказки буквально бросаются в глаза, и чтение самой неловкой по построению главы, оказывается весьма интересным.Бенджи лишь фиксирует малюсенькие фрагменты жизни Компсонов, перескакивая с одного временного промежутка в другой и в третий, возвращаясь вновь в настоящее. Кроме того, персонаж присматривающий за Бенджи изменяется, указывая на определенные периоды времени: Ластер связан с настоящим периодом, Ти Пи с подростковым периодом, а Верш - с детством.
Но из-за импрессионистского стиля рассказа, вызванного аутизмом Бенджи, и из-за частых временных скачков мне было непонятно что была произведена кастрация Бэнджи, совершенная после того, как он набросился на девочку, на что автор ссылается в двух словах, отметив что Бенджи выходил за ворота, оставшись без присмотра. Наверное для более полного понимания данной части романа следует читать её в последнюю очередь))
2.
Наивно полагая что вторая часть будет от лица другого брата я ошиблась,но все равно была втянута в этот поток мыслей.Фолкнер полностью игнорирует любое подобие грамматики, правописания и пунктуации, вместо этого используя хаотичные наборы слов, фраз и предложений, без указаний на то где начинается одна и заканчивается другая. Этот беспорядок должен подчеркнуть депрессию Квентина и ухудшающееся состояние его разума.
Квентин, наиболее интеллигентный и страдающий ребенок семейства Компсонов, является лучшим примером повествовательной техники Фолкнера в романе,как я поняла.Но тут не разобрать ситуацию без аннотаций к роману.
Лично я думала после прочтения,что ребенок рожден действительно от Квентина.....и отсюда его страдания о добропорядочности и дальнейшее самоубийство....
3.
Эта часть книги дает более ясное представление о внутреннем укладе жизни семейства Компсонов.Третья часть рассказывается от имени Джэйсона, третьего и любимого сына Каролины.Из трех частей, рассказанных братьями, часть Джейсона наиболее прямолинейна, и отражает его бесхитростное желание добиться материального благополучия.Мне этот персонаж импонирует больше всех,не смотря на то что его нарекают отрицательным героем.Он довольно далеко заходит в шантаже Кэдди, а также, являясь единственным опекуном ее дочери.Но как ему еще выжить в этой бестолковой семейке,венцом которой является инфантильная мамаша.Апогеем я бы сказала.Она еще Бенджи переживет со своим нытьем,мытьем и жалобами.
4.
Сфокусирована на Дилси, - полноправной хозяйке чернокожего семейства прислуги.Вместе с заботой о своем внуке Ластере она заботится и о Бенджи, так как берет его в церковь, тем самым пытаясь спасти его душу. Проповедь заставляет ее плакать о семействе Компсонов, упадок которого она лицезреет.
После церкви Дилси позволяет Ластеру сесть на повозку и отвезти Бенджи на погулку. Ластер не заботится о том, что Бенджи настолько закоренел в своих привычках, что даже малейшее изменение рутины приводит его в ярость. Ластер объезжает монумент не с той стороны, от чего Бенджи охватывает сильная вспышка ярости, которую смог остановить только оказавшийся рядом Джейсон, знающий привычки своего брата. Подскочив, он ударил Ластера и развернул повозку, после чего Бенджи замолчал. Ластер оглянулся назад, чтобы взглянуть на Бенджи, и увидел что тот уронил свой цветок. Глаза Бенджи были «…снова пустыми и светлыми».
Я практически вкратце пересказала роман,чего обычно не делаю в рецензиях.Но тут пытливый ум читателя или будет гадать или искать подсказки бродя как в тумане на протяжении всего повествования.
Несмотря на все мне очень импонирует его основная сюжетная линия-увядание семейств американского Юга,его уклада,о взлёте и крахе Юга со времён вытеснения индейцев, образования общества плантаторов и присущего ему рыцарского кодекса чести и вплоть до трагедии рабства и замены прежних ценностей современными ценностями меркантильного, стяжательского Севера.
Очень нравится этот временной отрезок заключенный в повествования различных авторов.
В первой части романа представлен внутренний монолог Бенджи, умственно отсталого 33летнего сына Компсонов. Мозг противится малейшему его восприятию, потому что на первый взгляд он выглядит полным абсурдом, мысли Бенджи путаются, прыгают, настоящее, прошлое и будущее перемешаны, а кроме действующих героев, членов семьи Компсонов, в монолог Бенджи включены реплики других, выдуманных и реальных, персонажей. Естественно, монолог неразумного Бенджи выполнен в стилистике фиксации предметов и событий, самым примитивным языком, перемежающейся с потокосознательным внутренним монологом, сумбурно-абсурдным, писатель максимально отходит от канонов классического романа, стремясь причинить читателю как можно больше неудобства.
И начиная со второй главы, роман можно разбирать со всех принципов модернистской прозы 20 века. Во второй главе, отстоящей от первой на 18 лет назад, рассказчиком выступает Квентин Компсон, студент Гарварда. Некоторые закинутые в первой главе удочки становятся более понятными, и опять же нарративные абзацы перемежаются с потокосознательными. Здесь же поток сознания не неразумного дурачка, а студента, хоть и не очень прилежно занимающегося, но всё равно студента Гарварда, его поток сознания насыщен литературными интертекстами. Кэдди, забеременев от некоего Долтона Эймса, вызывает навязчивую идею у маниакально влюбленного в нее брата Квентина, что этот ребенок его, невозможность принять любой из вариантов действительности заставляет его покончить жизнь самоубийством. В третьей главе, отстоящей назад на 1 день от первой, рассказчиком выступает Джейсон Компсон, самый мерзкий член семьи Компсонов, ворующий деньги у племянницы Квентины, которой посылает их ее «падшая» мать Кэдди; четвертая глава выполнена от лица автора романа. Она самая несумбурная и последовательная, самая «реалистичная».
Очень интересна одна из интерпретаций романа, в которой роман представляется своеобразным «четвероевангелием» Фолкнера. Первая часть самая радикальная, предельно усложненная, написанная на новом языке (Фолкнер часть повторял, что только написав «Шум и ярость
», он научился читать), вторая часть – самая интеллектуальная, насыщенная рефлексиями романтического и мыслящего студента, изобилующая цитатами, третья – вызывающая омерзение, деградация и упадок мира внутри и вовне проявляется максимально остро, четвертая часть – катарсична, она погружает в себя целиком, происходит своеобразная развязка, эта глава представляет собой сюжетную, стилевую и эмоциональную кульминацию, пасхальная проповедь священника – одно из самых сильных мест в романе.
Распад и деградация патриархальной американской семьи, отношение между хозяевами и чернокожими, кровосмесительные связи, проблемы американского юга - крушение привычного мира влечет за собой крушение стандартного классического романа. Фолкнер из всех романов считал «Шум и ярость» самым значимым, он перекликается во многом с Улиссом, но не настолько графоманист и очень достойно вписывается в ряд уже прочитанных модернистских «столпов».
«Жизнь - повесть, рассказанная кретином, полная шума и ярости, но лишённая смысла». Пересказывать эту повесть иначе, нежели она была рассказана первоначально, означает пытаться поведать совсем другую историю, разве что действующие в ней люди будут носить те же имена, их будут связывать те же кровные узы, они станут участниками событий, сходных со случившимися в жизни тех, первых; событий не тех же самых, но лишь в чем-то сходных, ибо что делает событие событием, как не рассказ о нем? Не может ли любой пустяк являть собой столько событий, сколько раз по-разному рассказано о нем? И что это, в конце концов, за событие, о котором никем не рассказано и о котором соответственно никому не ведомо?
Семейство Компсонов принадлежало к числу старейших и в своё время наиболее влиятельных в Джефферсоне и его округе. У Джейсона Компсона и его жены Кэролайн, в девичестве Бэском, было четверо детей: Квентин, Кэндейси (все, кроме матери, звали её Кэдди), Джейсон и Мори. Младший уродился дурачком, и когда - ему было лет пять - стало окончательно ясно, что на всю жизнь он останется бессмысленным младенцем, в отчаянной попытке обмануть судьбу ему переменили имя на Бенджамин, Бенджи.
Самым ранним ярким воспоминанием в жизни детей было то, как в день смерти бабушки (они не знали, что она умерла, и вообще слабо представляли себе, что такое смерть) их послали играть подальше от дома, на ручей. Там Квентин и Кэдди принялись брызгаться, Кэдди промочила платье и перемазала штанишки, и Джейсон грозился наябедничать родителям, а Бенджи, тогда ещё Мори, плакал оттого, что ему казалось, что Кэдди - единственному близкому ему существу - будет плохо. Когда они пришли домой, их стали спроваживать на детскую половину, поэтому они решили, что у родителей гости, и Кэдди полезла на дерево, чтобы заглянуть в гостиную, а братья и негритянские дети смотрели снизу на неё и на её замаранные штанишки.
Бенджи находился на попечении негритят, детей, а потом и внуков Дилси, бессменной служанки Компсонов, но по-настоящему любила и умела успокоить его только Кэдди. По мере того как Кэдди взрослела, постепенно из маленькой девочки превращаясь в женщину, Бенджи все чаще плакал. Ему не понравилось, к примеру, когда Кэдди стала пользоваться духами и от неё стало по-новому пахнуть. Во весь голос он заголосил и наткнувшись как-то раз на Кэдди, когда та обнималась с парнем в гамаке.
Раннее взросление сестры и её романы тревожили и Квентина. Но когда он попытался было предостеречь, вразумить её, у него это вышло весьма неубедительно. Кэдди же отвечала со спокойным твёрдым сознанием собственной правоты. Прошло немного времени, и Кэдди всерьёз сошлась с неким Долтоном Эймсом. Поняв, что беременна, она стала срочно подыскивать мужа, и тут как раз подвернулся Герберт Хед. Молодой банкир и красавец, как нельзя лучше пришедшийся ко двору миссис Компсон, у Квентина он вызвал глубокое омерзение, тем более что Квентин, учась в Гарварде, узнал историю об исключении Герберта из студенческого клуба за шулерство. Он умолял Кэдди не выходить за этого прохвоста, но та отвечала, что непременно должна выйти за кого-нибудь.
После свадьбы, узнав всю правду, Герберт отказался от Кэдди; та сбежала из дома. Миссис Компсон считала себя и семью бесповоротно опозоренными. Джейсон же младший только обозлился на Кэдди в уверенности, что она лишила его места, которое Герберт обещал ему в своём банке. Мистер Компсон, питавший склонность к глубоким раздумьям и парадоксальным умозаключениям, а также к виски, отнёсся ко всему философически - в разговорах с Квентином он повторял, что девственность не есть нечто сущее, что она как смерть - перемена, ощутимая лишь для других, и, таким образом, не что иное, как выдумка мужчин. Но Квентина это не утешало: то он думал, что лучше бы ему самому было совершить кровосмесительство, то бывал почти уверен, что он его и совершил. В его сознании, одержимом мыслями о сестре и о Долтоне Эймсе (которого он имел возможность убить, когда, обо всем узнав от Кэдди, попытался с ним поговорить и тот в ответ на угрозы спокойно протянул Квентину пистолет), образ Кэдди навязчиво сливался с сестричкой-смертью святого Франциска.
В это время как раз подходил к концу первый год Квентина в Гарвардском университете, куда его послали на деньги, вырученные от продажи гольф-клубу примыкавшего к дому Компсонов выгона. Утром второго июня 1910 г. (этим днём датируется один из четырёх «рассказов» романа) он проснулся с твёрдым намерением совершить наконец давно задуманное, побрился, надел лучший костюм и пошёл к трамвайной остановке, по пути купив два утюга. Чудаковатому негру по прозвищу Дьякон Квентин передал письмо для Шрива, своего соседа по комнате (письмо отцу он отправил заранее), а потом сел в трамвай, идущий за город, к реке. Тут с Квентином вышло небольшое приключение из-за прибившейся к нему маленькой итальянской девочки, которую он угостил булочкой: её брат обвинил Квентина в похищении, его арестовали, но быстро отпустили, и он присоединился к компании студентов - они давали показания в его пользу, - выбравшихся на автомобиле на пикник. С одним из них - самоуверенным богатым малым, красавчиком бабником - Квентин неожиданно для себя подрался, когда тот принялся рассказывать, как лихо он обходится с девчонками. Чтобы сменить испачканную кровью одежду, Квентин возвратился домой, переоделся и снова вышел. В последний раз.
Года через два после самоубийства Квентина умер мистер Компсон - умер не от виски, как ошибочно полагали миссис Компсон и Джейсон, ибо от виски не умирают - умирают от жизни. Миссис Компсон поклялась, что её внучка, Квентина, не будет знать даже имени матери, навеки опозоренного. Бенджи, когда он повзрослел - только телом, так как душою и разумом он оставался младенцем, - пришлось оскопить после нападения на проходившую мимо компсоновского дома школьницу. Джейсон поговаривал об отправке брата в сумасшедший дом, но против этого решительно возражала миссис Компсон, твердившая о необходимости нести свой крест, но при этом старавшаяся видеть и слышать Бенджи как можно реже.
В Джейсоне миссис Компсон видела единственную свою опору и отраду, говорила, что он один из её детей уродился не в Компсонов с их заражённой безумием и гибелью кровью, а в Бэскомов. Ещё в детстве Джейсон проявлял здоровую тягу к деньгам - клеил на продажу воздушных змеев. Он работал приказчиком в городской лавке, но основной статьёй дохода для него была не служба, а горячо ненавидимая - за неполученное место в банке жениха её матери - племянница.
Несмотря на запрет миссис Компсон, Кэдди как-то появилась в Джефферсоне и предложила Джейсону денег за то, чтобы он показал ей Квентину. Джейсон согласился, но обратил все в жестокое издевательство - мать видела дочь лишь одно мгновение в окне экипажа, в котором Джейсон на бешеной скорости промчался мимо неё. Позже Кэдди стала писать Квентине письма и слать деньги - двести долларов каждый месяц. Племяннице Джейсон иногда уделял какие-то крохи, остаток обналичивал и клал себе в карман, а матери своей приносил поддельные чеки, каковые та рвала в патетическом негодовании и посему пребывала в уверенности, что они с Джейсоном не берут у Кэдди ни гроша.
Вот и шестого апреля 1928 г. - к этому дню, пятнице Страстной недели, приурочен другой «рассказ» - пришли письмо и чек от Кэдди. Письмо Джейсон уничтожил, а Квентине выдал десятку. Потом он занялся повседневными своими делами - помогал спустя рукава в лавке, бегал на телеграф справиться о биржевых ценах на хлопок и дать указания маклерам - и был всецело ими поглощён, как вдруг мимо него в «форде» промчалась Квентина с парнем, в котором Джейсон признал артиста из приехавшего в тот день в город цирка. Он пустился в погоню, но снова увидел парочку, только когда та, бросив машину на обочине, углубилась в лес. В лесу Джейсон их не обнаружил и ни с чем возвратился домой.
День у него положительно не удался: биржевая игра принесла большие убытки, а ещё эта неудачная погоня... Сначала Джейсон сорвал зло на внуке Дилси, смотревшем за Бенджи, - тому очень хотелось в цирк, но денег на билет не было; на глазах Ластера Джейсон сжёг две имевшиеся у него контрамарки. За ужином наступил черёд Квентины и миссис Компсон.
На следующий день, с «рассказа» о котором и начинается роман, Бенджи исполнялось тридцать три. Как и у всех детей, у него в этот день был торт со свечами. Перед этим они с Ластером гуляли у поля для гольфа, устроенного на бывшем комлсоновском выгоне, - сюда Бенджи всегда непреодолимо тянуло, но всякий раз такие прогулки оканчивались слезами, и все из-за того, что игроки то и дело, подзывая мальчика на побегушках, кричали: «Кэдди». Вой Бенджи Ластеру надоел, и он повёл его в сад, где они спугнули Квентину и Джека, её приятеля из цирка.
С этим-то самым Джеком Квентина и сбежала в ночь с субботы на воскресенье, прихватив три тысячи долларов, которые по праву считала своими, так как знала, что Джейсон скопил их, долгие годы обворовывая её. Шериф в ответ на заявление Джейсона о побеге и ограблении заявил, что они с матерью своим обращением сами вынудили Квентину бежать, что же до пропавшей суммы, то у шерифа относительно того, что это за деньги, имелись определённые подозрения. Джейсону ничего не оставалось, кроме как самому отправиться в соседний Моттсон, где теперь выступал цирк, но там он получил только несколько оплеух и суровую отповедь хозяина труппы в том смысле, что беглецов прелюбодеев Джейсон может искать где угодно ещё, среди же его артистов таких больше нет.
Пока Джейсон безрезультатно мотался в Моттсон и обратно, чернокожая прислуга успела вернуться с пасхальной службы, и Ластер выпросил разрешения на шарабане свозить Бенджи на кладбище. Ехали они хорошо, пока на центральной площади Ластер не стал объезжать памятник солдату Конфедерации справа, тогда как с другими Бенджи всегда объезжал его с левой стороны. Бенджи отчаянно заголосил, и старая кляча чуть было не понесла, но тут, откуда ни возьмись, оказавшийся на площади Джейсон выправил положение. Бенджи замолк, ибо и идиоту по душе, когда все на своём назначенном месте.
Пересказал
В большинстве своем читать классику тяжело из-за ее не всегда уместного объема, витиеватых речевых оборотов и своеобразной формы. Это лес, причины шествия сквозь который не всегда очевидны. Но и здесь имеются свои исключения. «Звук и ярость», роман лауреата Нобелевской премии по литературе Уильяма Фолкнера, в их числе.
Стоит сразу сказать, что у этой истории крайне непростая для восприятия форма: повествование поделено на четыре части, каждая из которых охватывает лишь один из четырех различных дней. Вдобавок к этому, в каждый из них рассказ ведется от лица нового героя. И часть этих героев поистине нетривиальна.
Оригинальная обложка романа, 1929-ый год
«Звук и ярость», также известный в России как «Шум и ярость», повествует о нелегкой судьбе рода Компсонов, произрастающего из вязкой шотландской земли, обильно удобренной нескончаемыми потоками виски и неконтролируемой спесью. Правда, действие романа разворачивается не среди поросших густым мхом камней, а на юге Соединенных Штатов, в прославившемся любовью к рабству Миссисипи. В середине 18-го века Квентин Маклахан, лишившийся родины отец сего буйного рода, бежал из Шотландии в Америку с одним лишь «клеймором и тартановым пледом, который носил днем и которым укрывался ночью». А виной сему было его неуемное и меж тем несбыточное желание наподдать английскому королю.
Вопреки столь непритязательному началу, располагающему разве что к беспробудному пьянству, в целом дела у Компсонов сложились неплохо. К концу девятнадцатого века они владели лакомым кусочком земли, на которой им прислуживали несколько строптивых негров, и неизвестной величины накоплениями, позволявшими вести пусть и не самую вольготную, но все же довольно беззаботную жизнь. Вот только с приходом двадцатого столетия, Компсоны все-таки сорвались в пропасть, о дно которой как раз к концу Второй мировой благополучно и расшибся их последний представитель.
Нобелевскую премию Фолкнеру присудили за «значительный и с художественной точки зрения уникальный вклад в развитие современного американского романа»
Как упоминалось ранее, неординарность «Звука и ярости» кроется в его структуре и героях. Так в первой главе, разворачивающейся седьмого апреля 1928-го года, повествование ведется устами тридцатитрехлетнего Бенджи - непоколебимого символа вырождения всего рода Компсонов. Беда в том, что он, запечатленный в «возрасте Христа», страдает от неизвестного психического недуга, предположительно олигофрении. И именно этот факт накладывает на его повествование неизгладимый отпечаток.
Речь этого огромного, вечно рыдающего мужа отличает полное отсутствие живописных оборотов и вопиющее пренебрежение знаками препинания; предельно простые фразы, описывающие исключительно те события, что разворачиваются пред ним в сию секунду; и тотальное безразличие к существованию времени как такового. Из-за своей хвори (по крайней мере, на эту мысль наталкивает роман) Бенджи до конца не понимает где, а, главное, когда он существует.
«Папа пошел к двери и опять посмотрел на нас. Потом опять пришла темнота. И он стоял черный в двери, а потом дверь опять стала черная. Кэдди держала меня, и я слышал нас всех, и темноту, и то, что я чуял. А потом я видел окна, где деревья жужжали. Потом темнота начала идти в гладкие яркие формы, как она всегда идет, даже когда Кэдди говорит, что я спал». - Бенджамин Компсон
Бенджи вырван из контекста времени, его жизнь представляет собой череду мельтешащих образов, ежесекундно увлекающих его из одной действительности в другую. К примеру, Бенджи может начать абзац с описания событий прошлого утра, а в его середине, без всякой на то причины вырвать кусок из собственного детства, после чего уже на финишной прямой устремиться в годы неосознанной юности. В этой главе, пожалуй, самой сложной для восприятия, Фолкнер постоянно прыгает с места на место, хотя бы мельком охватывая все важные события, произошедшие с Компсонами в период с 1898-го по 1928-ой год включительно.
Изначально для перехода от одного временного отрезка к другому Фолкнер планировал печатать текст разным цветом, но впоследствии отдал предпочтение курсиву, в действительности мало помогающему при первом прочтении. По сути, первая глава, впрочем, как и роман в целом, - это густой водоворот из образов, нырнув в который лишь внимательный читатель сможет самостоятельно собрать прочитанное в единое целое.
Типичная халупа из Миссисипи 1930-х
Ко второй главе эксперименты утрачивают часть своей громогласности, поскольку право слова переходит к брату Бенджи - Квентину. Примитивная и лишенная всяких деталей речь сменяется приятной, в определенном смысле даже изысканной манерой изложения. Но скачки во времени хоть и сбавляют напор, сцены окончательно не покидают. Все потому, что Квентин, одержимый честью своей блудливой сестрицы Кэндейс и по ее же вине утопающий в руках нарастающего безумия, ведет рассказ накануне собственного самоубийства в июне 1910-го года.
Его мысли и желания постоянно сбиваются, ярость погребает под собой смирение, чтобы секунды спустя уступить место безразличию пред собственной, уже давно выбранной им самим, судьбой. В этой части Фолкнер по-прежнему жонглирует невзгодами Компсонов при помощи курсива. Он, подобно утомленному жизнью гробовщику с выжженной солнцем кожей, хаотично забивает гвозди в крышку необъятного гроба, сколоченного для всего семейства.
Особняк на задворках Миссисипи. В подобном и обитали Компсоны
Две оставшиеся главы тоже выдают информацию по крупицам, с той лишь разницей, что в третьем эпизоде верховодит самый здравомыслящий и меж тем самый ненавистный Фолкнеру представитель семьи Компсонов, брат Квентина и Бенджи - Джейсон. Его однобокие и не блещущие изысками речи полны посеянной еще в детстве злобы, зато они лишены хаоса и необузданной неопределенности, присущей суждениям родных братьев. Завершает же роман чертовски звучный и живописный эпизод, в котором рассказчиком выступает сам автор. Вместе с историей Джейсона они уравновешивают всю ту неразбериху, что сочится из речей Квентина и Бенджи.
«Я женщине никогда ничего не обещаю и не говорю, что думаю ей подарить. Только так с ними и можно справиться. Всегда держи их в неизвестности. Если больше нечем ее удивить, то дай ей разок в челюсть». - Джейсон Компсон
Но зачем все это читать? Ради чего вникать в речи умалишенного с самого рождения и теряющего связь с действительностью прямо по ходу повествования? А ради того, что Фолкнер превратил свой и без того увлекательный роман (полный ярких событий и колоритных личностей, большинству из которых самое место на виселице) в пышущую южным духом мозаику, выверенную и доведенную до совершенства, собирать которую приходится по крупицам. И это, пожалуй, самое интересное в нем.
Поскольку каждая глава произрастает из умов различных персонажей, Фолкнер не только позволяет взглянуть на описываемые события с иных точек зрения, он сознательно выдает детали урывками, вынуждает постоянно думать и анализировать прочитанное. Сопоставлять мелочи в зачастую тщетных попытках узреть общую картину. Этот процесс до такой степени увлекает и распаляет любопытство, что вскоре напрочь забываешь о его источнике - теплящейся в руках «тоскливой классике».
По сути, «Звук и ярость» - это многотомный классический роман о тяготах одной единственной семьи, поданный в виде молниеносного и громогласного рассказа о терпящих крушение личностях, скованных болезненными родственными узами. В нем Фолкнер сумел облечь привычную историю для людей со своеобразными предпочтениями в сложную для восприятия, но, тем не менее, общедоступную форму. Это тот самый с виду жуткий лес, сквозь который действительно стоит продраться.
Купить электроннуюУильям Фолкнер - писатель-затворник, всю жизнь избегавший известность и славу, человек, о котором не так уж и много известно, особенно тех фактов, которые касаются его личной и семейной жизни, однако, закрытый образ существования не помешал ему стать одним из самых значимых писателей Америки; творцом, который глубоко сопереживал судьбе человечества и своего родного края, в частности, и мастерски излагал будоражившие его идеи в слова, признанные стать золотыми вовеки.
Судьба сыграла злую шутку с писателем, ведь в отличие от большинства соотечественников его времени Фолкнеру не удалось снискать великих успехов еще при жизни, долгие годы его не признавали не только на родине, но и в богемной Европе, поэтому писателю приходилось вести довольно бедный и ограниченный образ жизни. Для большего понимания всей картины его ранний роман «Шум и ярость» был опубликован в 1929 году и в течении первых лет 15 был распродан тиражом не более 3 тысяч экземпляров. И лишь после вручения Нобелевской премии в 1949 году его работы были признаны классикой на родине, в то время как в Европе и во Франции, в частности, многие литературные деятели успели сполна оценить талант этого американского писателя.
Как уже было вскользь оговорено, произведение «Шум и ярость» Фолкнера не принесло своему создателю успеха и популярности среди читателей в первые годы после публикации. Тому, наверное, можно найти несколько объяснений. В первую очередь, этот роман выше оценивали критики, нежели обычные читатели, возможно по той причине, что текст выдался чрезвычайно трудным для восприятия, поэтому многие просто отказывались утруждаться вникать в написанное. При публикации своего романа Фолкнер обращался к издателю с пожеланием выделить разным цветом соответствующие временные пласты в тексте, но с технической точки зрения это было трудноисполнимым заданием, поэтому только в наше время выпустили подобное издание. Трудность восприятия заключается в том, что в первых двух главах (их всего четыре) автор излагает поток мыслей, в которых временные рамки не имеют вообще никаких границ, и читающему в первый раз крайне трудно отнести к определенному времени то или иное событие. Помимо этого, рассказчиком в первой главе является больной олигофренией человек, мысли которого не имеют четкой причинно-следственной связи, тем самым еще больше усложняя понимание произведения.
Название «Шум и ярость» было позаимствовано писателем из шекспировского «Макбета» из монолога о трудности самоопределения. В какой-то мере «Шум и ярость» больше всего подходит в качестве заголовка для первой части романа, в которой, как уже было сказано выше, ведется повествование от лица слабоумного человека по имени Бенджемин Компсон. В этой части существует три временных линии, которые тесно переплетаются между собой и не имеют четкого перехода. Бенджи - младший из четырех детей семьи Компсонов; писатель также знакомит читателя с его братьями Квентином и Джейсоном и сестрой Кэдди. В этой части книги можно наблюдать за некоторыми страстными увлечениями Бенджи: гольф и его сестра Кэдди. Несколько раньше Компсоны были вынужденны продать часть своего земельного участка для будущего гольф-клуба, чтобы оплатить учебу старшего сына Квентина. В рассказе мы видим, что Бенджи проводит много времени возле этого поля для гольфа, наблюдает за игроками, и как только он услышал голос, который произнес слово «кэдди» (помощник игрока, который подносит ему клюшки), в его памяти настоящей лавиной начинают всплывать воспоминая из детства и юности, особенно воспоминания о его сестре Кэдди, которая, по сути единственная, кто в семье испытывал теплые чувства по отношению к нездоровому ребенку, в то время как остальные родственники избегали Бенджемина или же вовсе обвиняли его во всех бедах. Единственным временным указателем в этом потоке бессвязных мыслей (лично для меня) были мальчики-слуги, в разное время прислуживавшие в доме: Верш относится к детству Бенджи, Ти Пи - к отрочеству, Ластер - к настоящему времени. Суммируя эту часть можно сказать, что мы видим Бенджи неким блаженным, отрешенным от многих семейных проблем: смерти отца и брата Квентина, тяжелой судьбы Кэдди, и т. д., он не имеет возможности полностью осознать ситуацию внутри семьи, он лишь выступает в роли стороннего зрителя. У Фолкнера крайне удачно получилось создание этой части, в которой он в очень реалистичной манере подает информацию от лица слабоумного, тем самым погружая читателя в сознание этого персонажа. Наверное, уместным будет упомянуть тот факт, что определенный символизм можно заметить и в отношении возраста Бенджи, ведь ему исполняется 33 года!
Во второй части романа рассказчиком является старший сын - Квентин. Он по всем характеристикам противоположная Бенджемину натура. Бенджи видел окружающую его реальность, но не мог дать ей какую-то качественную оценку в силу своей умственной отсталости. Квентин же наоборот бежит от реальности, он пытается строить свой собственный мир, не утруждаясь дать толкование окружающим обстоятельствам. Эта часть выглядит немного структурированнее первой, однако смещение двух временных пластов и определенные психологические особенности характера Квентина также создают некие препятствия для целостного восприятия содержания. Как и Бенджи, Квентин тоже одержим своей сестрой Кэдди. Однако его одержимость имеет абсолютно другую природу. С тех пор как Кэдди была обесчещена одним из ухажеров, ее судьба, по сути, пошла по наклонной. Квентин очень ревностно переживает эти события, скорее даже болезненно. Причем болезненно в прямом значении слова! Его одержимость перерастает в настоящее помешательство, он пытается взять на себя вину распутного поведения сестры. Степень навязчивости доходит даже до того, что внебрачную дочь Кэдди он называет своей, всячески пытается взять на себя все грехи своей сестры. Фолкнер в этой части порой прибегает к игнорированию знаков препинания, к хаотичности и непоследовательности мыслей Квентина, тем самым передавая трудное душевное состояние юноши. Итогом терзаний Квентина стал его суицид.
Многие считают третью часть романа самой последовательной и прямолинейной. Это и не удивительно, ведь она ведется от лица Джейсона — третьего сына Компсонов. Это самый приземленный персонаж из всех, которые фигурируют в книге, ему свойственен трезвый образ мышления и холодный расчет во всех делах. Безусловно, деньги его интересуют гораздо больше, чем семейные узы; материальную сторону он ставит во главе всех отношений. В то же время он по-своему испытывает одержимость своей сестрой. С тех пор как она ушла из дома, Джейсон забирает у нее ребенка, всячески порочит ее имя, обкрадывает. Квентина, дочь Кэдди, под строгим надзором Джейсона во многом повторяет судьбу матери: она рано окунается во взрослую жизнь, также существует в условиях лишения и жесткого с ней обращения. В лице Джейсона Фолкнер рисует самый отвратительный характер: он подлый, низкий, алчный обыватель, который вечно пытается скрыть за напускной важностью собственную несостоятельность. На мой взгляд, Джейсон олицетворяет собой весь упадок семейства Компсонов, как в моральном, так и в материальном плане.
Последняя часть, в отличие от предыдущих, рассказывается от третьего лица, а в центре повествования - служанка Дилси. В этой части мы имеем возможность намного ближе познакомиться с бытом, царившим в доме Компсонов, а также незамыленным личностными предубеждениями взглядом посмотреть на то, каким, по сути, был Джейсон и его мать, и каких низов достиг моральный беспорядок внутри павших членов семейства.
После первых и еще «молодых» проб пера Фолкнер всю оставшуюся жизнь посвятил борьбе человека с окружающим миром и, в первую очередь, с самим собой. Он понял, что лучшее для него - это писать про родной край и про людей, которых он так хорошо знал. Именно этим и примечателен Фолкнер; его без сомнений можно зачислять в основоположники американской культуры, ведь у такой молодой нации, которой является Америка, по сути нет глубокой истории, как и эпических творений, которые бы стояли в основании всего литературного достояния. Фолкнер как раз и занял это почетное местно, плотно укоренившись в сознании людей как поистине народный писатель, а его роман «Шум и ярость» является тому самым четким подтверждением!