Другое название - Симфония в трёх частях
Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 3 кларнета, бас-кларнет, 2 фагота, контрафагот, 4 валторны, 3 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, ударные, рояль, арфа, струнные.
История создания
Небольшая по размерам Симфония в трех частях (до сих пор в литературе на русском языке приводился неверный перевод с английского - в трех движениях, что, по-существу, не имело смысла) была написана Стравинским сразу после окончания второй мировой войны, когда композитор, признанный всеми как один из самых крупных художников своего времени, жил в США, на собственной вилле в Голливуде. «Симфония не имеет никакой программы, было бы напрасно искать таковую в моем произведении, - сообщал Стравинский. - Однако возможно, что впечатления нашей тяжелой жизни с ее стремительно меняющимися событиями, с ее отчаянием и надеждой, с ее беспрерывными мучениями, крайним напряжением и, наконец, некоторым просветлением, оставили след в этой симфонии».
В своей книге «Диалоги с Робертом Крафтом» Стравинский несколько по-другому говорит об этом: «Я смогу немногое прибавить к тому, что она написана под знаком этих (военных. - Л. М.) событий. Она и «выражает» и «не выражает мои чувства», вызванные ими, но я предпочитаю сказать, что лишь помимо моей воли они возбудили мое музыкальное воображение... Каждый эпизод симфонии связан в моем воображении с конкретным впечатлением о войне, очень часто исходящем от кинематографа... Третья часть фактически передает возникновение военной ситуации, хотя я понял это, лишь закончив сочинение. Ее начало, в частности, совершенно необъяснимым для меня образом явилось музыкальным откликом на хроникальные и документальные фильмы, в которых я видел солдат, марширующих гусиным шагом. Квадратный маршевый ритм, инструментовка в стиле духового оркестра, гротескное крещендо у тубы - все связано с этими отталкивающими картинами...
Несмотря на контрастирующие эпизоды, как, например, канон у фаготов, маршевая музыка доминирует вплоть до фуги, являющейся остановкой и поворотным пунктом. Неподвижность в начале фуги, по- моему, комична, как и ниспровергнутое высокомерие немцев, когда их машина сдала. Экспозиция, фуга и конец Симфонии ассоциируются в моем сюжете с успехами союзников: и финал, хотя его ре-бемоль-мажорный секстаккорд, вместо ожидаемого до мажора, звучит, пожалуй, слишком стандартно, говорит о моей неописуемой радости по поводу триумфа союзников.
Первая часть также была подсказана военным фильмом, - на этот раз документальным, - о тактике выжженной земли в Китае. Средний раздел этой части - музыка кларнета, рояля и струнных, нарастающая в интенсивности и силе звучания вплоть до взрыва трех аккордов... был задуман как серия инструментальных диалогов для сопровождения кинематографической сцены, показывающей китайцев, усердно копающихся на своих полях».
Разумеется, приведенное высказывание ни в коем случае нельзя воспринимать «впрямую», как действительное изложение программного замысла симфонии Стравинского. Музыка ее вовсе не имеет черт иллюстративности, изобразительности, и, конечно, значительно более глубока, чем это рисует приведенные выше высказывание автора, ценное, однако, признанием того, что он хотел вложить в свое сочинение определенное конкретное содержание.
Но не случайны и завершающие беседу слова: «...довольно об этом. Вопреки тому, что я сказал, Симфония эта непрограммна. Композиторы комбинируют ноты. И это все. Как и в какой форме вещи этого мира запечатлелись в их музыке, говорить не им».
Хочется привести и еще одно высказывание Стравинского - уже не о содержании музыки, а о способах его выражения: «Сущность формы в Симфонии - вероятно, более точным названием было бы "Три симфонические части" - разработка идеи соперничества контрастирующих элементов нескольких типов. Один из таких контрастов, самый очевидный, это контраст между арфой и роялем, главными инструментами-протагонистами».
Музыка
Первая часть. Уже ее вступительная тема сурова и тревожна. Сразу зарождается беспокойный, словно заклинающий ритм, который заставляет вспомнить «скифские» образы «Весны священной». Ни главная, ни побочная темы экспозиции не изменяют характера музыки. В них преобладает беспокойный остинатный лейтритм, пронизывающий все движение. В главной партии он является подавляющим и грозным, в побочной - более беспокойным, с синкопами колокольных звучаний фортепиано, плещущим движением скрипок. Иные, более светлые звучания появляются в среднем разделе части, но зеркальная реприза возвращает к прежним - беспокойным, нервно-пульсирующим интонациям.
Вторая часть напоминает Классическую симфонию Прокофьева. Трехчастное анданте начинает прозрачный, изящно-холодноватый наигрыш флейты, звучащий в сопровождении остинатного ритма. Середина ясной классической формы более взволнованна, тревожна. В ней появляются отголоски ритмов и тематизма Увертюры (так называется первая часть).
Контрастом к безоблачному заключению анданте вступает третья часть - финал. В нем калейдоскоп эпизодов: то магическая заворошка, то призрачно-прозрачные звучания, то размеренно четкое движение марша - гротескный дуэт фаготов, то, наконец, фугато, в котором тему ведут тромбон, рояль и арфа (композитор использует форму вариаций). В поначалу строго разворачивающемся фугато происходит постепенное нагнетание. Подготавливается динамичная, насыщенная острыми ритмическими перебоями кода.
Музыка: Игорь СтравинскийХореография: Джордж Баланчин
Балетмейстер: Бен Хьюз
Музыкальный руководитель и дирижер: Валерий Платонов
Художественный руководитель проекта: Алексей Мирошниченко
Артисты: Инна Билаш, Никита Четвериков, Анна Терентьева, Александр Таранов, Евгения Четверикова, Денис Толмазов, Полина Булдакова, Елена Кобелева, Ольга Завгородняя, Наталья Макина, Анна Поистогова, Олег Куликов, Николай Ланцев, Роман Тарханов, Иван Ткаченко, Тарас Товстюк
Продолжительность 21 мин.
Джордж Баланчин однажды сказал: «Нет новых движений, есть новые комбинации». Он говорил о хореографии, но это выражение применимо к жизни вообще. Любая постановка – это новые комбинации.
Мы давно хотели, чтобы в репертуаре Пермского балета появился вечер на музыку Стравинского, ведь он сыграл ключевую роль не только в истории развития симфонической музыки, но и балетного искусства. Именно он определил всю музыку ХХ века и проложил путь в XXI век, а Джордж Баланчин – хореографию.
Алексей Мирошниченко
Баланчин говорил, что когда он уйдет из жизни, это уже будет не его хореография, не его балеты. Тем не менее, наша задача – максимально точно и близко к оригиналу сохранить его постановки. Это всегда очень непросто сделать, потому что многое зависит от того, с каким театром, в какой стране ты работаешь. К примеру, Пермский театр: здесь царит русский стиль танца. Если мы поедем в Данию, там все будет по-своему – по-датски. Техника исполнения очень сильно зависит от подготовки танцовщиков: стиль – это специфические положения рук и ног, корпуса, гибкость, артистизм; это всё прививается еще в колледже. Если у тебя другой взгляд, ты и разучиваешь новую хореографию под другим углом.
…Баланчин уехал из России, когда ему было двадцать с небольшим. Он же был практически совсем юнец. Но многие ошибочно полагают, что на протяжении всей жизни он так и остался русским. Я не помню дословной цитаты, но однажды он сам сказал, что Россия – это родина романтического балета, в то время как Америка – родина неоклассического балета.
…Основные понятия стиля Баланчина – музыкальность и скорость движений. Очень много счета. «Симфония в трех движениях» как раз построена исключительно на счете. Это самая сложная из его работ: сложные шаги соответствуют сложной музыке Стравинского. На каждый счет – определенный шаг.
Главное у Баланчина – смесь строгой графичности и эмоционального напора, рожденного музыкой. «Покажите нахальство», – требовал хореограф от своих артистов. Пермская труппа, уже привыкшая к Баланчину (десять его балетов в афише – не шутка), словно знала об этой фразе мэтра и приняла ее близко к сердцу. Конечно, американское балетное «нахальство» – не совсем то, что наше. В Нью-Йорке оно разбавлено иной координацией тела и более острым чувством формы, проявляющимся везде – от безупречно работающих «стальных» стоп до отчетливой ломки вертикальной оси тела и математически выверенных посылов корпуса и рук, причем посыл идет не столько от музыкальной эмоции, сколько от ритма. В случае с часто синкопирующим Стравинским, когда думать о ритме исполнителю приходится каждую секунду, это еще более очевидно. Но в рамках стиля «русский Баланчин» пермяки научились считать на сцене. И станцевали премьеру с той мерой увлеченного интереса, которая обнимается словами американского репетитора в Перми Бена Хьюза: «Ты не можешь переучить артистов после того, как их столько лет учили по-другому. Но ты в состоянии показать им другой взгляд на хореографию и музыку».
газета «Новые Известия»
Построенное как исследование соперничества контрастирующих элементов, в том числе между ведущими инструментами оркестра – арфой и фортепиано, произведение вызывает страх и тревогу, как бурлящая лава в жерле вулкана, не видимая, но слышимая.
Что-то с кем-то происходит, и это воспринимается как близкое и родное и, вместе с тем, имеет привкус отчуждения. Есть в «Симфонии» и легкий намек на военные действия – строй мальчиков, строй девочек, равнение на середину, носок к носку, плечо к плечу. В этом спектакле Баланчин уделяет максимальное внимание ходьбе и движению шеренгой. Томные, словно на замедленной съемке снятые дуэты, чередуются дуэтами-перепалками – с элементом юмора, как у двух не теряющих дух солдат в окопе.
интернет-издание «Belcanto.ru»
На столичных подмостках «Симфония в трех движения» (1972) появится впервые. Балет Баланчина возник на следующий год после смерти Стравинского, хотя музыка была написана композитором под впечатлением от войны, в 1945 году. Но в одном из так называемых «черных балетов» Баланчина, для которых характерны танцуемая музыка, звучащий танец, темная леотарда (купальник) и чистый задник вместо декораций, нет напоминаний о войне, да и черный цвет здесь эпизодичен. Доминируют светлые тона. Возможно, это самый нежный из поздних балетов хореографа, в котором захватывающе передан контраст арфы и фортепиано. В центре трех движений, трех частей, а значит и темпоритмов, гипнотические дуэты, развивающие мотивы других шедевров, рожденных в союзе с музыкой Стравинского: в одном явственна перекличка с переплетением тел из «Рубинов», в другом – с разговором рук из «Концертного дуэта». Сегодня «Симфония» – это девятый по счету балет из баланчинской коллекции пермского театра и, безусловно, парадный портрет труппы в модернистском интерьере.
Варвара Вязовкина
Участник VIII Дягилевского фестиваля, Пермь
Спектакль «Симфония в трех движениях» показывается в рамках вечера «Век танца: Стравинский - Баланчин»
Также в программе:
Аполлон Мусагет
На музыку И.СтравинскогоБалет в двух сценах
Продолжительность спектакля 33 минуты
Хореограф: Джордж Баланчин
Балетмейстер-постановщик: Бен Хьюз
Художник по свету: Игорь Цинн
Артисты: Никита Четвериков, Альбина Рангулова, Наталья де Фробервиль (Домрачева), Екатерина Мосиенко, Мария Богунова, Ксения Горобец, Яна Лобас
Рубины
На музыку И. СтравинскогоПродолжительность спектакля 19 минут
Хореограф: Джордж Баланчин
Художник по костюмам: Барбара Каринска
Балетмейстер-постановщик: Пол Боуз
Художник-постановщик: Андрей Войтенко
Художник по свету: Игорь Цинн
Артисты: Наталья де Фробервиль (Домрачева), Руслан Савденов, Альбина Рангулова, Оксана Вотинова, Кристина Елыкова, Ольга Завгородняя, Евгения Крекер, Яна Лобас, Лариса Москаленко, Анна Терентьева, Евгения Четверикова, Кирилл Галимянов, Артем Мишаков, Роман Тарханов, Тарас Товстюк, Артем Абашев
На Новой сцене Мариинского театра прошла первая балетная премьера сезона - «Симфония в трёх движениях» на музыку Стравинского. Сам композитор это произведение не наделял конкретным содержанием. Он утверждал: «Композиторы комбинируют ноты. И это всё. Как и в какой форме вещи этого мира запечатлелись в их музыке, говорить не им». Автором хореографического прочтения симфонии выступил Раду Поклитару. В его версии - это размышления о цене, которую человеку приходится платить за право быть индивидуальностью.
Танцовщикам Мариинки приходится играть не только для зрителей в зале. Их работу во время репетиций, а потом и премьеры, записывают сразу 12 камер. Кадры из «Симфонии в трех движениях» станут финалом нового художественного фильма.
«В главной роли - Сергей Безруков, он играет бывшую звезду балета. И по сюжету мы с ним являемся альтер эго по отношению друг к другу», - рассказывает хореограф, автор постановки «Симфония в трех движениях» Раду Поклитару.
Зарождение жизни, ее короткое продолжение и предсказуемый финал. 23 минутам - именно столько длится постановка балета «Симфония в трех движениях» - уже нашлось место в репертуаре Мариинского театра.
Театральную историю хореографа Раду Поклитару превратить в киношную задумала режиссер Анна Матисон. Сергей Безруков в новом фильме предстанет знаменитым артистом, который, после страшной травмы, вынужден уйти со сцены. Мариинский театр стал идеальной съемочной площадкой.
«Когда Раду посмотрел Сергея, он удивился. Не каждый танцор находится в такой форме. И где-то 75 процентов сцен танцует Сергей лично. Только акробатические делает его дублер - солист Мариинки - Денис Матвиенко», - рассказывает художник-постановщик, режиссер фильма «После тебя» Анна Матисон.
Раду Поклитару - тот редкий хореограф, который не стесняется работать на заказ. Он ставил один из эпизодов церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр в Сочи. На новый балет в Мариинском театре ушло всего три месяца. Желающие поработать с Поклитару вставали, буквально, в очередь.
«Я - второй состав, - рассказывает солистка Мариинского театра, заслуженная артистка России Александра Иосифиди. - И я сегодня смотрю со стороны, как потом танцевать. Это сделано для кино. Мы сначала снимали в зале. Сергей Безруков, как постановщик в фильме, показывал нам все движения».
«Некоторые звездные имена, не хочу их сейчас называть, не смогли участвовать не потому, что не хотели, а потому что - гастроли. Нужно было создать все в короткий срок, они и выбыли. Тот состав, который мы сейчас имеем, он для меня звездный даже не по статусу, а по качеству», - утверждает Раду Поклитару.
Театральный критик Дмитрий Циликин - о "Симфонии в трех движениях" в Мариинском театре.
Лингвисты и прочие семиотики полагают, что в фольклоре заключено глубинное знание о модусах бытия. Возьмем, к примеру, такое произведение устного народного творчества: "Баба плавала в пруду, Ей заплыл карась куда-то. Карася, конечно, жалко, Но рыбалка есть рыбалка". Как тут не согласиться с учеными: частушка исчерпывающе описывает множество этих самых модусов. В том числе - премьеру балета "Симфония в трех движениях" в постановке Раду Поклитару.
Поклитару человек талантливый и умный - достаточно, чтобы понимать: информация существует в информационном поле, потому лучше самому сказать правду, чем ждать, пока тебя в ней уличат. Вот он и режет правду-матку, прямо на сайте Мариинского театра. Мол, некто Анна Матисон затеяла снимать фильм с Сергеем Безруковым в роли хореографа, по сюжету тот ставит балет, каковой балет и позвали сочинить Раду. А тот практично рассудил: надо вместо одноразового использования в кино предусмотреть многоразовую эксплуатацию на сцене. То есть ввести сочинение в репертуар Мариинского балета.
Особенно Поклитару напирает на то, как ему нравится исполнять заказ. По его словам, идея взять в качестве музыкальной основы именно "Симфонию в трех движениях" Стравинского принадлежит госпоже Матисон, ее же синопсис. Раду спрашивают: Стравинский писал эту музыку под впечатлением о войне, будут у вас военные аллюзии? "Подобный текст мне озвучил Валерий Абисалович на нашей первой встрече. До этого я не хотел делать никакого марша военных, но это условия заказа - и это классно! В итоге военные аллюзии в спектакле есть". Рыбалка есть рыбалка…
Госпожа Матисон, прежде трудившаяся на ТВ корреспондентом и продюсером, в прошлом сезоне дебютировала в Мариинском театре в качестве режиссера, сценографа и художника по костюмам оперы Римского-Корсакова "Золотой петушок", а затем - либреттиста и оформителя балетов "Бемби" и "В джунглях". То есть под оболочкой очаровательной молодой женщины скрывался буквально титан Возрождения, и даже немножечко непонятно, отчего она до сих пор робеет стать хореографом. Или дирижером. С другой стороны, скромность украшает гения, так что за пультом стоял Валерий Гергиев, за хореографию отвечал Поклитару, а себе Анна Матисон, кроме идеи и синопсиса, оставила опять лишь сценографию с костюмами.
Вот что получилось.
Сначала на видео парки прядут красную нить жизни какого-то неустановленного лица. Потом, уже наяву, нить оказывается веревкой, унизанной красными лоскутами. Из копошащейся на полу биомассы (фигуры обтянуты пестро-грязными комбинезонами, лица измазаны, на головах колтуны) выклевывается некто - к нему веревка и прицеплена. То есть это пуповина. Ее отрывают, он скидывает убогую одежонку и предстает вторым солистом Юрием Смекаловым. "Он" (так персонаж называется в программке) в телесного цвета трусах и чем-то перепачкан. Потом тем же манером рожают "Ее" (корифейка Светлана Иванова). Биомасса не слишком изобретательно мечется (в постановке метаний хореограф явно вдохновлялся творчеством Б.Я. Эйфмана), пока не приходит пора Второму движению. Опускается белый задник, на фоне которого разворачивается па-де-де, перетекающее в па-де-труа: к героям присоединяется одна из парок. Эта богиня судьбы то ли обучает неопытного парня, как вести себя с дамой в известной ситуации, то ли у нее на мужчин jus primae noctis (право первой ночи). Особенно впечатляет, как она, лежа, сжимает его шею бедрами, а он, тоже, соответственно, лежа, выкатывается из ее ног, словно из лезвий ножниц. Кроме того, хореография насыщена хитрыми поддержками из невероятных позиций, выдумывать которые Поклитару, как мы знаем по прежним работам, такой мастак.
Однако биомасса не дремлет. В Третьем движении по заднику, размножаясь делением, расползаются имперские видеоорлы, сабли и прочие милитаристские штучки, кордебалет переоделся в полувоенное и неистово марширует, покамест - само собой, не без участия парок (забыл сказать: все трое работают в таких устрашающих то ли париках, то ли шапках, что их самоотверженностью нельзя не восхищаться) - короче, все это роение в конце концов героев уконтрапупило.
Вообще-то "военные аллюзии" запросто могли бы оказаться какими-нибудь другими - например, экологическими (как у позднего Бежара, очень беспокоившегося насчет загрязнения планеты). Но господин Поклитару знай нахваливает работодателей как раз за то, что у него "нет расхолаживающей свободы маневра". Зато она, как оказалась, есть у госпожи Матисон: Сергей Безруков, сообщают СМИ, бросил ради нее жену. То бишь появился фактор, который, есть надежда, отвлечет его избранницу от опер и балетов. Хотя бы временно.
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter