Он прожил почти век, был советским комиссаром, но мировую славу получил в эмиграции. В Москве открылась самая крупная выставка картин Марка Шагала. Она называется "Здравствуй Родина": знаменитый художник - наш соотечественник.
Он родился в конце позапрошлого века в Витебске. Полотна привезли буквально со всего мира: из российских и зарубежных музеев, а также из частных коллекций. Посетители выставки впервые увидят собранные вместе произведения Шагала - от ранних витебских работ до шедевров французского периода.
Одним из первых экспозицию увидел наш корреспондент Александр Казакевич. По залам Третьяковской галереи он ходил вместе с внучками великого мастера.
Это так официально объявлено, что сегодня открытие крупнейшей выставки Марка Шагала. На самом деле выставку открыли чуть раньше, когда из Парижа прилетели две его внучки. Они зачарованно ходили среди еще несмонтированной гигантской экспозиции. Особенно долго задерживаясь у портретов Бэллы Шагал - их русской бабушки.
Мэрет Мэйер, внучка Шагала: "Это моя бабушка, а вот маленькая фигурка - это моя мама, здесь ей, наверное, всего годик".
Эти волшебные полеты и объятия Бэллы стали излюбленной темой Марка Захаровича. Мэрэт знает, что на бабушку она очень похожа.
Мэрет Мэйер, внучка Шагала: "Мою бабушку я знала только по картинам. Эта - моя любимая, всегда находилась в доме моих родителей и я всегда чувствовала, сколько нежности и любви исходит от нее".
Бэлла Мэйер, внучка Шагала: "Меня назвали в честь бабушки, поэтому она была моим идеалом, которому я всегда подражала".
Но именно внучки должны были сказать: получилось или нет собрать самые известные картины мастера со всего мира - из Третьяковки, Русского Музея в Санкт-Петербурге, музеев в Нью-Йорке, Париже, Ницце, частных коллекций. Так полно Шагала еще не собирали.
В Третьяковской галерее к Шагалу особое отношение, его здесь называют "кормильцем", потому что даже в самые трудные времена его картины всегда приглашались для участия в западных выставках - это оплачивалось, и пополняло небольшой бюджет Третьяковки.
Для сотрудников галереи здесь много сокровенных деталей. Это работы Шагала для еврейского театра. Когда он прилетал в СССР в 73-м, то плакал, увидев, что они сохранились, и ставил на работах свои автографы, путая от волнения латинские буквы и кириллицу.
Екатерина Селезнева, куратор выставки: "Мы все должны Шагалу, и поэтому мы сегодня читаем название как "Здравствуй, Шагал".
Загадочный человек и его волшебное искусство. Он Париж сравнивал с Витебском, откуда пришлось эмигрировать, а свои работы с творчеством Чарли Чаплина. Он тоже напоминал ХХ веку о маленьком человеке в его радостях и его любви. Шагал писал: "Быть может, Европа полюбит меня, а с ней моя Россия". Чтобы увидеть эти полотна вместе в Москву, настоящие ценители Шагала прилетели из Европы и Америки. Скажем, "Троицу" Шагала по его завещанию запрещается вывозить из музея Ниццы. Но вот она в Москве. В качестве исключения. И все посетители понимают, что еще раз подобное мировое явление мастера на родину может не повториться.
Марк Шагал. Над городом. 1918 г. , Москва
Картины Марка Шагала (1887-1985 гг.) сюрреалистичны, неповторимы. Его ранняя работа «Над городом» – не исключение.
Главные герои, сам Марк Шагал и его возлюбленная Белла, летят над их родным Витебском (Белоруссия).
Шагал изобразил самое приятное чувство на свете. Чувство взаимной влюбленности. Когда не чуешь под ногами землю. Когда становишься единым целым с любимым. Когда ничего не замечаешь вокруг. Когда просто летишь от счастья.
Предыстория картины
Когда Шагал начал писать картину «Над городом» в 1914 году, они были знакомы с Беллой уже 5 лет. Но 4 из которых они провели в разлуке.
Он – сын бедного еврея-разнорабочего. Она – дочь богатого ювелира. На момент знакомства совершенно неподходящая кандидатура для завидной невесты.
Он уехал в Париж учиться и делать себе имя. Вернулся и добился своего. Они поженились в 1915 году.
Вот это счастье и написал Шагал. Счастье быть с любовью всей своей жизни. Несмотря на разницу в социальном статусе. Несмотря на протесты семьи.
Главные герои картины
С полетом все более-менее понятно. Но у вас может возникнуть вопрос, почему же влюблённые не смотрят друг на друга.
Возможно, потому что Шагал изобразил души счастливых людей, а не их тела. И в самом деле, не могут же тела летать. А вот души вполне могут.
Марк Шагал. Над городом (фрагмент). 1918 г. Третьяковская галерея, Москва
А душам смотреть друг на друга не обязательно. Им главное чувствовать единение. Вот мы его и видим. У каждой души по одной руке, как будто они и вправду уже почти слились в единое целое.
Он, как носитель более сильного мужского начала, написан более грубо. В кубической манере. Белла же по-женски изящна и соткана из округлых и плавных линий.
А ещё героиня одета в мягкий синий цвет. Но с небом она не сливается, ведь оно серого цвета.
Пара хорошо выделяется на фоне такого неба. И создаётся впечатление, как будто это очень естественно – летать над землёй.
Проверьте себя: пройдите онлайн-тест
Образ города
Вроде мы видим все признаки городка, вернее большого села, которым был 100 лет назад Витебск. Здесь и храм, и дома. И даже более помпезное здание с колоннами. И, конечно, много заборов.
Марк Шагал. Над городом (деталь). 1918 г. Третьяковская галерея, Москва
Но все же город какой-то не такой. Домики намеренно скособочены, как будто художник не владеет перспективой и геометрией. Этакий детский подход.
Это делает городок более сказочным, игрушечным. Усиливает наше ощущение влюбленности.
Ведь в этом состоянии мир вокруг существенно искажается. Все становится радостней. А многое и вовсе не замечается. Влюблённые даже не замечают зеленую козу.
Почему коза зелёная
Марк Шагал любил зелёный цвет. Что не удивительно. Все-таки это цвет жизни, юности. А художник был человеком с позитивным мировоззрением. Чего только стоит его фраза «Жизнь – это очевидное чудо».
Он был по происхождению евреем-хасидом. А это особое мировоззрение, которое прививается с рождения. Оно зиждется на культивировании радости. Хасиды даже молиться должны радостно.
Поэтому ничего удивительного, что он себя изобразил в зеленой рубашке. И козу на дальнем плане – зелёной.
Марк Шагал. Фрагмент с зеленой козой на картине «Над городом».
На других картинах у него даже лица зеленые встречаются. Так что зелёная коза – это не предел.
Марк Шагал. Зелёный скрипач (фрагмент). 1923-1924 гг. Музей Гуггенхайма, Нью-Йорк
Но это не значит, что если коза, то непременно зелёная. У Шагала есть автопортрет, где он рисует тот же пейзаж, что и в картине «Над городом».
И там коза – красная. Картина создана в 1917 году, и красный цвет – цвет только что вспыхнувшей революции, проникает в палитру художника.
Марк Шагал. Автопортрет с палитрой. 1917 г. Частная коллеция
Почему так много заборов
Заборы сюрреалистичны. Они не обрамляют дворы, как положено. А тянутся бесконечной вереницей, как реки или дороги.
В Витебске на самом деле было много заборов. Но они, конечно, просто окружали дома. Но Шагал решил их расположить в ряд, тем самым выделив их. Сделав их чуть ли не символом города.
Нельзя не упомянуть этого бысстыжего мужика под забором.
Вроде сначала смотришь на картину. И накрывают чувства романтичности, воздушности. Даже зелёная коза не сильно портит приятное впечатление.
И вдруг взгляд натыкается на человека в неприличной позе. Ощущение идиллии начинает улетучиваться.
Марк Шагал. Деталь картины «Над городом».
Зачем же художник намеренно добавляет в бочку мёда ложку … дегтя?
Потому что Шагал не сказочник. Да, мир влюблённых искажается, становится похожим на сказку. Но это все равно жизнь, со своими обыденными и приземлёнными моментами.
И ещё в этой жизни есть место юмору. Вредно все воспринимать слишком серьёзно.
Почему Шагал так неповторим
Чтобы понять Шагала, важно понимать его, как человека. А его характер был особенным. Он был человеком легким, отходчивым, говорливым.
Он любил жизнь. Верил в настоящую любовь. Умел быть счастливым.
И у него действительно получалось быть счастливым.
Везунчик, скажут многие. Я думаю, дело не в везении. А в особом мироощущении. Он был открыт миру и доверял этому миру. Поэтому волей-неволей притягивал к себе правильных людей, правильных заказчиков.
Отсюда – счастливый брак с первой женой Беллой. Удачная эмиграция и признание в Париже. Долгая-очень долгая жизнь (художник прожил почти 100 лет).
Конечно, можно вспомнить очень неприятную историю с Малевичем, который буквально «отобрал» у Шагала его школу в 1920 году. Переманив всех его учеников очень яркими речами о супрематизме*.
В том числе из-за этого художник с семьей уехал в Европу.
В Третьяковской галерее открылась выставка «Марк Шагал. Истоки творческого языка художника», приуроченная к его 125-летию. Упор в экспозиции сделан на малоизвестную графику, также в нее включены образчики еврейского народного искусства и русские лубки.
Отправляясь в 1922 году в эмиграцию, Марк Шагал написал: «Ни царской, ни советской России я не нужен. Меня не понимают, я здесь чужой. Зато Рембрандт уж точно меня любит. И может быть, вслед за Европой меня полюбит моя Россия». Прогноз полностью оправдался, хотя дожидаться признания на родине художнику пришлось полвека. В 1973 году он приезжал в Москву, чтобы открыть свою персональную выставку в Третьяковке. Впрочем полноценное признание, сопровождаемое любовью широкой публики, случилось уже после смерти Шагала – в перестроечные времена. Пушкинский музей устроил в 1987 году большую ретроспективу мастера, получившую бешеную популярность: очередь в музей занимали с ночи. Да и относительно недавний, 2005 года, проект Третьяковской галереи под названием «Здравствуй, Родина!» пользовался немалым успехом
Нынешнюю экспозицию в Инженерном корпусе можно считать своего рода набором сносок и комментариев к предыдущему «фолианту».
Здесь нет всенародно любимых хитов вроде «Прогулки над Витебском» или «Скрипача на крыше», зато имеются полторы сотни экспонатов с более камерным звучанием. Большинство из них нашим зрителям не знакомы. По словам куратора выставки Екатерины Селезневой (в свободное от кураторства время она работает директором департамента международных связей Минкульта РФ), почти все эти материалы номинировались семь лет назад на участие в проекте «Здравствуй, Родина!», но в окончательный состав не попали. Надо полагать, в первую очередь из-за того, что меркли на фоне масштабных полотен. Тогда же и решено было устроить в неопределенном будущем отдельную выставку графики и малоформатной живописи, чтобы сосредоточиться на корнях и истоках шагаловского творчества. Как пошутила на пресс-конференции внучка художника Мерет Мейер, «если уподобить выставку ребенку, то семь лет вынашивания могли бы привести к появлению на свет некоего монстра». Однако представленный публике «младенец» вышел довольно симпатичным – по крайней мере, без отклонений в развитии. Хотя вундеркиндом его тоже не назовешь.
Ни для кого не секрет, что искусство Марка Шагала стало результатом мощного синтеза сразу нескольких стилей, манер и визуальных культур. Свой персональный миф художник складывал по наитию и вдохновению, заимствуя вокруг не столько идеи и образы, сколько «плацдармы» для собственных эмоций. Но задним числом можно выявить изрядное число параллелей, зачастую совершенно бессознательных.
Если бы устроители выставки действительно преследовали цель исследовать «истоки творческого языка художника», они бы не ограничилась включением в экспозицию бронзовых менор, ритуальных бокалов, ханукальных светильников и прочих примет местечкового быта.
Такого рода предметы, одолженные в Российском этнографическом музее и в Музее истории евреев в России, здесь чрезвычайно уместны, но явно недостаточны. И даже небольшая коллекция русских лубков тему «истоков» все равно не закрывает. Для полной убедительности потребовались бы и православные иконы (их Шагал чрезвычайно ценил), и произведения кубистов с сюрреалистами, и даже избранные работы отечественных классиков – от Александра Иванова до Михаила Врубеля. В каталоге выставки подобные связи прослежены, а в экспозиционной реальности их не видно. Легко понять почему: такое исследование не только потребовало бы дополнительных (причем немалых) организационных усилий, но еще и выбило бы из колеи так называемых «обычных» зрителей. Фигура Марка Шагала перестала бы играть главную и исключительную роль; публике пришлось бы пробираться к его работам через лабиринты смыслов. С точки зрения демократичности проекта такой подход наверняка показался устроителям неприемлемым, хотя с искусствоведческих позиций выглядел весьма соблазнительным.
Но нет худа без добра. Минимизация привлеченных аллюзий позволяет прильнуть к творчеству Шагала напрямую, без посредников.
Хотя ставка сделана на графику, в том числе печатную, найдется здесь и живопись, так что любители узнаваемых шагаловских эффектов внакладе не останутся. Особенно драматичным должно стать воздействие полотна «Обнаженная над Витебском»: стоит иметь в виду, что написано оно в 1933 году, когда художник получил сразу две моральные травмы.
Нацисты тогда сожгли ряд шагаловских работ после выставки «Большевизм в искусстве», а французские власти отказались предоставить ему гражданство, припомнив период комиссарства в Витебске. В определенном смысле эту картину можно расценивать как сеанс душевного самолечения.
Впрочем у Шагала почти все автобиографично, даже фантасмагории. Скажем, гравированные иллюстрации для книги «Моя жизнь» (любопытно, что мемуарный том художник закончил писать в возрасте всего-то 37 лет) исполнены сюрреалистическими подробностями – и все же воспринимаются почти как документальные свидетельства. Тем более достоверными выглядят портреты членов семьи – матери, жены Беллы и дочери Иды, кузенов, дальних родственников. По этому поводу вспоминается фраза Шагала: «Если мое искусство не играло никакой роли в жизни моих родных, то их жизни и их поступки, напротив, сильно повлияли на мое искусство».
Чем не еще один «исток творческого языка»? Семейную тему на выставке несколько неожиданно продолжают фрагменты «Свадебного сервиза» – керамической посуды, расписанной художником в честь замужества дочери.
Мерет Мейер утверждает, что этим сервизом при дедушкиной жизни они частенько пользовались в быту.
Выставка принципиально не следует никаким хронологиям, так что по соседству в едином пространстве можно встретить и юношеские зарисовки, и знаменитые офортные серии иллюстраций к Библии и к «Мертвым душам» (это работы 1920-х – 1930-х годов), и поздние подкрашенные коллажи, которые вообще-то не предназначались для публики, а служили эскизами к монументальным работам, например к панно «Триумф музыки» для нью-йоркской Метрополитен-оперы. Понятно, что смешение разных периодов творчества тоже не способствует аналитическому восприятию. Хотя в случае именно с Шагалом такой экспозиционный прием себя частично оправдывает. Всю свою долгую жизнь он словно намывал круги возле собственных эмоций, среди которых одной из важнейших была тоска по утраченному Витебску. Так что разрывы в десятки лет между работами кажутся не столь уж и критичными.
Тeги: Марк Шагал, Третьяковская галерея
Posta-Magazine собрал
самые интересные факты о художнике и о его работах.
За прошедшую четверть века панно, написанные для Еврейского театра, объездили весь мир, от тихоокеанского побережья Соединенных Штатов до Японии, побывали в 46 городах. А вот в Москве выставлялись лишь дважды: они были показаны после реставрации в 1991 году и на ретроспективной выставке Марка Шагала 2005 года. И вот, впервые за эти годы, у города появилась возможность включить их в состав постоянной экспозиции Третьяковской галереи.
Марк Шагал получил заказ на оформление театра в 1920 году, после переезда ГОСЕТа из Петрограда в Москву. Летопись гласит, что художник отозвался тогда на заказ с большим энтузиазмом. «Вот возможность перевернуть старый еврейский театр с его психологическим натурализмом и фальшивыми бородами. Наконец-то я смогу развернуться, и здесь, на стенах, выразить то, что считаю необходимым для возрождения национального театра», - говорил он.
Всего за два месяца мастером было создано 9 панно, из которых сохранились, однако, только 7. После закрытия театра в 1949 году панно были переданы Третьяковской галерее и позднее отреставрированы. Сейчас экспозиция занимает зал № 9, а полюбоваться ею можно будет до середины декабря. После чего работы отправятся в Монреаль, на крупную выставку Марка Шагала, а затем снова вернутся домой.
Пока вы размышляете, стоит ли посмотреть на эти работы, Posta-Magazine собрал самые интересные факты о художнике.
Будущий знаменитый художник-авангардист появился на свет в маленьком белорусском городе Витебске - там до сих пор жива легенда о том, что однажды в этом месте родится мальчик, который прославит город. В тот день, 7 июля 1887 года, в Витебске случился большой и страшный пожар, спаливший полгорода. Стихия не тронула лишь несколько домов, в том числе и тот, где родился Шагал. Позже художник расскажет, что именно по этой причине он всю жизнь испытывал тягу к перемене мест (кроватку с младенцем во время пожара постоянно переносили из угла в угол) и так часто на своих картинах изображал огонь, пощадивший его. Стихию он рисовал в виде петуха с растущим из туловища птицы огненным деревом. А красный цвет с тех пор означал для художника и жизнь и смерть одновременно.
Легенда гласит, что Марк Шагал с Казимиром Малевичем враждовали всю жизнь. И что именно автор «Черного квадрата» изгнал «коллегу» из родного Витебска, заполонив весь город футуристическими плакатами и бюстами, что сильно оскорбило Шагала. «Гипсовые бюсты, которые наперебой заказывали скульпторам-недоучкам из моей школы. Боюсь, их всех давно размыло витебскими дождями. Бедный мой Витебск!» - писал он в своей книге.
Большую часть жизни Марк Шагал прожил во Франции. Но сначала уехал в Москву, причем по несколько более банальной причине - его вынудили на это захватившие власть красные комиссары. Тогда, в 1920-м году, художнику и заказали расписать Еврейский камерный театр, которым в то время руководил Алексей Грановский. Сорок дней потребовалось Шагалу, чтобы создать шедевр, но руководство театра осталось недовольно - за работу ему не заплатили. Позже так же с ним поступил и Станиславский во МХАТе.
Разочарованный Шагал вскоре после этих событий покинул родину и отправился во Францию. Но, как известно, «нет худа без добра», со временем Шагал стал единственным в мире художником, чьими витражами украшены культовые сооружения сразу нескольких конфессий: синагоги, лютеранские храмы, католические костелы - всего 15 зданий в США, Европе и Израиле.
Специально по заказу президента Франции Шарля де Голля Шагал оформил плафон Гранд-опера в Париже, а вскоре после этого написал два панно нью-йоркскому Метрополитен-опера. В июле 1973 года в Ницце открылся музей, получивший название «Библейское послание», украшенный работами художника, который через некоторое время был удостоен правительством статуса национального.
Кстати, работы Марка Шагала, наряду с полотнами Пабло Пикассо и Хуана Миро, считаются самыми востребованными среди похитителей картин - на сегодняшний день пропавшими без вести числятся более полутысячи его работ. А это ли не главный признак популярности автора?
Любвеобильного Шагала называют еще и зачинщиком сексуальной революции в живописи - за любовь к изображению обнаженных женщин. Первую натурщицу художника звали Тея Брахман. Она была дочерью известного витебского врача Вольфа Брахмана и первой любовью Шагала. У него не было денег на натурщиц, поэтому барышня позировала юному дарованию бесплатно.
Кстати, именно Тея познакомила Марка Шагала с его будущей женой и любовью всей жизни Беллой Розенфельд. Которая тоже вначале ему позировала, потом ждала возвращения из Парижа, а потом, как шутил сам художник, «все закончилось свадебным венцом». Они родили дочь Иду и прожили в любви и согласии 19 лет, пока Белла не скончалась в Америке. Шагал погоревал и вскоре связал свою жизнь с разведенной женой ирландского художника Вирджинией Хаггард, с которой родил мальчика по имени Дэвид. Но Вирджиния оставила мужа, влюбившись в фотографа, и Шагал через несколько лет снова женился - на Валентине Бродской, дочери фабриканта и сахарозаводчика. Как и все другие его жены, она была из богатой семьи.
Еще одна легенда гласит, что когда Марк Шагал был без настроения, он любил рисовать либо библейские сцены с непременным распятием, либо полевые цветы, среди которых особенно выделял чертополох и васильки. Обыватели предпочитали покупать вторые, чем сильно расстраивали художника.
Марка Шагала часто называют нарушителем гравитации. Эти его летающие образы влюбленных людей, кажется, не оставляют равнодушным никого. Очередное предание гласит, что некая цыганка в свое время нагадала художнику, что тот проживет долгую и насыщенную жизнь, будет любить необыкновенных женщин и умрет в полете. И что вы думаете - предсказание сбылось: 28 марта 1985 года 98-летний художник вошел в лифт, чтобы подняться на второй этаж своего французского особняка, и во время этого короткого полета его сердце остановилось.
Панно Марка Шагала для еврейского театра ГОСЕТ – совершенно прекрасные работы. Они красивые, эффектные, очень декоративные, легкие в восприятии и при этом полны разгадываемых загадок. Пролежавшие полвека свернутыми в музейных запасниках, в 90-е гг. отреставрированные и после этого съездившие на выставки в 46 городов мира, воспроизведенные в многочисленных изданиях, досконально изученные, они наконец обрели покой в залах постоянной экспозиции искусства ХХ в. Третьяковской галереи. Где им, конечно, самое место, поскольку это не только замечательные произведения искусства, но и прекрасный материал для просветительских экскурсий о связи фольклора с авангардом, сугубо национального с общечеловеческим, возможности художника обессмертить глубоко личное.
Будут перемены
Перемещение панно Шагала в постоянную экспозицию искусства ХХ в. Третьяковской галереи – один из шагов по изменению залов на Крымском Валу и привлечению туда публики. В музее уже ведется подготовительная работа по кардинальному ее обновлению.
Панно для Государственного еврейского театра написаны Шагалом за два месяца в 1920 г. – и эти простые сведения помогают понять как смысл и сюжеты, так и судьбу семи знаменитых полотен. Время написания определяет мастерство 35-летнего художника, уже имевшего успех и искушенного во всех новшествах русского и европейского искусства, в том числе и театрального, а также свободу и дерзость, с которой он работал, – в стране царил культ художественного эксперимента. А тем, что панно писались быстро – всего их было девять, сохранилось семь, – можно объяснить некоторый авантюризм, или лихость, их веселых сюжетов.
Факт, что работы создавались для еврейского театра, определил и их судьбу – в Третьяковскую галерею панно передали после закрытия театра в 1949 г. в период «борьбы с космополитизмом», но из ГОСЕТа их убрали раньше, во время борьбы с формализмом в 1937 г. В Третьяковке панно пролежали в запасниках до триумфального приезда в Москву Марка Шагала в 1973 г. Увидев их, художник прослезился и по просьбе сотрудников музея подписал.
Ну и естественно, что в работе для еврейского музея Шагал сполна использовал свои любимые сюжеты и героев – все связанное с родным ему миром провинциальной еврейской жизни. А также изобразил себя, свою жену с дочкой и написал на идише имена своих родственников в самых неожиданных местах композиций. Музами – а для театра естественно и необходимо изображать муз – стали у него неизменные действующие лица еврейских свадеб. Зеленомордый клезмер (скрипач, игравший на свадьбах) воплощал музыку, бадхан (шут и свадебный тамада) – театр, толстая сваха – танец, а переписчик Торы – литературу. В панно «Любовь на сцене» угадываются и жених с невестой. А в длинном панно-фризе изображен заставленный праздничными кушаньями стол. Еврейская свадьба становится главной метафорой театра, а сами панно – театральными сюжетами с главными и второстепенными героями, со множеством мизансцен.
Самое большое панно, «Введение в еврейский музей», можно рассматривать и разгадывать часами, столько там изображений реальных людей театра ГОСЕТ, а также петухов, козлов, летающих коров, намеков и метафор. Не все они были понятны даже современникам и соплеменникам Шагала. Как пишет искусствовед Александра Шатских, режиссер театра, европеец Алексей Грановский не понял, почему изображен с опущенными в таз с водой ногами. Оказывается, правоверные евреи погружали ступни в холодную воду, чтобы не заснуть во время чтения священных книг. В некоторое смятение вводит многочисленных толкователей и написанный в углу картины человек в картузе, писающий на свинью. Точно это может объяснить перевод одной из надписей: «Я балуюсь».