Сказание о мамаевом побоище. Лицевая рукопись «Сказания о Мамаевом побоище»: изданная и непрочитанная. Замечания и поправки

Сказание о Мамаевом побоище

Но сначала подведем промежуточные итоги. Что же мы смогли извлечь из произведений Куликовского цикла, появление которых можно датировать XV - началом XVI в.?

Высняется: очень немного. Сражение состоялось 8 сентября 1380 г., в субботу. Место: на Дону, между реками Непрядвой и Мечей, на большом чистом поле. Воевали между собой великий владимирский (он же московский) князь Дмитрий Иванович и ордынский князь Мамай. Последний не был ханом, но фактически правил в Орде. Дмитрию он хотел отомстить за поражение на Воже.

К месту сражения русские шли через Коломну и устье Лопасни. А Мамай почему-то долго стоял на Дону (Мече).

Войско Дмитрия состояло из дружин самого великого князя, его брата Владимира Серпуховского, городовых полков Московского и Владимирского княжеств. В качестве союзников выступают князья Белозерские, а также Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. Мамай же, плюс к татарам (или скорее половцам), навербовал наемников. О его союзниках более древние произведения ничего не говорят. В конце же XV в. в помощники Мамая записывают Ягайло Литовского и Олега Рязанского.

Численность войск древние авторы определяют в зависимости от литературности своего творения. В Краткой повести, выдержанной в сугубо информативном духе, об этом нет ничего. В более художественной (и более поздней) Пространной - около 150–200 тысяч. В чисто литературном творении «Задонщина» - 300 тысяч. Так сказать, не любо - не слушай, а врать не мешай. Татар было больше, но насколько - не понять.

Сражение длилось с шестого до девятого часа дня. Русские победили и гнали татар до Мечи, где часть преследуемых утонула. Мамай убежал в Кафу, где его убили. Ягайло к сражению не поспел. Олег участия не принимал.

Москвичи потеряли ряд военноначальников и вообще понесли серьезные потери. Всё.

А откуда же взялись все эти подробности про всероссийское ополчение, движение к Коломне по трем дорогам, число полков, ход сражения? Знаменитая атака Засадного полка, наконец? Где тут святой Сергий Радонежский? Где битва Пересвета с Челубеем?

Оказывается, все это взято из Сказания о Мамаевом побоище. Любопытнейшее произведение. Начать с того, что известно оно более чем в полутора сотнях списков. Что, конечно, свидетельствует о популярности Сказания, но уж никак не о его надежности в качестве источника информации. С историческими источниками так себя не ведут. Если полторы сотни людей переписывали его, внося свои изменения, стало быть, это чисто литературное произведение.

Понятно, что при этом восстановить первоначальный текст невозможно. Л. А. Дмитриев и М. А. Салмина доказывали, что ближе всего к протографу - так называемая Основная редакция. Ну раз так, посмотрим, какие новые сведения она содержит и насколько они достоверны. Вынужден просить прощения у читателя, но тут уж я текст первоисточника привести не смогу, очень длинный. Так что придется поверить мне на слово. Или поискать текст самому. К примеру, вот здесь: http://starbel.narod.ru/mamaj.htm. Размещенный по этому адресу текст взят из книги «Поле Куликово. Сказания о битве на Дону»(М., 1980. С. 110–217). Это т. н. вариант «Ноль» Основной редакции Сказания по списку ГПБ, О.IV.22 (рукопись середины XVI в.). И все цитаты будут делаться по нему, так что дальше источник повторять не буду.

Начнем с того, что в Сказании Мамай назван «еллин сый верою, идоложрец и иконоборец». Неплохо, да? Конечно, «еллин» может означать просто язычник. Но мусульманина язычником назвать никак нельзя. Да на Руси так и не делели.

Причина похода Мамая на Русь искажена. В летописных повестях вполне определенно говорится: это месть за поражение на Воже. «Задонщина» этот вопрос вообще обходит. В Сказании же ордынский князь собирается на Русь просто «по наущению дьявола». Причем собирается после победы там и остаться: «Аз не хощу тако сътворити, яко же Батый, нъ егда доиду Руси и убию князя их, и которые грады красные довлеють нам, и ту сядем и Русью владеем, тихо и безмятежно пожывем». Представляете себе кочевника Великой степи, осевшего в русских лесах и болотах? Нет, конечно, были в степной полосе и города. Их еще половцы строили, в доордынское время. Но много ли в них народу жило? Да и для этих горожан скотоводство все равно оставалось основой хозяйства. Просто в причерноморской степи снег глубокий, так что не позволяет зимой скот на подножном корму держать. Приходилось запасы делать и в стойла его на зиму загонять. Вот и возникли в степи города и села. Но в леса их жителей все равно не загонишь.

Дмитрий объезжает поле после битвы. Средневековая миниатюра

Идем дальше. Сказание повествует, что Мамай «по малех днех перевезеся великую реку Волгу съ всеми силами». Но этого заведомо не могло быть, поскольку он в это время не владел левобережьем Волги. В борьбе за власть Мамаю иногда удавалось Сарай захватывать и своих ханов там ставить. Но основой его владений были именно причерноморские степи и Крым. И к 1380 г. Мамай владел только ими. Стало быть, автор Сказания либо не знает истории Орды, либо просто не счел необходимым ее учитывать. Ему же нужно было показать, что на Куликовом поле русские противостояли всей Орде.

В устье Воронежа Мамай велит своим людям: «Да не пашете ни един вас хлеба, будите готовы на русскыа хлебы !» Давненько не слышал про кочевников, которые приходят куда-нибудь со своими стадами и сразу начинают там хлеб выращивать! Тем более, как мы потом увидим, ближе к концу лета. Самое то для яровых! Или они озимые сажать собирались? А зимой чем кормились бы? И чем скот кормили? Ну да, Мамай же им русские хлеба обещал!

Олег Рязанский почему-то, узнав о готовящемся нашествии, предполагает, что, получив известие о намерениях Мамая, Дмитрий убежит «в далниа отокы своа: любо в Новъгород Великый, или на Белоозеро, или на Двину». Но если предполагать бегство Дмитрия в Новгород еще можно было (русские князья постоянно там спасались от татар, собираясь, если что, бежать за море), то Двинская земля в то время не принадлежит Москве. Она была новгородской. В XIV–XV вв. за нее как раз боролись Москва и Новгород. Вошли же земли по Северной Двине в состав Москвы только после присоединения Новгорода, в конце XV в. Так что упоминание о них, как о месте предполагаемого укрытия Дмитрия, однозначно говорит о составлении текста не раньше конца XV в.

Дальше начинается полная фантасмагория. В качестве правителя Литвы назван Ольгерд, который умер за несколько лет до событий. Историки, пользующиеся Сказанием как источником, чтобы объяснить это, ссылаются на желание автора усилить значение победы. Дмитрий противостоит не Орде, а Орде, Литве и Рязани. А литовским князем, доставившим больше всего хлопот Москве, был Ольгерд, совершивший на нее три нашествия. Вот его и вписали вместо Ягайло, ничем таким себя в борьбе с Русью не проявившего. Объяснение вполне логичное, но автоматически выбивающее почву из-под ног тех, кто рассматривает Сказание как исторический источник. Сами историки и утверждают, как видим, что его автор ничем себя не ограничивал. Что хотел, то и выдумывал.

С другой стороны, если автор так хотел подчеркнуть силу русских, следовало ожидать, что враги будут показаны серьезно. Как бы не так! Автор Сказания изображает Олега и Ольгерда предельно гадостно! Просто какие-то мелкие пакостники и жалобщики, надеющиеся только на то, что Мамай русских побьет, а они объедки подберут! «И еще молим тя, царю, оба раби твои, Олег Резанскый и Ольгорд Литовскый, обиду приахом велику от того великого князя Дмитриа Ивановичя, и где будеть о своей обиде твоим имянем царьскым погрозим ему, он же о том не радить. И еще, господине царю, град мой Коломну за себя заграбил. И о том о всем, царю, жалобу творим тебе».

Нет, что-то с Ольгердом не то. Скорее можно предположить, что писалось это настолько позже 1380 г., что автор уже и не помнил, кто тогда Литвой правил. А справиться даже по русским летописям не соизволил.

Да что там, он и относительно русских-то дел справки особо наводить не пытается. Пишет, к примеру, «посла по брата своего по князя Владимера Андреевичя в Боровеск», хотя главный город Владимира - Серпухов. И даже «Задонщина», при всей своей литературности, указывает, что при сборе войск «трубы трубят в Серпухове» . Ну, хотя, конечно, мог Владимир и в Боровске быть. Да только что ему там делать? И главное: зачем его вызывать в Москву, чтобы потом ехать в Коломну, если из Боровска (а тем более, Серпухова) до Коломны ближе?

Следующий прелюбопытнейший момент: в Сказании о Мамаевом побоище в качестве священника, благословляющего Дмитрия на битву, выступает митрополит Киприан: «Прииде къ преосвященному митрополиту Киприану». Хотя Киприана в это время в Москве нет. Поставлен-то он был на митрополию еще в 1376 г. Но Дмитрий его не признавал. В тот год жив был еще митрополит Алексий. Но последнего, москвича родом, активно лоббировавшего, как бы теперь сказали, с высокой церковной кафедры интересы родного княжества, не признавал Ольгерд. Вот и пришлось патриарху ставить другого. Однако этого не захотел принять Дмитрий. И стало на Руси два митрополита: в Киеве и Москве.

В начале 1378 г. Алексий умер. Но Дмитрий привык иметь своего митрополита. И самовольно поставил на это место некого Митяя (Дмитрия), которого не приняли даже некоторые русские иерархи. Однако летописи говорят: Митяй полтора года «исполнял обязанности» и только после этого отправился к константинопольскому патриарху на официальное поставление. Было это, как следует из того же Рогожского летописца, летом 1379 г. Через Оку он переправлялся, как я уже писал в главе про хоронологию Рогожского летописца, 26 июля, которое в том году, на самом деле было во вторник. Соответственно, в Константинополь попал (мертвым, поскольку в пути скончался) летом того же года. Но Дмитрий об этом узнать не мог, потому что посольство застряло в Константинополе. Переяславский архимандрит Пимен, по утверждению летописца, решил сам стать митрополитом, а противников этого решения из числа послов, чтобы не рыпались, заковал в железо. Сам же благополучно подделал княжескую грамоту, чтобы там теперь написано было: великий князь московский просит патриарха за Пимена.

Но у патриарха уже был один ставленник - Киприан. И Пимену, судя по летописи, пришлось долго и упорно подкупать византийских церковников, чтобы получить все же поставление. А в следующем году начался конфликт с Мамаем. Как итог, в 1380 г. Москва оставалась без митрополита. Киприана Дмитрий признал только после того, как узнал (в конце 1380 г.), что Митяй умер, а митрополитом самовольно стал Пимен. К тому же последний набрал займов для подкупа константинопольских церковников, а расплачиваться за них нужно было князю. В летописном рассказе о пименовых безобразиях, кстати, говорится, что выплата долгов продолжается «и по сей день» . По какой, не указано, зато понятно, что статья писалась задним числом. Можно только предположить с большой долей уверенности, что делалось это после смерти Пимена, который сумел-таки некоторое время все же пробыть митрополитом между 1382 и 1389 гг. А тогда князю, естественно, легче было Пимена дезавуировать, а признать Киприана. Думаю, и долги он в то время платить не стал. А уж потом, когда все же признал Пимена, пришлось расплачиваться.

Почему же автор Сказания приписал к истории Мамаева побоища Киприана? Наши историки предпочитают говорить о том, что это указывает на время и место составления произведения: при жизни Киприана, в его канцелярии. Но, позвольте, господа! Киприан умер в 1406 г. В это время многие свидетели тех событий были еще живы. А кто когда главой церкви был, это и рядовой верующий знал. За митрополита же во время литургии молятся! И что, вы думаете, митрополит мог позволить себе такой бесстыдный обман? Нет, господа, не те времена были. Это сейчас в фальсификациях не стесняются: ври больше, и все пройдет. А тогда люди верующие были.

Так что Киприан мог появиться в Сказании только тогда, когда не то что жившие во времена Куликовской битвы, но и дети их, пожалуй, померли. Чтобы уже никто не помнил, кто в те времена был митрополитом. А вот то, что писалось все в митрополичьей канцелярии, это вполне реально. Осталось только посмотреть: когда церкви особо необходимо было подчеркнуть зависимость княжей (царской) власти от иерархов?

Выходя из Москвы на поле брани, Дмитрий молился перед Владимирской иконой Божьей Матери («И пакы приступи къ чюдотворному образу госпожы Царици, юже Лука евангелист, жыв сый написа» ). В действительности, почитавшаяся как патрональная для всей Русской земли, икона эта была перенесена из Владимира в Москву в 1395 г., во время движения на Русь войск Тимура.

Ко всем этим несуразицам добавим полное несоответствие хронологии Сказания реалиям 1380 г. Смотрите сами. Дмитрий приезжает к Сергию Радонежскому. «И моли его преподобный игумен Сергий, дабы слушал святую литоргию, бе бо тогда день въскресный и память святых мученик Флора и Лавра». Но в 1380 г. день Фрола и Лавра (18 августа) был в субботу. На воскресенье это число приходилось на следующий, 1381 г.

«Приспевшу же дни четвертку августа 27, на память святого отца Пимина Отходника, в той день въсхоте князь великий изыти противу безбожных татар». Это о выходе русских войск из Москвы. Но 27 августа 1380 г. - понедельник. На следующий год - вторник. То есть это указание не стыкуется даже с собственной записью автора Сказания о 18 августа, воскресеньи. Четверг - в 1383 г.

Наконец, «приспевшу же, месяца септевриа въ 8 день, великому празднику Рождеству святыа Богородица, свитающу пятку». Простите, господа , но это суббота была, суббота! Причем на пятницу 8 сентября приходилось вообще невесть когда. Ведь 1380 г. был високосным, а стало быть, в 1379-м этот день выпадал на четверг. Ближайшее совпадение - 1385 г.!

То есть ни одна из приведенных в Сказании дат не совпадает с указанными при них днями недели. Причем нет даже закономерности в этих несовпадениях. Полное впечатление, что либо числа, либо дни недели указывались «от балды».

Как видим, информация Сказания заведомо недостоверна. Это очевидный «исторический роман». Причем должным образом идеологически обработанный. Использовать ее, как исторический источник - это примерно то же самое, что изучать историю Франции времен Ришелье по «Трем мушкетерам», а Россию - по Пикулю. Тем не менее историки так и делают. К примеру, Л. А. Дмитриев, много сил затративший на изучение Сказания, пишет: «Из всех произведений цикла С. - самый подробный и сюжетно-увлекательный рассказ о битве на Куликовом поле в 1380 г. С. сообщает целый ряд подробностей как о подготовке к Куликовской битве, так и о самом сражении, не зафиксированных другими источниками» .

Но, может быть, у исследователей есть основание считать, что автор Сказания использовал неизвестные его предшественникам данные? К примеру, воспоминания участников битвы. Тем более, в одном месте он и сам об этом пишет: «Се же слышахом от вернаго самовидца, иже бе от плъку Владимера Андреевича» .

Но чтобы утверждать так, нужно иметь доказательства, что Сказание было написано в конце XIV в. Однако тот же Дмитриев признает: самый ранний список т. н. варианта «Ноль» Основной редакции Сказания (которая представлена наибольшим количеством вариантов) относится к началу - первой половине XVI в.

Чтобы хоть как-нибудь подвинуть время к 1380 г., исследователь ссылается на то, что всем спискам должен предшествовать протограф (так как они между собой расходятся), и датирует создание Сказания «не позже кон. XV в.». Основанием для этой даты служит ему, кстати, не Основная, а т. н. Летописная редакция, имеющаяся в Вологодско-Пермской летописи. Летописная же редакция ближе всех к Пространной летописной повести. «Здесь проведена последовательная переработка по пространной летописной повести взятого за основу текста Сказания», - пишет Дмитриев. Ну, если хочется, можно сказать и так. А может, правильнее будет признать, что перед нами именно первый вариант переработки Пространной повести в Сказание?

А вообще-то Сказание есть, как говорится в Словаре книжников и книжности Древней Руси, только в третьей редакции Вологодско-Пермской летописи. А она известна в списке середины XVI в. В более ранних вариантах на этом месте стоит летописная повесть. Так что аргумент Дмитриева, на котором строится снижение возраста протографа Сказания, не работает.

Да и в любом случае прошло более ста лет. Так что никаких «самовидцев» быть не могло, это чистый блеф автора Сказания. Точно так же, как Забелинский вариант Сказания (основной список - Новгородская Забелинская летопись XVII в., ГИМ, собр. Забелина, № 261) перечисляет неизвестные по другим спискам имена людей, видевших будто бы князя Дмитрия во время боя («…реша ему первый самовидец Юрка сапожник…, второй самовидец Васюк Сухоборец… третий же рече Сенька Быков… четвертый же рече Гридя Хрулец» ). Тут уж даже сам Дмитриев пишет, что данные эти, возможно, отражают «поздние домыслы».

Так что никакой более полной информации у автора Сказания очевидно не было. Откуда ей взяться было? Ссылка на устные предания, как делает Дмитриев, даже не смешна. Кто не знает поговорки «Врет, как очевидец»? А уж через век… Устные предания способны сохранить сведения о канве событий, территории, на которой они происходили, - и вряд ли больше. Остальное (даже названия населенных пунктов, народов, имена участников) подвергается почти неизбежному искажению.

Из других же упомянутых нами письменных источников есть Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича да Житие Сергея Радонежского. Житие Сергия составлялось, как следует из исследования Б. М. Клосса, примерно в 1418 г. Епифаном Премудрым. Но оно до нас не дошло. Дошли редакции, осуществленные в 1438–1459 гг. Пахомием Логофетом. В самой ранней говорится: «Некогда же приде князь великии в монастырь къ преподобному Сергиу и рече ему: „отче, велиа печаль обдержит мя: слышах бо, яко Мамаи въздвиже всю Орду и идет на Русьскую землю, хотя разорити церквы, их же Христос кровию Своею искупи. Тем же, отче святыи, помоли Бога о том, яко сия печаль обща всем християном есть“. Преподобныи же отвеща: „иди противу их и Богу помогающу ти победиши, и здравъ съ вои своими възвратишися, токмо не малодушьствуи“. Князь же отвеща: „аще убо Богъ поможет ми молитвами твоими, то пришед поставлю церковь въ имя Пречистыа Владычица нашя Богородица честнаго Еа Успениа и монастырь съставлю общаго житиа“. Слышанно же бысть, яко Мамаи идет с татары с великою силою. Князь же, събрав воя, изыде противу их. И бысть по пророчьству святого Сергиа, и победивь, татары прогна и сам здравъ съ вои своими възвратися. И тако моливь святого Сергиа обрести место подобно, иде же цръковь сътворити. И тако обретше место подобно, призва же и княза великаго и основаста церковь, иже и вскоре сътворше церковь красну въ имя Пречистыа на Дубенке и съставишя обще житие. Постави же единого от ученикъ своих игумена в том монастыри, сам же пакы възвратися въ свои ему монастырь».

Позже, правда, этот текст стал обрастать подробностями. В третьей редакции появилось сообщение о посылке Сергием письма князю уже на Дон. А в Никоновской летописи (20-е годы XVI в.) - об отправке Пересвета и Осляби.

В Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича говорится следующее: «Враги же, живущие вокруг земли его, позавидовали ему и наклеветали на него нечестивому Мамаю, так сказав: „Дмитрий, великий князь, называет себя царем Русской земли и считает, что превзошел тебя славой, и противостоит твоему царству“. Мамай же, подстрекаемый лукавыми советниками, которые христианской веры держались, а сами творили дела нечестивых, сказал князьям и вельможам своим: „Захвачу землю Русскую, и церкви христианские разорю, и веру их на свою переменю, и повелю поклоняться своему Магомету. А где церкви были, тут ропаты поставлю и баскаков посажу по всем городам русским, а князей русских перебью“. Как прежде Агаг, царь васанский, похваляясь, выступил против кивота завета Господня, бывшего в Силоме: похвалившись так, сам и погиб.

И послал Мамай сначала воеводу поганого Бегича с большим войском и со многими князьями. Услышав о том, князь Дмитрий пошел ему навстречу с великими силами земли Русской. И сошлись с погаными в Рязанской земле на реке Воже, и помог Бог и Святая Богородица Дмитрию, а поганые агаряне были посрамлены: одни перебиты были, а другие обратились в бегство; и возвратился Дмитрий с великой победой. И так вот защищал он Русскую землю, отчину свою.

И бесстыдный Мамай покрыл себя позором, вместо хвалы бесчестие приобрел. И двинулся он сам, бахвалясь, на Русскую землю, и на Дмитрия, обуреваемый злобными и беззаконными мыслями. Услышав же об этом, князь Дмитрий, преисполнившись скорби, обратился к Богу и к пречистой его Матери и сказал: „О пресвятая госпожа Богородица-дева, заступница миру и помощница, моли Сына своего за меня, грешного, да удостоюсь славу и жизнь свою положить во имя Сына твоего и твое, ибо не имеем другой помощницы, кроме тебя, Госпожа. Да не порадуются неправедные враги мои, да не скажут поганые: „Где же Бог их, на которого они уповают?“, да будут посрамлены все творящие зло рабам твоим. Так как я раб твой и сын рабы твоей, испроси мне, Госпожа, силу и помощь от святой обители твоей и от Бога моего против моего супостата и нечестивого врага. Воздвигни мне, Госпожа, крепость силы перед лицом врага и вознеси имя христианское перед погаными агарянами“.

И призвал он вельмож своих и всех князей Русской земли, бывших под властью его, и сказал им: „Должно нам, братия, сложить головы свои за правую веру христианскую, да не будут захвачены города наши погаными и не запустеют святые Божии церкви, и не будем рассеяны мы по всей земле, да не будут уведены в полон жены и дети наши, да не будем притесняемы погаными во все времена, если за нас умолит Сына своего и Бога нашего Пречистая Богородица“. И отвечали ему князья русские и вельможи его: „Господин наш русский царь! Обещали мы, служа тебе, жизнь свою отдать, и ныне ради тебя кровь свою прольем, и своею кровью второе крещение примем“.

И восприняв Авраамову доблесть, помолившись Богу и призвав на помощь святителя Петра, нового чудотворца и заступника Русской земли, пошел князь, подобно древнему Ярославу, на поганого, на злочестивого Мамая, второго Святополка. И встретил его в татарском поле на реке Дон. И сошлись полки, как сильные тучи, и заблистало оружие, как молния в дождливый день. Ратники же бились врукопашную, по долинам кровь текла, и вода Дона-реки с кровью смешалась. А головы татарские, словно камни, падали, и трупы поганых лежали подобно посеченной дубраве. Многие же благоверные видели ангелов Божиих, помогавших христианам. И помог Бог князю Дмитрию, и родичи его, святые мученики Борис и Глеб; и побежал окаянный Мамай перед лицом его. Треклятый Святополк на гибель побежал, а нечестивый Мамай безвестно погиб. И возвратился князь Дмитрий с великой победой, как прежде Моисей, Амалика победив. И наступила тишина в Русской земле» {87} .

Как видим, тут тоже ничего, что могло бы послужить дополнительным источником информации для автора Сказания, нет. Да и написано Слово было, очевидно, как мы уже указывали, в XVI в. При этом хочется отметить: в Слове причина войны названа вполне конкретная. Мамаю доносят, что Дмитрий не хочет подчиняться. Тот шлет Бегича, а после разгрома последнего идет сам. Говорится, правда, что Мамай хочет омусульманить Русь, но уж никак не о том, что он хочет туда переселиться. Так что Слово как источник более достоверно, чем Сказание.

Дмитрий Донской на Куликовом поле. Художник В. К. Сазонов

Да, чуть не забыл: автор Слова ни разу Мамая царем не назвал. В отличие от автора Сказания («яко безбожный царь Мамай грядеть на нас» ). То есть, похоже, он-то еще помнит, что Мамай права именоваться царем не имел. А ко времени написания Сказания об этом уже забыли.

Вот и получается, что для своих построений относительно Куликовской битвы историки пользуются самым далеким от истины источником. А ведь такие подробности, как знаменитая атака Засадного полка, известны только из него. Так же, как посольство Захарии Тютчева, посылка нескольких «стражей» (разведгрупп, как бы мы теперь сказали), выход из Москвы по трем дорогам, участие в походе купцов-сурожан, распределение полков и их воевод, седьмой час дня как время, когда татары стали одолевать, ранение князя Дмитрия.

Только в Сказании упомянуты князья и воеводы, которые по другим источникам не известны: Андрей Кемский, Глеб Каргопольский, Роман Прозоровский, Лев Курбский, Глеб Брянский, Дмитрий и Владимир Всеволожи, Федор Елецкий, Юрий Мещерский, Андрей Муромский, воеводы Владимира Серпуховского Данило Белеут и Константин Конанов. Причем автора явно не тревожит, что прозоровский и курбский уделы были выделены только в начале XV в., а андомский - и того позже.

Если учесть, что кроме этих никому не известных персонажей в Сказании фигурируют белозерский князь Федор Романович (названный Семеновичем, как и в «Задонщине»), Дмитрий Ростовский (хотя на одной стороне разделенного к тому времени Ростова правил Андрей Федорович, а на другой - Александр Константинович) и Андрей Ярославский (правил Василий Васильевич, у которого были братья Глеб и Роман), получается, что Сказание не приводит ни одного достоверного имени, кроме тех, которые непосредственно связаны с Москвой. Даже для Серпуховского княжества воеводы указаны какие-то неизвестные.

Между прочим, и знаменитый Дмитрий Боброк Волынский всплывает в качестве участника битвы только в Сказании.

Для примера: в Повести о Тверской войне в Рогожском летописце названы князья, участвовавшие в походе Дмитрия на Тверь. Это «тесть его князь великыи Дмитрiи Костянтиновичь Суждальскыи, князь Володимеръ Андреевичь, князь Борис Константиновичь, князь Андрей Федоровичь Ростовьскыи, князь Дмитрiи Костянтиновичь Ноготь Суждальскыи, князь Семенъ Дмитреевичь, князь Иван Василiевичь Смоленскыи, князь Василеи Василiевичь Ярославскыи, князь Роман Василiевичь Ярославскыи, князь Федор Романовичь Белозерскыи, князь Василiи Михаиловичь Кашиньскыи, князь Федор Михаиловичь Можаискыи, князь Андреи Федоровичь Стародубскыи, князь Василiи Костянтиновичь Ростовьскыи, князь Александр Костянтиновичь братъ его, князь Роман Михаиловичь Бряньскыи, князь Семенъ Костянтиновичь Оболеньскыи, брат его, князь Иванъ Торушьскыи…» {88} . Так вот, в этом обширном списке, насколько я могу судить по родословным книгам, сомнения вызывают только Семен Константинович Оболенский (не нашел я такого в списках этого времени) и Роман Михайлович Брянский (Брянск вообще был уже захвачен Литвой). Да еще оболенский князь Иван Константинович назван тарусским. Не самая большая ошибка, если учесть, что оболенские князья были потомками Юрия Тарусского. В родословных Иван Константинович фигурирует как Оболенский, но в принципе ничто не мешает ему в это время занимать и Тарусу. Ну и Федора Михайловича Моложского летописец назвал Можайским. Ну, так это описка в Рогожском летописце, так как в Симеоновской летописи он именуется именно Моложским. Остальные - реальные, подтвержденные документами того времени и родословными книгами князья.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Ордынский период. Первоисточники [антология] автора Коллектив авторов

Сказание о Мамаевом побоище Подготовка текста В. П. Бударагина и Л. А. Дмитриева, перевод В. В. Колесова «Сказание о Мамаевом побоище» – основной памятник Куликовского цикла. Это самый подробный рассказ о победе Дмитрия Донского над Мамаем и самое увлекательное

Из книги Наш князь и хан автора Веллер Михаил

Сказание о Мамаевом побоище «… Пришли же послы к царю Мамаю от Ольгерда Литовского и от Олега Рязанского и принесли ему большие дары и грамоты. Царь же принял дары и письма благосклонно и, заслушав грамоты и послов почтя, отпустил и написал ответ такой: «Ольгерду

Из книги Загадки поля Куликова автора Звягин Юрий Юрьевич

Сказание о Мамаевом побоище Но сначала подведем промежуточные итоги. Что же мы смогли извлечь из произведений Куликовского цикла, появление которых можно датировать XV - началом XVI в.?Высняется: очень немного. Сражение состоялось 8 сентября 1380 г., в субботу. Место: на Дону,

Из книги Тайна гибели Бориса и Глеба автора Боровков Дмитрий Александрович

Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу* *Анонимное сказание Господи, благослови, отче! - «Род праведных благословится, - говорит пророк, - и потомки их благословенны будут». Так и свершилось незадолго до наших дней при самодержце всей Русской

Из книги Ледовое побоище и другие «мифы» русской истории автора Бычков Алексей Александрович

«Сказание о мамаевом побоище» Основной памятник Куликовского цикла - «Сказание о Мамаевом побоище» - впервые был опубликован в 1829 г. Это был вариант Основной редакции «Сказания…», условно называемый «Печатным» (так как именно этот вариант оказался напечатанным

Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав Леонидович

ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ Ледовое побоище. Миниатюра из Лицевого сводаВ середине XIII в. русским землям со всех сторон угрожали иноземные захватчики. С востока двигались татаро-монголы, с северо-запада на русские земли претендовали ливонцы и шведы. В последнем случае задача дать

Из книги Эпоха Куликовской битвы автора Быков Александр Владимирович

СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ Начало повести о том, как даровал Бог победу государю великому князю Дмитрию Ивановичу за Доном над поганым Мамаем и как молитвами пречистой Богородицы и русских чудотворцев православное христианство – Русскую землю Бог возвысил, а

Из книги Демонтаж автора Кубякин Олег Ю.

Сказание о Мамаевом побоище Хочется начать словами выдающегося отечественного историка Георгия Владимировича Вернадского:«Монгольский период - одна из наиболее значимых эпох во всей русской истории. Монголы владычествовали по всей Руси около столетия, и даже после

Из книги Монголо–татары глазами древнерусских книжников середины XIII?XV вв. автора Рудаков Владимир Николаевич

Приложение 1 «Духъ южны» и «осьмый час» в «Сказании о Мамаевом побоище» (К вопросу о восприятии победы над «погаными» в памятниках «куликовского цикла») (Впервые опубликовано: Герменевтика древнерусской литературы Сб. 9. М., 1998. С. 135–157) Среди памятников «куликовского

Из книги Эпоха Рюриковичей. От древних князей до Ивана Грозного автора Дейниченко Петр Геннадьевич

Ледовое побоище На льду Чудского озера Александр Невский одержал блестящую победу, вошедшую во все учебники военного искусства. 15 тысяч русских ратников, значительную часть которых составляли плохо обученные ополченцы, одолели 12 тысяч немецких рыцарей.Боевой строй

Из книги Дорога Домой автора Жикаренцев Владимир Васильевич

Из книги Хрестоматия по истории СССР. Том1. автора Автор неизвестен

71. СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ Куликовская битва 1380 г. в древних памятниках известна под именем Мамаева побоища. О битве сложено было множество рассказов вскоре после события. Здесь приводятся отрывки с рассказом о самой битве из «Сказания о Мамае по рукописи

Из книги Среди тайн и чудес автора Рубакин Николай Александрович

Сказание о потопе - вовсе не еврейское сказание Но вот что особенно интересно: сказание о потопе вовсе не еврейское сказание, а значит, не «божье откровение». Оно пришло к евреям из другой страны, от другого народа. Оно записано в ассирийских книгах. И записано еще за

Из книги Новочеркасск. Кровавый полдень автора Бочарова Татьяна Павловна

ПОБОИЩЕ Первая кровь сыграла свою роковую роль. Оружие было применено для разгона людей, и «успех» этой операции определил такое же развитие событий на Дворцовой площади. И по времени они развертывались одно за другим.Для более полной характеристики картины

Из книги Мир истории: Русские земли в XIII-XV веках автора Шахмагонов Федор Федорович

Ледовое побоище Сражение состоялось 5 апреля и получило в истории название Ледового побоища. О Ледовом побоище написано немало исследований, популярных очерков, нашло оно отражение в художественной литературе, в живописи и даже в кинематографе. Знаменитый советский

Из книги Я познаю мир. История русских царей автора Истомин Сергей Витальевич

Ледовое побоище Вскоре после победы на Неве его отношения с новгородским боярством разладились, в результате столкновений с боярами Александр Невский был вынужден покинуть Новгород.После вторжения ливонских рыцарей на Русь новгородцы послали к князю Александру гонцов

Большую, чем «Задонщина», популярность приобрело на Руси другое произведение о Куликовской битве — «Сказание о Мамаевом побоище». Это обширное литературное произведение, построенное по всем правилам средневековой воинской повести: с четким противопоставлением своих и врагов, с непременным упоминанием княжеских молитв к Богу и обращений к воинам, с описанием дипломатических переговоров, с яркими и подробными описаниями сборов войска и самого сражения.

Автор «Сказания» многое заимствовал из «Задонщины», летописных повестей о Куликовской битве. Некоторые эпизоды «Сказания» восходят к устным преданиям и легендам: это описание поединка Пересвета с татарским богатырем, рассказ о том, как Дмитрий Иванович перед сражением меняется одеждой с боярином Михаилом Бренком, эпизод «испытания примет» в ночь накануне сражения. Целый ряд подробностей Куликовской битвы дошел до нас только благодаря «Сказанию», они не зафиксированы в других литературных памятниках о Мамаевом побоище и исторических документах. Только в «Сказании» рассказывается о поединке Пересвета, приводятся данные об «уряжении» полков на поле битвы, только из «Сказания» нам известно, что исход боя решили действия засадного полка и многие другие детали и факты.

В литературном отношении «Сказание о Мамаевом побоище» во многом отличается от предыдущих воинских повестей. Назовем некоторые из этих отличий. Автор «Сказания» последователен в религиозном истолковании исторических событий. Этот религиозный взгляд на ход Куликовской битвы отражается уже в полном названии произведения. Победа на Куликовом поле Дмитрию Ивановичу «дарована Богом», поражение монголо-татар рассматривается как «возвышение христиан над безбожными язычниками». Религиозное осмысление событий определило и выбор художественных приемов изображения, манеры повествования. Постоянно автор использует сравнения происходящих событий и героев с событиями и героями библейской и мировой истории. Он вспоминает библейских героев — Гедеона и Моисея, Давида и Голиафа, а также Александра Македонского и византийского императора Константина Великого, Александра Невского и Ярослава Мудрого. Библейские и исторические сопоставления придают повествованию особую многозначительность, подчеркивают важность битвы на Куликовом поле не только для Русской земли.

Резко противопоставлены и главные действующие лица — Дмитрий Донской и Мамай. Дмитрий Иванович — благочестивый христианин, во всем полагающийся на Бога. Его характеристики в «Сказании» более напоминают характеристики святого, нежели государственного деятеля и полководца: перед каждым серьезным шагом князь обращается с пространными молитвами к Богу, Богородице, русским святым, он исполнен благоговейной кротости, смирения. Дмитрию Ивановичу помогают в борьбе с Мамаем небесные силы, на помощь приходит небесное воинство, предводительствуемое святыми Борисом и Глебом, является видение — спускающиеся с неба венцы. В «Сказании о Мамаевом побоище» подчеркивается, что игумен Троице-Сергиева монастыря, особо почитаемый на Руси Сергий Радонежский, благословляет Дмитрия Донского на битву, посылает к нему монахов-воинов Пересвета и Ослябю, непосредственно перед сражением присылает послание («грамоту») с благословением на битву с врагом.

Мамай, напротив, олицетворяет собой вселенское зло, его действиями руководит дьявол, он «безбожный» и хочет не только победить русское воинство, но и разрушить православные церкви. Он воплощение всех пороков — гордости, самонадеянности, коварства, злобы.

Цитаты из Священного Писания, многочисленные молитвы и обращения к Богу, пророчества и чудесные видения, покровительство небесных сил и святых, следование определенному «этикету», определенным правилам при описании походов и сражений (четкое противопоставление своих и врагов, молитва князя и воинов перед выступлением, проводы воинов и князей их женами, описание парадного шествия войск и расстановки их на поле битвы, речь князя к дружине перед боем, «стояние на костях» и т. д.) придают «Сказанию о Мамаевом побоище» торжественность, церемониальность.

Перечисленными особенностями не исчерпывается художественное своеобразие произведения. Поэтический талант и вдохновение обнаруживает автор в описании батальных сцен. После расстановки полков Дмитрий Иванович с князьями и воеводами выезжает на высокое место, и их взглядам открывается дивная картина. Вся картина строится на образах света, солнца; все ярко, все сияет, блещет, светится, все полно движения. Русское воинство автор рисует с особой любовью, как единую, сплоченную, грозную силу. Каждый из авторов воинских повестей находит свои слова, чтобы передать восхищение русскими воинами. Автор «Сказания» с гордостью именует их «удалыми витязями», «твердыми воинами», «богатырями русскими», но чаще всего называет безымянных героев торжественно и по-отцовски «сыны русские». Все они «единодушно готовы умереть друг за друга», все «чают желанного своего подвига».

Не только в изображении мужества и подвига на поле битвы проявляется художественный дар автора «Сказания», но и в описании душевных состояний героев. Плач княгини Евдокии, проводившей своего мужа в поход, начинается как торжественная церемониальная молитва. Это молитва великой княгини, которой небезразличны государственные интересы: «Не допусти, Господи, того, что за много лет до этого было, когда страшная битва была у русских князей на Калке...» Но это и плач жены, матери, у которой два «молоденьких» сына. И так трогательно звучат ее слова: «Что же тогда я, грешная, поделаю? Так возврати им, Господи, отца их, великого князя, здоровым...»

Автор много внимания уделяет изображению эмоциональных состояний своих героев, особенно Дмитрия Ивановича Донского. Князь печалится, узнав о готовящемся походе Мамая, скорбит и гневается при известии об измене Олега Рязанского, еле сдерживает слезы, прощаясь с женой; «в великой печали сердца своего» призывает свои полки сражаться, не отступая; «восклицая от боли сердца», не сдерживая слез, он ездит по полю битвы, оплакивая погибших. Поразительно по своей проникновенности обращение Дмитрия Ивановича к воинам накануне битвы. В его словах столько внимания, участия, столько «жалости» к «сыновьям русским», многие из которых завтра погибнут.

Наряду с христианскими добродетелями (простотою, смирением, благочестивостью) автор изображает государственную мудрость и полководческий талант великого князя. Дмитрий Иванович принимает энергичные меры, узнав, что Мамай идет на Русскую землю, он созывает князей в Москву, рассылает грамоты с призывом идти против Мамая, посылает в поле сторожевые отряды, «уряжает» полки. Он проявляет и личную доблесть на поле битвы. Перед началом боя Дмитрий Иванович переодевается в доспехи простого воина, чтобы биться наравне со всеми и раньше всех вступить в бой. Дмитрия Ивановича пытаются удержать, но он непреклонен: «Хочу с вами ту же общую чашу испить и тою же смертию умереть за святую веру христианскую. Если умру — с вами, если спасусь — с вами!» Одни его видели на поле боя «твердо бьющимся с погаными палицею своею», другие рассказывали, как четыре татарина напали на великого князя и он мужественно бился с ними. Весь израненный, Дмитрий Иванович должен был уйти с поля битвы и укрыться в лесу. Когда же его нашли, то он едва проговорил: «Что там, поведайте мне». Эта короткая, простая фраза достоверно передает состояние израненного, измученного человека, которому трудно даже говорить. Вся сюжетная линия — переодевание князя, его решение сражаться в первых рядах, ранение, известие о гибели в момент, как могло показаться, полного разгрома русских сил, сообщение очевидцев о том, как мужественно бился Дмитрий Иванович, длительные поиски — выстроена автором очень умело. Подобное развитие событий вызывало повышенный интерес читателя к повествованию, усиливало тревогу за исход битвы, за судьбу князя.

Мудрость Дмитрия Ивановича как политика и человека автор «Сказания» видит и в том, что великий князь сумел собрать вокруг себя умных, верных, опытных советников и помощников. Соратники князя изображаются в «Сказании о Мамаевом побоище» как отважные, бесстрашные воины и умные полководцы. У каждого из них свои личные заслуги перед князем, свой особый вклад в победу, свой подвиг на Куликовом поле. Дмитрий и Андрей Ольгердовичи советуют перейти Дон, чтобы ни у кого не было мысли об отступлении: «Если разобьем врага, то все спасемся, если же погибнем, то все общую смерть примем». Семен Мелик предупреждает великого князя о приближении Мамая и торопит с подготовкой к бою, чтобы татары не застали врасплох. Дмитрий Волынец расставляет полки на Куликовом поле, ему принадлежит общий замысел боя. Пересвет начинает бой и в поединке с татарским богатырем умирает первым. Михаил Бренок, сражаясь под знаменем великого князя и в его одеждах, погибает вместо него. Двоюродный брат Дмитрия князь Владимир Андреевич Серпуховской возглавляет засадный полк, он и решает исход битвы.

Рассказ о выступлении засадного полка является кульминационным эпизодом «Сказания». Уже шесть часов длилось «свирепое побоище», в седьмом часу «начали одолевать поганые». Воинам, стоящим в засаде, невыносимо смотреть, как погибают их братья, они рвутся в бой. «Так какая же польза в стоянии нашем? Какой успех у нас будет? Кому нам пособлять?» — восклицает князь Владимир Андреевич, не в силах смотреть, как гибнут русские воины. Но опытный воевода Дмитрий Волынец останавливает князя и воинов, говоря, что еще не пришел их час. Томительно, мучительно до слез это ожидание. Но вот наконец Волынец воскликнул: «Княже Владимир, настало ваше время и час удобный пришел!»

И выскочили русские воины «из дубравы зеленой». Татары же с горечью восклицают: «Увы нам, Русь снова перехитрила: младшие с нами бились, а лучшие все сохранились». Видя себя «посрамленным и поруганным», «сильно ярясь», Мамай обращается в бегство, и завершается «Сказание» рассказом о том, как «зло потерял жизнь свою» царь Мамай.

«Сказание о Мамаевом побоище» — одно из самых распространенных в Древней Руси произведений. Это сложное, несколько тяжеловатое по своему стилю произведение пользовалось большой популярностью. Множество списков этого произведения говорит о том, что древнерусские читатели и книжники по достоинству оценили мастерство автора «Сказания», его умение создать панорамную картину событий, захватывающую своей грандиозностью, и одновременно так выстроить свой рассказ, что интерес к нему не ослабевал, несмотря на сложность языка, обилие молитв, сравнений и цитат из Библии. Сопоставления с библейскими героями и событиями, цитаты из Священного Писания, пространные молитвы трудны для восприятия читателя нашего времени. А для современников автора «Сказания» они были проявлением его литературной образованности, умения, мастерства. Писатели более позднего времени стремились подражать «Сказанию», оно во многом определило пути развития воинской повести в XVI — XVII веках.

Краткое содержание "Сказания о Мамаевом побоище" поможет вам узнать основные события, описанные в этом памятнике древнерусской литературы. Оно повествует о Куликовской битве - одном из ключевых сражений объединенного русского войска под командованием Дмитрия Донского против Золотой Орды Мамая. В этом произведении рассказывается о небесных видениях, которые предвещали победу русского народа, приводится множество интересных деталей и подробностей. Наряду с историческими фактами, которые имели место в действительности, произведение содержит вымышленные эпизоды, основанные на легендах и сказаниях.

Особенности произведения

Краткое содержание "Сказания о Мамаевом побоище" должно быть хорошо известно всем, кто интересуется не только отечественной литературой, но и историей. Интересно, что оно значительно отличается от других военных повестей, относящихся к тому времени. Из содержания "Сказания о Мамаевом побоище", автор которого неизвестен, можно сделать вывод, что человек, написавший его, был церковником. При этом он стремится выставить Мамая язычником. Религиозное осмысление событий определяет и выбор им соответствующих художественных приемов, манеры повествования. Так, на страницах "Сказания о Мамаевом побоище", краткое содержание которого позволит вам вспомнить, о чем это произведение, автор постоянно сравнивает происходящие события и их героев с персонажами мировой и библейской истории. Например, упоминает Моисея, Гидеона, Давида и Голиафа, византийского императора Константина Великого, Александра Македонского, Ярослава Мудрого и Александра Невского. Аналогии с Библией и важными историческими событиями прошлого придают еще большую значимость битве на Куликовом поле.

Время написания

В нашем распоряжении есть полное содержание "Сказания о Мамаевом побоище". Автора, год написания этого произведения установить невозможно.

Стоит отметить, что произведение до нас дошло в списках, причем некоторые из них весьма поздние, относятся даже к концу XVIII - началу XIX века. Все это говорит о том, что оно было чрезвычайно популярно на Руси. При этом нужно признать, что на него оказало значительное влияние идеологическая и политическая атмосфера того времени, в которое оно создавалось и редактировалось.

Например, многие исследователи в анализе краткого содержания "Сказания о Мамаевом побоище" отмечают, что особое внимание уделяется роли церкви. В годы противостояния Москвы с Великим Литовским княжеством, а потом и с Крымским ханством усиливаются антилитовские и антиордынские акценты соответственно.

Исследования

Анализом произведения "Сказание о Мамаевом побоище" долгое время занимались лингвист и доктор филологических наук Сергей Шамбинаго. В своих работах они отмечали своеобразие этого произведения в стремлении неизвестного автора продемонстрировать роль исторической личности, ее значимость в происходящих событиях, чего раньше в русской литературе почти никогда не делалось. В этом плане автор ушел гораздо дальше обычного летописного текста.

В анализе содержания "Сказания о Мамаевом побоище" отмечается то, что это произведение многофигурное, причем в нем можно выделить три группы основных персонажей. К главным принадлежат князья Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич, а также Мамай. К второстепенным относятся Сергий Радонежский, Олег Рязанский, Ольгерд Литовский, братья Ольгердовичи. Определенное влияние на повествования оказывают эпизодические герои: Михаил Бренк, Захария Тютчев, Фома Кацибей, митрополит Киприан. Для анализа "Сказания о Мамаевом побоище" крайне важно, что судьба каждого героя не замыкается в отдельном микросюжете. Автор стремится показать роль и значение каждого, даже если они ничтожны.

Основные события

В этой статье мы познакомим читателей с кратким содержанием "Сказания о Мамаевом побоище". Начинается произведение с характеристики восточного князя Мамая, язычника и преследователя христиан. Он идет войной на Русскую землю, получая поддержку от своего ставленника Олега Рязанского, который рассчитывает получить Владимир, Коломну и Муром, и Ольгерда Литовского, надеющегося получить Москву.

Ольгерд и Олег убеждены, что московский князь Дмитрий Донской не решится выступить против татаро-монгольского войска и оставит свой город неприятелю без боя. Когда Дмитрий узнает о надвигающейся угрозе, он посылает за своим братом в Боровск, а также обращается ко всем русским князьям. При этом он общается с митрополитом Киприаном, рассказывая тому, что ничем не провинился перед Мамаем, выплатил дань в полном размере. Священник советует ему смириться, отправив все золото, что есть, а если и это не удовлетворит восточного правителя, то его должен будет сразить Господь.

Встреча с Сергием

Даже в очень кратком содержании "Сказания о Мамаевом побоище" необходимо уделить внимание событиям, предшествующим битве. Послушавшись митрополита, Дмитрий отправляет навстречу Мамаю Захария Тютчева с большим обозом золота.

Оказавшись в Рязани, Захарий узнает, что Олег и Ольгерд планируют присоединиться к завоевателю, отправляет тайком гонца к Дмитрию с этой вестью. Князь советуется с Киприаном, а после призывает всех русских воинов приехать на Успение святой Богородицы в Коломну.

Сам князь вместе с братом и другими русскими князьями отправляется к Троице, чтобы встретиться со старцем Сергием. Тот благословляет его на бой, предсказывая победить врага. С собой Сергий дает ему двух монахов: Андрея Ослябю и Александра Пересвета.

Подготовка к битве

Дмитрий рассказывает Киприану, что Сергий предрек ему победу в битве против Мамая. Митрополит тоже благословляет его на сражение, отправляя богосвященный крест к Никольским, Фроловским и Константино-Еленинским воротам, чтобы любой воин вышел из них окропленным святой водой и благословенным.

В Коломне Дмитрий распределяет полки и назначает в них воевод. Получив благословение от архиепископа Геронтия, переходит Оку во главе войска, в молитве обращаясь к своим родственникам, братьям Борису и Глебу, за помощью.

В это время Ольгерд и Олег узнают, что Дмитрий движется навстречу Мамаю с большим войском. Они начинают сомневаться в успехе захватчика, решают устраниться от сражения, выжидая, кто же окажется победителем. А вот князья Дмитрий Брянский и Андрей Полоцкий, Ольгердовичи, нелюбимые своим отцом из-за мачехи, крестившей их, решают присоединиться к православной армии Дмитрия. Они оставляют отца.

В результате русское войско переправляется через Дон. От разведчиков становится известно, что татары совсем близко, к тому же они в курсе, что Дмитрий собрал большое войско. Князь ездит по полкам с воодушевляющими речами, призывая отстоять Русь и православную веру, не жалея собственной жизни.

Видение

Свидетелем важного предзнаменования становится разбойник Фома Кацибей, которого Дмитрий простит за мужество, поставив на пост на реке Чуров. Он удостаивается видения. Бог желает исправить Фому, показывая, как с востока движется огромное облако, а с юга являются двое юношей в светлых багряницах и с острыми мечами. Те требуют ответа от предводителей войска, спрашивая, кто им позволил нападать на их родную землю. Они рубят мечами противников, спастись не удается ни одному недругу. Фома рассказывает о своем видении князю, с тех пор начинает верить в Бога и берется за ум.

Князь Дмитрий отправляет своего брата Владимира вместе с Дмитрием Волынцем в дубраву вверх по Дону, чтобы они там затаились со своими полками. В праздник Рождества пресвятой Богородицы оба войска встречаются на Куликовом поле.

Автор произведения описывает, как реагирует на это природа: земля будто стонет, предрекая грозу, а само поле прогибается, реки выходят из берегов от такого количества людей. Гонец, присланный Сергием Радонежским, отдает князю грамоты с благословением, а также хлебец пречистой Богородицы. Князь обращается с молитвой, просит Богородицу и Троицу о заступничестве. После этого садится на коня, вставая перед первыми рядами своих ратников, чтобы повести их в бой. При этом его окружение против, отговаривая его, но Дмитрий их не слушает.

Сражение Пересвета

Навстречу русскому войску от татар выезжает лютый печенег ростом в пять сажен. От русского воинства выступает монах Александр Пересвет, как повелел игумен Сергий Радонежский. Они бросаются друг на друга, бьются копьями, после чего замертво падают с коней.

Дмитрий призывает воинов продемонстрировать всю их храбрость, начинается битва.

Куликовская битва

В "Сказании о Мамаевом побоище" автор описывает, что татары в седьмом часу начинают одолевать русских, склоняя чашу весов в свою пользу. В это время князь Владимир, который затаился со своими воинами в дубраве, рвется броситься брату на помощь, но его останавливает Дмитрий Волынец, утверждая, что время для этого еще не пришло.

Только в восьмом часу свежие силы русского воинства, которые находились в засаде, бросаются в гущу сражения. Изнуренные продолжительной битвой, татары не выдерживают этой внезапной атаки. Они бегут с поля боя. Мамай обращается к своим богам, причем ко всем подряд (Салавату, Перуну, Хорсу, Раклию, Магомету), но те ему совершенно не помогают. Ему тоже приходится броситься в бегство. Ему удается уйти от преследования.

Развязка

Князь Дмитрий побеждает татар, как отмечает автор, с помощью Бога и Божией матери, святых Бориса и Глеба, которые являлись Кацибею. Самого князя находят в дубраве раненым и избитым. Он приказывает воинам похоронить своих товарищей, чтобы их православные тела не стали добычей зверей.

На поле боя войско остается восемь дней, все это время они хоронят своих соратников. Мамай возвращается в свою землю, собираясь идти на Русь с новым войском, но тут узнает, что сам оказался под угрозой, так как на него направляется царь Тохтамыш с востока. Тохтамыш разбивает Мамая на Калке. Тот скрывается в Кафу под чужим именем, но его удается все же выследить и убить.

Ольгерд, узнав о победе Дмитрия, со стыдом отправляется в свои владения, а убегает из своей вотчины, опасаясь, что Дмитрий пришлет к нему свое войско.

Сказание о Мамаевом побоище

Хочу вам, братья, поведать о брани недавней вой­ны, как случилась битва на Дону великого князя Дмитрия Ивановича и всех православных христиан с поганым Мамаем и с безбожными агарянами. И воз­высил Бог род христианский, а поганых унизил и по­срамил их дикость […].

[…] Когда князь великий был на месте, называемом Березуй, за двадцать три поприща от Дона, настал уже пятый день месяца сентября - день памяти святого пророка Захарии (в тот же день и убиение предка Дмитрия - князя Глеба Владимировича), и прибыли двое из его сторожевой заставы, Петр Горский да Карп Олексин, привели знатно­го языка из числа сановников царского двора. Рассказы­вает тот язык: «Уже царь на Кузьмине гати стоит, но не спешит, поджидает Ольгерда Литовского да Олега Рязан­ского; руководствуясь сведениями, полученными от Оле­га, о твоих сборах царь не ведает и встречи с тобою не ожидает; через три же дня должен быть на Дону». Князь великий спросил его о силе царской, и тот ответил: «Не­счетное множество войск его сила, никто их не сможет перечесть».

Князь же великий стал совещаться с братом своим и со вновь обретенною братьею, с литовскими князьями: «Здесь ли и дальше останемся или Дон перейдем?» Ска­зали ему Ольгердовичи: «Если хочешь твердого войска, то прикажи за Дон перейти, чтобы не было ни у одного мысли об отступлении; о великой же силе врага не раз­думывай, ибо не в силе Бог, но в правде: Ярослав, пе­рейдя реку, Святополка победил, прадед твой, князь ве­ликий Александр, Неву-реку перейдя, короля победил, и тебе, призывая Бога, следует то же сделать. И если разобьем врага, то все спасемся, если же погибнем, то все общую смерть примем - от князей и до простых людей. Тебе же, государю великому князю, ныне нужно забыть о смерти, смелыми словами речь говорить, чтобыот тех речей укрепилось войско твое: мы ведь видим, какое великое множество избранных витязей в войске твоем».

И князь великий приказал войску всему через Дон пе­реправляться.

А в это время разведчики поторапливают, ибо прибли­жаются поганые татары. И многие сыны русские возрадо­вались радостию великою, чая желанного своего подвига, о котором еще на Руси мечтали.

[…] И сошлись грозно обе силы великие, твердо сража­ясь, жестоко друг друга уничтожая, не только от оружия, но и от ужасной тесноты под конскими копытами испу­скали дух, ибо невозможно было вместиться всем на том поле Куликове: было поле то тесное между Доном и Мечею. На том ведь поле сильные войска сошлись, из них выступали кровавые зори, а в них трепетали сверкающие молнии от блеска мечей. И был треск и гром великий от преломленных копий и от ударов мечей, так что нельзя было в этот горестный час никак обозреть то свирепое побоище. Ибо в один только час, в мановение ока, сколько тысяч погибло душ человеческих, созданий Божьих! Воля Господня свершается: час, и третий, и четвертый, и пятый, и шестой твердо бьются неослабно христиане с погаными половцами.

Когда же настал седьмой час дня, по Божьему попуще­нию и за наши грехи начали поганые одолевать. Вот уже из знатных мужей многие перебиты, богатыри же рус­ские, и воеводы, и удалые люди, будто деревья дубрав­ные, клонятся к земле под конские копыта: многие сыны русские сокрушены. И самого великого князя ранили сильно, и с коня его сбросили, он с трудом выбрался с поля, ибо не мог уже биться, и укрылся в чаще и Божьею силою сохранен был. Много раз стяги великого князя под­секали, но не истребили их Божьею милостью, они еще больше утвердились.

[…] И вот наступил восьмой час дня, когда ветер юж­ный потянул из-за спины нам, и воскликнул Волынец го­лосом громким: «Княже Владимир, наше время настало и час удобный пришел!» - и прибавил: «Братья мои, друзья, смелее: сила святого духа помогает нам!»

Соратники же друзья выскочили из дубравы зеленой, словно соколы испытанные сорвались с золотых колодок, бросились на бескрайние стада откормленные, на ту вели­кую силу татарскую; а стяги их направлены твердым вое­водою Дмитрием Волынцем; и были они, словно Давидовы отроки, у которых сердца будто львиные, точно лютые волки на овечьи стада напали и стали поганых татар сечь немилосердно.

Поганые же половцы увидели свою погибель, закрича­ли на своем языке, говоря: «Увы нам, Русь снова перехит­рила: младшие с нами бились, а лучшие все сохранились!» И повернули поганые, и показали спины, и побежали. Сы­ны же русские, силою Святого Духа и помощью святых мучеников Бориса и Глеба, разгоняя, посекали их, точно лес вырубали, - будто трава под косой ложится за рус­скими сынами под конские копыта. Поганые же на бегу кричали, говоря: «Увы нам, чтимый нами царь Мамай! Воз­несся ты высоко - и в ад сошел ты!» И многие раненые наши и те помогали, посекая поганых без милости: один русский сто поганых гонит.

(…) Страшно, братья, зреть тогда, и жалостно видеть, и горько взглянуть на человеческое кровопролитие: как морское пространство, а трупов человеческих - как сен­ные стога: быстрый конь не может скакать, и в крови по колено брели, а реки три дня кровью текли.

Памятники литературы древней Руси. XIV- середина XVв. М., 1981. Кн. 4. С. 133, 161, 163, 177, 179, 181.

Миниатюра: Бегство хана Мамая с поля Куликова

В середине 15в создано. Дошло до нас в многочисленных списках (более 100). Битва Д.Донского с войском Мамая (победа русских над татарами). Рассказывает о битве на Дону русских с татарами, которых поддерживали изменники - рязанский князь Олег Иванович и литовский князь Ягайло. 2 сына Ягайло выступили на стороне Дмитрия.

В «С» появилось много новых повествовательных подробностей: посылка Захарии Тютчева к Мамаю с дарами, посещение Донским Троицкого монастыря, где его благословил Сергий Радонежский, кот.предсказал ему победу, поединок богатыря-монаха Пересвета Александра с Челубеем (гибель обоих), испытание Дмитриев примет перед боем (он слушает землю, крики зверей, птиц), обмен одеждой и конем с боярином Михайлом Бренком, его героическая гибель вместо князя, после боя долго не могли найти израненного князя. Из всех произведений цикла С. - самый подробный, сюжетно увлекательный рассказ о битве на Куликовом поле 8 сентября 1380 г. С. сообщает целый ряд подробностей о Куликовской битве, не зафиксированных другими источниками. Например, только в С. обстоятельно рассказано о действиях засадного полка серпуховского князя Владимира Андреевича, которые решили исход боя в пользу великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского, только в С. сообщается о паломничестве Дмитрия Донского в Троицкий монастырь и о благословении Дмитрия Сергием и т. д.

«С» последовательно передает все события, связанные с Куликовской битвой. Впервые за 150 лет иноземного ига русская рать должна была выйти за пределы Руси для открытого боя с поработителями. Русские войска перешли Дон в ночь с 7 на 8 сентября. Они расположились на сравнительно небольшом Куликовом поле, изрезанном ручьями и овражками. В тылу русских протекала Непрядва, слева в кустах ракитника был Дон, справа - лес, а за ним - река. В «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что это место выбрали потому, чтобы отступать было некуда. В такой битве «друг за друга. умрети» и приготовились русские ратники, воодушевленные любовью к отечеству.

Густой туман над Куликовым полем стал рассеиваться только к 11 часам утра. Русской рати противостояло равное по силе татарское войско. По «Сказанию», битву открыл поединок Александра Пересвета (монаха) и татарина Челубея. Оба богатыря погибли, пронзенные копьями. Бой начала татарская конница, которой удалось смять русские полки. Мужественно сражался и Дмитрий Иванович. В центре ожесточенно дрался Большой полк, воинам которого солнце нестерпимо слепило глаза. А на левом фланге татарская конница уже отрезала дорогу к донским бродам. Исход сражения решил Засадный полк, находившийся в дубраве. Им командовал серпуховский князь Владимир Андреевич (двоюродный брат Дмитрия). Войско Мамая не ожидало появления свежих сил и обратилось в бегство. В паническом страхе люди тонули в Мече, Дону и даже в Непрядве. Завершив преследование, Владимир Андреевич вернулся на Куликово поле. Великого князя Дмитрия Ивановича, едва живого, в разбитых доспехах, нашли с трудом.

В «С» усилен религиозный элемент. Подчеркивается благочестие князя многочисленными монологами-молитвами.

В повести много речей, диалогов персонажей. Подробное перечисление имен.

Татарам был нанесен сокрушительный удар коалицией русских князей, возглавляемой московским князем Дмитрием Ивановичем.

Исход битвы – очень крупное политическое событие в истории Руси. С одной стороны, победа русских явилась первой серьезной попыткой освобождения Руси от татарского ига, длившегося уже более 150 лет.


Отражение в «ПВЛ» общенародных интересов. Включение в летопись различных жанров. Фольклор в летописи
В центре «ПВЛ» - Русская земля, идея ее самостоятельности, независимости от Византии, идея могущества Русской земли, роль народа в защите Русской земли в борьбе от внешних врагов, в объединении, в прекращении усобиц. Тема Родины – ведущая, основная тема «ПВЛ». Жанры повести: 1. погодная запись (по годам) – это позволяло вносить в лет...

Жизнь Юлии Валериановны Жадовской (1824-1883)
11 июля 1824 года, 185 лет назад, в селе Субботино Любимовского уезда Ярославской области в семье крупного чиновника Ярославской губернии Валериана Жадовского родилась дочь. Увидев первый раз девочку, ее мать тут же потеряла сознание, а акушерка, принимавшая роды, долго и неистово крестилась. Зрелище было явно не для слабонервных – у ма...

Свобода и воля в горьковских рассказах
Жизнь Горького была насыщенной приключениями и событиями, крутыми поворотами и переменами. Свою литературную деятельность он начал гимном безумству храбрых и рассказами, прославляющими человека-борца и его стремление к свободе. Горький хорошо знал мир отверженных. Ведь вместе с ними он прошел многие версты по дорогам России, работал в п...