На сцене Большого - большая премьера. была создана специально для Большого театра. В спектакле заняты сразу четыре состава солистов. Первый выйдет на сцену уже в воскресенье вечером.
Роман Бальзака "Утраченные иллюзии" был превращен в балет еще в 30-е годы прошлого века. В театре оперы и балета имени Кирова - так тогда назывался Мариинский театр - Ростислав Захаров поставил спектакль на музыку Бориса Асафьева. Эта, московская премьера - не восстановление ленинградской постановки. Это балет с новой музыкой, которую . И новой хореографией Алексея Ратманского.
Оба с артистами Большого театра хорошо знакомы. Десятников в прошлом сезоне был здесь музыкальным руководителем. Ратманский целых пять лет возглавлял балетную труппу Большого - сейчас . Именно он, просматривая сборник "Сто балетных либретто", наткнулся на "Утраченные иллюзии".
"Меня поразило, что либретто написано так, что его можно использовать сегодня. Несмотря на то время и на то, что неминуемо были какие-то идеологические клише в тексте - мы их отрезали. Но схема сюжетная осталась, которая работает сегодня прекрасно", - говорит хореограф-постановщик Алексей Ратманский.
Правда, Бальзак своих персонажей, наверное, не узнал бы. Главный герой Люсьен из поэта превратился в композитора. Корали и Флорина - из актрис переквалифицировались в балерин, танцуют в Парижской опере. Леонид Десятников партитуру дописывал, когда уже вовсю шли репетиции. В Большом теперь даже шутят - Ратманский танцевал, пока Десятников сочинял.
"Это редкое явление в наше время, когда почти никогда музыка не создается специально для балета. Хореографы обычно пользуются музыкой, написанной для каких-то других целей. Но в XIX веке это была обычная практика. И, скажем, в сотрудничестве Петипа с Чайковским наличествовали довольно жесткие условия и рамки, которые Петипа ставил Чайковскому", - говорит сам композитор.
Ратманский жестких рамок не ставил. Свободу предоставил и художнику. Жером Каплан решил поиграть с названием.
"Здесь везде облака, символ утраченных иллюзий. Сама сцена выглядит как старая открытка, пожелтевшая фотография. А костюмы, наоборот, яркие. И у каждого персонажа свой цвет, - говорит художник-постановщик Жером Каплан.
Амбициозный Люсьен - в синем. Хрупкая Корали - в нежно-розовом. Страстная Флорина - в ярко-красном.
Для Десятникова и Ратманского "Утраченные иллюзии" - третья совместная работа. Они уже планируют новую. Секретов не раскрывают. Говорят - пока это мечта, иллюзия. Которую хочется не утратить, а воплотить.
Продолжительность — 2 часа 35 минут.
Балет «Утраченные иллюзии» в Большом театре - это одна из тех современных постановок, которые всегда привлекают к себе много внимания как публики, так и критиков, и прессы. В основу либретто был положен одноименный роман Оноре де Бальзака. Уникальный случай - партитура для балета была написана по специальному заказу Большого театра. Три года трудился композитор Леонид Десятников. К созданию балета приложили руку и такие мэтры, как дирижер Александр Ведерников и хореограф Алексей Ратманский. Их совместное детище получилось ярким, неординарным, способным удовлетворить самые притязательные эстетические вкусы. Спектакль «Утраченные иллюзии» требует от исполняющих партии солистов не только виртуозного исполнения танцев, но и хорошего актерского мастерства. Ведь «Утраченные иллюзии» - это не просто балет, это настоящий драматический спектакль!
К премьерным показам готовились долго и тщательно. Главным требованием художника было полное отсутствие балетных пачек и костюмы из натуральных тканей. Костюмы шили по эскизам девятнадцатого века, чтобы максимально достоверно передать атмосферу бальзаковских времен. В качестве символа утраченных иллюзий - лейтмотива спектакля - на сцене словно парят облака. Жером Каплан, художник-постановщик, решил именно таким образом передать расплывчатость, зыбкость, неуловимость понятия «утраченные иллюзии».
Надо отметить, что в 1936 году одноименный балет уже выходил на сцене Театра оперы и балета имени Кирова (нынешний Мариинский театр) в Ленинграде. В те годы музыка была написана Борисом Асафьевым, а над хореографией работал Ростислав Захаров. В главной партии блистала сама Галина Уланова! Кстати, термин «драматический балет» был введен именно тогда. Однако современная постановка «Утраченных иллюзий» не является реконструкцией советской версии. Это совершенно новый спектакль, где использована оригинальная хореография Алексея Ратманского и специально для этого балета написанная музыка Леонида Десятникова.
Билеты на балетный спектакль «Утраченные иллюзии» в Большом театре - это пропуск в балетный мир Парижа XIX века, где главный герой - провинциальный композитор, стремящийся завоевать призвание в столице, а его возлюбленная - балерина. Это увлекательная и красивая история о погоне за славой, о предательстве и любви, а также о том, какую цену порой приходится платить за успех.
По мотивам либретто В. Дмитриева, основанного на одноименном романе О. де Бальзака
Композитор — Леонид Десятников
Хореограф-постановщик — Алексей Ратманский
Дирижер-постановщик — Александр Ведерников
Художник-постановщик — Жером Каплан
Художник по свету — Венсан Милле
Консультант по драматургии — Гийом Гальен
Стоимость билетов: от 2000руб.
У нас вы можете заказать билеты на все оперы и балеты Большого театра, выбирайте лучшее из афиши - Князь Игорь,
Либретто В. Дмитриева. Балетмейстер Р. Захаров.
Действующие лица
Корали, балерина «Гранд-Опера». Флорина, балерина «Гранд-Опера». Камюзо, банкир, покровитель Корали. Герцог, покровитель Флорины. Люсьен, молодой композитор. Директор «Гранд-Опера». Балетмейстер театра. Премьер, итальянский танцовщик. Режиссеры театра. Щеголи. Дирижер театра. Жюли. Танцовщицы, изображающие богинь: Венеру, Диану, Афродиту. Товарищи Люсьена: поэт Пьер, художник, скульптор. Берениса, служанка Коралл, Король клаки. Щеголи, балетоманы, клакеры, журналисты, артисты и артистки балета.
Действие происходит в Париже в 30-е годы XIX века
Утренний Париж. Площадь перед театром «Гранд-Опера» живет своей повседневной жизнью - открываются магазины, парижане спешат на работу, прогуливаются...
На площади появляется группа молодых людей, среди которых начинающий композитор Люсьен. В сопровождении друзей он направляется к театру. Бережно прижимая к груди ноты, Люсьен полон надежд, мечтает о постановке на сцене прославленного театра своих сочинений. Не сразу решаясь переступить заветный порог, с волнением следит он за появляющимися в дверях театра актерами. Наконец Люсьен открывает желанную дверь и входит в театр.
Действие первое
Картина первая. Артистическое фойе «Гранд-Опера». Идет урок. Кордебалет и солистки под руководством балетмейстера проделывают экзерсисы. К концу занятий в репетиционное фойе входит группа балетоманов - меценатов, репортеров, жуиров. Они чувствуют себя здесь хозяевами, дающими искусству средства к существованию, «заказчиками», определяющими его тон и направление. Среди завсегдатаев - банкир Камюзо, финансирующий театр, и герцог, покровитель искусств и светский бонвиван. Они сопровождают премьерш театра, Корали и Флорину, представляя как бы две соперничающие внутри театра партии: Камюзо содержит «звезду» балета Корали, герцог поддерживает Флорину, ее соперницу.
С появлением главных покровителей театра и солисток труппы начинается репетиция. Приезжий знаменитый итальянский танцовщик исполняет сольную вариацию, за которой следует эпизод-пантомима «Парис и три богини».
В перерыве между репетициями в зал несмело входит Люсьен. Под любопытными и недоверчивыми взглядами присутствующих смущенный молодой композитор теряется. Его усаживают за рояль и предлагают исполнить свое сочинение. Люсьен начинает играть - сначала робко, затем все более увлеченно. Но его музыка - страстная, полная романтической устремленности - оказывается чуждой слушателям. Группы гостей и танцовщиков, окружившие было композитора, расходятся. Люсьен не замечает этого и с вдохновением заканчивает исполнение. Только теперь он видит, что его никто не слушает. Становится ясно, что исход испытания предрешен - ведь директор театра прислушивается к мнению всемогущих покровителей. Надежды Люсьена рушатся. Отчаявшийся, упавший духом, он уже готов уйти, но его останавливает Корали. Ее глубоко взволновала музыка молодого композитора, покорила своей искренностью и благородством. Пользуясь своим влиянием на Камюзо и директора, Корали добивается заказа для Люсьена: ему поручают написать музыку к балету «Сильфида», создаваемому специально для Корали.
Картина вторая. В мансарде Люсьена. Он за роялем, вдохновенно работает над сочинением балета. В момент импровизации в комнату входит Корали. Увлеченный своим замыслом, композитор заражает энтузиазмом танцовщицу, и они вместе начинают искать образы будущего балета. Духовная близость рождает пока неосознанное чувство взаимного влечения.
В разгар работы в мансарде появляется банкир Камюзо. Раздосадованный затянувшимся визитом Корали, он уводит ее с собой. Но Люсьен не огорчен: он слишком поглощен своим творчеством. Найдена главная тема балета, наконец-то обретен женский образ, воплощающий его мечту. Люсьен отдается мыслям о том, какой блестящий успех ждет его сочинение.
Картина третья. Афиши на парижских улицах извещают о премьере балета «Сильфида». В театр съезжается публика. Закулисные дельцы занимаются своими махинациями. Король клаки торгуется с «покровителями» талантов - от него во многом зависит успех или провал премьеры. Герцог, по наущению Флорины, сговаривается с клакой о том, чтобы освистать новое произведение, его авторов и исполнителей.
Начинается спектакль. Балет открывается полетом сильфид - они словно видимые образы звучащей музыки. Их танец прерывается появлением человека - это путник-романтик, бегущий от жизни, ищущий счастья. Сильфиды при его приближении разлетаются, но одну из них юноша успевает поймать. Развертывается романтическая сцена любовного объяснения, окрашенного в элегические тона: разлука неизбежна. Сильфида должна исчезнуть - ей недоступна земная любовь. Как легко ускользающая мечта, она улетает. Юноша предается отчаянию...
Успех балета Люсьена огромен. Несмотря на попытки герцога и подкупленной части завсегдатаев высмеять «Сильфиду», все рукоплещут молодому автору и Силь-фиде-Корали. Флорина полна зависти, и герцог предпринимает еще один шаг против новой постановки - заказывает одному из услужливых журналистов разгромную рецензию.
Между сторонниками и противниками спектакля происходит стычка. Клака неистовствует, но молодежь восторженно подхватывает счастливых Люсьена и Корали на руки и выносит из театра. Камюзо озадачен: Корали не осталась с ним. Флорина и герцог зовут его с собой.
Действие второе
Картина первая. Корали в своей комнате. Вбегает радостный Люсьен. Успех «Сильфиды» принес им не только славу, но и любовь. Счастье влюбленных было бы полным, если бы обстановка в доме Корали не напоминала о том, что все здесь принадлежит ее покровителю банкиру, что она несвободна. Внезапно слышатся шаги Камюзо. Он не должен видеть Люсьена, и Корали прячет возлюбленного.
Банкир, довольный успехом Корали, готов на все, чтобы угодить ей. Он рисует перед ней заманчивые перспективы - новая квартира, экипаж, туалеты. Вдруг Камюзо видит цилиндр, забытый на столе Люсьеном. Напрасно Корали старается выдать его за часть своего концертного костюма: надетый на голову, цилиндр соскальзывает со лба и целиком закрывает лицо танцовщицы. Камюзо требует объяснений. Корали, не желая больше лгать, выводит Люсьена из укрытия и открыто говорит о своей любви к нему. Камюзо остается только уйти. Однако банкир уверен, что жизнь снова отдаст Корали в его руки.
Корали и Люсьен счастливы: словно гора свалилась с плеч - они свободны. Появляются их молодые друзья: художники, поэты, музыканты - артистическая богема Парижа. Шумно и радостно празднуется успех балета. Автору и исполнительнице преподносятся памятные дары - стихи, оды, портреты. Люсьен импровизирует. В разгар веселья появляются герцог и Флорина. Герцог пришел лично пригласить композитора к себе на маскарад. Правда, держится он сухо. Но Люсьен упоен новыми для него знаками внимания и не скрывает своего восторга. С уходом герцога веселье вспыхивает с новой силой.
Картина вторая. Костюмированный бал у герцога. Среди танцующих - группа заговорщиков: Камюзо, герцог и Флорина. Последняя - не без умысла - в костюме Сильфиды и в маске. Недавно соперничавших покровителей объединило желание подчинить композитора своей воле, сделать его послушной пешкой. Замысел заговора прост: завлечь юношу, ослепить его блеском славы и денег и заставить написать балет для Флорины.
На балу появляется Люсьен. Он неузнаваемо изменился - черный фрак, белые перчатки, небрежные жесты и лихорадочное возбуждение. Люсьен сразу попадает в вихрь серпантина и конфетти, и в угарном маскарадном веселье,
среди красивых женщин и нарядных мужчин, юноша теряет голову. Вот он, увлеченный незнакомкой в костюме Сильфиды, настойчиво преследует ее. Сорвав с нее маску, Лю-сьен поддается обаянию молодой женщины.
По приглашению герцога молодой человек садится за карточный стол. Люсьен играет, и все подстроено так, что удача сопутствует ему. Раз за разом около него растет гора золота, и сила незнакомых страстей опьяняет его. Наконец свершилось желанное: Париж у его ног; деньги, женщины, слава - все принадлежит ему. В момент высшего напряжения игры на карточном столе появляется танцовщица. Это Флорина. В четких ритмах, зажигательно исполняет она модный танец качучу. Обольстительная страстность головокружительного танца Флорины окончательно покоряет юношу, и он падает к ее ногам.
Заговор удался, Люсьен во власти Флорины, и герцог не может скрыть своего удовлетворения.
Картина третья. Корали в своей комнате. Возвратившись из театра, она не застает Люсьена. Его длительное отсутствие вызывает беспокойство Корали, ее охватывают тревожные предчувствия. Друзья Люсьена, пришедшие их навестить, напрасно стараются утешить и развеселить Корали.
Вскоре приходит Люсьен, но он не один - с ним герцог. Люсьен находится в крайне возбужденном состоянии. Пригоршнями выгребает он из карманов золото - свой выигрыш. Теперь удача, счастье, признание, любовь должны сопутствовать ему в жизни всегда. Опьяненный успехом и вином, он не замечает печали и тревоги подруги. Внезапно появляется Флорина и легко уводит Люсьена за собой.
Ухбд Люсьена переживается Корали как духовная смерть, как утрата прекрасных иллюзий жизни. Корали замечает оставленное Люсьеном на столе золото. Это вы- i зывает у нее взрыв отчаяния, оскорбленного самолюбия.^ Она швыряет монеты в окно, неистовствует. Друзья, невольные свидетели драматической сцены, тщетно пытаются успокоить ее.
Служанка выпроваживает гостей, но на смену им является Камюзо. Корали гонит его, но он предъявляет свои права: все в комнате принадлежит ему. Доведенная до исступления, Корали начинает бить и сокрушать окружающие ее предметы. Камюзо уходит торжествующий, уверенный в том, что он остается хозяином положения.
Взрыв отчаяния сменяется оцепенением. Корали с грустью смотрит на медальон с портретом Люсьена и прощается со своим возлюбленным, с надеждой на счастье.
Действие третье
Картина первая. Комната Флорины. Люсьен у ее ног, но в каждом его движении сквозит разочарование и угнетенность. Как будто достигнув желаемого, он потерял свободу и творческую независимость. Герцог и директор театра заказали ему балет для Флорины, и балерина заставляет Люсьена приступить к работе.
Молодой композитор за роялем пытается импровизировать, но его импровизации сразу же отвергаются - сначала Флориной, а затем и герцогом. Им нужен покорный сочинитель банальных бойких мотивчиков, необходимых для эффектного, но пустого балета о танцовщице, покорившей своим талантом разбойников. Флорина и герцог вульгаризируют мелодии Люсьена. Негодующий композитор пытается уйти, но Флорина, пуская в ход свою власть над ним, заставляет его вернуться. Сдаваясь, Люсьен возобновляет импровизацию и, уступая настояниям заказчиков, пишет требуемую музыку. Незаметно для себя юноша перестает быть творцом и превращается в ремесленника.
Картина вторая. В театре «Гранд-Опера» идет премьера нового балета Люсьена «В горах Богемии», написанного им уже для Флорины. В балете торжествуют банальность и формализм.
Сцена представляет собой ущелье в горах Богемии. Разбойники с пистолетами в руках ожидают проезжих на большой дороге. Появляется карета, в которой едет балерина (Флорина) со своей служанкой. Разбойники останавливают карету и угрожают путешественникам смертью, но чары балерины укрощают их. В то время как они пляшут вокруг нее, является полиция, вызванная расторопной служанкой.
Зрители в восторге от Флорины. Особенно им понравилась воинственная полька, написанная Люсьеном на мотивчик, заказанный Флориной. Все рукоплещут балерине. Люсьен - в толпе поздравляющих. Однако его оттесняют в сторону, и он остается в одиночестве. К Люсьену подходит Камюзо и, иронически-любезно раскланиваясь, сует в руки композитора деньги.
Отрезвевший юноша вдруг отчетливо осознает степень своего падения как художника и человека. Друзья, отвернувшиеся от него, насмешливо насвистывают пошлые темы из его нового балета. В ужасе от свершенного им предательства Люсьен убегает из театра.
Картина третья. Набережная Сены в густом тумане. Сюда прибежал Люсьен с мыслью о самоубийстве. Но умереть не хватает сил. В смятенном сознании юноши возникает образ Корали - единственного человека, искренне любившего его. Вернуться к ней, вернуть себя, искупив свое предательство,- с такими мыслями он устремляется к Корали.
Картина четвертая. У Корали. Комната балерины пуста - все вещи распроданы за долги. Корали складывает свои театральные костюмы. При виде костюма Сильфиды ее охватывают воспоминания о надеждах и радужных иллюзиях, утраченных навсегда. Со вздохом прячет она тунику в картонку.
В комнату уверенным шагом входит Камюзо. Он делает вид, что все забыл и пришел отговорить Корали от безрассудной поездки в неизвестность. Как опытный делец он рассчитал верно. Корали уже безразлична к своей судьбе: смерть или возвращение к Камюзо - в этом для нее теперь нет никакой разницы. Она уходит с Камюзо.
В опустевшую комнату вбегает Люсьен, но поздно. Корали нет. Лишь на полу он замечает упавшие крылышки от костюма Сильфиды. И Люсьен с болью осознает, что утраченные иллюзии никогда не вернутся.
Русский сезон в парижской Гранд-опера. Большой театр привёз во французскую столицу только один спектакль - "Утраченные иллюзии". Масштабные исторические декорации, сложнейшие танцевальные партии, ведущие солисты и приглашённые звёзды - трёхчасовой спектакль искушённые зрители смотрят на одном дыхании. Парижская опера начинает новый год большой премьерой в прямом смысле слова. Один из ведущих мировых театров -- Большой - привез в Опера Гарнье необычный балет. Историю, которую здесь, похоже, должны знать наизусть. "Утраченные иллюзии", по мотивам Бальзака, - рассказ о том, что творилось за кулисами этой легендарной сцены в 30-х годах позапрошлого, XIX века. "Мы рады принимать Большой театр с новой постановкой. Для многих французов это стало сюрпризом. Мы продолжаем традицию обменов между нашими театрами", - говорит художественный руководитель балетной труппы парижской Оперы Бриджит Лефевр. "Парижский зритель любит, даже скучает по артистам Большого театра. И предыдущий наш приезд это были изумительные гастроли, это был настоящий триумф, и аншлаг, и успех", - рассказывает художественный руководитель балета Большого театра Сергей Филин. Все новое, как известно, хорошо забытое старое. Так посчитал хореограф, Алексей Ратманский. "Утраченные иллюзии" в 1936-м уже ставили в ленинградском Кировском театре. Но спектакль, несмотря на участие легендарной Галины Улановой, оказался слабым и долго не продержался. "Утраченные иллюзии" в новой постановке - совсем другой балет на современную музыку композитора Леонида Десятникова. "Имя Десятникова неслучайно. Это один из прекраснейших композиторов современных. Его музыка не только свежа, ритмична, что важно для балета, но и очень современная при этом", - отмечает хореограф Алексей Ратманский. Окружающий мир по-прежнему полон иллюзий, готовых раствориться в секунду, словно облака, которые плывут над сценой. Композитор Люсьен желает творить. Для примы парижского театра Корали он написал прекрасный балет "Сильфида". К нему в одночасье приходят и успех, и слава, и любовь молодой балерины.
OpenSpace.ru, 27 апреля 2011 года Дмитрий Ренанский, Анна Гордеева «Утраченные иллюзии» в Большом
Дмитрий Ренанский объясняет, как сделаны «Утраченные иллюзии» Леонида Десятникова, а Анна Гордеева - как Алексей Ратманский отразил в этом драмбалете свои отношения с театром.
В поисках утраченного времени
Предыдущей работой Леонида Десятникова в музыкальном театре, также инициированной Большим, были «Дети Розенталя» (2005). При видимых внешних различиях (где, казалось бы, опера по Сорокину, а где балет по Бальзаку) «Дети Розенталя» и «Утраченные иллюзии» (УИ) образуют дилогию: сюжет обеих партитур — работа не столько с музыкальным языком и композиторской техникой, сколько с культурными парадигмами.
Ключ к новой партитуре Леонида Десятникова стоит искать в обстоятельствах ее заказа: Алексей Ратманский, как известно, предложил композитору написать музыку на готовое либретто, созданное Владимиром Дмитриевым для драмбалета Бориса Асафьева и Ростислава Захарова. Если УИ-1936 сочинялись как театральный ремейк одноименного романа Оноре де Бальзака, то авторы УИ-2011 отталкивались не столько от конкретного текста или story , сколько от их отражений (и искажений) в историко-культурных призмах.
В УИ-1936 искусство подражало жизни, в УИ-2011 оно подражает только искусству: если Дмитриев — Асафьев — Захаров пересказывали музыкальным и театральным языком бальзаковскую фабулу, то Десятников работает скорее по рецепту набоковского Себастьяна Найта (и своего гуру Игоря Стравинского): «Я хочу показать вам не изображение пейзажа, а изображение различных способов изображения некоего пейзажа, и я верю, что их гармоническое слияние откроет в пейзаже то, что мне хотелось вам в нем показать ».
Сюжетом «Детей Розенталя» была невозможность существования оперы в сегодняшнем мире и в конечном счете ее гибель. Если учесть, что в иерархии музыкальных жанров (да и в иерархии европейской культуры) опера занимает высшую позицию, становится понятно, что в «Детях Розенталя» Десятников говорил о принципиальной для современного художника невозможности creation — об утрате последних иллюзий относительно пресловутой возможности высказывания. В УИ он не столько говорит, сколько пересказывает, не столько создает, сколько реконструирует.
Роль confession выполняют положенные на музыку французские стихотворения Федора Тютчева: в исполнении надмирного меццо-сопрано Светланы Шиловой они звучат в оригинале и в русском переводе Михаила Кудинова в прологе и эпилоге — как авторские кавычки, заключающие в себе музыку балета. «И время я прошу: о, не беги, постой » — это мотто УИ резюмирует и главную idée fixe всего десятниковского творчества еще со времен «Дара» и «Свинцового эха»: завороженное наблюдение за ходом времени (в данном случае — культурного времени), желание и невозможность его остановить.
Тютчевская «бездна между нами — / Между тобой и мной » — это та бездна между культурной ситуацией сегодняшнего дня и прошлым искусства, над которой всегда парил и которую на протяжении всей своей карьеры пытался преодолеть Десятников. Потому основным средством выразительности и главным строительным материалом УИ становится кантилена: она — тот самый «узел, лента, снур, крючок, ключ, цепь », способный не только соединить одну ноту с другой, но и навести мосты в музыкальном и историческом времени, ход которого Десятников все же пытается остановить посредством tempo rubato и нескончаемых форшлагов, задержаний, опеваний и репетиций.
В большом адажио первого акта УИ есть вальс, целиком построенный на остинатном повторении одного и того же короткого мотива (привет «Забытым вальсам» Листа). Эта попытка, зацепившись за обрывок музыкальной мысли, вспомнить о чем-то уже почти утраченном — миниатюрная модель всего сочинения: Десятников написал балет-воспоминание о музыкальном романтизме, который из современного культурного контекста представляется той самой утраченной иллюзией. Потому в УИ отсутствует чаще всего организующий драматургию произведений Десятникова конфликт оригинального и заимствованного: сочиненное ассимилировано с пересочиненным, «свое» абсорбирует «чужое» (так и хочется продолжить: ведь в воспоминаниях фикшн чаще всего неотделим от fatti reali , а субъективное — от действительности).
В силу этого в УИ так мало точно атрибутируемых цитат и аллюзий. Их на все два часа чистой музыки, собственно, пара: вариации на тему вступления к шестой картине «Пиковой дамы» (Лиза у Зимней канавки) да инкрустированная колоколом реплика коды второй части Соль-мажорного концерта Мориса Равеля. Еще имеется, конечно, вихревая фигура «Вальса снежинок» из «Щелкунчика», волны из финала Семнадцатой бетховенской сонаты, арпеджированный аккомпанемент из сен-сансовского «Лебедя» и параллельные аккорды из Эрика Сати — но ими Десятников пользуется как расхожими фигурами музыкальной речи, не считая необходимым ретушировать оригинальное авторство и ссылаться на первоисточник.
Для облика УИ куда более важен общий романтический вектор сочинения. Партитура этого балета вполне могла бы стать фортепианным концертом, одним из главных музыкальных жанров XIX века: виртуозная сольная партия, в которой как рыба в воде чувствует себя едва ли не лучший из молодых российских пианистов Лукас Генюшас, воплощает обобщенную романтическую идиому, в которой синтезировано и шопеновское, и листовское, и шумановское. Точная идентификация намеренно затруднена: ограничив поле стилевой игры УИ, Десятников вместе с тем избегает чистоты стиля и предпочитает не отвечать прямо на возникающие у зрителей вопросы — ведь, полагаясь на память (пускай и слуховую память человечества), ни в чем нельзя быть окончательно уверенным.
Потому ключевой лейтмотив УИ — повисающее в воздухе вопросительное фортепианное прелюдирование; потому ключевым элементом хореографической лексики спектакля Алексей Ратманский сделал прыжок — как попытку преодолеть земное притяжение, попытку зависнуть между. Потому, возможно, в качестве доминирующей в УИ Десятников избирает французскую музыкальную традицию, с ее гармонической, ритмической и интонационной свободой; с ее принципиальной зыбкостью, изменчивостью и постоянным желанием преодолеть ортодоксальные рамки австро-немецкого музыкального мышления.
Zum Raum wird hier die Zeit — лучше, чем вагнеровской строчкой из кульминации первого акта «Парсифаля» («Пространством стало время»), об УИ не скажешь. Предмет этой партитуры — встреча трех эпох и трех культурных моделей. Из постмодернистского сегодня Десятников смотрит на романтизм девятнадцатого века и описываемое Бальзаком время сквозь ностальгический неоромантизм века двадцатого, только что разочаровавшегося в идеалах модернистской молодости (именно поэтому один из главных источников УИ, чутко подчеркиваемый музыкальным руководителем постановки Александром Ведерниковым, — романтизм зрелого и позднего Прокофьева). Партитура Десятникова настояна на двухвековом европейском опыте утраты культурных иллюзий — и потому так нестерпимо горька.
Без финала
«Утраченные иллюзии важны для каждого из нас, — сказал Алексей Ратманский на пресс-конференции, предшествовавшей премьере. — Для поколения, для страны, для искусства балета в целом». А через несколько минут, отвечая на вопрос, много ли общего у поставленного им спектакля с романом Оноре де Бальзака, заметил: «Социальное, которое так сильно у Бальзака, не сфера балета. Сфера балета — движения души». В вечер премьеры обнаружилось, что вторая фраза имеет гораздо большее отношение к конечному продукту — балету «Утраченные иллюзии», поставленному хореографом в Большом театре, — чем первая. Про поколение и страну там нет ничего; про движения души балетмейстера Ратманского, пять лет работавшего в Большом театре худруком, — три акта. Три часа с двумя антрактами.
В романе Бальзака юный поэт пытается завоевать Париж, занимаясь, помимо прочего, театральной журналистикой — и это презренное ремесло приводит его к моральному и материальному краху. Владимир Дмитриев, в 1936 году сочиняя либретто для композитора Бориса Асафьева и балетмейстера Ростислава Захарова, сменил герою профессию: из журналиста, существа никчемного, по мнению театральных людей, он стал человеком творческим — композитором. Люсьен — имя осталось от романа — приносил партитуру свеженаписанного балета «Сильфида» в Парижскую оперу, где директор сначала встречал его презрительно, но после принимал балет к постановке, под влиянием примы Корали, которой музыка понравилась. Далее — роман с Корали; злость ее богатого покровителя, оставленного балериной ради юного творца; интрига соперницы Корали в театре — Флорины, которая также захотела получить новенький балет, уже для себя лично. И, наконец, падение композитора: он оставляет высокоодаренную Корали ради техничной, но пустой Флорины и пишет для нее бодренькую, а не высокодуховную музыку. Творческие муки, раскаяние — но счастливые дни не вернешь; Люсьен прибегает на квартиру к Корали слишком поздно: разочаровавшаяся девушка вернулась к опекавшему ее папику.
История происходит в театре, у театра и с театральными людьми связана. И Ратманский, решив заново рассказать эту историю (на совершенно новую музыку, написанную Леонидом Десятниковым), именно это старое либретто и взял. Ему было что сказать про театр.
«Утраченные иллюзии» Ратманского — что бы он ни говорил там про страну (в которой, безусловно, не осталось иллюзий) — это история его личных отношений с театром. И, кажется, к сожалению, с театром вообще, а не только с тем, что десять лет ремонтируется в центре российской столицы. С этой точки зрения важны несколько ключевых сцен спектакля.
Первый приход Люсьена (в первом составе — кругленький Иван Васильев, во втором — более романтически выглядящий Владислав Лантратов) в Оперу. Художник Жером Каплан, выбравший для всего — костюмов, декораций — слегка потускневшие, слегка вытравленные цвета, эффект старой фотографии, явно вспоминает Дега, его балеринок в классе. Балеринки упражняются в центре сцены, поодаль у станка разминается премьер, и всё вроде бы в порядке, но стоит прекратиться музыке (а класс работает под скрипку, как принято было в XIX веке, а не под рояль, как в наше время), как белоснежная стайка богинь превращается в гудящих куриц, подступающих к балетмейстеру-репетитору, что вел урок, с громогласными претензиями — они именно разговаривают и кричат на сцене. А премьер (Артем Овчаренко, в следующий вечер — Александр Волчков), только что выдававший изящные па, скандалит с автором из-за слишком сложного текста, в котором он выглядит невыигрышно, и тут сразу вспоминаются все дискуссии, которые вел с премьерами в Большом Ратманский. (Результатом этих споров стало то, что и в дни правления балетмейстера в Большом, и сейчас никто из лидеров «старой гвардии» в спектакле не занят.)
Первое представление сочиненного Люсьеном балета. Сцена не показана, она находится где-то за реальной правой дальней кулисой, там сияет свет, и оттуда летят бутафорские букеты. Зато показано картонное дерево, за которым прячется автор, наблюдающий за ходом спектакля. Оттуда, из света, выбегают стайки танцовщиц, оттуда летит Корали, эта неземная девушка, в которую он влюбляется сразу (Наталья Осипова, во втором составе Светлана Лунькина). У героя кружится голова, и, когда на сцену выпархивает одетый в килт премьер (они танцуют «Сильфиду», мы помним), Люсьен переживает тот эмоциональный подъем, который только и бывает на удачной премьере.
Танцы премьера и Люсьена поставлены синхронно — в одинаковых движениях они движутся друг напротив друга и рядом друг с другом: совершенно отчетливо Люсьен видит в танцовщике себя, свое воплощение. (Вряд ли так впрямую это бывает у композиторов, но о том надо спросить у Десятникова, а вот трансляция себя в исполнителя — дело естественное для балетмейстера.) И в этот момент счастья, триумфа Люсьен не помнит, как, мягко говоря, неприятно вел себя премьер на репетиции. И в этом есть правда жизни: в момент спектакля нюансы взаимоотношений худрука-начальника и артиста-подчиненного исчезают. Надо только, чтобы спектакль был удачным.
В театре все еще полно для Люсьена очарования, он на все готов смотреть (то есть зрителю предлагается смотреть) умиляясь: даже на двух рабочих, что не вовремя вытаскивают на сцену какую-то деревянную ерунду. Но очарование исчезнет очень скоро.
Во втором акте на карнавале коварная Флорина соблазняет Люсьена, чтобы вынудить его написать ей балет: тут «романс», конечно, важен, но по сути — тут о другом соблазне речь. В либретто 1936 года предполагалось, что у Корали и Флорины были реальные прототипы: Мария Тальони и Фанни Эльслер, две замечательные балерины, первая из которых прославилась как прима лирическая, вторая — как прима бравурная. Сцена на карнавале — искушение композитора бравурой: и пусть в «описываемые времена» фуэте еще не было изобретено, Флорина (Екатерина Крысанова, затем Екатерина Шипулина) шарашит именно фуэте на игровом столе. Сдается мне, что для Ратманского было важно, чтобы именно после этого фуэте вспыхнула первая овация зала. «Что и требовалось доказать»: публика реагирует на чистый трюк, а не на лирические арабески. То есть соблазняет композитора вообще-то публика, а не Флорина.
Третий акт — балет в балете «В горах Богемии». Вместо утонченных сильфид на сцене (теперь она нам вполне явлена, и стулья поставлены, и клакеры на них сидят и кричат в нужные моменты) — кабареточный дивертисмент с усатыми разбойниками. Милый такой капустник с преувеличенными жестами, нечто вроде пародии на все приключенческие балеты разом (можно вспомнить, например, «Корсара», которого Ратманский делал вместе с Юрием Бурлакой). Ну хохма и хохма, но не зря «сочинивший» эту музыку Люсьен мечется по сцене. Дело даже не в том, что ему самому не нравится то, что он придумал, — это бывает. А в том, что балетмейстер, который этот балет ставил, пожилой комический персонаж, относится к этой чепухе явно с большим энтузиазмом, чем к прежней «Сильфиде». Человек, только что ставивший важнейшую для тебя музыку, теперь с пылом занимается музыкой «лошадиной» (театральный фольклор, под такую кони в цирке маршируют). То есть нет критериев: непонятно, что хорошо и что плохо и кому в художественном смысле можно доверять. Вот от этого можно сойти с ума и метаться по просцениуму («туманной набережной Сены»), решая, утопиться ли или все-таки подождать.
У балета нет финала. То есть он есть: Люсьен сидит у открытой двери, в которую только что ушла Корали (его муза? его талант?), он ее не застал. Сидит и пялится в пустоту. Будет ли что-нибудь впереди, неясно.
культура искусство театр театр Большой театр. Десятников Утраченные иллюзии
Борис Асафьев
Либретто В. Дмитриева. Балетмейстер Р. Захаров. Первое представление: Ленинград, Театр оперы и балета им. С. М. Кирова, 3 января 1936 г.
Пролог Утренний Париж. Площадь перед театром «Гранд- Опера» живет своей повседневной жизнью - открываются магазины, парижане спешат на работу, прогуливаются... На площади появляется группа молодых людей, среди которых начинающий композитор Люсьен. В сопровож-дении друзей он направляется к театру. Бережно прижимая к груди ноты, Люсьен полон надежд, мечтает о постановке на сцене прославленного театра своих сочинений. Не сразу решаясь переступить заветный порог, с волнением следит он за появляющимися в дверях театра актерами. Наконец Люсьен открывает желанную дверь и входит в театр.
Действие первое
Картина первая . Артистическое фойе «Гранд-Опера». Идет урок. Кордебалет и солистки под руководством балетмейстера проделывают экзерсисы. К концу занятий в репетиционное фойе входит группа балетоманов - меце-натов, репортеров, жуиров. Они чувствуют себя здесь хо-зяевами, дающими искусству средства к существованию, «заказчиками», определяющими его тон и направление. Среди завсегдатаев - банкир Камюзо, финансирующий театр, и герцог, покровитель искусств и светский бонвиван. Они сопровождают премьерш театра, Корали и Флорину, представляя как бы две соперничающие внутри театра партии: Камюзо содержит «звезду» балета Корали, герцог поддерживает Флорину, ее соперницу. С появлением главных покровителей театра и солис-ток труппы начинается репетиция. Приезжий знаменитый итальянский танцовщик исполняет сольную вариацию, за которой следует эпизод-пантомима «Парис и три богини». В перерыве между репетициями в зал несмело входит Люсьен. Под любопытными и недоверчивыми взглядами присутствующих смущенный молодой композитор теряется. Его усаживают за рояль и предлагают исполнить свое сочинение. Люсьен начинает играть - сначала робко, затем все более увлеченно. Но его музыка - страстная, полная романтической устремленности - оказывается чуждой слушателям. Группы гостей и танцовщиков, окружившие было композитора, расходятся. Люсьен не замечает этого и с вдохновением заканчивает исполнение. Только теперь он видит, что его никто не слушает. Становится ясно, что исход испытания предрешен - ведь директор театра прислу-шивается к мнению всемогущих покровителей. Надежды Люсьена рушатся. Отчаявшийся, упавший духом, он уже готов уйти, но его останавливает Корали. Ее глубоко взволновала музыка молодого композитора, покорила своей искренностью и благородством. Пользуясь своим влиянием на Камюзо и директора, Корали добивается заказа для Люсьена: ему поручают написать музыку к балету «Сильфида», создаваемому специально для Корали.
Картина вторая. В мансарде Люсьена. Он за роялем, вдохновенно работает над сочинением балета. В момент импровизации в комнату входит Корали. Увлеченный своим замыслом, композитор заражает энтузиазмом танцовщицу, и они вместе начинают искать образы будущего балета. Духовная близость рождает пока неосознанное чувство взаимного влечения. В разгар работы в мансарде появляется банкир Камюзо. Раздосадованный затянувшимся визитом Корали, он уводит ее с собой. Но Люсьен не огорчен: он слишком поглощен своим творчеством. Найдена главная тема балета, наконец-то обретен женский образ, воплощающий его мечту. Люсьен отдается мыслям о том, какой блестящий успех ждет его сочинение.
Картина третья . Афиши на парижских улицах извещают о премьере балета «Сильфида». В театр съезжа-ется публика. Закулисные дельцы занимаются своими махинациями. Король клаки торгуется с «покровителями» талантов - от него во многом зависит успех или провал премьеры. Герцог, по наущению Флорины, сговаривается с клакой о том, чтобы освистать новое произведение, его ав-торов и исполнителей. Начинается спектакль. Балет открывается полетом сильфид - они словно видимые образы звучащей музыки. Их танец прерывается появлением человека - это путник- романтик, бегущий от жизни, ищущий счастья. Сильфиды при его приближении разлетаются, но одну из них юноша успевает поймать. Развертывается романтическая сцена любовного объяснения, окрашенного в элегические тона: разлука неизбежна. Сильфида должна исчезнуть - ей не-доступна земная любовь. Как легко ускользающая мечта, она улетает. Юноша предается отчаянию... Успех балета Люсьена огромен. Несмотря на попытки герцога и подкупленной части завсегдатаев высмеять «Сильфиду», все рукоплещут молодому автору и Силь- фиде-Корали. Флорина полна зависти, и герцог предпри-нимает еще один шаг против новой постановки - заказы-вает одному из услужливых журналистов разгромную рецензию. Между сторонниками и противниками спектакля про-исходит стычка. Клака неистовствует, но молодежь востор-женно подхватывает счастливых Люсьена и Корали на руки и выносит из театра. Камюзо озадачен: Корали не осталась с ним. Флорина и герцог зовут его с собой.
Действие второе
Картина первая. Корали в своей комнате. Вбегает радостный Люсьен. Успех «Сильфиды» принес им не только славу, но и любовь. Счастье влюбленных было бы полным, если бы обстановка в доме Корали не напоминала о том, что все здесь принадлежит ее покровителю банкиру, что она не свободна. Внезапно слышатся шаги Камюзо. Он не должен видеть Люсьена, и Корали прячет возлюбленного. Банкир, довольный успехом Корали, готов на все, чтобы угодить ей. Он рисует перед ней заманчивые перспективы - новая квартира, экипаж, туалеты. Вдруг Камюзо видит цилиндр, забытый на столе Люсьеном. Напрасно Корали старается выдать его за часть своего концертного костюма: надетый на голову, цилиндр соскальзывает со лба и целиком закрывает лицо танцовщицы. Камюзо требует объяснений. Корали, не желая больше лгать, выводит Люсьена из укрытия и открыто говорит о своей любви к нему. Камюзо остается только уйти. Однако банкир уверен, что жизнь снова отдаст Корали в его руки. Корали и Люсьен счастливы: словно гора свалилась с плеч - они свободны. Появляются их молодые друзья: художники, поэты, музыканты - артистическая богема Па-рижа. Шумно и радостно празднуется успех балета. Автору и исполнительнице преподносятся памятные дары - стихи, оды, портреты. Люсьен импровизирует. В разгар веселья появляются герцог и Флорина. Герцог пришел лично пригласить композитора к себе на маскарад. Правда, держится он сухо. Но Люсьен упоен новыми для него знаками внимания и не скрывает своего восторга. С уходом герцога веселье вспыхивает с новой силой.
Картина вторая. Костюмированный бал у герцога. Среди танцующих - группа заговорщиков: Камюзо, герцог и Флорина. Последняя - не без умысла - в костюме Силь-фиды и в маске. Недавно соперничавших покровителей объединило желание подчинить композитора своей воле, сделать его послушной пешкой. Замысел заговора прост: завлечь юношу, ослепить его блеском славы и денег и заставить написать балет для Флорины. На балу появляется Люсьен. Он неузнаваемо изменился - черный фрак, белые перчатки, небрежные жесты и лихорадочное возбуждение. Люсьен сразу попадает в вихрь серпантина и конфетти, и в угарном маскарадном веселье, среди красивых женщин и нарядных мужчин, юноша теряет голову. Вот он, увлеченный незнакомкой в костюме Сильфиды, настойчиво преследует ее. Сорвав с нее маску, Люсьен поддается обаянию молодой женщины. По приглашению герцога молодой человек садится за карточный стол. Люсьен играет, и все подстроено так, что удача сопутствует ему. Раз за разом около него растет гора золота, и сила незнакомых страстей опьяняет его. Наконец свершилось желанное: Париж у его ног; деньги, женщины, слава - все принадлежит ему. В момент высшего напряжения игры на карточном столе появляется танцовщица. Это Флорина. В четких ритмах, зажигательно исполняет она модный танец качучу. Обольстительная страстность головокружительного та:нца Флорины окончательно покоряет юношу, и он падает к ее ногам. Заговор удался, Люсьен во власти Флорины, и герцог не может скрыть своего удовлетворения.
Картина третья . Корали в своей комнате. Возвра-тившись из театра, она не застает Люсьена. Его длительное отсутствие вызывает беспокойство Корали, ее охватывают тревожные предчувствия. Друзья Люсьена, пришедшие их навестить, напрасно стараются утешить и развеселить Корали. Вскоре приходит Люсьен, но он не один - с ним гер-цог. Люсьен находится в крайне возбужденном состоянии. Пригоршнями выгребает он из карманов золото - свой выигрыш. Теперь удача, счастье, признание, любовь долж-ны сопутствовать ему в жизни всегда. Опьяненный успехом и вином, он не замечает печали и тревоги подруги. Внезап-но появляется Флорина и легко уводит Люсьена за собой. Уход Люсьена переживается Корали как духовная смерть, как утрата прекрасных иллюзий жизни. Корали замечает оставленное Люсьеном на столе золото. Это вы-зывает у нее взрыв отчаяния, оскорбленного самолюбия. Она швыряет монеты в окно, неистовствует. Друзья, невольные свидетели драматической сцены, тщетно пытаются успокоить ее. Служанка выпроваживает гостей, но на смену им яв-ляется Камюзо. Корали гонит его, но он предъявляет свои права: все в комнате принадлежит ему. Доведенная до ис-ступления, Корали начинает бить и сокрушать окружающие ее предметы. Камюзо уходит торжествующий, уверенный в том, что он остается хозяином положения. Взрыв отчаяния сменяется оцепенением. Корали с грустью смотрит на медальон с портретом Люсьена и про-щается со своим возлюбленным, с надеждой на счастье.
Действие третье
Картина первая. Комната Флорины. Люсьен у ее ног, но в каждом его движении сквозит разочарование и угне-тенность. Как будто достигнув желаемого, он потерял сво-боду и творческую независимость. Герцог и директор театра заказали ему балет для Флорины, и балерина заставляет Люсьена приступить к работе. Молодой композитор за роялем пытается импровизи-ровать, но его импровизации сразу же отвергаются - сна-чала Флориной, а затем и герцогом. Им нужен покорный со-чинитель банальных бойких мотивчиков, необходимых для эффектного, но пустого балета о танцовщице, покорившей своим талантом разбойников. Флорина и герцог вульгари-зируют мелодии Люсьена. Негодующий композитор пыта-ется уйти, но Флорина, пуская в ход свою власть над ним, заставляет его вернуться. Сдаваясь, Люсьен возобновляет импровизацию и, уступая настояниям заказчиков, пишет требуемую музыку. Незаметно для себя юноша перестает быть творцом и превращается в ремесленника.
Картина вторая. В театре «Гранд-Опера» идет пре-мьера нового балета Люсьена «В горах Богемии», написан-ного им уже для Флорины. В балете торжествуют баналь-ность и формализм. Сцена представляет собой ущелье в горах Богемии. Разбойники с пистолетами в руках ожидают проезжих на большой дороге. Появляется карета, в которой едет балери-на (Флорина) со своей служанкой. Разбойники останавли-вают карету и угрожают путешественникам смертью, но чары балерины укрощают их. В то время как они пляшут вокруг нее, является полиция, вызванная расторопной служанкой. Зрители в восторге от Флорины. Особенно им понра-вилась воинственная полька, написанная Люсьеном на мо-тивчик, заказанный Флориной. Все рукоплещут балерине. Люсьен - в толпе поздравляющих. Однако его оттесняют в сторону, и он остается в одиночестве. К Люсьену подходит Камюзо и, иронически-любезно раскланиваясь, сует в руки композитора деньги. Отрезвевший юноша вдруг отчетливо осознает степень своего падения как художника и человека. Друзья, отвернувшиеся от него, насмешливо насвистывают пошлые темы из его нового балета. В ужасе от свершенного им пре-дательства Люсьен убегает из театра.
Картина третья. Набережная Сены в густом тумане. Сюда прибежал Люсьен с мыслью о самоубийстве. Но уме-реть не хватает сил. В смятенном сознании юноши возникает образ Корали - единственного человека, искренне любившего его. Вернуться к ней, вернуть себя, искупив свое предательство,- с такими мыслями он устремляется к Корали.
Картина четвертая. У Корали. Комната балерины пуста - все вещи распроданы за долги. Корали складывает свои театральные костюмы. При виде костюма Сильфиды ее охватывают воспоминания о надеждах и радужных иллюзиях, утраченных навсегда. Со вздохом прячет она тунику в картонку. В комнату уверенным шагом входит Камюзо. Он делает вид, что все забыл и пришел отговорить Корали от безрассудной поездки в неизвестность. Как опытный делец он рассчитал верно. Корали уже безразлична к своей судьбе: смерть или возвращение к Камюзо - в этом для нее теперь нет никакой разницы. Она уходит с Камюзо. В опустевшую комнату вбегает Люсьен, но поздно. Корали нет. Лишь на полу он замечает упавшие крылышки от костюма Сильфиды. И Люсьен с болью осознает, что утраченные иллюзии никогда не вернутся