2014 г. — приз журнала «Балет» «Душа танца» (номинация «Восходящая звезда»).
2016 г. - премия им. Олега Янковского «Творческое открытие» сезона 2015-16.
2017 г. - назван лучшим танцовщиком года (2016-го) итальянским журналом «Данца и данца» («DANZA & DANZA»); удостоен приза Международной ассоциации деятелей хореографии «Benois de la Danse» за исполнение партии Солора в балете «Баядерка».
2018 г. - премия президента РФ для молодых деятелей культуры.
Биография
Родился в Москве. В 2009 г. окончил хореографическое училище при Московском государственном академическом театре танца «Гжель» и был принят в балетную труппу Большого театра. В 2013 г. окончил педагогический факультет Московской государственной академии хореографии.Репетировал под руководством Николая Цискаридзе, Юрия Владимирова. В настоящее время педагогом-репетитором артиста является Александр Ветров .
Репертуар
2010Голубая птица («Спящая красавица» П. Чайковского, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
сверстники и сверстницы Джульетты («Ромео и Джульетта» С. Прокофьева в постановке Ю. Григоровича)
фламенко («Кармен-сюита» Ж. Бизе — Р. Щедрина в постановке А. Алонсо)
друзья Колена («Тщетная предосторожность» Л. Герольда, хореография Ф. Аштона)
партия в балете «Серенада» на музыку П. Чайковского (хореография Дж. Баланчина)
две пары во II части («Симфония до мажор» на музыку Ж. Бизе, хореография Дж. Баланчина)
гран па
вальс («Лебединое озеро» П. Чайковского во второй редакции Ю. Григоровича)
гран па
слуги бога Нила, два кавалера, Рыбак
финальный вальс и апофеоз («Щелкунчик» П. Чайковского, хореография Ю. Григоровича)
партия в «Рубинах» (II части балета «Драгоценности») на музыку И. Стравинского (хореография Дж. Баланчина)
2011
партия в балете «Класс-концерт»
на музыку А. Глазунова, А. Лядова, А. Рубинштейна, Д. Шостаковича, хореография А. Мессерера)
солист
(«Серенада» на музыку П. Чайковского, хореография Дж. Баланчина)
Флоран
(«Эсмеральда» Ц. Пуни, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография Ю. Бурлаки, В. Медведева)
Бернар
(«Раймонда»)
Антуан Мистраль
(«Пламя Парижа» Б. Асафьева в постановке А. Ратманского с использованием хореографии В. Вайнонена)
Граф Вишенка
(«Чиполлино» К. Хачатуряна, хореография Г. Майорова)
партия в балете «Симфония псалмов»
на музыку И. Стравинского (хореография И. Килиана)
пажи свиты феи Сирени,
принцы-претенденты на руку Авроры
(«Спящая красавица»)
2012
Раб
(«Баядерка» Л. Минкуса, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
солист в танце с веерами
(«Корсар» А. Адана, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография А. Ратманского и Ю. Бурлаки)
Граф Па
р
ис
(«Ромео и Джульетта»)
сольная партия в «Бриллиантах»
(III части балета «Драгоценности») на музыку П. Чайковского (хореография Дж. Баланчина) -
дуэт
(«Dream of Dream» на музыку С. Рахманинова в постановке Й. Эло)
Лорд Вильсон - Таор
(«Дочь фараона» Ц. Пуни в постановке П. Лакотта по М. Петипа)
Князь Курбский
(«Иван Грозный» на музыку С. Прокофьева, хореография Ю. Григоровича)
2013
Спа
ртак
(«Спартак» А. Хачатуряна, хореография Ю. Григоровича)
Артынов
(«Анюта» на музыку В. Гаврилина, хореография В. Васильева)
Злой гений
(«Лебединое озеро»)
Т
ореадо
р
(«Дон Кихот» Л. Минкуса, хореография М. Петипа, А. Горского в редакции А. Фадеечева)
2014
Принц Зигфрид
(«Лебединое озеро»)
Га
сто
н Рье
Жан д
е
Б
ри
ен
(«Раймонда» А. Глазунова, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
Онегин
(«Онегин» на музыку П. Чайковского, хореография Дж. Крэнко)
Ферхад
(«Легенда о любви» А.Меликова, хореография Ю.Григоровича)
Щелкунчик-принц
(«Щелкунчик»)
2015
Кня
зь Фе
де
рич
и
(«Марко Спада» на
музыку Д.
Ф.
Э. Обера, хореография П.
Лакотта по
Ж.
Мазилье)
Арман
Дюваль
(«Дама с камелиями» на музыку Ф. Шопена, хореография Дж. Ноймайера)
Граф Альберт
(«Жизель» А. Адана, хореография Ж. Перро, М. Петипа, Ж. Коралли в редакции Ю. Григоровича)
Хозе
(«Кармен-сюита», в рамках гала-концерта в честь 90-летия со дня рождения Майи Плисецкой)
Печорин
(«Герой нашего времени» И. Демуцкого, часть «Бэла», хореография Ю.Посохова, режиссер К. Серебренников)
2016
Базиль
(«Дон Кихот» во второй редакции А. Фадеечева)
главная пара
(«Вариации на тему Франка Бриджа» на музыку Б. Бриттена, хореография Х. ван Манена) - участник премьеры в Большом театре
Солор
(«Баядерка»)
Конрад
(«Корсар») - дебютировал на гастролях Большого театра в Лондоне
Борис
(«Золотой век» Д. Шостаковича, хореография Ю. Григоровича)
2017
Принц Дезире
(«Спящая красавица»)
премьеры
(«Этюды» на музыку К. Черни, хореография Х. Ландера)
2018
Вронский
(«Анна Каренина»на музыку П. Чайковского, А. Шнитке, Кэта Стивенса/Юсуфа Ислама, хореография Дж. Ноймайера) - первый исполнитель в
Большом театре
2019
солист II части
(«Симфония до мажор» Ж. Бизе, хореография Дж. Баланчина)
Отец
(«Парижское веселье» на музыку Ж. Оффенбаха/ М. Розенталя, хореография М. Бежара)
Гастроли
Январь 2014 г. — выступил в Мариинском театре
в партии Хозе в балете «Кармен-сюита» (хореография А. Алонсо) в рамках гала-концерта в честь юбилея балерины и педагога Ольги Моисеевой (Кармен - Светлана Захарова).
Февраль 2014 г. - выступил на церемонии закрытия XX Олимпийских игр в Сочи («Русский балет»/ хореограф-постановщик Э. Фаски - Золотой раб/ «Шехеразада» на музыку Н. Римского-Корсакова)
Апрель 2014 г. - выступил на XIV Международном фестивале балета «Мариинский»
- в партии Принца Зигфрида в балете «Лебединое озеро» (хореография М. Петипа, Л. Иванова в редакции К. Сергеева; Одетта-Одиллия - Оксана Скорик).
Октябрь 2015 г. - исполнил партию Хозе в балете «Кармен-сюита» в неаполитанском театре Сан-Карло
(Кармен - Светлана Захарова); в рамках XV фестиваля классического балета имени Аллы Шелест исполнил партию Принца Дезире в балете «Спящая красавица» (редакция К. Сергеева, постановка Г. Комлевой) с труппой (Принцесса Аврора - Евгения Образцова).
Май-июнь-июнь 2016 г. - участвовал в творческом вечере Светланы Захаровой «Amore» (партия Паоло в балете «Франческа да Римини» на музыку П. Чайковского, хореография Ю. Посохова), состоявшемся на сценах Модены, Пармы (Италия), в Большом театре (Москва), а также Равенны, Генуи (Италия) и Монте-Карло (Монако)
.
Июль 2016 г. - партия Хозе («Кармен-сюита», со Светланой Захаровой) на сцене неаполитанского театра «Политеама»
.
Январь-февраль 2017 г. – заглавная партия в балете «Спартак» (хореография Ю. Григоровича) с труппой Королевский балет Фландрии
(Бельгия, Антверпен/Гент).
Июль 2017 г. – партия Графа Альберта «Жизель» с балетом театра Массимо в Палермо
на сцене Зеленого театра (хореография Р. Нуньеса, постановка П. Маниери; Жизель – Светлана Захарова).
Октябрь 2017 г. – партия Солора (Никия – Анна Никулина) в балете «Баядерка» (хореография М. Петипа в редакции В. Пономарева и В. Чабукиани); партия Принца Дезире («Спящая красавица», Принцесса Аврора – Евгения Образцова) с балетной труппой Самарского академического театра оперы и балета
в рамках XVII фестиваля классического балета им. А. Шелест;
партия Графа Альберта в балете «Жизель» с Софийским национальным балетом
/ Болгария, на сцене Национального дворца культуры, София (Жизель – Светлана Захарова).
Июнь, декабрь 2018 г. – заглавная партия в балете «Спартак» (хореография Ю. Григоровича) с балетной труппой Новосибирского государственного академического театра оперы и балета (НОВАТ
).
Октябрь 2018 г. – партия Солора в балете «Баядерка» (хореография М. Петипа в редакции В. Пономарева и В. Чабукиани), НОВАТ;
партия Солора (та же редакция балета) с балетной труппой Самарского театра оперы и балета
(Никия – Элеонора Севенард), XVIII фестиваль классического балета им. Аллы Шелест.
Ноябрь 2018 г. – партия Солора в балете «Баядерка» с корейской труппой Всемирный балет/ Universal Ballet
, Сеул/ Корея, Центр исполнительских искусств им. короля Седжона (Никия – Светлана Захарова).
Распечатать
Как Левша подковал Большой театр
Денис РОДЬКИН: «Как и Барышников, я пытаюсь каждый день танцевать лучше себя самого»
Сейчас ему только 25, и тем не менее в качестве солиста Большого театра он уже принял участие в церемонии закрытия XXII Олимпийских игр, воплотив на арене сочинского стадиона «Фишт» образ бога танца Вацлава Нижинского и танцуя одну из самых знаменитых партий этого танцовщика — Золотого раба из балета «Шахерезада»…
Взлет Дениса Родькина был стремительным и невероятным… Каких-то 8 лет назад он не мыслил себя без народных плясок и мечтал о карьере танцовщика в театре «Гжель»… Сегодня его репертуар в Большом театре — вся русская и советская классика, от принцев из «Лебединого озера» и «Щелкунчика» до Спартака в легендарном балете Юрия Григоровича. О том, как вчерашний выпускник училища при театре танца «Гжель» стал премьером балета главного театра страны, танцовщик рассказал обозревателю «МК» в эксклюзивном интервью. И начали мы с вопроса при такой карьере вполне естественного.
— Приходилось ли вам в вашей биографии пробивать для себя партии?
— Ни разу такого не было, никогда ничего не просил. Я много репетировал, готовился. Но никогда не просил у руководства: дайте мне то-то или то-то.
С гитарой и степом по жизни
— Я знаю, что старший брат у вас работает в ФСБ, он старше вас на 6 лет. А имеют ли ваши родители какое-то отношение к театру? И почему вообще дети идут в балет?
— Папа у меня работает на авиационном заводе, мама — учитель французского языка, и естественно, ни к военным, ни к артистам они никакого отношения не имеют. Желание стать военным было полностью желанием моего брата. Когда он заканчивал 11-й класс, захотел поступить в военно-технический университет. Это было безумно сложно, потому что 5 лет нужно было жить на казарменном положении в суровых условиях, бегать по 9 километров, наголо брить голову, и я не знаю, что его могло на это сподвигнуть. Что касается меня, то тут, наверное, дело случая, потому что моя творческая жизнь началась вовсе не в балетном искусстве.
— А с чего же?
— Дело в том, что рядом с нашим домом есть дворец культуры «Красный Октябрь» и там много различных кружков. И моего брата тоже, когда он учился в 5-м классе, родители отдали на класс гитары. Он, кстати, закончил этот класс. А потом они решили продолжить преемственность поколений — отдали на класс гитары и меня. И мне очень нравилось играть, я усердно занимался каждый день, сидел в комнате, разучивал новые произведения… А один раз, когда мы шли на урок, моя мама увидела, как танцуют степ. В «Красном Октябре» классов очень мало, и дети танцевали прямо в холле. И ей настолько это понравилось, что она сказала мне: «Ты будешь тоже танцевать здесь». Она буквально силой меня туда отвела, и я, через слезы, тоже начал разучивать все эти движения. А ведь для того, чтобы правильно танцевать степ, нужно очень многое понять, расслабить стопу, надо, чтобы руки правильно работали, чтобы в теле была правильная координация. Я проходил туда четыре репетиции, а потом туда пришел мальчик, который учился еще и в муниципальной детской балетной школе. И в одну секунду сел на шпагат, с абсолютно вытянутыми ногами и вытянутыми стопами. Я был настолько этим впечатлен, что спросил у мамы: «А где его так научили делать?». Выяснилось, что есть такая детская муниципальная школа при театре «Гжель», которая тоже находилась недалеко от нашего дома. И я пошел туда. Мне сразу сказали, что данных у меня нет. Мне начали зачем-то выкручивать плечи назад, затем положили на пол и начали ломать стопы. Я тогда подумал, что надо мной просто издеваются. Потом меня посадили на шпагат, и я полчаса так просидел и понял, что шпагат — это страшная вещь. Но все-таки я ушел со степа, закончил гитару (у меня есть даже диплом о среднем образовании по классу гитары) и стал заниматься в этой детской муниципальной балетной школе.
— Тут-то ты уже не капризничал. Нравилось там учиться?
— Я начал ходить, но втайне жаждал, чтоб меня отчислили, потому что очень не хотел этим заниматься. Старался подольше задержаться в школе, не выучить уроки… Лишь бы не ходить туда. Но в один прекрасный момент я понял вдруг, что мне все-таки интересно там учиться, потому что у меня появились там друзья, потому что мне стало нравиться то, чему нас учат. И конечно, моей мечтой был совсем не Большой театр. Моей мечтой был ансамбль «Гжель», и меня очень увлекали народные пляски. Я ходил на все концерты «Гжели» и всегда садился в первый ряд. Но в один прекрасный момент, где-то в 5-м классе, я увидел запись, как Владимир Васильев танцевал Спартака, и меня это настолько впечатлило, что я понял: хочу танцевать классический балет.
— Интересно, в памяти степ у вас остался, прям сейчас бить его сможете?
— Легко (встает и бьет степ). Знаете, детская память — она всегда самая сильная. Вот я 10 часов в зале репетирую, чтоб не упасть с двух пируэтов, а это… без разогрева.
— Я знаю, что вас хотел видеть в составе своего знаменитого театра Борис Эйфман. Вы, по-моему, даже ездили к нему на просмотр в Санкт-Петербург после окончания училища...
— Когда я заканчивал училище, в Большой театр меня никто не звал и я об этом даже не думал. Но мне нужно было уже определяться с местом дальнейшей работы. И я по приглашению директора театра Эйфмана, который до этого видел меня на смотре балетных школ, поехал в Санкт-Петербург, потому что Борис Яковлевич берет в свою труппу только рослых мальчиков. Меня брали на солиста, но я тогда еще не знал, что вскоре мне предложат работать в Большом, и, конечно, согласился.
Цискаридзе сказал мне: «Учи партию Одиллии»
— А как, собственно, происходил вот этот переход в Большой театр? Потому что в балетном училище, насколько я знаю, вы всеобщий любимец, баловень художественного руководителя Владимира Захарова, выступаете в сольных партиях на концертах. Многие ученики этого училища до сих пор следят за вашим творчеством, потому что вы для них как Юрий Гагарин. Расскажите наконец, как вы все-таки попали в Большой.
— После окончания училища я спросил у моего педагога, Андрея Александровича Евдокимова, который был в то время солистом Большого театра, когда там будет просмотр. На что он сказал: «Завтра». Я тогда спрашиваю, как можно туда попасть, а он: «Ты что?! Ничего не получится. Там просмотр только для своих, там будут только выпускники Московской государственной академии хореографии…» Ну, думаю, ладно, не получится — значит не получится. И вдруг вечером он мне звонит: «Ты знаешь, завтра можно будет прийти на просмотр. Я тебе пропуск сделал — просто придешь и на боковом станке сделаешь класс, как все». Я прихожу на просмотр — конечно же, там уже разогреваются ребята. У всех прекрасные данные, потому что в Большой театр из Московской академии хореографии берут только самых лучших и только с самыми лучшими данными. И конечно же, такого я до этого никогда не видел: у ребят и шаг, и стопа феноменальные, и вращение. Я сделал класс, мне показалось, что я переволновался: туры — криво, косо прыгнул, пируэты у меня не получились… Ну ладно, думаю, попробовал… Кто не рискует, тот не пьет шампанское. И вдруг на следующий день в «Гжель» приходит Евдокимов, очень удивленный, и говорит: «Вообще-то ты там понравился. Жди теперь звонка от заведующего балетной труппой. Либо — да, либо — нет». Тогда заведующим балетом был Геннадий Петрович Янин, и я стал с нетерпением ждать.
— И долго ждали?
— Проходит месяц, второй, а мне никто не звонит. Мы тогда с театром «Гжель» уехали на гастроли в Сирию, там еще было не опасно, это 2009 год. И я там, помню, лежал возле бассейна, отдыхал, загорал, и вдруг звонок: «Денис? Вы знаете, я заведующий балетной труппой Большого театра. Выходите, пожалуйста, на класс». А я уже и ждать перестал, поэтому новость для меня стала просто шокирующей. Вернулся в Москву, сразу же, естественно, побежал к Янину. И он мне сказал: «Знаете, вы нам понравились… Вы такой высокий, складный, и нам как раз таких не хватает. Нам как раз нужно, чтоб пики сзади держали. А у вас все хорошо: протянете вот так вот руку и будете с пикой стоять». И с этого дня начался Большой театр…
— Как получилось, что вашим педагогом в Большом театре стал Николай Цискаридзе?
— Когда меня брали в театр, то сказали: «Будете ходить на класс к Борису Борисовичу Акимову». Два месяца я ходил к нему, он меня тоже много чему научил, но потом труппа уехала на гастроли в Испанию танцевать «Спартака», и классы в театре давали только Надежда Грачева и Николай Цискаридзе. К Цискаридзе я не пошел, потому что слышал, что он очень требовательный… А пошел на класс к Грачевой. Но вышел оттуда выжатый как лимон. Потому что это женский класс — специфика совсем другая. У девочек нужно подольше подержать ноги, нам нужно повыше подпрыгнуть… И потом был сразу же класс Цискаридзе. Он вошел в зал и так долго на меня смотрел, что я подумал: «Надо завтра сходить на класс и к нему». А потом, когда класс начался, я услышал, как он стал что-то требовать от балерины, и решил: «Нет. Наверное, я не смогу. Крикнет… Я растеряюсь — и все, больше ничего не смогу сделать».
— Но все же пошли на другой день…
— Когда встал с утра, все-таки решил рискнуть. Иду, дрожу, потому что для меня это большой авторитет. Захожу в 5-й зал, и он там сидит в шпагате и смотрит на меня. Я говорю: «Можно у вас позаниматься?». Он говорит: «Конечно». И опять так пристально на меня смотрит. Может, какие-то способности, задатки, талант разглядывал? И когда начался класс, в котором нас было всего трое: я, Анжелина Воронцова и еще один мальчик, которого тоже только недавно взяли в театр, — он мне очень активно стал уделять внимание: «Тебе нужно стопу повернуть, голову сюда, руку сюда, плечи здесь вывернуть»… Я так изогнулся, что у меня вообще ничего не шевелилось после его класса, настолько была феноменальная работа мышц. А потом Цискаридзе попросил меня подпрыгнуть и сказал мне: «Я никогда еще не видел, чтоб при таком высоком росте был такой высокий прыжок. У тебя большое будущее. Есть талант. С этого дня начинай думать головой».
— С Цискаридзе почти сразу, насколько я знаю, вы начали работать над партией принца Зигфрида в балете «Лебединое озеро». А ведь это почти предел мечтаний для любого танцовщика и довольно сложная партия, именно в редакции Большого театра. Вы вообще долго к этой партии шли?
— Да, я работал над этой партией с тех пор, как пришел в театр, то есть 5 лет. С этой партией связан один забавный эпизод. Опять же Николай Максимович, когда меня увидел, на второй же день совместной работы принес диск. «Вот, учи!». Я вижу, что написано: «Андрей Уваров — принц Зигфрид, Волочкова — Одетта-Одиллия, Злой гений — Цискаридзе» — и спрашиваю: «А что учить-то? Кордебалет?». Он говорит: «Нет». Я, обалдев, спрашиваю: «А кого? Принца?». А он говорит так, в своей манере: «Нет, Одиллию». В этот момент я вспомнил слова Геннадия Петровича Янина и понял, что я могу не только с копьем стоять. Раз такой человек, как Цискаридзе, предлагает учить принца, то, значит, есть что-то, что может мне позволить танцевать на сцене Большого театра.
— Все-таки принца. Значит, с Одиллией так и не вышло?
— Мы потихонечку оставались в зале, что-то пробовали, учили… Помню, как на сцене Кремлевского дворца, когда там шел балет «Баядерка» — а это был уже второй год работы в театре, — Николай Максимович танцевал Солора. Я еще был в кордебалете, и когда закончился 2-й акт, вдруг он меня сам нашел и говорит: «Если ты меня подведешь 22 мая, я не знаю, что с тобой сделаю». Я спрашиваю: «А что будет 22 мая?». Он: «Будешь танцевать принца в «Лебедином озере». Я к тому времени из афишных ролей танцевал только Голубую птицу в «Спящей красавице» и Рыбака в «Дочери фараона», и радость моя, конечно, была несусветной. Мы с декабря начали активно гонять роль. Уже договорились, что меня введет в спектакль Мария Аллаш. Но в марте 2011 года сменилось руководство, и этот дебют осуществить в то время мне так и не удалось. Я тогда так расстроился! Я понимал, что у нас такая профессия, что если не удастся станцевать довольно рано, то потом будет значительно сложнее, и можно вообще никогда не выйти на сцену в таких ролях. Сейчас я понимаю, что это мне сыграло на пользу, потому что в таких партиях нужно выходить подготовленным, ведь здесь всё против танцовщика: белое трико, ноги выворотные… И то, что этот дебют отложился на столько времени, мне в какой-то мере помогло повзрослеть. Мне кажется, даже лучше, что я начал танцевать эту партию всего полтора года назад, чем я станцевал бы ее совсем сырым и новое руководство меня бы увидело и сказало: «Нет, спасибо, больше не надо!»
Принц на Олимпийском стадионе
— Вы сначала станцевали «Лебединое озеро» в Мариинском театре?
— Нет, в Большом. Я не знаю, как это получилось. Мне долго не давали партию принца, но, как только меня пригласили выступить в этом спектакле в Мариинском театре, сразу же Зигфрида я и в Большом получил. А готовил я эту партию прямо во время Олимпиады, где выступал на церемонии закрытия. Ведь мы больше были там не как артисты, а как участники церемонии, то есть почти что персонал. Мы жили в таких немножко военных условиях, и мне тяжело было сохранять форму. Балет очень сложный, а в Сочи условий поддерживать форму не было: холод дикий, все вокруг продувается, делать ничего невозможно, потеть нельзя… И поэтому я в номере занимался. Каждое утро вставал, растягивался, около спинки кровати делал станок, потому что у меня дебют был через неделю после того, как я приеду из Сочи.
— Раз заговорили о вашем выступлении на церемонии закрытия Олимпийских игр в Сочи, то можно ли сравнить выход на Олимпийский стадион и на сцену в Большом театре? В каком случае вы испытывали большее волнение?
— На Олимпийском стадионе волнение было даже меньше, потому что там у меня не было поддержек. Когда я делаю поддержки, то больше волнуюсь за балерину, ведь здесь за успех элементов отвечает не только партнер. Я бы даже сказал, что 80% выполняет всегда девочка. И если она сгруппируется правильно, надо просто вытянуть руку и поднять, и все. Так что волнения было меньше, потому что на Олимпиаде не было как такового дуэта. Но тогда на стадионе «Фишт» я получил не сравнимое ни с чем удовольствие. Потому что, когда ты выходишь и на тебя смотрит огромное количество народу, весь олимпийский стадион, где нет ни одного свободного места, а трансляция идет на весь мир, это, конечно же, непередаваемые ощущения…
— Были ли у вас случаи, когда вы не смогли удержать балерину?
— Было это один-единственный раз, и это был экстремальный ввод. Мне было 19 лет, и нужно было в балете «Пламя Парижа» танцевать одну из главных в этом спектакле партий Антуана Мистраля; и так получилось, что я не удержал балерину со «стульчика», она у меня упала. Вводиться в такие спектакли совсем молодым, конечно, нельзя. Нужно как минимум год готовить эту партию. Но, конечно, сделать это было нереально.
— Уже довольно давно вы выступаете партнером такой известной балерины, как Светлана Захарова. Расскажите, как с ней работается? Не капризная?
— 2 года назад, как раз ближе к Новому году, я узнал, что в такие-то и такие-то даты я впервые буду танцевать балет «Щелкунчик». Я обрадовался, потому что станцевать этот балет я мечтал давно, и начал готовиться. В какой-то момент меня вызывает в кабинет наш руководитель и спрашивает: «Какой у тебя рост?». Я говорю: «186». А он: «Высокий. Вот у Цискаридзе был 185, это для «Щелкунчика» предел». Я просто растерялся: «Ну как же? Дэвид Холберг ведь танцует, а он выше меня!..» Ну а что я могу еще сказать? Я понимаю, что «Щелкунчика» в ближайшее время танцевать не буду, иду очень расстроенный, захожу в буфет — и там Света стоит: «Скажи, а ты «Кармен» танцевал? Знаешь, у меня нет партнера, а 18 января будет вечер Ольги Николаевны Моисеевой в Мариинском театре. Может, ты попробуешь, выучишь?» Я так обрадовался! «Конечно, я выучу, но мне не с кем репетировать». Она позвонила Андрею Уварову, с которым до его ухода на пенсию танцевала эту партию, и с ним я начал учить. Мы с ним все выучили, отрепетировали. И у нас очень хорошо прошла «Кармен», и Света тоже ко мне очень тепло отнеслась. Мы потом в Италии этот балет танцевали. А потом танцевали вместе уже и «Легенду о любви», и «Лебединое озеро»… И знаете, несмотря на ее статус (а сейчас она, конечно же, первая балерина Большого театра), когда у нас что-то не получается, она никогда не говорит мне: «Ты виноват! Ты меня не держишь!»… Мы пытаемся вместе эту проблему решить. А держать ее одно удовольствие — она очень легкая и гениально выучена, потому что вагановская школа этой выучкой очень славится.
— Важны ли для вас детали в работе над ролью? Например прическа.
— Все зависит от балета. Например, принц в «Лебедином озере» должен быть идеальный и внешне, и внутренне. Ведь каждая девушка мечтает о принце, соответственно и характер у него должен быть идеальный, и внешность. Роль Спартака — другое дело: это вождь, поднявший на борьбу гладиаторов, он жил в не самых лучших условиях, и, соответственно, здесь прическа другая. Должны быть сальные, грязные волосы, потому что все-таки он раб и мылся он очень редко. Я тут делаю такие запутанные волосы, как будто я их не причесывал лет двадцать, — мне хотелось добиться такого эффекта. В партии Курбского в «Иване Грозном» я предпочитаю быть кудрявым, это создает впечатление русской удали, такого русского богатыря. Когда танцую Онегина, то делаю небольшой пробор, потому что Онегин все-таки денди. И хотя он далеко не идеальный человек, потому что внутри у него есть некая червоточина, но внешне он должен быть еще лучше принца.
— Денис, я знаю, что вы левша. Неудобства в работе это вам не доставляет? Ничего вы в связи с этим не заменяете в движениях?
— Нет. И Юрий Николаевич Григорович левша, и Владимир Викторович Васильев тоже, и с этим у меня нет никаких проблем. В «Даме с камелиями» недавно, правда, я столкнулся с некой проблемой: в монологе Армана во втором акте все не в мою сторону… И пришлось, конечно, поначалу помучиться, потому что хочется на сцене танцевать в свою сторону, то есть писать той рукой, которой ты и пишешь. Но организм ко всему привыкает. А вот жете по кругу я делаю вправо. Не знаю почему. Потому, видимо, что растянут лучше.
— Насколько для вас важны технические вызовы в балете? Вот Иван Васильев сейчас какие-то немыслимые вещи делает. Есть ли у вас желание что-то повторить?
— Я думаю, нужно реально оценивать свои возможности. Я не смог бы сделать 3 содебаска в воздухе, потому что у меня другая структура мышц и тела. Просто я повыше, и мне тяжело будет повторить какие-то его трюки. Он прекрасный танцовщик, но мы с ним абсолютно разные. Я из себя пытаюсь выжать максимум того, что могу. Тому, чего не умею, пытаюсь научиться. Но ни на кого никогда не смотрю. И пытаюсь каждый день, как сказал Барышников, танцевать лучше себя самого.
Павел Ященков
Денис Родькин
Денис Родькин - один из восьми премьеров Большого театра. Его сразу отметили как Николай Цискаридзе, став его наставником, так и великий Юрий Григорович, доверивший солировать в своих постановках. Денису двадцать восемь, и всего за шесть лет он добрался до высшей ступени в карьере артиста балета. А если к этому добавить еще и роман с Элеонорой Севенард, родственницей знаменитой Матильды Кшесинской, то получается просто театральная история. Подробности - в интервью журнала «Атмосфера».
- Денис, судя по вашим публикациям, вы - человек с чувством юмора…
Мне почему-то многие об этом говорят - друзья, коллеги, мама. (Улыбается.) Но на самом деле я порой люблю зло пошутить и даже являюсь поклонником черного юмора. Наверное, иногда даже обижаю кого-то. Но и ирония мне не чужда.
Но вы очень забавно рассказываете, как приучали к балету родственников: папу - инженера авиационного завода и брата-военного…
Да, я их сначала пригласил на «Спящую красавицу», где исполнял Голубую птицу, и они были совсем не впечатлены. А вот позже «Спартак» им уже понравился, и они потом вошли во вкус. Но это моя семья, а вообще балет все-таки элитарное искусство - и широкую публику на него точно не затащить. Но, таким образом, он не теряет своей ценности наравне с оперой. Мне кажется, это правильно, когда театр стоит особняком и даже чуть выше кинематографа и поп-музыки, которые отвечают вкусам более обширной аудитории.
Как-то вы сказали, что чем сложнее техника в постановке, тем более проявляется артистичность. Можете объяснить?
Когда сложный рисунок роли филигранно отрепетирован, у тебя рождаются мощные внутренние резервы и для актерской выразительности. Например, если ты прыгаешь легко в «Лебедином озере» и приземляешься два тура из пятой в пятую, соответст-венно, и образ у тебя выходит другой - чистый, точный. А если ты стопу не вытягиваешь, ноги нормально поднять не можешь, то и образ получится так себе. Я уж не говорю, что в «Спартаке» прыжки должны быть стопроцентной красоты, чтобы не к чему было придраться. Вот для меня это знаковая постановка, на которую меня утвердил сам Юрий Николаевич Григорович. Претендентов хватало, но он меня выбрал за фактуру, технику… Поэтому, несмотря на то что больше всего я люблю «Кармен», именно «Спартак» явился мне вызовом, доказал мою состоятельность. Ведь когда я попал в Большой театр, никто не верил, что из меня может выйти толк. И это подстегивало работать без устали.
Вы великолепны в роли предводителя восставших рабов, притом что и внешне, и по характеру совсем не напоминаете своего героя…
Вы зря думаете, что у меня слишком мягкий нрав - это не так. Когда что-то раздражает, я сразу начинаю показывать зубы. (Улыбается.) Но в принципе, я довольно терпелив и уравновешен, меня надо долго доводить до агрессии. И даже хорошенько разозлившись, не ору и не бросаюсь предметами. В спорных ситуациях предпочитаю конструктивный диалог, дискуссии. Это человеческая форма выяснения отношений.
Эта мудрость у вас от природы? Как и уверенность в себе, о которой вы неоднократно говорите в своих интервью.
Ну, про мудрость не скажу, но вот осознание того, что для успеха надо приложить достаточно усилий, ко мне пришло довольно рано - где-то лет в двенадцать, когда я учился в хореографическом училище при Московском государственном академическом театре танца «Гжель». Мама все удивлялась, что я такой не по годам серьезный, доволен вечерней приятной физической усталостью, которая говорит о том, что день прожит не зря… Возможно, во мне крепла уверенность в себе еще и на фоне сверстников, когда в классе мне совершенно не требовалось до кого-то дотягиваться… Не знаю. Здорово, что ребенком я не отдавал себе в этом отчет, поэтому и не позволял себе расслабляться. Мне хотелось, чтобы педагоги хвалили только меня. (Улыбается.) Но объективная оценка своих возможностей появилась значительно позже, когда уже влился в труппу Большого и меня стали распределять на сольные партии. Вот таким способом формировалась моя уверенность в себе.
- Чувствуется, что у вас очень сильная связь с мамой… Это же она определила вашу судьбу?
Конечно. Именно она выбрала для меня балет. И я маме всегда доверял. Как и отцу. Долгое время ориентировался на их мнение. Сегодня я уже взрослый человек, сам определяю свою жизнь, но если возникает необходимость, к ним к первым иду за советом. Это же самые близкие люди, которые никогда от тебя не отвернутся, не предадут.
- Семья, как я понимаю, изначально не видела в вас артиста, верно?
Разумеется. Мама стремилась меня развивать, поэтому отдала учиться играть на гитаре, как и старшего брата, - ныне я вспомню лишь пару аккордов (улыбается), потом в студию во Дворце культуры, где разучивали степ… Там у нас была замечательная команда: я на сцене танцевал посередине, а мои приятели-одноклассники - по бокам. А однажды один из них идеально сел в шпагат, мне стало обидно, что я так не могу, и решил пойти туда, где этому обучают. Таким образом, желание сделать себя лучше и привело меня в балет.
"Стараюсь быть не простолюдином, а человеком элегантным. Например, никогда себе не позволю в зрительный зал прийти в кроссовках, джинсах и свитере"
- А кумиры у вас были?
Будучи мальчишкой, я, естественно, восхищался прославленными звездами балета. Однажды меня, подростка, в Кремлевском Дворце своим танцем потряс парень, исполняющий партию Меркуцио в «Ромео и Джульетте». Я захотел быть похожим на него - и лишь когда вырос, понял, что эта роль не мое амплуа. Но в тот вечер мама по моей просьбе купила записанный балет, где наиболее выразителен мужской танец. Ей предложили «Спартак». Мог ли я тогда предположить, что через несколько лет выйду в этом балете в заглавной партии…
- Раз уж вы упомянули амплуа, то какое оно у вас?
Лирический герой с героическим уклоном. (Улыбается.) Я стараюсь раскрывать своих персонажей объемно. Допустим, когда танцую принца, то для меня это не просто эффектный, рафинированный молодой человек, а настоящий, отважный рыцарь. При классических ногах я представляю героический апломб (устойчивость. - Прим.авт.) По крайней мере, так на себя смотрю со стороны.
- А в повседневности вы принц?
Внешне наверное. Хотя я и за манерами слежу. Стараюсь быть не простолюдином, а человеком элегантным. Например, никогда себе не позволю в зрительный зал прийти в кроссовках, джинсах и свитере. Для меня это дико. А многие ведь даже не задумываются о таких вещах. Я же, когда иду в зал слушать ту же оперу, - неизменно надеваю брюки, белую рубашку и ботинки. Мне кажется, воспитание как раз подчеркивается тем, насколько адекватно мероприятию человек выглядит.
- Вы упомянули оперу, и я читала, что вы сами целенаправленно себя к ней приучали…
Да, опера развивает музыкальный слух. Я хожу в консерваторию, специально ездил в Санкт-Петер-бург в Мариинку слушать «Трубадура». Валерий Абисалович Гергиев дирижировал. Я остался под большим впечатлением. Как и от концерта выдающегося Юрия Хатуевича Темирканова.
- Подозреваю, что кроме английского вы знаете и французский - ведь ваша мама его преподает…
Тут я вас разочарую - строгий балетный режим не выделял мне свободных часов для освоения французского. Я же ежедневно вставал в семь тридцать утра, в восемь сорок пять у меня начинались занятия в общеобразовательной школе, которые длились до четырнадцати, а затем я быстро делал уроки, поскольку с семнадцати до двадцати одного часа у меня уже была балетная школа, и потом сон.
Вы не выигрывали никаких громких конкурсов, окончили не самое престижное хореографическое училище, и, как я понимаю, попадание в Большой театр - это сродни счастливому случаю…
Точно! На меня обратили внимание из-за фактуры. И уже потом Николай Цискаридзе присмотрелся ко мне и начал со мной работать. Надо сказать, он настолько одаренный педагог! У него глаз-алмаз, он замечает мельчайшие детали. Если не видит перспективы у ученика, напрямую говорит: «Зачем тебе все это? Не мучай ни себя, ни меня». К счастью, в свой адрес я такого никогда не слышал. (Улыбается.) Но мне кажется, подобная откровенность справедлива, к ней нужно быть готовым. Балет - жестокое искусство. У меня, как и в детстве, жесткий график, я постоянно борюсь с ленью. Не представляете, с каким трудом утром поднимаю себя с постели - тело еще ноет после вчерашнего дня. Но стоит дойти до зала, начать заниматься классом - мышцы разогреваются, кровь начинает быстро циркулировать, и чувствуешь себя лучше.
- Вы как о какой-то машине рассказываете…
Так и есть, в каком-то смысле. Но с сердцем.
- Вы себе как-то объясняете свой столь быстрый взлет?
Были случаи и гораздо более стремительных карьер. Скорее всего, это соединение способностей, труда и стечение обстоятельств. Понятно, что никто такого не ожидал, и я не исключаю, что нарушил в театре чьи-то планы.
- Огромная зависть же рождается у тех, кто более десяти лет находится в кордебалете…
Я не сосредотачиваюсь на негативе - и с ним, собственно, не сталкивался. Зависть - это даже здорово. Значит, ты чего-то стоишь! Но знаю, что многих девчонок, например, вполне устраивает кордебалет: ответственности меньше, при этом все равно гастроли по всему миру, работа приятная - в театре, а не в офисе, и фигура всегда в тонусе, не надо на фитнес ходить. Мне такая позиция, конечно, не близка - я заточен на успех. Долго переживаю даже из-за малейшей неудачи. И я ушел бы, если бы видел, что ничего не получается.
Вам еще нет тридцати, а вы уже станцевали все главные партии в классическом балете. Какие дальнейшие цели себе намечаете?
Всегда есть к чему стремиться. Во-первых, нужно совершенствовать мастерство - это никогда не бывает лишним. Искусство у нас крайне субъективное, поэтому неизменно есть куда расти. Кроме того, при всей моей любви к Большому не могу не сказать, что есть и другие прекрасные театры - Ковент-Гарден, Ла Ска-ла, Гранд-опера, где так приятно выступать по приглашению, в балетах в другой редакции, в другой форме, с новыми интересными хореографами. А как русский балет обожают в Японии! С удовольствием туда летаю. Это моя любимая страна после России. Она словно иная планета. Но вообще я чувствую себя человеком мира. У нас же много гастролей, и в какой бы город мы ни приехали - нам везде рады. Это необыкновенно приятно.
- С какими маститыми хореографами вам бы хотелось сотрудничать?
О, несомненно, с Юрием Николаевичем Григорови-чем. Этот художник выстроил репертуар Большого театра в том виде, в котором он сейчас существует. Он буквально вынес мужской танец на передовую. С Джоном Ноймайером - он настолько ни на кого не похож! Не хореограф, а мыслитель, создающий свои балеты не просто ради танца, а ради глубокого философского подтекста. С ним интересно не только репетировать, но и разговаривать. Он настолько захватывающе рассказывает тебе о твоей роли, что ты уже не можешь дождаться, когда завтра прибежишь в зал.
Драматические артисты могут играть гениально и при этом не быть интеллектуалами. В балете требуется эрудиция, по вашему мнению?
Бесспорно, надо быть наполненным. У нас же за умный текст не спрячешься. На сцене ты на виду, словно голый, и твои недостатки заметны. Если артист не удосужился подготовиться, не понимает, о чем он танцует, пускай даже и эффектно, то это катастрофа.
- Вы любите учиться?
Прагматически я отношусь к этому процессу - без него никуда. Я окончил балетмейстерско-педагогический факультет Московской государственной академии хореографии, а сейчас получаю второе высшее образование - поступил в МГУ на факультет управления. Дело в том, что если задумываться о будущем, то балетмейстером я быть не планирую - у меня нет дара придумывать балеты. Педагогом - возможно, но уже в каком-то солидном возрасте. А административная сфера, менеджмент, политика гуманитарного управления для меня в новинку. Просвещение в университете ведется комплексное, на лекциях нам в том числе рассказывают и про экономику, и про историю Древней Индии, и про то, кто написал «Щелкунчика» и «Лебединое озеро». Меня удивляет, что встречаются студенты, которые не знают автора. В принципе сталкиваюсь с явлением, что многие люди совсем не ходят в театр. При этом они не иногородние, а коренные москвичи. Недавно меня подвозил таксист - русский, не гастарбайтер, который с помощью гаджета лихорадочно искал местонахождение Большого театра.
- Значит, в дальнейшем вы видите себя в кресле руководителя?
Возможно. Хотя театр - сложнейшая структура, многоступенчатая система. Но почему нет? Правда, это в очень отдаленном будущем. Пока я настроен танцевать как можно больше.
- А есть нечто, что вы себе из-за профессии не позволяете?
Играть в футбол. В детстве мне нравилось гонять мяч во дворе, я нередко забивал голы в качестве нападающего… Но в шестнадцать лет сломал ногу и перестал выходить на поле - требовалось себя беречь для балета. А недавний чемпионат мира всколыхнул прежние эмоции, и я попробовал снова погонять мяч. И вы знаете, включились совсем другие мышцы, которые после этой тренировки сильно болели.
Кстати, балетные танцоры часто признаются, что так привыкли к постоянной боли, что уже ее не замечают… Ваши будни действительно столь жесткие?
Вот мы с вами сидим в кафе, и у меня ничего не болит. Так что это не перманентная история. Но если прыгаешь и приземляешься неудачно, то легко что-то отбить, вывихнуть или спину можно свернуть на пируэте. Но это все ерунда, я не обращаю внимания. К врачу обращаюсь, только когда уже ходить становится больно. Раньше так вообще не сомневался в том, что нет ничего невозможного для человеческого организма. Недавно пересмотрел эту точку зрения: ресурсы, даже самые богатые, ограничены. Поэтому надо позволять себе восстанавливаться и не ударяться в пахоту по пять спектаклей в неделю. Вот я танцую где-то семь спектаклей в месяц, и мне этого достаточно.
- Кто занимается вашим бытом?
По сути, он у меня отсутствует. В квартиру в Москве или в отель где-то в поездках прихожу лишь для короткого сна. Я даже своего любимца - британского шотландца, кота Федора, отправил к маме, вынужденное одиночество плохо на нем сказывалось. А у родителей он присоединился к такому же зверю, как и он, к своему брату - Степану.
- Вы человек прижимистый?
Экономный. Не склонен выкидывать деньги на ветер. Но на хороший массаж, качественную одежду, на подарки близким не жалею финансы. В конце концов я и зарабатываю, чтобы тратить на приличную жизнь. Допустим, чтобы вкусно поесть. (Улыбается.)
- Это, значит, байки, что балетные голодают?
Лично я гурман. Сам не готовлю, питаюсь в ресторанах. Но если говорить серьезно о деньгах, то они лишь средство. Я настроен зарабатывать больше, но реализация творческого потенциала первостепенна. Мне кажется, что когда ты профессионально востребован, то ты спокоен и денег тебе хватает.
- Киношники вашу фактуру пока не используют?
Меня приглашали на кастинг для картины о Нурееве, но мы с ним совсем разные внешне, поэтому я не пошел. А вот если будут снимать ленту об Александре Годунове, с которым у меня есть сходство, обязательно попробую.
- Друзья у вас не балетные?
Нет. Смешно, но моим друзьям крайне любопытна жизнь театра, они никак не могут взять в толк, как мы запоминаем такое количество движений. Даже полиглот, владеющий шестью языками, удивляется. (Улыбается.)
- Скажите, а как вы всегда, с юных лет, взаимодействовали с коллективом?
В детский сад я не ходил, поэтому перед школой очень сильно волновался. Помню, в каком ужасе был, когда меня на линейке 1 сентября в первом классе поставили в пару с девочкой и еще попросили держаться за ручку. Ужасно стеснялся.
- Вы симпатичный, и не сомневаюсь - нравились одноклассницам…
По большому счету первая. Раньше я был падок исключительно на красоту, содержание меня мало волновало. Мне порой везло на капризных. С Элей у меня все по-другому. Сейчас я испытываю такой накал чувств, что уже не помню, как было раньше.
- Как вы встретились?
Накануне Нового года были гастроли в Греции, партнерша, с которой я должен был танцевать, не смогла прилететь - и ее заменила Элеонора. Мы не были до этого знакомы, но я видел, как она танцует, насколько она утонченная, изящная, не похожа на других и явно образованная. Девушка из хорошей семьи. И эти мои мысли о ней полностью подтвердились в реальности. Эля даже превзошла ожидания. Она меня сразила наповал своей добротой и заботливостью. Получилось так, что на сцене я сильно подвернул ногу, она у меня распухла, а нам предстояло из Афин лететь в Японию. Если бы я был один, то сошел бы с ума. Разумеется, партнерши всегда поддерживают морально, но тут меня прямо накрыло теплой волной неравнодушного внимания, исходящего от этой юной девушки. Эля меня занимала интересной беседой, старалась отвлечь, и в какой-то момент я поймал себя на том, что забыл о ноге - и напрочь ушло состояние тревожности. Естественно, когда мы расстались, я начал ощущать ее нехватку и предпринял действия, чтобы мы были вместе.
- Красиво ухаживали?
Романтично.
- Скоро год, как вы пара, какие новые черты вы открыли за это время в избраннице?
Эля умна не по годам. Я чувствую, как она меня ценит и при этом никогда ничего не просит. Она надежный друг, который всегда подставит плечо, и я знаю, что могу ей доверять как себе. Главное, к ней хочется возвращаться. Я впервые ловлю себя на этом ощущении. Раньше улетал на гастроли, и ничто домой меня не тянуло, а тут я скучаю. Эля, по-моему, эталонная спутница жизни. Я счастлив, что нашел своего человека. И она так непринужденно влилась в нашу семью… Маме очень нравится моя девушка. (Улыбается.) Надеюсь, мы с Элей будем вместе не только дома, но и на сцене. У нас уже есть один совместный проект - балет «Анна Каренина».
- Элеонора пришла в Большой театр из АРБ им. А. Я. Вагановой, и она в кордебалете сейчас танцует, верно?
Да, но с ее мозгами и талантом долго она там не пробудет, я уверен. Ее ждут большие высоты.
- За ней же еще тянется шлейф легенды о ее родственных связях с Матильдой Кшесинской…
Эля очень правильно к этому относится: не кичится данным фактом, считает, что сама должна доказывать свое право быть на сцене. Для нее это отличный стимул прогрессировать. И я буду ей помогать.
Я всегда только так и танцую. Но если говорить о жизни частной, то этим летом после выступлений в Нормандии, в Довилле, в маленьком театре при казино, приуроченным к годовщине представления там Сергеем Дягилевым «Видение Розы» с Вацлавом Нежинским, мы с коллегами поехали в Лондон. И вот там в один из свободных вечеров отправились в паб, взяли чудесное пиво, ну и весело станцевали под современные ритмы. (Улыбается.)
11 августа 2015, 22:33Как-то так неловко получилось, что я подбила всех на флэшмоб с авторскими постами, не имея в черновике ни одного стоящего поста. Пришлось срочно выкручиваться и искать спасительную тему, а тут как раз рядом ходит и требует перестать постить красавцев из занудного мира оперы, а обратить внимание на прекрасных мужчин в балете. Ну кто я такая, чтобы пройти мимо мужской красоты? И вот вниманию сплетниц представляется подборка невероятно красивых премьеров мирового балета, т.е. самых-самых звезд, я не с лупой по рядам корде ба лета всю эту красоту выискивала, там еще и талант водится, порой недюжинный.
P.S. Да, кто-то из этих прекрасных мужчин наверняка гей (кстати, большая часть из них счастливо женаты). Кто-то считается французом или американцем, хотя в его жилах течет любая иная кровь. Главное, что все они хороши собой и именно их внешность - тема поста. Обсуждать конечно же можно всё, включая ориентацию, но без холиваров, пожалуйста (сказала я жалобно, припоминая свой последний пост про оперных любимцев).
Иииии номер 1 - прекрасный француз Матьё Ганьо (Mathieu Ganio), 31 год, "этуаль" (то бишь лучший из лучших, "звезда" и премьер) Парижской оперы, той самой, которая Гранд Опера и Опера Гарнье))
2 . Далее следуют прочие "этуали" Гранд Опера. Еще один француз Стефан Бульон (Stephane Bullion), 35 лет. В 2003 году у бедняги диагностировали рак, но ему удалось победить болезнь и уже после выздоровления занять премьерскую позицию в ведущем театре Франции. Удивительная сила воли и мужество.
3 . Снова француз, Джошуа Хоффальт (Josua Hoffalt), 31 год. Напомнил мне в черно-белом фотосете знаменитого футболиста Луиша Фигу почему-то.
4. Бенджамин Пек (Benjamin Pech), 41 год, француз, как ни странно)) Я прям вижу, как при виде него ценители классической красоты топают ногами и кричат, что он страшный. Но по мне так очень хорош, люблю таких носатых мужиков))
5 . C французами покончено, на очереди у нас американец с непроизносимым именем Nehemiah Kish (у нас его принято переводить как Нехемия Киш , хотя по поводу такого произношения имени у меня большие сомнения). Танцует премьерские партии в Королевском балете в Лондоне (то, что мы в просторечие Ковент-Гарденом называем). Внешне ужасно напоминает мне Волка из фэнтази моего детства "Десятое королевство", поэтому смотреть на него могу исключительно с умилением))
6 . Знаменитейший итальянец из Ла Скала Роберто Болле (Roberto Bolle), 40 лет. Вот он открытый гей, что не умаляет ни его таланта, ни красоты (не в моем вкусе, скажу честно, но фанаток толпы).
7 . Бразилец Марсело Гомес (Marcelo Gomes), 35 лет, премьер Американского балетного театра.
8 . Ну и напоследок россиянин Денис Родькин , 25 лет, из Большого театра. Этого красавца хотя бы ловить недалеко, не за морями-океанами. Правда, не знаю, имеет ли смысл))
Вот и вся порция красавцев на сегодня:)
— Вы оба — артисты Большого театра, и вы оба в своё время были учениками Николая Цискаридзе. Его многие критикуют, но вот вы, Денис, его поддерживали неоднократно.
Денис Родькин: Бывших учителей не бывает. Николай Максимович для нас и сейчас учитель, мы всегда с ним советуемся. И, как человек с большим опытом в своём деле, он нам подсказывает очень мудрые вещи.
— Насколько разным был подход к каждому из вас во время обучения? Наверняка вы делились этим друг с другом, сравнивали.
Д.Р.: Скажу честно, что к мальчикам Николай Максимович относится немного пожёстче. Потому что мы по своей природе более выдержанны. Он всегда говорил: «Деня, я на тебя ругаюсь больше, потому что ты мальчик». Вот, наверное, и Эля никогда мне историй не рассказывала, в которых бы Николай Максимович ругался. На меня он ругался, но я сейчас понимаю, что он это делал во благо мне.
Элеонора Севенард: Разница ещё в том, что Денис работал с Николаем Максимовичем в театре. Я ещё училась в школе, получала образование артиста балета, чтобы потом прийти в театр. И, конечно, отличался подход.
Д.Р.: Когда я приезжаю к нему в Вагановскую академию, то вижу, что по сути ничего не изменилось. Он так же строг, он так же требует всё сейчас и сразу. Наверное, это правильно, потому что наша профессия очень короткая и заканчивается в лучшем случае для мальчиков лет в 40. Надо за короткий период успеть очень многое.
— Вы, Денис, хотя и очень молоды, но уже опытный танцор. Элеонора — ещё юная балерина. Как у вас происходит обмен опытом?
Э.С.: Опыт — это очень важно, и я стараюсь прислушиваться к тому, что говорят Денис и мой педагог в театре. Пытаюсь вспомнить замечания Николая Максимовича и советы нашего художественного руководителя. И, конечно, когда партнёр понимает, как найти подход, — это очень помогает, на сцене сразу легче танцевать.
Д.Р.: Конечно же, я с Элей делюсь опытом. По большому счёту главная задача партнёра — преподнести выигрышно балерину. Для меня балет — это всё же более женское искусство, нежели мужское.
Я не приемлю, когда партнёр с партнёршей начинают конкурировать на сцене. Так не должно быть, должен быть дуэт.
А все балеты — они про любовь. И должна быть любовь между партнёрами. Но есть, конечно, такие балеты, как «Спартак». И все балеты Юрия Николаевича (Григоровича. — RT ), по большому счёту, балеты мужские. Но всё же для меня балет — это символ женского искусства.
- rodkin90 / instagram
— Денис, вы выпускник неакадемической балетной школы. Скажите, дополнительные навыки вроде степа дают какое-либо преимущество перед другими артистами?
Д.Р.: Степ, на самом деле, дал мне многое. Я более раскрепощённый на сцене, потому что степ предполагает свободу. А балет, именно классический балет, — это определённые позиции. Если это первая позиция — это первая позиция. Вторая — вторая. И, соответственно, когда ты живёшь в этих ограничениях, то на сцене бываешь иногда немножко зажатый. Я попытался соединить свои навыки степа и балет, и получилось вроде бы всё правильно по позициям и в то же время свободно.
— А вы когда-нибудь падали прямо во время спектакля?
Д.Р.: Я падал один раз на балете «Спартак». Было очень обидно. Поскользнулся. Но я как-то так встал, что никто ничего не заметил.
— Элеонора, а что касается вас? И вообще, что делать, если такое произойдёт?
Э.С.: Нужно продолжать танцевать. Если, конечно, ты не получаешь какую-то травму.
Д.Р.: Ну вот Эля тоже недавно немножко поскользнулась на гастролях в Китае.
Э.С.: Да, к сожалению, так случилось. У балерины, которая танцевала передо мной, разорвались бусы… а я этого не видела и поскользнулась. Это всё случайно произошло.
— Но об этом потом снимут, конечно же, фильм и преподнесут это так, будто всё было сделано специально.
Д.Р.: Никому никогда в пуанты ничего не подсыпали! Вот на моём веку — точно.
Э.С.: И на моём тем более.
— Раз мы вспомнили Китай и ваши гастроли: все в один голос говорят, что китайская публика совершенно потрясающая…
Д.Р.: Это правда, да. Они очень восторженно всё воспринимали. Вообще вся Азия русский балет принимает с особым восторгом. Наверное, первое место всё равно здесь занимает Япония.
Китайцы сильно шумят в зале, поддерживают артиста. Японцы более сдержанны.
Но потом, когда ты выходишь после спектакля, они выстраиваются в огромные очереди — и ты чувствуешь себя не артистом балета, а какой-то голливудской звездой. Такие толпы, все тебя фотографируют, пытаются взять автограф…
Э.С.: Подарки, да…
Д.Р.: Подарочки. Ты после спектакля приходишь с кучей каких-то маленьких японских печений. Один раз мне даже умудрились подарить пиво. Более того, пиво мне подарили во льду. То есть Япония настолько предусмотрительная страна… Японцы, видимо, поняли, что я очень хочу пить после спектакля, а воду пить неинтересно. И они подарили пиво.
Э.С.: Мне подарили один раз коробку клубники. Дарят даже такие необычные подарки.
- elya_7ard / instagram
— Элеонора, вы внучатая племянница, точнее сказать, праправнучатая племянница балерины . И это, наверное, накладывает определённую ответственность. Кажется, что люди будут тыкать пальцем и говорить: «А, ну-ну, сейчас посмотрим». Это вам мешает?
Э.С.: Я не знаю, поскольку не сохранилось записей, где танцует Матильда Феликсовна. Конечно, сравнивать сложно. Мне кажется, даже невозможно, поскольку никто не видел, как она танцевала. Сохранились только какие-то письменные свидетельства, где описывается, что она была очень эмоциональной и отличалась этим от своих современниц и коллег по сцене. Что она была виртуозной и первой исполнила 32 фуэте. И, конечно, мне с детства об этом говорили в семье, мне хотелось тоже научиться исполнять 32 фуэте. Не знаю, для меня странно, когда пытаются сравнивать нас. Наверное, потому что это практически невозможно.
— А если говорить о наследии Кшесинской в вашей семье?
Э.С.: Мой отец очень активно — наверное, именно в момент, когда я появилась на свет, — начал изучать историю семьи. Он ездил во Францию, искал учениц Матильды Феликсовны, которые учились в её балетной студии в Париже. Искал по русским ресторанам. Он не знал французского языка — просто приходил и пытался узнать у тех, кто говорил по-русски, какую-то информацию. И так действительно нашёл её учениц. Они очень много рассказали ему.
У нас хранились костюмы семьи Кшесинских. Не только Матильды Феликсовны — её отца, брата.
И это всё было очень интересно. Мы занимались балетом, мама очень любила и любит балет и вообще театр. Мы с детства ходили на оперу, на балет, на драматические спектакли, мюзиклы. Занимались хореографией. И всё постепенно вылилось в то, что сейчас я работаю в Большом театре. Я очень рада, что всё так сложилось.
— Надо сказать, к чести сотрудников Большого театра, они очень ревностно охраняли ваш покой во время скандала, связанного с выходом фильма Алексея Учителя «Матильда». На вашу работу эта история как-то повлияла?
Э.С.: Да, я считаю, что было очень много лишнего шума. Наверное, многие сами это поняли, когда посмотрели фильм. Конечно, в театре ко мне подходили из нашей пресс-службы, спрашивали, хочется ли мне вокруг себя какого-то дополнительного внимания. И поскольку я только начала свой первый сезон в театре, мне, конечно, было важнее проявить себя самостоятельно как балерине. Я старалась, наверное, более тихо себя вести и не давать лишнего повода...
— Есть ли сейчас какие-то спектакли, в которых вы вместе работаете на сцене?
Э.С.: Ну, например, «Анна Каренина» Джона Ноймайера. Денис исполняет главную роль, Вронского, я исполняю роль княжны Сорокиной. Но это не классический балет. Не знаю — неоклассический, наверное.
— А каково это — танцевать на одной сцене с близким человеком?
Д.Р.: Я лично волнуюсь чуть больше, потому что если вдруг что-то не так, то, конечно, будет обидно. Если у Эли что-то не получается в своих вариациях, мне обидно немножко, что не получилось что-то.
Э.С.: А я чувствую себя увереннее.
Д.Р.: В адажио я всегда уверен, потому что я знаю, что всё будет нормально в моих руках.
Э.С.: Да и я уверена, что, когда Денис рядом, всё будет хорошо в любой ситуации, он всегда поможет и подскажет.
Д.Р.: И подниму в любой ситуации.
Э.С.: И поднимет в любой ситуации.
- elya_7ard / instagram
— Кстати, а сколько положено балерине весить?
Д.Р.: Это сложный вопрос. Есть балерины не очень высокого роста, но тяжёлые. Я не знаю, с чем это связано. А есть высокие балерины и лёгкие. То есть чёткую цифру, сколько должна весить балерина, я не могу вам назвать. Я могу только взять, поднять и понять, лёгкая она или нет.
К тому же все думают, что партнёр балерину постоянно на себе таскает. Нет, конечно. Балерина должна помогать партнёру.
Есть определённая техника, где она партнёру помогает делать правильный подход на поддержку, наверху собираться. Поэтому нет чёткой цифры, сколько должна весить балерина.
— Где-то в районе 50 кг, наверное?
Д.Р.: Ну желательно до 50 кг.
— Вы правы по поводу техники. Я видела, как балерина поднимала партнёра…
Д.Р.: Было такое. Было такое, что партнёр держался за балерину, и у нас… Не буду говорить. Но, вообще, есть такие ребята. Ну не дано, понимаете! Во многом от природы партнёрство даётся.
— Вернёмся к теме близких отношений в театре. Как ко всему этому относятся в руководстве? Не говорят, что любовь мешает работе?
Д.Р.: Нет, конечно. Для руководителя главное, чтобы человеку было хорошо и комфортно. А когда человеку хорошо и комфортно, он на сцене даёт желаемый результат.
Э.С.: У нас просто пока ещё не было такого опыта, наверное. В театре мы вместе танцуем только в одном спектакле. Но мне всегда спокойнее, как я уже сказала. И, кажется, наш художественный руководитель, наоборот, очень даже рад за нас.
— Элеонора, а какая партия для вас самая желанная на сегодняшний день?
Э.С.: Нет одной партии. Мне кажется, существует очень много интересных ролей. Ну, наверное, сейчас мне хочется больше танцевать классику. Поскольку я только выпустилась, а на классике и воспитывается тело балерины, это такая основа. Хочется попробовать очень многое именно в классических спектаклях, в классических постановках. Это, конечно, и «Баядерка», и «Спящая красавица», и «Дон Кихот».
— Денис, если у Эли это первый сезон в Большом, вы уже сбились со счёту — то ли девятый, то ли десятый. А у вас не было мысли попробовать себя где-то ещё? Может быть, в Нью-Йорке... Или пока ваша занятость не позволяет вам никуда двигаться?
Д.Р.: Я считаю, что из Большого театра ни в коем случае никуда нельзя уходить. В Большой театр можно приходить, но уходить уже нельзя. В Большом театре абсолютно мой репертуар, я себя чувствую здесь на своём месте. Как говорят, это для меня уже как второй дом. Я не представляю себя без Большого театра. А что касается каких-то гостевых контрактов — это, конечно же, всегда очень приятно. Да и полезно.
- rodkin90 / instagram
— Я знаю, что пять лет назад вы закончили балетмейстерско-педагогический факультет Московской академии хореографии. Как вы видите своё будущее в этой профессии?
Д.Р.: Пока я не вижу себя ни балетмейстером, ни педагогом. Вообще никак не вижу. Более того, я сейчас стараюсь получить второе высшее образование — это факультет культурной политики гуманитарного управления в МГУ.
— Неужели чиновником будете?
Д.Р.: Я не знаю. Понимаете, мы не знаем, что будет с нами через четыре дня. И всегда второе образование полезно.
— Есть в вашей профессии такое безобразнейшее качество, как зависть. Как пережить, когда завидуют вам? И как самим не скатиться до этого низменного чувства, не завидовать другим? Как держаться в русле здорового соперничества?
Д.Р.: Я никогда не стараюсь ни на кого смотреть. Просто есть мой путь — и я всегда его придерживаюсь.
Михаил Барышников сказал великие слова, что он пытается танцевать не лучше кого-то, а лучше себя. И мне это очень близко.
Я понимаю, что смысла в таком качестве, как зависть, нет. Оно только разрушает изнутри. И поэтому я иду по своему пути. Главное — идти по нему уверенно и всегда только наверх.
Э.С.: Мне ещё с первых классов в академии педагог говорила, что в балете должна быть конкуренция. Если кто-то делает что-то лучше тебя — ты должен стремиться к тому, чтобы потом сделать это лучше. Ну, может быть, только вначале. То есть ты должен не то чтобы завидовать, а пытаться совершенствоваться и добиваться результатов. Но завидовать, конечно, бесполезно: это ничему не поможет. Нужно идти в зал и делать успехи.
— Театр, понятное дело, особая творческая среда. И тут внутренние отношения довольно-таки хитрые. Кого-то из артистов Большого вы могли бы назвать своим другом?
Э.С.: Дениса.
Д.Р.: Элю.
— Поняли вас.
Д.Р.: Понимаете, друзья — это такое понятие, что вот ты с ним можешь, например, после репетиции куда-то пойти…
— Пивка попить — такое может быть? Или артисты Большого театра — это же небожители, они не пьют пиво?
Д.Р.: Нет, пьём пиво, конечно.
— С разрешения Владимира Урина (директора Большого театра. — RT )?
Д.Р.: Нет, с разрешения руководителя балета Большого театра. Конечно, можем и выпить вместе. Для меня дружба — это когда ты доверяешь полностью человеку. Мне кажется, в балете вот таких прямо друзей быть просто по природе не может.
- elya_7ard / instagram
— К теме еды: я слышала, что артисты до такой степени выкладываются во время спектакля, что после него могут и кусок торта себе позволить, и кусок колбасы...
Д.Р.: Вы знаете, после спектакля я вообще есть не могу, я только пить хочу. Потому что теряешь столько жидкости… Есть — только на следующий день.
Э.С.: Нельзя сравнивать балет и спорт — это разные вещи. Но если считать, наверное, калории, сжигаемые во время нагрузки (всё равно идёт физическая нагрузка на тело), мне кажется, мы можем…
— Сейчас в России проходит . Основные гулянья идут практически у вас под носом, возле Большого театра. Вы следили за играми?
Д.Р.: Безусловно, следили. И очень болели за нашу команду. Когда мы проиграли в последнем матче, я очень расстроился, потому что хотел, чтобы мы стали чемпионами мира, честно скажу. Но за такую команду, которая у нас была на чемпионате, совершенно не стыдно. Они показали прекрасный футбол.
У меня тоже была возможность стать футболистом. Поэтому мне это всё близко.
Я очень переживал. И, конечно, когда наши забивали голы — сам себя не узнавал, как я радовался!
— В общем, вы свои ноги пустили в другое русло…
Д.Р.: Скорее всего, не я, а моя мама. Потому что, если характер, который у меня есть сейчас, перенести в детство, я бы, наверное, ушёл в футбол.
— Кстати, 7-го числа, когда наши играли с хорватами, а я как раз была на «Борисе Годунове», невозможно было посмотреть счёт…
Э.С.: Балерины за кулисами и режиссёры — все следили.
— А сейчас, когда российская сборная выбыла, вы за кого-то болеете?
Д.Р.: Я буду болеть за Францию, честно скажу.
Э.С.: Я, наверное, тоже.
— И маленький блицопрос напоследок. Ваш любимый балет?
Э.С.: «Щелкунчик».
Д.Р.: Мой — «Баядерка».
— Любимый элемент в танце?
Э.С.: Вращения… Фуэте, например.
Д.Р.: А я люблю двойной кабриоль назад. Это когда разбегаешься и двумя ногами бьёшь в воздухе.
— Личный секрет поддержания физической формы?
Д.Р.: Для меня — каждодневные занятия, репетиции и регулярные спектакли.
Э.С.: То же самое.
— Вопрос Денису, на который он уже ответил. Если бы не были артистом балета, то…
Д.Р.: Я был бы футболистом или машинистом поезда. Машинистом поезда — потому что каждый год я ездил отдыхать не на море, а к дедушке в Красноярский край. Так как денег на самолёт у нас не было, мы ехали четыре дня поездом. И меня настолько это всё вдохновляло, это было настолько романтично, что я хотел быть машинистом поезда Москва — Владивосток. При этом, не меняясь ни с кем, одному неделю ехать. Но ещё не поздно. Футбол — уже точно нет, а вот машинист…