В Частной опере Мамонтова Врубель впервые услышал «Кармен». Потрясла тема гадания! В этой трагической мелодии было всё: неотвратимость рока, фатальность случайностей, мистика… Мгновенно вспомнился «Очарованный странник» Лескова, цыганка Груша –– красавица, певунья, за обладание которой мелкопоместный князек заплатил табору пятьдесят тысяч.
Михаил Александрович прямо из театра примчался в мастерскую и на готовом почти портрете Мамонтова, лихорадочно счистив краски, написал свою изумительную цыганку-гадалку. Ту самую, которой князенька тешился так недолго, –– прискучила.
С картины, проникая в самую душу, глядит темными, блестящими глазами молодая женщина. Чернобровая, смуглая, со странным и привлекательным лицом. Розовая шаль наброшена на плечи, тонкие руки украшены браслетами. На ковре перед ней раскрыты карты, впереди туз пик. Удивительно переплетается орнамент настенного ковра со складками розовой шали, с небрежно разбросанной колодой карт. Что-то должно свершиться, картина очень сильна этим предчувствием.
Оно и свершилось –– у Лескова. Князь обманул Грушу, увёз на далекую пасеку.
–– Здесь будешь жить.
Плакала, руки его целовала, чтоб пожалел, не бросал. Но он оттолкнул ее и уехал.
Хотела уйти цыганка, да стерегли крепко. И всё-таки вырвалась, прибежала к преданному другу.
–– Пожалей меня, брат родной, ударь ножом против сердца!
Не смог он ударить Грушу, за которую не пожалел бы своей жизни. Но в реку –– столкнул. И бежал с того места, себя не помня.
Цыгане народ необычный, неразгаданный. Они то размашисты в своих чувствах, то в них глубокий надрыв и тоска. Но цыганское пламя случается и не в цыганской душе. Врубель вполне познал эту стихию, сгорая в пламени своего гения. И так же, как Груша, знал наперед свою участь. Знал, что случайностей не бывает, что «случайности» уже где-то «числятся» за тобой, стерегут тебя, уже определены тебе.
Гениально раскрыв внутренний мир «действующего лица», подчинив разбросанные на картине детали в одно гармоническое целое, Врубель особенно выделил глаза, словно давая понять, что глаза цыганки –– это и его глаза, глаза художника, который видит свое неутешительное будущее.
«Гадалка». 1885 год.
В Москве у Мамонтова была Частная опера. И сколько же прекрасных спектаклей было поставлено на сцене мамонтовского театра! Какие замечательные декорации написаны! Некоторые из них стали шедеврами живописи, украсив собой Третьяковскую галерею и другие художественные музеи России. А оперы Римского-Корсакова навсегда вошли в сокровищницу русской музыкальной культуры. Благодаря невысокой цене на билеты патронируемое Мамонтовым русское оперное искусство стало популярным среди самых разных сословий Москвы. То, что высокомерно отвергала Императорская сцена, ставил Мамонтов.
Здесь, в Частной опере, Врубель впервые услышал «Кармен». Потрясла тема гадания! В этой трагической мелодии было всё: неотвратимость рока, фатальность случайностей, мистика… Мгновенно вспомнился «Очарованный странник» Лескова, цыганка Груша, красавица, певунья, за обладание которой мелкопоместный князек заплатил табору пятьдесят тысяч.
Михаил Александрович прямо из театра примчался в мастерскую, и на готовом почти портрете Мамонтова, лихорадочно счистив краски, написал свою изумительную цыганку-гадалку. Ту самую, которой князенька тешился так недолго, –– прискучила.
Неделями он где-то пропадал, а она ждала его, разубрана в шелка и золото. Плакала: «На коленях стоял, когда я пела, любил, ничего не жалел, пока не был сам мне по сердцу. А полюбила –– покинул! Иль играть хочешь ты моей львиной душой? Нет, не греть солнцу против летнего, не видать тебе, злодею, любви против той, как я любила!»
С картины, проникая в самую душу, глядит темными, блестящими глазами молодая женщина. Чернобровая, смуглая, со странным и привлекательным лицом. Розовая шаль наброшена на плечи, тонкие руки украшены браслетами. На ковре перед ней раскрыты карты. Впереди лежит туз пик. Удивительно переплетается орнамент настенного ковра со складками розовой шали, с небрежно разбросанной колодой карт. Что-то должно свершиться, картина очень сильна этим предчувствием.
Оно и свершилось –– у Лескова. Князь обманул Грушу, увез на далекую пасеку.
–– Здесь будешь жить.
Плакала, руки его целовала, чтобы не бросал, пожалел. Но он толкнул ее прочь и уехал.
Хотела уйти цыганка, да стерегли крепко. И всё-таки вырвалась, прибежала к преданному другу.
–– Пожалей меня, брат родной, ударь ножом против сердца!
Не смог он ударить Грушу, за которую не пожалел бы своей жизни. Но в реку –– столкнул. И бежал с того места, себя не помня.
Цыгане народ необычный, неразгаданный. Они то размашисты в своих чувствах, то в них глубокий надрыв и тоска. Но цыганское пламя случается и не в цыганской душе. Врубель вполне познал эту стихию, сгорая в пламени своего гения. И так же, как Груша, знал наперед свою участь. Знал, что случайностей не бывает, что «случайности» уже где-то «числятся» за тобой, стерегут тебя, уже определены тебе...
Гениально раскрыв внутренний мир «действующего лица», подчинив разбросанные на картине детали в одно гармоническое целое, Врубель особенно выделил глаза, словно давая понять, что глаза цыганки –– это и его глаза, глаза художника, который видит свое будущее.
Октябрь 22, 2012
„Я твердо решил совершенно отстранить от своего творчества все, что его искусственно неорганически направляет” М. Врубель
Гадалка
1895; 135х86,5 см; холст, масло
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Прообразом «Гадалки » является Кармен из одноименной оперы Бизе, которой Врубель увлекся еще в 1892 году. Его вдохновила излюбленная в символизме тема рока, предопределенности судьбы.
Коровин рассказывал о возникновении картины: «Все шумели, говор, игра в карты, спор. Михаил Александрович... спал. Наутро он написал с какой-то дамы, с которой познакомился накануне, портрет ее с игральными картами». Врубель написал «Гадалку» поверх заказанного ему портрета промышленника Николая Мамонтова.
По воспоминаниям Николая Прахова. пришедшему позировать Мамонтову художник заявил: «Не могу больше писать ваш портрет, осточертел он мне».
Гадалка — это символ Женщины. В ней есть обаяние красоты, естественность и в то же время некая загадочность. Глядя мимо зрителя, словно пророчица, она проникает в неведомое для других будущее человека.
Спор света и тени на контрастно освещенном лице усиливает драматизм и остроту ощущения образа. В колорите картины холодные и теплые цвета, взаимодействуя, обогащают друг друга. Благородно и сдержанно мерцают переливы шелковой ткани на фоне тусклого приглушенного в цвете ковра. Натурное начало в этом произведении берет верх.
Фантастическое художник выискивает в самом объекте — в женщине, обладающей даром разгадывать будущее людей.
Картина написана на холсте с темно-серым грунтом легким и длинным, не слишком пастозным мазком. Слой краски, тонкий в живописи головы и рук, становится более плотным в фактуре шали и ковра на стене за спиной женщины.
«Гадалка» близка по композиции к знаменитой киевской «Девочке на фоне персидского ковра», написанной художником девятью годами ранее, но ее утонченная живопись менее материальна.
Портрет мужчины в старинном костюме
1886; 27,8х27 см
бумага, акварель, белила, графитный карандаш, лак
Киевский музей русского искусства
Об истории возникновения акварели «Портрет мужчины в старинном костюме» подробно рассказал в своих воспоминаниях Николай Адрианович Прахов. Внимание Врубеля, пришедшего в квартиру Праховых, привлек кусок старинной украинской парчи, купленной хозяином на рынке. Он загорелся желанием написать ее акварелью.
Положив стул боком на стол, Врубель набросил на него парчу, чтобы легла свободными складками, и начал с увлечением писать. По словам Николая Прахова, художник «начал с центра, с большого букета, и пошел от него вверх и вниз. Когда уже было написано довольно много, стал говорить: „Нет, я напишу не просто кусок материи, а лучше боярина или, еще лучше, царя, сидящего на троне. Пусть это будет, ну, хотя бы Иван Грозный”.
Написал пояс, длинные рукава рук, лежащих на поручнях кресла, и стал намечать лицо от подбородка кверху».
Врубель придал портрету черты известного киевского коллекционера и мецената Ивана Николаевича Терещенко, мотивируя это тем, что „он тоже Иван и тоже должен быть — Грозным”.
Тёмное, восточное лицо гадалки непроницаемо, но зритель мгновенно ощущает в нём какую-то особенную значимость. Эта женщина знает нечто, пока недоступное другим. Её неподвижный взгляд устремлён в будущее, которое для прочих ещё не наступило. И то, что ей открылось, погрузило гадалку в глубокую задумчивость. Туз пик, брошенный навстречу зрителю, предсказывает недоброе. И ещё одна, последняя, карта - голубоватый, отдающий холодом кусочек картона - замерла в руке женщины: гадалка будто не решается показать её.
Фигура на фоне ковра чем-то напоминает исполненный Врубелем ранее портрет девочки. Но как различны эти картины! Вместо нежного, трогательного лица девочки, даже не понимающей своей печали, - вековая пронзительная мудрость в серьёзных чертах сидящей с картами женщины. Вместо словно пришедших из волшебной сказки сокровищ: драгоценных камней, жемчуга, сияющих тканей, красочного рисунка ковра - розовая шаль, окутавшая плечи гадалки. Узор, нанесённый сильными ударами кисти по выцветшему ковру, - точно знаки, которыми пишет сама Судьба.
Врубель довел до совершенства свою систему рисунка. Он в равной мере блестяще владел всеми графическими материалами. Подтверждением того служат иллюстрации к «Демону» М.Ю.Лермонтова. С поэтом художника сближало то, что оба лелеяли в своей душе идеал гордого, непокорного творческого характера. Сущность этого образа двойственна. С одной стороны, величие человеческого духа, с другой - безмерная гордыня, переоценка сил личности, которая оборачивается одиночеством. Врубель, взявший на свои хрупкие плечи бремя «демонической» темы, был сыном негероического времени. У «Демона» Врубеля больше тоски и тревоги, чем гордости и величия... »
Живописец божьей милости
В истории мировой живописи немного художников, наделенных божественным колористическим даром. Врубель занимает достойное место в этом уникальном списке. Его живописный дар выделяли со времен учебы в Академии художеств. Врубель всю жизнь углублял и усложнял свою цветовую палитру и нашел на ней новые, прежде неведомые сочетания. Сильное влияние оказали на него итальянцы: Беллини и Карпаччо, ранние византийские мозаики и древние русские фрески... »
Педагогическая деятельность Врубеля
О педагогической деятельности Врубеля почти ничего не известно, но, к счастью, до нас чудом дошел рассказ художника М.С.Мухина, который учился у М.А.Врубеля в Строгановском училище. Он раскрывает новую, неизвестную грань дарования мастера. В Строгановское училище художника пригласил его директор Н.В.Глоба, много сделавший для подъема художественно-промышленного образования в России. Итак, на переломе веков М.А.Врубель оказывается в стенах «Строгановки». Приводим рассказ М.С.Мухина...