Студия группы «Ария» похожа на все рокерские репбазы – ничего лишнего, пара комнат в старом советском ДК. Штабеля кофров с инструментами у входа – группа только что отыграла хедлайнерский концерт на «Ария-фесте» и готовится к новому турне. В углу фанатские сувениры: сварочный шлем для «героев асфальта», меч, скульптурная группа «Ария на концерте», рассыпающаяся от времени и плохого гипса. Три года назад она была еще целехонька…
Бас-гитарист Виталий Дубинин проводит нас внутрь. «Шарфик нашелся! Уже давно простился с ним, и вдруг он нашелся», — радуется он, кутаясь в шарф. В ДК холодновато… «Может, пивка?» Несколько упаковок новорожденного пивного бренда «Ария» ждут в углу. Нет, дело – прежде всего!
Мы беседовали с Виталием три года назад, как раз тогда, когда в группе дебютировал новый фронтмен Михаил Житняков. К счастью, певец прижился, и группа выпускает уже второй студийный альбом с его участием. Вышел диск «Через все времена» за несколько дней до нынешнего интервью, и по первым прослушиваниям показался более чем достойным. Но было что обсудить и помимо новинки – только что прошедший «Ария-фест», причины отсутствия на нём гитариста и основателя «Арии» Владимира Холстинина, планы «арийцев» на предстоящее 30-летие…
Начнем с нового релиза. «Через все времена» — второй альбом, записанный с Михаилом Житняковым. Наверняка после выхода предыдущего были мысли, что получилось, а что можно исправить…
На самом деле мы ничего не исправляли. Конечно, альбом — другой, потому что на «Фениксе» Михаил пришел уже на финальной стадии, когда весь инструментал был записан, и мы ему просто сказали – давай быстро пой, как говорится, пока не удавили (смеется).
На этот раз он участвовал в создании песен с самого начала, пел «рыбы» на всех демо, словом, был в курсе материала. Поэтому, когда дело дошло до записи, для него это было не так страшно, как в прошлый раз. Наверное, поэтому всё получилось легче, и времени на запись было потрачено меньше.
А что-то переделать, учесть ошибки прошлого альбома… Наоборот, тогда пришлось его
довольно сильно переделывать, потому что то, как пел Михаил поначалу, не очень вязалось с «Арией». Был у него такой, скажем так, мальчишеский задор, несвойственный нам. А проработав три года, он освоился, понял, чего от него хотят, как надо петь, и сам определился, как ему легче. Мы ему даже особых советов не давали.
Когда пишется «рыба» для будущего текста, ее придумывает автор музыки или вокалист?
Конечно, автор музыки. Но, во-первых, Михаил выступил на этом альбоме и как композитор (Житняков стал соавтором песни «Точка невозврата», — прим. авт.).
Там, конечно, он придумал и мелодию, и гармонию. А так – чья песня, тот ее как-то и напевает. Раньше бывало, что мы садились и на гитарах играли-пели, а сейчас чаще приносишь демо, где всё забито на компьютере и спето – может, и неуклюже, — самим автором. Потом уже Михаил начинает на репетиции интерпретировать, а ты смотришь и говоришь, где правильно, где неправильно.
Насколько он далеко уходит от изначального варианта?
Может, в «Арии» мы все такие ревнивые, но и Михаил, и предыдущие вокалисты очень редко уходили от изначально задуманного… Бывает, когда на первой-второй репетиции вокалист не помнит досконально ноты, поет иначе, но подспудно чувствуешь – что-то не так, надо петь, как задумано. И если только новый вариант уж очень хорош, тогда чуть-чуть меняешь. Но это очень редко случается. Быть может, процентов пять в песне…
Каким образом, в каких условиях приходят идеи песни? Садишься и осознанно начинаешь сочинять, или вдруг где-нибудь в метро что-то слышится…
Как угодно! Бывает, что да, надо сочинять. Вот сейчас – мы решили делать альбом, хорошо, а из чего его делать? Не будешь же сидеть и тупо ждать – ах, меня осенило! Садишься и начинаешь сочинять…
Как я делаю: встаю и, не с утра, а, скажем, днем сажусь и начинаю играть на гитаре. Понимаю, что всё это полная ерунда, но вдруг через час вдруг рождается кусок откуда-то из другой области… Раньше были кассетные диктофоны, сейчас, слава богу, всё можно в телефон записать. Вечером послушал, видишь – да, это можно стереть, а вот это – оставить.
А бывает, едешь за рулем, и приходит что-то, тоже быстро записываешь, с утра слушаешь – ну, кошмар, надо стирать! (Улыбается.)
И так вот – степ бай степ
.
Эти мелодии идут от акустической гитары, от бас-гитары, от голоса?
Совершенно точно есть песни, которые придумывались на акустической гитаре, есть – на бас-гитаре, есть те, что придумывались вообще без инструмента. Главное – не забыть! Придумываешь-придумываешь… даже ночью бывает, лежишь – думаешь, вот точно вспомню! С утра встал и всё забыл. (Разводит руками.)
Какие из вещей на альбоме сделаны в ситуации «надо написать», а какие пришли спонтанно?
Трудно сказать. Они все в той или иной степени спонтанны. Если бы я был композитором в прямом смысле слова, зарабатывал бы себе этим на жизнь, то действительно вставал бы и, как на работе, начинал сочинять. Вот я пишу симфонию: сажусь и четыре часа в день работаю. А мы-то в группе не композиторы, а, скажем так, авторы-исполнители. Когда решаем, что надо писать альбом, тогда и начинаются поиски мелодий. А чтобы они рождались одна за другой и оставалось их складывать в копилку – такого нет, во всяком случае, у меня.
Какие-то песни на новом альбоме были придуманы раньше, какие-то позже, но вымученных не было. Какая-то песня проще далась, какая-то сложнее…
К.М.: А было такое, чтобы вдохновил какой-то текст?
У нас такого никогда не бывает. Мы можем с Пушкиной обсудить тему, но первой у нас всё равно рождается музыка. Когда ее пишешь, вообще не знаешь, про что это всё. Я считаю, что автор текста должен послушать музыку и сам понять, про что она. И в зависимости от ее характера и выбирается круг тем.
Допустим, «Зов бездны». Я занимаюсь дайвингом, и мы давно с Пушкиной хотели написать песню об этом. Но нужна соответствующая музыка.
К.М.: Эпичная.
Даже не эпичная, а просто подходящая к теме. Какая-нибудь лирическая баллада «Утонула ты» – не подойдет. Боевичок – тоже не подойдет. Мы говорили об этом года три-четыре назад… И вот, я говорю ей, получается песня, которая могла бы подойти к тому, о чём мы говорили. Про бездну.
То, что человек оказывается в чужом мире, который влечет в себе… Это и есть впечатления человека, который занимается дайвингом?
Да, именно такое бывает состояние у многих дайверов. Возникает чувство не то что эйфории, а желание погружаться всё глубже. Или желание вернуться туда… Как говорят дайверы, «жабры сохнут». Когда проходишь какой-то предел, когда в мозгу случается так называемый азотный наркоз, может показаться, здесь гораздо лучше, чем наверху, и что ты хочешь остаться здесь навсегда. Это не моё, не Пушкина придумала — многие об этом говорят.
К.М.: С музыкой так же у вас? Желание погружаться?..
Ну, наверное…
К.М.: На концерте видно, что от вас идет огромный поток энергии – словно вы так же находитесь в некоем пространстве…
Отчасти да… Ведь почему мы занимаемся? Потому что, прежде всего, это нравится… Как ты будешь вести себя на концерте? О чём ты думаешь? А ни о чём не думаешь…
А не возникает ли на концерте чувство, когда вы играете, особенно определенный набор хитов, что эту же вещь вы уже играли секунду назад где-то в городе N?
Нет, прямо такого вот нет. Когда составляешь программу – да. Думаешь: «Ох, опять «Герой асфальта», опять «Улица роз», мы же это уже играли, ну куда от этого деться, может, не будем?» – «Но вот вчера люди подходили и говорили, мол, что же вы ее не сыграли, а ведь вы тут были первый раз за пять лет, и мы так соскучились по этим песням…» И, мы, конечно, вставляем их. Вроде как обязон
такой. А на концерте я никогда не ловил себя на мысли «ой, сколько можно». Это уже как с горы спускаешься – ты находишься в этом процессе. Горнолыжники с одной горки скатываются по сто раз. Классический музыкант может играть всю жизнь одно произведение, причем не свое – и каждый раз это по-разному получается. Не потому, что иначе звучит, а потому, что эмоции всё время новые испытываешь.
К.М.: Много ли идей, песен осталось за рамками альбома?
Идей-то может, и осталось, но… Знаете, бывает, западные музыканты говорят – мол, мы написали на альбом 80 песен, а отобрали 10… У нас такого никогда не было. Конечно, есть нереализованные идеи, но такого не было, чтобы мы доводили песню до готового вида – делали аранжировку, текст – а потом не вставляли в альбом. Вот «Бегущий человек» – мы записали эту вещь на предыдущий альбом. По крайней мере, скелет – барабаны, бас, ритм-гитара. А потом поняли, что не успеваем – текста нет, а диск надо уже сдавать, и отложили. В этот раз таких песен не было.
«Бегущий человек», кстати, одна из любимых моих вещей сейчас. Почему на диске только одна песня от Холстинина?
Это лучше Холстинина спросить… Он принес то, что принес, а связано это с проблемами со здоровьем, которые были у него уже достаточно давно. Мы приступили к записи в январе этого года, а у Холстинина как раз начинались проблемы со спиной. А когда у тебя нелады со здоровьем, тебе уже не до творчества. Это ведь не Моцарт, который на смертном одре «Реквием» дописывал…
Сейчас у Володи всё хорошо, и в будущем, думаю, его вещей будет гораздо больше. Он уже сказал, что есть нереализованные песни, которые он не успевал подготовить.
А в записи Холстинин в какой мере участвовал?
Как инструменталист – как обычно. Мы вместе делали аранжировки, он играл ритм, играл соло.
У вас нет такого подхода: «Это моя вещь, я ее и играю»?
Есть. Но, во-первых, шесть песен не принадлежат гитаристам, поэтому в этих шести песнях они играли вместе. Попов сыграл в своих песнях ритм, а соло – и Холстинин, и Попов. В своей песне Володя записал целиком всё сам. Но мне-то нравится, когда группа записывает всё так, как будет исполняться на сцене, несмотря на то, чья это песня. Хотелось бы, чтобы на записи было так же, как на концерте.
Возвращаясь к теме текстов. На альбоме есть несколько вещей, скажем так, злободневных: «Город», «Время затмений»… Сейчас переломный момент в нашей истории, а есть ли у вас потребность что-то говорить людям, показывать своим примером?
Мы можем констатировать какой-то факт, высказать свое отношение, а вот руководство к действию давать… Ну кто мы такие, чтобы это делать? Не знаю.
Может, надо быть автором и музыки, и текста, чтобы чувствовать такую потребность. А я написал музыку, да, я согласен с темой, которую предложила Маргарита во «Времени затмений»… Но так, чтобы указывать: «Смотрите, ребята…» По-моему, это неблагодарное занятие – учить.
Поговорим об «Ария-фесте»… Меня удивила такая вещь: вы играли с Михаилом Бугаевым, и совершенно ничего не сказали о том, что он заменил Владимира Холстинина. Замена гитариста осталась совершенно за кадром, почему?
C Бугаевым мы уже перед «Ария-фестом» сыграли 10 концертов. В самом начале, когда мы поняли, что Холстинин не поедет, собирались записать обращение для сайта… Но Володя поначалу не хотел этого делать. А в турне мы на каждом концерте говорили: «К сожалению, Владимир Холстинин заболел, и нам помогает Михаил Бугаев». Всем в соцсетях было это известно.
А перед питерским фестом мы выложили всё-таки обращение Холстинина… Он на самом-то деле собирался играть, но в последний момент понял, что не сможет. Те, кто хотел это узнать, это узнали. А на самом концерте? В Москве все знают лучше, чем в любом другом городе, что Холстинина на сцене нет, и что это Бугаев из группы «Гран-Куражъ». А в конце мы об этом сказали…
И как вписался в группу Михаил Бугаев?
Считаю, что хорошо! Сначала мы хотели взять либо Маврина, либо Терентьева. Мы начали наш предыдущий тур в октябре, было 13 концертов без заезда домой, и концерту к 10-му Холстинин понял, что в следующий тур уже не сможет поехать. «Ну, позвони тогда кому-нибудь из наших…» – сказали мы ему. Посмотрели — у Маврина гастроли, позвонили Терентьеву, он вроде сначала согласился: «Давай до завтра подумаю…» А назавтра понял, что не сможет участвовать по семейным делам. Тогда Миша предложил: «Давайте Бугаеву позвоним…» – «А он материал знает?» – «Да, знает какие-то арийские песни». Звоним: «Сможешь?» – «Ну, очень неожиданно, но я попробую…»
На следующий день после приезда с гастролей попробовали, и я смотрю – получается! Нам главное, чтобы он сыграл ритм, чтобы не было пусто и не приходилось играть с одной гитарой 10 концертов… Песни бы пострадали, пришлось бы все аранжировки переделывать. А когда есть четкий ритм, уже всё хорошо. К тому же Бугаев постарался в точности «снять» холстининские соло. Именно это было нам и нужно. Возьми какого-нибудь нашего известного гитариста, он бы пришел и сказал (нахальным голосом)
: «Соло? Да зачем? Да я сам всё по-своему сыграю!» Конечно, когда человек приходит на постоянную работу, он может играть всё по-своему – вот как Стив Морс в Deep Purple. А нам нужно было, чтобы звучание группы максимально сохранилось, и Бугаев с этим очень хорошо справился, за что ему большое спасибо.
Он проделал огромную работу!
Я даже не ожидал, что так у него хорошо получится, ведь реально было очень мало времени. Неделя всего! Мы собирались три раза, по два часа репетировали и поехали на гастроли.
Еще вопрос про «Ария-фест». Не было ли мысли сделать в финале, как в прошлом году, какой-то совместный выход с другими музыкантами?
Мы думали об этом. Но что вместе играть? «Smoke On The Water» какой-то? Не знаю. (Вздыхает.)
Mago de Oz хотели с нами сыграть, спрашивали, какая будет заключительная песня. Мы им даже написали слова «Дай жару», чтобы они спели их с нами. Но как у нас бывает? «Ребята, автобус пришел, пора ехать в гостиницу!» – «А мы хотим остаться!» – «А если хотите остаться, тогда добирайтесь сами…» Мы их ждали-ждали, спрашивали, где же испанцы. – «А их увезли в гостиницу! У автобуса – расписание!» Поэтому ничего и не случилось.
А за приезд Mago de Oz вообще кому сказать спасибо?
Стасу Зализняку из Motley Concerts. Он сказал нам, что есть такая испанская группа, которая у нас ни разу не была, и в Москве у нее очень много поклонников… Я, честно говоря, про нее не знал, залез на YouTube, посмотрел – там по полтора миллиона просмотров их клипов. «Ну, давай!»
«Ария» вообще участвовала в формировании программы?
Можно сказать, что участвовала. Те имена, которые предлагал Стас, мы согласовывали. Я уже не помню, что-то мы даже отвергали! А кого-то хотелось позвать, но он говорил, что мы не потянем их концерт в «Стадиуме» по гонорару. Мы хотели Sabaton привезти, хотели, чтобы выступила Доро, и даже говорили с ней в Болгарии на эту тему в прошлом году. Словом, сообщали, кого мы хотим видеть, а кого – не хотим.
Был ли фестиваль средством воплощения мечты о том, чтобы с кем-то выступить на одной сцене?
(Удивленно.)
Да нет, конечно, нет! Наоборот… Фестиваль возник, поскольку было очень обидно, что нет какого-то специализированного крупного метал-фестиваля. Я понимаю, у нас тоже клубный фестиваль, но клуб-то большой! Может, надо объединиться с «Катарсисом», с Moscow Metal Meeting, хочется сделать опен-эйр, чтобы люди приезжали с палатками из других городов…
А сыграть с кем-то… ну, это уже столько раз было… Может, лет 20 назад я бы об этом думал. А когда я бывал много раз на сцене, за кулисами, у меня такое желание пропало. Ну, видишь, что люди тоже работают, и что толку? Раньше хотелось сказать (взволнованно, тянет руку)
: «А я тоже музыкант! Я тоже играю!» Теперь — совершенно не хочется.
А какие желания остались у вас – глобальные, как у музыканта?
Глобальные – продолжать играть. Ведь проблемы у меня практические такие же, как у Холстинина, только менее выраженные. Хотелось бы, чтобы здоровье не подводило, чтобы по-прежнему заниматься тем, чем занимаешься. Но не потому, что если я не заработаю, то положу зубы на полку… Зарабатывать можно и по-другому, наверное. А изменить свою жизнь, когда ты всю жизнь занимался этим и ничем другим… Я полтора года был инженером после окончания института, а потом – только музыка. Как-то так совпало — когда делаешь то, что нравится, и еще за это деньги получаешь. Это ведь не работа, и даже не хобби, а, если можно сказать громкими словами, образ жизни. И не хочется его менять, а хочется, чтобы это как можно дольше продолжалось.
Бывают мысли: «Как нам не надоело эту «Улицу роз» играть, в одни и те же залы грязные приезжать по десять раз?» Но стоит посидеть дома месяца два, зимой обычно, и всё – понимаешь, что ты без этого не можешь. Опять хочется в дорогу, опять хочется выйти на сцену, на гастроли ездить, играть со своими друзьями.
Последний вопрос: следующий год юбилейный, как будете отмечать?
(Директор группы Юлия Беликова за кадром тихо смеется.)
Мы уже не знаем, что делать! Мы уже приглашали и бывших участников, и…
…и будущих!
И будущих, и с оркестрами мы играли, хочется не повторяться, и надо всех собрать. По-хорошему, можно было бы записать – конечно, не диск, а песню – с бывшими участниками. Такая идея была на 25-летие, к сожалению, не вышло, будем надеяться, что получится на этот раз.
Будем надеяться!
Владимир ИМПАЛЕР
Катерина МЕЖЕКОВА
Фото: Катерина Межекова.
Благодарим Наталью Ступникову и Юлию Беликову за организацию интервью.
Наше предыдущее интервью с «Арией» — http://сайт/interviews/aria и http://сайт/interviews/aria_2011_2
Мы сидим с Виталием Дубининым и Михаилом Житняковым в холле гостиницы «Москва» в городе Симферополе, которая находится поблизости от руин древнего Неаполя Скифского – столицы позднескифского государства, что весьма символично, учитывая тематику заглавного трека нового альбома Арии. После аншлагового концерта накануне, парни выглядят на удивление свежо и бодро, охотно отвечая на вопросы интервью. За час нашего общения мы успели столько всего обсудить, что я рискую что-то упустить из внимания, начав здесь перечислять все затронутые темы. Так что, устраивайтесь удобнее и читайте сами. Беседа будет долгой.Давайте сразу начнем с нового альбома «Через все времена». Опишите процесс работы над альбомом, ту творческую атмосферу, в которой он рождался. Вообще, сам процесс сочинения и записи был привычным для вас, или были какие-то характерные особенности в подходе к написанию и записи?
Виталий Дубинин: Мы работали в обычном режиме – в таком, как мы записываем все альбомы, и, может быть, атмосфера была даже чуть теплее, потому что Михаил уже был полноправным членом коллектива, и мы все песни делали вместе на репетициях. Михаил пел даже «рыбы», поэтому все было очень мило, все не напряженно, и как-то получилось практически само собой, без всякого аврала или чего-то подобного…
Михаил Житняков: Для меня это был первый опыт участия в сочинении альбома, поэтому, скажем так, были какие-то ощущения происходящего впервые. Тоже хочу отметить именно теплую атмосферу. Что мне понравилось, мы не садились специально в студию для того, чтобы придумать песни, все песни сочинялись в процессе. То есть мы были на гастролях, переезжали из одного города в другой, и, так или иначе, у кого-то из нас были наработки, и эти наработки мы показывали друг другу. Мне очень нравилось то, что мы вместе принимали решение заниматься песней, или не заниматься, и потом уже приезжали и предметно занимались той разработкой, которая утверждалась. Эта схема была впервые мной постигнута, и мне это очень понравилось.
У каждого альбома, как правило, есть своя предыстория, какие-то факты, которые остались за кадром. Есть ли нечто подобное, связанное с последним альбомом – какие-то особенности, которые будут интересны вашим фэнам, а может и будущим биографам?
Виталий Дубинин: Сложно сказать…
Или все проходило в штатном режиме?
Виталий Дубинин: Да, как-то все было… Я понимаю, о чем ты говоришь, но здесь все было достаточно ровно, можно даже сказать обыденно, никаких там не было историй или конфликтов среди нас. Как-то все прошло хорошо…
Ну, может хоть совпадения какие-то примечательные…
Виталий Дубинин: Я даже не знаю, Мише, наверное, виднее. (смеется)
Михаил Житняков: Ну, как я уже сказал, для меня, скажем так, достаточно новым был сам стиль работы именно над этим альбомом, поэтому очень яркое впечатление само по себе и, наверное, мало сравнимое с чем-либо. Я в любом случае буду, наверное, вспоминать этот альбом, как первый полноправный альбом именно для меня, который я прошел от самого начала – со стадии сочинения и вплоть до его завершения. И также именно на этом альбоме состоялся мой композиторский дебют.
Виталий Дубинин: Знаешь, мы все время хотели сыграть вместе. То есть обычно мы по очереди записываем вначале барабаны, потом бас, потом гитары и все остальное, а здесь мы, наконец, впервые с Максимом играли вместе – сразу записывали бас и барабаны без всякого клика. Да, у нас есть на альбоме пара песен с кликом, потому что там присутствуют клавиши. А поскольку клавишника у нас нет, приходилось прописывать с кликом. А так, в основном, мы просто играли. Смотрели друг на друга вдвоем и играли. И даже гитаристы нам не помогали, потому что песни уже были все выучены и отрепетированы. И, мне кажется, на альбоме такой драйв получился именно благодаря живому исполнению, не притянутому ни к клику, ни к чему-либо еще.
В заглавной песне «Через все времена» есть такие слова:
«Нас называли и тьмой, и проклятьем.
Страх убыстрял поступь пришлых солдат.
Знали они - мы сильны и бесстрашны.
Здесь и сейчас, и всегда».
«Крепким щитом мы стоим, как и прежде.
Запад бьет в грудь, в спину ранит Восток.
Лишь имена время нам изменило.
Мы - тот же дикий поток.»
Вы всегда старались дистанцироваться от политики, но в контексте нынешней напряженной ситуации данные слова звучат как нельзя более актуально и подобны иносказательному описанию происходящего. Вами изначально вкладывался в текст подобный смысл, или он случайно оказался созвучен текущим событиям?
 |
|
Михаил Житняков: Здесь больше истории, чем политики, скажем так…
Виталий Дубинин: Да, но поскольку песня писалась, когда все эти события уже происходили, подспудно получилось так, что это стало созвучно сегодняшнему дню. Но, в общем, не было такой сверхзадачи, именно взять и написать на злобу дня песню. Мне кажется, это удачное совпадение.
Учитывая возникшие у Владимира Холстинина проблемы со здоровьем на момент подготовки «Через все времена», на альбоме присутствует лишь одна песня его авторства. В целом, как Владимир отнесся к готовому материалу, созданному преимущественно без его участия? Не было такого с его стороны, что: «эх, вот тут и тут надо было по-другому сделать, ну да хрен с ним – времени уже нет что-то переделывать»?
Виталий Дубинин: Ну, надо было бы у него спросить это (улыбается). Но я не могу сказать, что он дистанцировался и не принимал участия в записи и в аранжировке песен. Просто получилось так, что ему не удалось уделить время композиции, то есть придумать какие-то песни. А то, что приносили мы и делали вместе аранжировки – он там присутствовал в полной мере, и мы учитывали пожелания всех. Потому что если кому-то песня не нравится, то хорошего ничего не получится, поэтому старались делать так, чтобы нравилось всем. В этом смысле, я думаю, если бы Владимир тут сидел, он повторил бы мои слова. Я не думаю, что у него осталось такое ощущение, что что-то не нравится, и он сделал бы по-другому.
Скажем так, новый альбом уверенно держит марку группы. Надо сказать, вы весьма последовательны и постоянны в плане звучания, которое остается узнаваемым на протяжении всей вашей карьеры. С одной стороны, данную особенность можно расценивать положительно – у группы есть свой почерк, фирменный стиль, и она по-хорошему предсказуема для своих поклонников. С другой стороны, возникало ли у вас когда-нибудь желание эксперимента ради него самого как такового? Желание кардинальным образом изменить звучание, как это было у тех же Iron Maiden, Megadeth, Helloween, Slay
er, да и у ваших же коллег по российской сцене в лице Черный Обелиск и Мастер?
Виталий Дубинин: Если говорить о смене стиля…
Нет, не стиля, а звучания…
Виталий Дубинин: Нам кажется, что мы меняем звучание… По крайней мере, на каждом альбоме мы пытаемся это сделать, а после сведения выясняется, что мы звучим точно так же. Я думаю, это происходит потому, что у каждого есть какие-то свои не то, чтобы принципы даже, а свои стереотипы того, как должен звучать его инструмент. Вот могу, опять же, про Холстинина сказать, что он у нас неуемный такой экспериментатор, то есть постоянно экспериментирует со звуком, использует какие-то новые примочки. Но когда мы начинаем записываться, он ставит все тот же Shure 57 – микрофон, которому уже 40 лет, и, соответственно, сигнал снимается все время этим микрофоном. Другие микрофоны ему категорически не нравятся! В этом как будто и традиция получается, но в то же время какая-то, может, даже не то, что косность, но... Ну нравится именно так, как звучит! Опять же, барабанщик наш… Я про себя не буду говорить, поскольку гитара у меня одна и та же. (смеется) Так вот, барабаны тоже человек настраивает так, как он это слышит.
Чтобы поменяться радикально, наверное, нужен какой-то продюсер со стороны, который бы начинал запись, вернее даже начинал работу с того момента, как мы аранжируем песню. Чтобы он просто сидел хотя бы и слушал. И когда мы идем в студию, уже там с ним отстраиваться. Тогда бы, наверное, можно было что-то изменить так, чтобы это было действительно узнаваемо. Но есть то, что есть…
У нас, кстати, на «Генераторе Зла» звук немного отличается от всех остальных альбомов «арийских» как раз потому, что там, по крайней мере, пригласили продюсера. Был такой человек – Женя Трушин, ныне покойный, к сожалению… Он работал звукорежиссером на SNC. Вот он нам барабаны сам настраивал. Буквально. Не то, что крутил ручки, а он сам натягивал пластик и делал все остальное – сидел два дня и настраивал барабаны. Так же пробовали аппараты на бас-гитару – один, другой, третий... В результате звук на том альбоме поменялся. Хотя в сведении Женя не особо участие принимал. Но именно потому, что он работу с процесса записи начал, там звук и поменялся. А сейчас мы в основном делаем и записываем все сами, поэтому все достаточно традиционно.
Совсем недавно вышел новый клип на песню «Точ
ка невозврата». Должен сказать, что получился он не совсем «металлическим», и местами даже отдает эстрадностью. Сами вы довольны конечным результатом?
Виталий Дубинин: Насчет довольны, не довольны – я не знаю. У каждого, наверное, по-разному. Мне кажется, что можно было что-то поправить, изменить, но поскольку это от нас не зависит, мы понимали, что все эти бесконечные изменения могут затянуть процесс выхода клипа на неопределенное количество времени. И какой в результате получится вариант – лучше или хуже – непонятно, поэтому есть то, что есть.
Михаил Житняков: Самое главное, что можно сказать, нам всем не стыдно за то, что в итоге получилось. То есть, можно действительно сколько угодно ковыряться в нюансах, и так далее. Многие замечают некий минимализм, может быть, в реализации каких-то задумок, что клип получился, возможно, не таким сюжетным, как многим хотелось бы. Но именно по качеству, по уровню и, в некоторой степени, по содержанию то, что получилось… Есть ощущение того, что за результат реально не стыдно. И это, наверное, можно отметить в первую очередь.
А почему именно эту песню выбрали?
Виталий Дубинин: Во-первых, из-за формата звучания – пять минут, как раз то, что нужно. Если снимать видео на какую-нибудь длинную вещь, то чересчур затянуто получится. А во-вторых, наверное, потому, что она самая демократичная, и в Арии это достаточно традиционно, что на медленные песни всегда снимаются клипы. Я не знаю, почему так. Мы начали с «Все, что было», и если посчитать, у нас клипов на медленные песни гораздо больше, чем на быстрые. Не знаю… (смеется) Что тут скрывать, такими песнями можно привлечь дополнительных слушателей, не просто металлистов. И есть хоть какая-то вероятность того, что клип на такую песню могут не то что ротировать, а хотя бы где-то показать.
Несомненно, ко второму альбому, выпущенному с его участием, Михаил Житняков уже окончательно влился в группу. Тем более, именно на этом альбоме состоялся его авторский дебют с композицией «Точка невозврата». Но вот вопрос. Есть такая проблема, которую условно можно назвать «проблемой следующего вокалиста», когда в группу приходит новый фронтмен и публика начинает его всячески хаять. Но когда после пары-тройки альбомов он все же покидает состав, и в группу приходит следующий фронтмен, этого нового вокалиста тут же предают обструкции и гневн
о начинают требовать вернуть его предшественника те же люди, которые сами же несколько лет назад кидались в него грязью. Насколько данная ситуация применима к Арии?
Виталий Дубинин: Когда ушел Кипелов, именно такая ситуация была применима к нам на 200%! То есть Беркута не принимали ни в каком виде, да. А потом, когда он ушел, вдруг начали не то, что даже… Кстати, я был удивлен, как приняли Михаила, учитывая наш опыт замены Кипелов-Беркут. А замена Беркут-Житняков прошла настолько гладко… Я думаю, Миша подтвердит, что никаких со стороны поклонников нареканий не было.
Да это «столичным» вашим все что-то не нравится постоянно)
Виталий Дубинин: Да не-е-е-т…
У нас вообще многие «фэны» снобизмом страдают ярко выраженным.
Виталий Дубинин: Нет-нет-нет, на концертах этого ничего не было. Мишу приняли отлично, шикарно просто! Я даже не ожидал. А, конечно, в комментариях, если почитать сейчас, уже начинают говорить, что «во-о-от, все-таки тот пел лучше эту песню…» Есть такая не проблема даже, а «правило первого исполнения». Тот, кто первым исполнил песню, навсегда останется эталоном. Все будут ориентироваться на это исполнение. Пускай кто-то споет даже лучше, чем в оригинале, но все равно будут говорить: «как же, вот это оригинал, вот это лучше», и поэтому будут всегда сравнивать.
В прошлом году вы отмечали юбилей выхода альбома «Игра с Огнем»…
Виталий Дубинин: А мы все время какие-то юбилеи отмечаем!
Уж да! До этого в честь выхода «Героя Асфальта» вы также предприняли тематическое турне. Можем ли мы ожидать в следующем году юбилейную программу, посвященную альбому «Кровь за Кровь»?
Виталий Дубинин: Можно.
Михаил Житняков: Ожидать можно (смеется).
Виталий Дубинин: По идее, да. Обычно мы делаем круг по России, по всем городам, за год. Альбомы мы выпускаем реже, а программу надо менять. Песен у нас много и история у группы большая. То есть, «давайте просто от фонаря наберем песни» – мы посчитали, что такой подход будет неправильным, и поскольку у нас сейчас можно каждый год какие-то юбилеи отмечать, то почему бы, мы подумали, не назвать программу, допустим, «Игра с Огнем» в честь 25-летия альбома? И не просто играть программу, посвященную этому альбому, а собрать все песни,
 |
|
Михаил Житняков: Крови не меньше! (смеется)
Виталий Дубинин: Так что, вполне вероятно – да, мы назовем так программу в будущем году и будем делать упор на песни этого альбома. А может и нет, черт его знает... Здесь проблема-то еще в том, что каждый год альбомы выпускать новые не то, что сложно, а может и не правильно. По крайней мере, в настоящее время.
Михаил Житняков: Туры, проводимые под знаменем того или иного альбома это, опять же, еще возможность как-то попасть в фокус интереса нашей публики с точки зрения любителей конкретных альбомов. Потому что, как уже Виталий сказал, дискография у нас достаточно большая, история у группы долгая, и максимум, что удается, это сыграть две песни с одного альбома. А люди зачастую отмечают для себя какие-то альбомы полностью, от начала и до конца. То есть это их любимый альбом. И это как раз та самая, наверное, история, когда можно взять и под таким, скажем так, соусом подать весь альбом и украсить его другими не менее хорошими песнями. Поэтому «Кровь за Кровь», в частности и у меня тоже, является одним из самых любимых альбомов. Я думаю, что таких, как я среди поклонников группы наберется немало.
Несмотря на то, что сами вы себя позиционируете, как российскую группу, за рубежом на творчество Арии тоже есть стабильный спрос. Вот, например, совсем недавно в Чили был выпущен ваш альбом «Игра с Огнем». Неожиданно, должен признать! Расскажите подробнее об этом издании.
Виталий Дубинин: Для нас это тоже неожиданно. Я понимаю, что это не какой-то большой лейбл, а что-то, наверное, вроде рок-клуба. Может, просто люди, которые знакомы каким-то образом с нашим творчеством. Они решили выпустить на CD, ну скажем, 1 000 копий этого альбома. Попросили нас сделать переводы текстов на английский язык. То есть даже не в рифму, не поэтически, а то, о чем там поется. Что, в принципе, можно было и в Google Translate сделать. Ну, сделали мы такую штуку, отправили им, и вот они выпустили. Во что это дальше выльется – не знаю…
Михаил Житняков: Сам интерес, конечно, очень приятен. То, что группу за океаном не просто знают, но еще и переиздают – в этом есть, конечно, определенный момент признания.
 |
|
Виталий Дубинин: Организация не сильно отличается. Мы играли в таких же приблизительно залах, клубах, как и в России, если мы играем в клубе. Хотя в России, в большей степени, мы играем в основном в концертных залах. Там были традиционные клубы, наверное, мест в среднем на 1 000 человек. Публика там приходит на концерт получать удовольствие, по-моему, вне зависимости от того, что звучит со сцены. Поэтому принимали нас очень хорошо, и я лично такого не ожидал. Особенно хорошо было в Швеции. Это был какой-то локальный фестиваль металлический на открытом воздухе (это был фестиваль «MUSCELROCK 2013» - авт). Перед выступлением была небольшая автограф-сессия. Принесли столько раритетных наших вещей…
Михаил Житняков: Такого количества нашего винила я ни в одном российском городе не видел!
Виталий Дубинин: Да, и причем это были не русские. Если до этого на концерте в Финляндии были и наши соотечественники – и бывшие, и просто приезжие, и финны, то здесь были одни шведы. И когда они все это приносили и говорили, что знают о нас долго и давно... Там выступала какая-то группа, не знаю ее названия, так они говорят: «Вы здесь большие звезды!». Для меня это было вообще! Смешно просто. Но они говорят: «вас знают». То ли эти люди настолько врубаются в металл, все знают об этом, то ли действительно мы себя недооцениваем. А что касается остального, в плане подхода… В Болгарии мы играли на большом фестивале. По большому счету, ничем не отличается от того же «Нашествия». Единственное, может быть, более пунктуально все, то есть больше порядка и за кулисами, и на сцене.
Ну, насколько я могу судить из собственного опыта, европейские метал-фесты это, в первую очередь МЕТАЛ-фесты и пронизаны кондовой металлической атмосферой, они более целостны. То есть организаторы не разбавляют выступающий состав какими-то мутными псевдо-роковыми коллективами. Там акцент делается именно на металл.
Виталий Дубинин: Что касается Швеции и Финляндии – да, конечно, вот именно так. А, допустим, в Болгарии мы играли, там больше как-то…
 |
|
Виталий Дубинин: Да, там были какие-то группы непонятные. Но ты прав. Мы сторонники, конечно, того, чтобы выступать на настоящих, тру-метал фестивалях. Если говорить о нашем Ария-Фесте, то все предлагают - «возьмите вот эту группу, вот ту группу…», ну, предположим, даже Алису. Но с какой стати? Мы ведь хотим именно метал-фестиваль сделать.
Да ну! Такие группы, как Алиса по отношению к Арии – это просто чуждая материя!
Виталий Дубинин: Абсолютно верно, да.
Меня вообще напрягает, когда Арию к русскому року относят, это ведь вообще другая тема …
Виталий Дубинин: Мы тоже об этом говорим. Мы не напрягаемся, но говорим, что да, мы не имеем отношения к русскому року.
Думаю, сейчас вы о себе узнаете кое-что новое. На самом деле ваше творчество ценят даже в таком суровом жанре, как блэк. Такие люди, как Фенриз из Darkthrone, покойный Йон Нодвейдт из Dissection весьма положительно отзывались о вашем творчестве. Ну и, к примеру, вокалист американской трэшевой группы Hirax Катон де Пена то и дело щеголяет на фотках в вашей символике. ...
Виталий Дубинин: Ну, очень приятно, очень неожиданно! Насчет де Пены – да, я сначала в майке его увидел нашей, потом уже в жилетке с нашим логотипом, и он сейчас на Фейсбуке в друзьях. Очень приятно, конечно, что так. Но думаю, все-таки обольщаться особо не стоит, поскольку такие люди, наверное, настоящие меломаны, которые специально выискивают что-то такое. Можно же найти и в Таиланде, наверняка, какие-нибудь группы, играющие рок.
Ну приехали!
Виталий Дубинин: Не знаю… Во всяком случае, мне кажется, что это именно настоящие меломаны, которые ищут что-то необычное. А может и нет…
Я все эти вопросы к чему задаю – не кажется ли вам, что вы, в какой-то степени, недооценили востребованность своей музыки за рубежом? Ведь и 20 лет назад ваши выступления в той же Германии воспринимались «на ура». Возможно, в свое время вам все же следовало бы более часто делать вылазки за пределы своей страны, включив зарубежные выступления в стратегию группы?
Виталий Дубинин: Наверное…, наверное. Но почему мы недооценили? Мы как раз трезво смотрим на то, что без настоящего продвижения, без выпуска альбома на западе,
 |
|
Да хотя бы какое-то дистрибьютерское соглашение заключить…
Виталий Дубинин: Мы пытались это сделать. Весь интерес на словах только. Был интерес, когда за границу поехал Круиз, SHAH в конце 80-х. Тогда это еще было на волне перестройки. Рок из России! Парк Горького те же… Потом в 90-х это стало никому не нужным, поэтому, конечно, мы упустили такую возможность. Как-то не сложилось. Во всяком случае, специально мы ни от каких предложений не отказывались. Как есть...
Постепенно Ария-Фест набирает обороты и можно говорить о том, что из сугубо местного явления фестиваль становится международной акцией. Вообще, если вспомнить, кому изначально пришла в голову подобная идея, и каков был путь к ее реализации?
Виталий Дубинин: Это нам самим пришла в голову такая идея. Мы давно ездим по разным фестивалям, и, правильно ты сказал, надоела эта мешанина. То есть там может быть Ария, а потом какой-то фолк-рок, русский рок и вообще неизвестно какая попса. У нас огромная страна, и нет ни одного настоящего метал-фестиваля тематического. В Москве, или еще где-то – ничего нет. И поэтому мы решили, что никто кроме нас, как говорится, и начали эту идею развивать.
Михаил Житняков: Виталий немного поскромничал насчет того, кому пришла идея. Идея, и вообще генератором идей в этом отношении в группе является, зачастую, именно он. Просто мы коллегиально все это всегда обсуждаем и решение принимаем действительно уже вместе. Но зачастую таким человеком креативным, и не только в музыкальном плане, но и в организаторском, у нас является Виталий вместе с Юлей. (Юлия Беликова – менеджер группы – авт.)
Виталий Дубинин: Ну ладно, ладно… В общем все равно я считаю, это наше детище. Мы, конечно, нашли себе партнера. С этой идеей мы носились достаточно давно и предлагали ее некоторым организаторам в Москве. Все говорили: «Ария-Фест? Ну, раз это Ария-Фест, значит фестиваль бывших «арийских» групп». Мы говорим - «ну давайте назовем по-другому, давайте объединим как-то». Ария-Фест, вообще, хорошее название, потому что Ария –
 |
|
Вообще вопрос очень актуальный. Как вы думаете, почему за все годы в России ни одного нормального феста так и не появилось? Страна ведь большая. Отдельно взятые группы приезжают с концертами каждую неделю. В Москву, по крайней мере. Почему никому в голову не приходила такая идея, не возникало желания организовать полноценный металлический фестиваль?
Виталий Дубинин: Я не знаю почему. Вообще-то это, конечно, парадокс. Когда с концертами приезжают настоящие звезды, это доказывает, что интерес к музыке у нас есть. Но среди организаторов настоящих почему-то нет таких энтузиастов. Или, может быть, люди видят только то, как заработать. Те, кто организовывает эти фестивали, у нас по крайней мере, у них именно такое отношение – заработать, а не продвигать.
Несмотря на всю заслуженность группы в рамках российской сцены, порой все же создается ощущение, что вы в какой-то мере до сих пор находитесь в андеграунде, чувствуется ваша обособленность от основных околомузыкальных медийных источников России. Все с придыханием рукоплещут разным БИ-2, Земфире, Ночным Снайперам и прочему шлаку, называя это «роком», но всякий раз по молчаливому сговору как-то обходят вниманием Арию. Не кажется ли это вам крайне несправедливым? Ваши комментарии…
Виталий Дубинин: Ай, я не знаю насчет несправедливого… Да, такое отношение к нам есть, в частности возьмем такую замечательную радиостанцию, как «Наше радио». Они продвигают там русский рок, скажем так. А что касается Арии, они готовы видеть нас на фестивале, потому что знают, что на Арию придет много народу, но совершенно не готовы к тому, чтобы ставить нас в ротацию. То есть они говорят:
– Давайте сотрудничать.
– Давайте.
– Вы у нас выступите на фестивале?
– Выступим. А вы нашу песню в ротацию поставите?
– Нет, не поставим.
– Почему?
Тут начинается – и не формат, в общем, много отмазок. А просто люди не любят эту музыку, я считаю.
Как-то так получается, что в группе на протяжении всей истории возникают конфликтные ситуации, и порой музыканты расстаются не на самой дружеской ноте. Но, тем не менее, раз в несколько лет вам удается собраться вновь по какому-то поводу и дать совместный концерт с теми или иными бывшими участниками, словно и не было взаимных упреков. Как это вам удается? Я сомневаюсь, что все вы поддерживаете тесный контакт и вместе ходите пить пиво. Вот, к примеру, у вас запланирован концерт в ноябре в честь 30-тилетия группы. Там уже и Кипелов заявлен, и Грановский, и Терентьев с Манякиным...
Виталий Дубинин: Да, какие-то люди покидают коллектив, существуют обиды, но обиды потом проходят и остается то, что мы сделали вместе. И есть люди, которые слышали наши пластинки, но, может быть, никогда не видели нас вместе. В общем, все эти воссоединения мы делаем ради людей, ради того, чтобы нас смогли услышать. Моему сыну сейчас 16. Когда «Герою Асфальта» было 20 лет, мы выступали с Кипеловым. Соответственно, 8 лет назад. И он говорит: «я никогда не был на концерте Арии с Кипеловым». Вот для такого подрастающего поколения, и вообще для людей – для новых и для старых поклонников, мы и собираемся. Как это делать? Нам сейчас делить абсолютно нечего, поэтому вспомнить, так сказать, былое и опять поиграть вместе ничего, кроме положительных эмоций не вызывает.
В последние годы стал широко распространен подход к записи музыки, когда музыканты даже не встречаются в студии, а просто обмениваются файлами по интернету.
Виталий Дубинин: То есть не про нас.
Не про вас. Как по мне, подобный подход отдает «механистичностью» и ему не хватает энергии живых репетиций и джем-сейшенов, о которых мы говорили, когда новые идеи приходят непосредственно в процессе игры ВСЕЙ группы, благодаря определенной химии между музыкантами. Тогда музыка звучит более естественно и непосредственно. Что вы на это скажете?
Виталий Дубинин: Абсолютно согласен с этим. Сейчас каждый может записать все что угодно на компьютере – открыть программу и записать хорошо звучащие барабаны, наложить бас и все остальное. Но группа хороша в первую очередь тем, что в группе играют индивидуальности. И когда человек пропускает это сквозь себя, пусть может быть даже партию, придуманную не им, вносит какие-то изменения, тогда и получается звучание группы. Почему, как
Ну а что вы думаете о состоянии современной метал-сцены? Вам не кажется, что с одной стороны сцена стала более открыта, но с другой стороны она стала менее «разборчива»? Количество уже давно преобладает над качеством, да и многие музыканты напоминают умелых «ремесленников».
Виталий Дубинин: Вот это как раз продолжение предыдущего вопроса. Сейчас можно благодаря современным технологиям, благодаря плагинам и всем этим цифровым примочкам сделать супер-звук, но ты не сделаешь супер-аранжировки, что-то свежее. Если у тебя песни плохие, то этого ничем не заменишь – ни звучанием, ни чем-то другим. Поэтому сейчас, конечно, достаточно много проходного шлака, и почему-то нет ярких звезд, которые были раньше. Наверное, все нивелируется благодаря вот этому потоку.
Михаил Житняков: Плюс интернет дает как положительные, так и отрицательные моменты. Как ты правильно сказал, в этой массе найти какое-то здравое зерно или какие-то привлекательные музыкальные моменты все сложнее и сложнее, потому что сейчас каждый может качественно записаться и выложить это, а в интернете в общем потоке оно теряется.
Виталий Дубинин: Может, действительно, сейчас такая масса музыки, гораздо больше, чем было раньше. Может, еще на фоне этого что-то теряется.
Да и раньше музыки было много. Просто не было таких возможностей, и в итоге на поверхности оказывались самые талантливые. Ну да ладно, эту тему можно развивать очень долго. У меня к вам последний вопрос. Каковы ваши ощущения спустя 30 лет после начала творческой карьеры? Вы просто продолжаете играть музыку в силу творческой привычки – просто потому, что делаете это на протяжении трех десятилетий, или до сих пор стремитесь к покорению новых вершин и рассчитываете на воплощение еще более амбициозных замыслов?
Виталий Дубинин: Что ж, во-первых, нам это нравится. То есть можно сказать, что это и привычка, но с другой стороны то, ч
 |
|
Михаил Житняков: Не знаю, насколько корректно будет, если я сейчас вспомню слова Володи (Холстинина – авт.), который вернулся после достаточно сложной операции. Когда он зашел на репетиционную базу, мы его все поприветствовали, стали расспрашивать, и он сказал очень замечательную вещь. Он сказал, что когда ложился на больничную койку, то в какой-то момент, когда пролетела, как говорят, вся жизнь перед глазами, больше всего он жалел о том, что если что-то не срастется, он не сможет подойти к своему гитарному кабинету и услышать этот волшебный звук гитары. И это говорит само за себя.
Выражаем благодарность Наталье Ступниковой и Юлии Беликовой за организацию интервью.
Выход нового альбома группы Ария - это всегда событие в российской тяжелой музыке, даже для той части публики, которая этот альбом принимает в штыки. Не избежал участи быть разруганным и их 13-й полноформатник «Проклятье морей», что, впрочем, совершенно не помешало ему занять первое место в чартах российского iTunes, а самой группе - анонсировать масштабный тур в поддержку альбома, кульминацией которого станет концерт в масштабном столичном дворце спорта «Мегаспорт». Релиз, конечно, не из простых, масштабный и необычный, так что для того, чтобы более-менее разобраться в 11 новых песнях, потребуется немало прослушиваний. Чтобы помочь слушателям и журналистам сориентироваться, музыканты представили «Проклятие морей» на пресс-конференции в информационном агентстве ИТАР-ТАСС, где вместе с пятерыми музыкантами приняла участие Маргарита Пушкина, сочинившая для альбома половину текстов. Представляем вашему вниманию наиболее интересные моменты из почти часового общения группы с прессой.
Расскажите, пожалуйста, каким получился новый альбом? Какие композиции в него вошли? Тяжело ли было над ним работать?
Михаил Житняков:
Альбом «Проклятье морей», 13-й по счету, включает в себя 11 треков общим звучанием более 75 минут. В этом его особенность - он является рекордным по продолжительности звучания.
Как долго вы работали над альбомом?
Михаил Житняков: Вообще работа над новым альбомом начинается, как только выходит предыдущий. Сразу же какие-то мысли начинают реализовываться. А активная фаза происходила в течение этого года.
Группа Ария, с одной стороны, по-хорошему консервативна, работает с проверенными людьми, и это оправдывает себя в плане текстов и не только, но с другой стороны, вводит и новых людей. Вопрос Владимиру Холстинину - что за человек Владислав Тарасов, с которым вы написали композицию «Дым без огня»? Не тот ли это человек, который в соавторстве с Кириллом Немоляевым написал книгу «Истерия СССР»? Как родилось сотрудничество с ним? Что нового он привнес в идеологию Арии?
Владимир Холстинин: С Владом я познакомился совсем недавно, где-то полгода назад, как раз во время работы над альбомом. Дело в том, что у моего обычного соавтора Игоря Лобанова было много работы со своей группой, и он не успевал, было тяжело, поэтому неожиданно появился Владислав Тарасов. Работать с ним было очень здорово, очень интересно. Он терпеливый человек, сносил все мои придирки и поправки, а потом неожиданно оказалось, что он работает корректором, то есть это человек с абсолютной грамотностью. Представляете себе, как приятно было с ним переписываться - он никогда не допускает никаких ошибок, что сейчас большая редкость! Сказать, что он привнес что-то новое, наверное, нельзя, потому что у нас уже настолько сложившаяся история, что отступать от нее очень проблематично и, может, даже опасно. Но он, мне кажется, не уронил планку, и я надеюсь, что это его не последняя работа с нами. И да, это тот самый человек, который написал «Истерию СССР».
Следующий вопрос к Маргарите Анатольевне, непосредственно вытекающий из предыдущего: как вы восприняли этот текст с профессиональной точки зрения и с точки зрения человека, причастного к Арии не один год? Нет ли у вас какой-то ревности, соперничества с другими текстовиками? У вас были какие-то пикировки с Александром Елиным, если не ошибаюсь…
Маргарита Пушкина: Я человек очень спокойный, и к появлению новых людей я отношусь очень спокойно. Я знаю свой уровень, и, думаю, ниже своего уровня я на этом альбоме не опустилась. Если судить по реакции людей и по реакции музыкантов, то, что я сделала, им понравилось. Конечно, я бы хотела сделать больше, но, как говорится, мы свою жизнь не выбираем. На этот раз не получилось. Владислава Тарасова я знаю очень давно, еще до того, как он написал «Истерию…» Он написал очень большую статью для моего рок-альманаха «Забриски Rider», статья была посвящена творчеству Стивена Кинга, иллюстрации делала его жена. Прекрасная статья! Потом, поскольку я знаю Кирилла Немоляева, мы и с Владиславом общались. Ну, появился человек, написал. Честно говоря, у меня было одно опасение после «Истерии» и рок-оперы «Мавзолей», где он, кажется, весь текст написал - что появятся такие шуточки в духе Немоляева, а это несколько идет вразрез с идеологией Арии. (Смеется ). Но все обошлось, под жестким контролем Владимира Петровича все удалось. Никакой ревности к другим авторам я не испытываю, потому что я понимаю ситуацию, я понимаю, что в силу различных жизненных обстоятельств я не смогу написать столько текстов, сколько было написано раньше. Поэтому Владимир Петрович работает с Лобановым, с Лобановым я в прекрасных отношениях, обмениваемся мнениями, обмениваемся письмами. Саша Елин - большой молодец, выручил на этот раз. Я не согласна с его концепцией, выраженной в нескольких песнях - «Эра Люцифера», «От заката до рассвета», но это мое личное дело. Я бы написала по-другому, но, наверное, когда Саша смотрит мои тексты, он тоже думает: «Я бы написал по-другому», это чисто субъективно. Так что никакой вражды, ревности или желания кого-то топором по башке стукнуть у нас совершенно нет. Мы, авторы - нормальные люди, адекватные.
(*) Сведением вашего прошлого альбома «Через все времена» занимался финн Хиили Хиилесмаа, а новый диск сводил американец Рой Зет. Чем обусловлен выбор именно Роя? Довольны ли вы тем, что он сделал со звуком?
Виталий Дубинин:
Это была моя идея. В прошлом году мы с Максимом сотрудничали с норвежской группой Tomorrow’s Outlook, записали с ними две песни, и продюсером этого альбома как раз и был Рой Зет. И сами норвеги предложили: «А вы не хотите, чтобы он вам свел альбом?» Я донес эту идею до остальных, и мы сошлись, что неплохо бы попробовать. Рой Зет - фигура в металле мирового уровня, мы, конечно, знали его работы как продюсера и как гитариста с Брюсом Дикинсоном и Halford - этим и был обусловлен выбор. Что получилось? Наверное, у каждого из нас есть свои замечания или, наоборот, моменты, которые кажутся нам наиболее яркими, по поводу сведения этого альбома. Я считаю, что получилось интересно и очень для нас необычно.
Заглавный трек альбома «Проклятие морей» стал самым длинным в истории группы - более 12 минут. Нет ли у вас планов записать еще более длинную балладу?
Виталий Дубинин: Так получилось случайно. Думаю, никто из нас не ставит себе целью написать песню длиннее, чем были до этого. Просто так случилось, что такой хронометраж у песни. Планов записать что-то еще длиннее у нас нет, но и сложностей больших сделать длинную песню нет. Гораздо сложнее сделать короткую песню.
Виталий, в своем блоге ваш сын написал, что принял небольшое участие в песне «Проклятье морей», и что некоторые его идеи отразились на альбоме. Планируете ли вы в дальнейшем сотрудничать с Александром? Или, может, он сыграет вместе с группой?
Виталий Дубинин (смеется ): Его участие было таким - обычно я сам пишу «рыбу» на псевдо-английском языке, а он подрос и достаточно хорошо знает язык. Я ему изложил, что должно быть в каком куплете и какой его части, и дал прочесть историю Летучего Голландца. Он все это воплотил в той или иной степени готовности - мне кажется, получилось достаточно складно, и я это спел для «рыбы». Потом я его попросил сыграть небольшое соло - опять же, для демо. Я дома делал в компьютере демо, а сам я не большой мастер, точнее, совсем не умею играть соло, а он что-то там такое напиликал, и я это вставил. Вот таким было его участие. Планирую ли я в дальнейшем привлекать его? Вполне возможно.
Чем руководствуются музыканты, когда выбирают, какие песни войдут в грядущий релиз? Доходит ли до споров, голосований, жребия? Участвуют ли в выборе люди, близкие к группе?
Виталий Дубинин: У нас не так много песен, чтобы что-то отбрасывали или спорить из-за того, войдет ли та или иная песня в альбом. Конечно, есть внутренняя цензура, но мне помнится, что все песни, которые тот или иной участник принес на этот альбом, мы записали. Мы может спорить насчет порядка песен, а насчет самих песен - если песня всем нравится, то мы ее берем. Потому что если кому-то что-то неинтересно, и он делает что-то из-под палки, то ничего хорошего из этого не получится.
(*) А как в группе происходит выбор художника, который оформляет альбом? В этот раз он у вас тоже новый - Эд Юницкий.
Виталий Дубинин:
В этот раз нам посоветовала художника Маргарита Анатольевна Пушкина, с которой он сотрудничал на ее предыдущем релизе. По-моему, очень хорошо у него получилось в плане артворка, лично я очень доволен, остальные, думаю, тоже. А дальше Маргарита расскажет, где она его нашла.
Маргарита Пушкина:
Нашла я его в Facebook, когда искала серьезного человека для оформления рок-оперы «Окситания». Копалась-копалась, и вдруг - портфолио Эдуарда Юницкого, город Могилев, Белоруссия. В основном, он оформляет прог-рок, очень много работает с фирменными командами. Как раз в это время готовился альбом Валерия Александровича Кипелова «Звезды и кресты», и я попыталась привлечь Юницкого к его оформлению, но менеджмент группы Кипелов мне заявил, что у него чересчур веселые картинки, и они не отвечают концепции альбома. На мои возражения, что художники прислушиваются к заказчикам, кому-то нужны веселые картинки, кому-то - грустные, люди не отреагировали. Потом вышла «Окситания», прекрасная совершенно, и ее Миша Житняков вспомнил, когда зашел разговор о том, кому поручить оформление альбома. Хотя были определенные опасения, сможет он или нет, потому что человек никогда не работал с такими тяжелыми командами - во всяком случае, тяжелыми для Юницкого. Дальнейшие контакты с ними поддерживал Виталий, и я не знаю, рубились они или не рубились, но сам Эдуард очень доволен. Он прислал мне эту замечательную обложку, я вставлю ее в рамочку, потому что, на мой взгляд, оформление прекрасное. Юницкий победил сам себя н наметил какой-то новый стиль в оформлении альбомов Арии.
Верите ли вы в магию чисел? 13-й студийный альбом все-таки…
Маргарита Пушкина:
Самое расхожее мнение, что число 13 - это ай-ай-ай, какое-то нехорошее число и так далее. Это уже традиция так думать. На самом деле, открою ли я вам тайну или нет, число 13 - это замечательное число, число нелогичных людей. Это значит, что это число любит тех, кто занимается творчеством, кто способен на самые непредсказуемые поступки, кто не вписывается в общепринятые нормы и стандарты. То есть, число 13 относится к творческим людям, коими мы все и являемся, и здесь нумерология очень угадала: 13-й альбом несколько отличается по музыкальной концепции, там очень много интересных находок, небольших экспериментов, каждый выложился по-своему. И номер этого альбома очень даже этому соответствует - это число нелогичных творческих людей, которые «идут к своей цели, руководствуясь всеобъемлющей любовью», как это пишут исследователи различных чисел. Ну, насчет всеобъемлющей любви я бы сомневалась, но то, что 13 - это число нелогичных творческих людей, мне кажется, полностью соответствует.
Сергей Попов:
Может быть, для кого-то это несчастливое число, но для нас оно счастливое, потому что мы считаем, что альбом удался. Во всяком случае, нам он нравится.
Все мы помним такие альбомы Арии, как «Герой асфальта» (1987) или «Кровь за кровь» (1991), и сейчас можно с уверенностью сказать, что эти альбомы и их тексты прошли проверку временем. Сегодня на слуху тексты других исполнителей - рэп-исполнителей, панк-исполнителей. Не выходит ли так, что тяжелый рок сегодня утратил свойство пророка?
Маргарита Пушкина:
Если я начну, то это будет на час или два. Я хочу сказать, что никто никогда себя не ставил в позу пророка. Мы писали то, что мы чувствовали, и сейчас мы пишем - по крайней мере, я так думаю - то, что нам хотелось бы сказать. Я не могу согласиться с тем, что на последнем альбоме мы какие-то беззубые или няшные и занимаемся сказками. Там есть несколько текстов, которые нормально вписываются в сегодняшнюю ситуацию. Мне часто задают вопрос, например, недавно спрашивал замечательный китаист-профессор из Новосибирска, который, несмотря на свой статус и возраст, очень любит Арию и все время ее слушает: вы не побоялись на этом альбоме разместить такую песню, как «Убить дракона»? В обществе существует вот этот страх. То нам говорят: «Ой, социальщина, вот этот «Черный квадрат», зачем он нужен? Рассказывайте нам сказки!». А потом поклонники говорят: «Не надо нам сказок! Давайте нам…» А потом: «А вы не боитесь?» Не знаю, как музыканты, а лично я внимательно слежу за рэпом, но я их не слушаю, я их читаю, потому что слушать это невозможно. Если слушать - то американцев, потому что у них это гораздо органичнее выходит; допустим, Body Count мне нравится - старенький, но очень мощный товарищ, чернокожий. Много дабстеповых групп с интересными текстами - но это у них. У нас мне лично нравится по посылу 25/17, прекрасная группа, последнее время нравятся тексты - именно тексты - Оксимирона. Сначала он мне, как сейчас говорят, не зашел, а сейчас я его с удовольствием читаю. По поводу Фэйса и Фараона не знаю, хотя они тоже шумят.
Виталий Дубинин:
А Гнойный нравится?
Маргарита Пушкина:
Гнойный - нет, КПСС мне не нравится. Мне кажется, что мы если говорим, то говорим, а если молчим, то молчим, мы рассказываем сказки, но вот совсем обвинять группу Ария в том, что мы не затрагиваем никаких социальных тем и все передали в руки рэпперов - это неправомочно. Я сейчас хочу провести такой эксперимент, готовлю кое-что со своим проектом Margenta. Это будет тяжелая альтернатива, тяжелые гитары и речитативы на социальные темы. Мне интересно бросить этот проект нашей публике, которая привыкла к «тан-тага-дан» и прочее - как они на это отреагируют? Там только социальные, только злобные рэперские тексты с хорошей подачей. Вот и проверим, что говорят один и что думают другие, а потом говорят.
Сергей, а «Эра Люцифера» - это не о нынешней ситуации в стране песня?
Сергей Попов: Изначально я хотел просто прямую песню, которая бы, что называется, качала. Для меня главное в ней - драйв. Потом Саша Елин уже внес свое видение. Хотите - называйте ее социальной. В принципе, это продолжение темы нашей с Сашей Елиным песни «Будь самим собой» с прошлого альбома. Пусть каждый для себя этого Люцифера обозначит. Хотите - воспринимайте это как песню про нашу страну, хотите - более широко, ведь эра потребления, эра двойных стандартов - это тоже эра Люцифера.
Виталий, приятно удивило ваше участие в проекте группы БИ-2 Куртки Кобейна. Хотелось бы узнать ваше мнение об этом проекте в целом и конкретно о песне и клипе.
Виталий Дубинин: Клип я не видел. И вообще мое участие получилось довольно спонтанным. Мы были в городе Новосибирске, играли концерт с симфоническим оркестром, и БИ-2 пришли к нам на концерт. Шура подошел ко мне и сказал: «У тебя есть Rickenbacker?» «Да, есть у меня такая бас-гитара.» « Ты не мог бы нам помочь, сыграть песню - не в группе БИ-2, а для стороннего проекта?» Я говорю: «Я не знаю, смогу ли я, я не в курсе, что вы собираетесь делать». Он говорит: «Там достаточно все просто, именно вот прямой рисунок…» Отказывать я не умею, так что я сказал: «Хорошо, сыграю». Пришел на студию, сыграл буквально за час, и на этом мое участие закончилось. Потом они мне вдруг сказали: «Мы будем снимать клип». Я говорю: «И я должен тоже сниматься?» «Ну, ты же там играл…» Я же не мог сказать, что я на это не подписывался! Ну, сыграл и сыграл. А что получилось…. Я видел какое-то lyric-видео, себя я там не обнаружил и ничего не понял в плане видеоряда. Что же касается самой песни, то я не понял, зачем они делали сторонний проект; по-моему, это типичное БИ-2.
В 2019 году будет 30-летие альбома «Игра с огнем». Планируется ли по этому поводу что-нибудь масштабное, как это было с «Героем асфальта»? Альбом ведь тоже знаковый.
Владимир Холстинин: В 2019-м - нет, потому что этот год посвящен у нас туру «Проклятье морей», мы одновременно и то, и другое не сможем сделать, к сожалению.
(*) Песни Арии несколько раз звучали в телеконкурсе «Голос. Дети». Как вы к этому относитесь? На ваш взгляд, имеет ли право на существование «Штиль» в детском исполнении?
Виталий Дубинин:
Я знаю, что многие мои коллеги относятся к этому отрицательно. Но я не вижу ничего плохого в том, что дети исполняют эти песни. Не настолько страшный там текст, и не настолько он недоступен для детского понимания. Поэтому я считаю, что это все вполне имеет право на существование.
Маргарита Пушкина:
Я категорически против, чтобы дети пели про людоедство. Это совершенно не соответствует детскому восприятию. Вообще мне кажется, что это спекуляция определенная. Они хорошо пели, у Пелагеи, по-моему, были ребята, но это совершенно не песня для детских умов, даже для акселератов.
Виталий Дубинин:
Они поют музыку, и оценивают их голос. Может быть, они не вникают до конца в текст, но ничего плохого, повторюсь, я в этом не вижу.
Сейчас многие фанаты смотрят YouTube, и там есть такой блогер Грибановский. Виталий, я знаю, что вы смотрели его блоги, которые он делает по вашим альбомам. Скажите, есть ли правда в его историях? Он по пять-шесть часов уделяет каждому вашему альбому. Есть даже мнение, что он имеет какое-то отношение к вашей группе.
Виталий Дубинин: Я, честно говоря, не знаю такую фамилию. Все, что о нас говорят блогеры или поклонники, тролли или хейтеры - все это мне докладывают мои сыновья. Я уже стараюсь на это никак не реагировать, поэтому фамилии тех, кто что-то пишет про группу Ария, я не запоминаю. Так что толком не могу сказать, что это за человек, извините.
(*) В апреле следующего года вы заявлены в числе участников немецкого фестиваля “Keep It True”. Это не очень большой фестиваль, но достаточно престижный. Как вы там оказались? И если ли у вас какие-то дальнейшие планы по завоеванию Европы?
Виталий Дубинин: Все фестивали, в которых мы принимали участие за рубежом, мы рассматриваем не как наши этапы покорения Европы, а скорее как туризм. Мы отдаем себе отчет, что никаких серьезных туров мы там провести не сможем, пока не сделаем релиз на Западе, то есть, не выпустим пластинку на английском языке для западных слушателей. Поскольку у нас этого нет, мы все это рассматриваем, повторюсь, больше как туризм. Как мы туда попали? Очень просто, сейчас развит Facebook, они пишут нам на официальную страницу. Организаторы этого фестиваля нам написали, возможно ли пригласить группу, наш менеджмент связался с ними, обменялись райдерами, как это сейчас называется. Как только всех все устроило, сложилось предложение. Возможно, у нас будут еще какие-то фестивали в Европе в будущем году. Во всяком случае, переговоры такие мы ведем, а уж что там получился, не знаю.
(*) В России у вас был свой фестиваль - «Ария-Фест». К сожалению, ни в этом году, ни в прошлом он не состоялся, а планируются ли в будущем подобные мероприятия?
Виталий Дубинин: Да, конечно, планируются. Почему его не было ни в прошлом, ни в нынешнем году? Это связано с работой над альбомом. Миша сказал, что мы начали плотно работать в этом году - нет, мы начали работать над альбомом достаточно плотно прошлым летом. Уже тогда мы подготовили шесть песен и записали барабаны и бас к ним, поэтому заниматься всем одновременно было тяжело, а доверить кому-то, дать на откуп у нас не получалось - все равно приходилось контролировать какие-то административные, организационные моменты. Просто мы решили, что надо заняться чем-то одним, а в дальнейшем мы планируем, что как минимум на 35-летие группы будет «Ария-Фест». В 2019 году мы планируем провести тур, посвященный альбому «Проклятие морей», а осенью очень даже возможно, что мы вас еще чем-то удивим… или не удивим.
Официальный сайт группы Ария: http://www.aria.ru
Выражаем благодарность Наталье Ступниковой (пресс-атташе группы Ария) за аккредитацию на пресс-конференцию
Вопросы, помеченные (*), заданы представителем сайт
Обработка материала - Роман Патрашов
Фото - Наталья “Snakeheart” Патрашова
30 ноября 2018 г.
Группа «Ария» в лице Виталия Дубинина и Михаила Житнякова рассказали в интервью «Частнику » о новом альбоме «Проклятье морей», своём отнешении к цензуре и каково это было выступать на одной сцене с DeepPurple и Nazareth.
— Ваш новый альбом называется «Проклятье морей» - это третий альбом, записанный с вокалистом Михаилом Житняковым. Наверняка, после выхода предыдущих, у вас были размышления над тем, что получилось, а что можно исправить… А что вы скажете про новый диск – полностью ли вы реализовали то, что задумано?
Виталий: У нас обычно не возникает таких проблем, чтобы сидеть и анализировать уже готовый альбом. Ведь к своему делу мы подходим серьезно. Когда запись сделана, то она сделана — назад дороги нет. Все «нереализованные» идеи — идут в следующую пластинку.
Михаил: За качество, уровень и содержание того, что получилось, нам абсолютно не стыдно. А в нюансах пускай критики разбираются.
— Много ли идей, песен осталось за рамками альбома?
Виталий: Часто в интервью западных музыкантов приходится читать, дескать, мы написали для альбома восемьдесят песен, а отобрали из них десять… Мне это не совсем понятно. Мы, к примеру, готовили одиннадцать песен и все их реализовали. У каждого из участников «Арии» есть свои идеи, оставшиеся нереализованными, но это уже совсем другая история.
— Каким образом, в каких условиях приходят к вам идеи песен? Чаще это озарения или же результат кропотливой работы?
Виталий: По-разному. Бывает, что да, надо сочинять. К примеру – собрались мы записывать пластинку, хорошо, а из чего ее делать? Не будешь же сидеть и тупо ждать – ах, меня осенило! Садишься и начинаешь сочинять… Час играешь на гитаре, второй – и внезапно рождается какой-то интересный риф – и я его в телефон записываю сразу, чтобы не забыть. И вот так. Ступень за ступенью и рождается песня…
— Музыку можно сравнить с морской стихией, и, если да, то ваша музыка это шторм, ураган, буря?
Михаил: Все вместе. И даже больше…
Виталий: Я бы сравнил с бурной рекой.
— Ваш новый альбом получился достаточно экспериментальным, — часть материала достаточно несвойственна «Арии» — с чем связано такое обновление?
Михаил: Мы с вами не согласимся. В новом альбоме все достаточно ортодоксально, свойственно и типично «Арии». Дальше, я полагаю, будем двигаться в таком же направлении. Жизнь покажет.
— Заглавная песня пластинки называется «Гонка за славой» — в Вашей жизни и биографии было место и время для подобного?
Виталий: Смотря что под этим подразумевать. Да, в какой-то степени любой артист жаждет успеха, популярности, финансового благополучия… Но я не думаю, что это можно критически оценивать, как «гонку за славой». У нас в группе все участники люди достаточно вменяемые. Поэтому это не про нас песня. За славой мы не гоняемся.
— В свое время в ваших песнях была достаточно сильна социальная тематика. В наше время, как вы полагаете, музыканту нужно высказывать в песнях свое отношение к происходящему вокруг, либо вам интереснее погружение в «чистое искусство»?
Виталий: Рок-музыка всегда была достаточно личной платформой для раскрытия своего внутреннего мира. Наверное, именно это раскрытие внутреннего мира и своих ощущений всегда было нашим приоритетом. Что до социальных протестов — мы можем констатировать какой-то факт, высказывать свое отношение – например в интервью, а вот руководство к действию в песнях давать… Не уверен, что это будет правильно. По-моему, это неблагодарное занятие – поучать.
— Ну вот к примеру – как вы оцениваете проекты государственной думы, касающиеся цензуры? Есть ли уверенность, что ваши песни пройдут эту самую цензуру?
Михаил: Мы полагаем, что цензурировать для начала надо бы государственную думу, а потом уже браться за всех остальных.
Виталий: Если честно, мне глубоко плевать на цензуру. И в советские годы было плевать, и, уж тем более, сейчас. Разве мы не слушали в те времена песни, которые нам запрещали официальные власти в СССР? Ну да, может быть, они не были изданы на пластинках, запрещаемым исполнителям не давали заработать деньги своим творчеством, но и «Воскресение» и «ДДТ» были по-настоящему народными артистами, которых все слушали. Рукописи, как говорил Булгаковский герой, не горят. Так же и песни — запретить невозможно. А сейчас все это вообще комично – потому что вся цензура в сегодняшней ситуации, увы, сведется, к тому, что не дай бог кто-нибудь что-нибудь скажет против государства. Я полагаю, что лингвистическая цензура может быть отчасти оправдана, но уж никак не идеологическая.
— Если бы у вас была машина времени, в какую эпоху вы бы предпочли отправиться?
Михаил: Вы не знаете эпохи, где пиво бесплатное было? Я бы сгонял в такую эпоху (смеется).
Виталий: Было бы интересно, зная итоги матчей отъехать немного назад на этой самой машине времени и поставить деньги на победителей. Этакая ассоциация с фильмом «Назад в будущее».
— Творчество «Арии» — вихрь, вырывающийся со стадионных концертных площадок, но, в то же время комфортно уживающийся в малых залах. Что для вас важнее — зрелищное шоу от выступления или донести до слушателя смыслы?
Виталий: Это несколько разные вещи. Большой зал — это большая энергетика, и мы его воспринимаем как праздник, который должен быть каждый день. В маленьких залах есть особое очарование: когда ты видишь зрителей, чувствуешь реакцию на то, что ты делаешь непосредственно, пусть их здесь немного, но они точно так же любят нашу музыку и доставляют нам такое же удовольствие.
Михаил: Я бы не стал противопоставлять зрелищное шоу и смысл, в идеале — это должно быть совмещено. Что касается зала — нам все равно в каком работать, главное делать свою музыку, получать от этого удовольствие.
— Сведением вашей новой пластинки занимался известный американский продюсер RoyZ — как вам работалось с ним?
Виталий: — Нам нравится, как этот человек подходит к делу. Мы конечно мечтали посотрудничать с ним и работалось очень легко и непринужденно. Взаимопонимание, как мне кажется, было полным. Мы не разочарованы
— Я где-то читал, что вам доводилось выступать на одной сцене с DeepPurple и Nazareth? Правда ли это и какое впечатление они произвели на Вас? Скажем так — в чем, как Вам кажется, их принципиальное отличие от российских музыкантов?
Виталий: Это абсолютная правда. Они очень приятные, дружелюбные и простые в общении люди. Главное их отличие от большинства российских музыкантов в том, что, будучи звездами мирового уровня они не выпендриваются. Это располагает к ним. Хочется быть такими же.
Свершилось наконец. PLAY пообщался с "лучшим голосом российского хард-рока". Практически на бегу - время для беседы Валерий Кипелов, вообще-то дающий интервью крайне неохотно, выкроил перед самым отъездом на очередные гастроли. Тем не менее нам удалось обстоятельно обсудить новый альбом группы "Кипелов" "Реки времен" и перемыть кости отказавшейся от услуг Кипелова группе "Ария". К сожалению, проводница очень боялась, что ваш корреспондент уедет без билета в Саранск и выпроводила его из вагона раньше, чем тот успел спросить вокалиста о воспитании внучки и отношении к режиму Путина.
"Тяжела и неказиста жизнь российского артиста", - думал я, переминаясь с ноги на ногу на заиндевелом перроне №6 Казанского вокзала. Проклятое устройство отечественного шоу-бизнеса заставляет музыкантов то и дело мотаться по стране на скрипящих самолетах и поездах типа этого, с негламурным названием "Мордовия". Вместе со мной у 12-го вагона ждет своих подопечных директор группы "Кипелов" Рина Ли - все три года существования коллектива она, как декабристка, сопровождает музыкантов в гастрольных поездках. Рина рассказывает, что Кипелова нелегко уговорить на интервью: в день перед концертом он никуда не выходит - бережет голос. Что ж, есть что беречь.
Наконец появляется сам вокалист - почти налегке, в отличие от пришедшего следом ударника Александра Манякина, на чем свет стоит костерящего свой новый кофр для барабанных тарелок (кофр тяжелый и все время норовит открыться). Кипелов выкуривает сигарету и приглашает меня в вагон.
"Ветераны" группы - Кипелов и Манякин - едут на гастроли в Саранск в спальном вагоне. Остальные музыканты - в соседнем купейном. Вашему корреспонденту приходилось брать интервью у артистов в машине, аэропорту, на плывущей барже, но на вокзале - впервые. Я располагаюсь на полке Манякина и задаю Валерию Кипелову наболевший вопрос:
Интересный антураж для интервью. Не надоела вам еще кочевая жизнь за столько времени?
Да нет. За 25 лет не надоело.
Поездки вошли в привычку?
Я больше дома устаю. А выезд на концерт воспринимаю как выходной день. Утомляет только, когда концерты идут большой серией, и не успеваешь реабилитироваться. Особенно если приезжаешь, а в Москве накапливается куча дел, которыми надо срочно заниматься.
С момента основания группа "Кипелов" дала огромное количество концертов...
А первый номерной альбом у вас появился только что. Почему же его пришлось ждать так долго - три года?
Несмотря на то, что мы давно знали друг друга, а с Сергеем Мавриным и Сергеем Терентьевым отработали вместе в "Арии" по восемь лет, в новой группе все равно пришлось по новой сыгрываться. У нас был новый бас-гитарист Алексей Харьков. Те песни, которые написали Виталий Дубинин с Владимиром Холстининым, остались в "Арии", поэтому мы столкнулись с проблемой репертуара. Посмотрели, что у нас в запасах, взяли несколько композиций с нашего с Мавриным сольного альбома - в частности, "Я свободен". В концертную программу собрали около двадцати песен - те, которые сочинил кто-то из нас, и те произведения Андрея Большакова и Алика Грановского, которые исполнялись первым составом "Арии" - "Воля и разум" и др. В группе не было единого мнения - кто-то предлагал сначала сочинить новые песни, сделать альбом, но я понимал, что сразу просто так ничего не происходит. Мы должны определиться, в какую сторону двигаться. Надо было притереться друг другу, понять, чего мы хотим. Время показало, что мы правильно поступили, начав с гастролей. Буквально в октябре 2002 года (группа "Кипелов" образовалась в сентябре того же года. - Прим. PLAY) мы уже выступали в Питере, во Дворце спорта. Надо было закалять состав, и я надеялся на то, что в процессе будут появляться новые песни. Мы могли в любой момент приостановить гастроли и засесть в студию. А тогда, в начале, песен не было, и я решил не тратить время на то, чтобы сидеть и изобретать паровоз - непонятно, что бы из этого вышло. История группы "Кипелов" могла закончиться почти сразу, если бы мы не поехали в тур. В студии могли возникнуть проблемы с амбициями, взглядами - одного тянет туда, другого сюда… Поэтому главное на тот момент было попробовать погастролировать, поиграть вместе. Почему еще так затянули с альбомом? Сначала ушел Терентьев, потом Маврин...
Получается, что начинать заново пришлось не один раз...
Да, приходилось вводить новых музыкантов и все начинать сначала. Когда в составе был Терентьев, мы сделали только одну новую песню - "Вавилон". Было много задумок, но ни во что конкретное, реальное оно так и не воплотились. Пришлось делать ставку не на новинки, которые находились в зачаточном состоянии, а на песню "Я свободен", записанную еще в 1997 году и незаслуженно забытую. Мы отдали ее на радио, и она вдруг стала очень популярной.
По словам Рины Ли, уговорить музыкантов сделать новую версию песни "Я свободен" было нелегким делом. Только авторитет Михаила Козырева, который заявил, что "Наше радио" с нетерпением ждет этот трек, заставил "кипеловцев" засесть в студию. "А теперь солидные дамы ходят на концерты специально, чтобы послушать "Я свободен", - удивляется директор группы.
В.Голованов? Это дизайнеры перепутали - на самом деле он Андрей, наш гитарист, заменивший Терентьева. Есть там еще одна песня Маврина - "Пророк", которую мы давно исполняем. Вообще до выхода альбома на концертах звучала примерно половина его трек-листа. В остальных песнях не были готовы тексты, хотя работу над музыкальным материалом мы закончили в феврале этого года.
И "Ария", и "Кипелов" жалуются, что поэтесса Маргарита Пушкина вечно тормозит им процесс.
Последний текст был написан где-то в начале июля.
Не было мысли обратиться к другим поэтам-песенникам?
Мы пробовали, да. Выбор был небольшой. У нас хорошие отношения с Эдмундом Шклярским из "Пикника", и он предлагал нам какие-то тексты. К сожалению, ни один текст не был доведен до конца, потому что мы понимали, что он заворачивает куда-то не туда. Пробовал Саша Елин писать - отдали ему одну песню, но тоже как-то не случилось. В общем, решили добивать альбом с Пушкиной. Я помогал ей, мы придумывали вместе темы. Не было такого, чтобы она сочиняла что хотела - нет, работа шла под нашим чутким руководством.
Получается, вы проявили себя такими консерваторами, не уйдя ни от мелодичного хард-рока "Арии", ни от торжественных текстов Маргариты Пушкиной?
Мы хотели, чтобы альбом был тяжелым и мелодичным, и я считаю, что нам это удалось.
А не было желания сделать что-то радикально иное - выступить в другом жанре, пригласить другого поэта?
Я сам по себе в этом плане человек консервативный. В музыкальном направлении "Арии" меня практически все устраивало. Мне нравится такой традиционный хард-н-хэви, и ориентирами для меня, когда я познакомился с тяжелой музыкой, были Оззи Осборн, ранние Led Zeppelin, Deep Purple, позже Judas Priest, Iron Maiden. А современные ответвления мне как-то не очень… Хотя есть группы, которые мне по душе - Muse, например. Может, как-то это и в нашей музыке отражается… Но вообще экспериментов никаких не было, мне хотелось сделать просто добротный альбом и петь в нем о том, о чем хочется петь.
Вы не считаете тексты Пушкиной несколько "навороченными" и сложными для восприятия?
Нас обвиняют в излишнем пафосе, но это не от Пушкиной идет. Если взять ее поэзию, там можно много чего увидеть. А то, о чем поется в текстах "Кипелова", в большей степени идет от нас. Мы не то чтобы пафосные люди, но такие… романтики. На этом альбоме тексты получились достаточно личностными. Могу сказать, что "Дыхание тьмы" - это песня не про летчика, как многие думают. Я хотел, чтобы тексты отражали события тех трех лет, что существует группа, - хотя, конечно, в немножко завуалированном виде.
А почему все-таки ушли Терентьев и Маврин?
Терентьев то ли не верил в этот проект, то ли еще что, но он несколько раз пытался уйти: говорил, что устал мотаться по городам, хотел сосредоточиться на работе в студии. После удачного концерта в "Лужниках", когда мы доказали, что состоялись как группа, он неожиданно ушел окончательно. Я так понимаю, что он чувствовал себя достаточно стесненным в рамках нашей музыки и хотел заниматься сольным творчеством. Правда, он и после ухода помог мне с аранжировками. С Мавриным случилась примерно та же самая история. Проблемы возникли и оттого, что не было нового альбома, а постоянные гастроли он считал тупым зарабатыванием денег без творческих перспектив. Он приносил много нового материала и обижался, когда я предлагал как-то его адаптировать под стиль группы. Скажем, длинную песню сделать более компактной. Потом, Маврик восемь лет занимался только своим проектом, и ему было тяжело перестроиться на командное мышление. Мне кажется, что он не был до конца уверен, что "Кипелов" - это его место. Я на него не давил, пытался найти компромисс, но, к сожалению, в октябре прошлого года он тоже ушел из группы.
Эти уходы угрожали существованию группы? Было тревожно?
Было не очень приятно, потому что Терентьев и Маврин - крепкие музыканты и аранжировщики. Я не знал, что будет дальше, найдем ли равноценную замену, сможем ли записать альбом с молодыми Алексеем Харьковым и Андреем Головановым.
А как сложился альянс с гитаристом Rage Виктором Смольским, работающим с группой в качестве specal guest?
Мы, оставшись вчетвером, искали гитариста, и неожиданно процесс сочинительства песен пошел быстро. Были, конечно, определенные трения, но они не носили радикального характера. Мы вместе думали над аранжировками, мне это напомнило отношения в ранней "Арии".
Ну и, наверно, у молодых не было столько амбиций, сколько у Терентьева с Мавриным?
Да, они легче шли на компромисс, а я всячески старался им помогать. С текстами для их песен тоже в основном работал я. Но у нас нет никакого "мое", "твое" - если бы кто-то из них написал весь альбом, я был бы только рад. Параллельно мы прослушали двух или трех гитаристов, и я загрустил, потому что на память не приходили люди, которые нас бы устроили. Хороших музыкантов много, но среди них далеко не все способны влиться в коллектив и работать в интересах команды. А это одно из главных для меня условий - хороший внутренний климат в группе. Вот в "Арии" мы по году друг с другом не разговаривали, и воспоминание об этом было для меня болезненным - в своей группе повторения этих веще я бы не хотел. Я перебирал в уме музыкантов и подумал о Смольском. И вдруг неожиданно раздался звонок, и меня пригласили на московскую презентацию его сольного альбома в Москве. Мы встретились, и я предложил ему поучаствовать в записи альбома - речь тогда о совместной концертной работе еще не шла. В принципе, мы знали друг друга - "Ария" ездила в большой тур с Rage, а потом Виктор на одном из концертов "Кипелова" с нами играл "Волю и разум". Он подтвердил свое желание участвовать в записи, которая прошла с отличным настроением, а уж о его профессиональном уровне я вообще не говорю. Аранжировки были в принципе готовы, он подыграл соло и придумал какие-то сольные куски. А потом пошел разговор об участии его в туре. И теперь большинство концертов проходят с его участием, чему мы очень рады.
Он ведь еще приложил руку к сведению альбома?
Сводилось это на студии "Gernhart" в Германии, Виктор был консультантом: немецким звукорежиссерам трудно было понять, что там у нас наворочено, а он был в материале и им помогал.
Так вы собираетесь искать гитариста "на постоянку"?
Дело в том, что мы ездим и без Виктора, он не всегда принимает участие в наших турах.
А зрители разницу ощущают?
Трудно сказать, но встречают хорошо и с ним, и без него. Без Виктора, наверно, тяжелее работать какие-то большие шоу во Дворцах спорта. С ним все проходит более динамично, что ли. Нас это пока устраивает, и замену ему специально мы не ищем.
А Смольский свои песни группе не предлагал?
Предлагал, но нам было пока не до этого - мы дописывали "Реки времен". Но в будущем все возможно.
- "Ария" отметила свое 20-летие, но вы предусмотрительно запланировали на этот день концерт в другом городе. Это было сделано, чтобы избавить их от мук морального выбора, приглашать вас или не приглашать?
Нет, нет. Тур был запланирован за несколько месяцев. Честно говоря, у меня не было особенного желания участвовать в юбилее, поскольку мы не очень хорошо расстались, и осадок остался.
То есть даже если бы позвали, вы бы не пошли?
Может быть, и сходили бы с Александром Манякиным, но не в качестве участников шоу. Посмотрели бы из зала, наверное, но не участвовали как музыканты. Кроме того, лично я приглашения от них не получал. Было официальное приглашение от администрации "Арии", которое поступило нашей администрации.
Дипломатия, однако. Со стороны выглядит довольно смешно, когда взрослые люди, отыгравшие вместе 17 лет, последние три года делают вид, что друг друга знать не знают.
Если вы обратите внимание, на сайте "Арии" стерта вся информация про нас, будто никого из нас в группе никогда не было.
Да? Не обращал внимания.
Потом, когда на наших первых афишах наши фамилии сопровождались надписью "экс-"Ария", это встречалось ими в штыки, они рассылали организаторам гневные письма и т.д. Были какие-то статьи с их версией распада, споры вокруг названия "Ария" - ерунда, конечно, но неприятно.
Как вы думаете, к 25-летию можно ожидать трогательного воссоединения на один концерт?
Все может быть, не будем загадывать.
Манякин: Мы их, в общем-то, поздравили со сцены во время нашего концерта в Орле.
Кипелов: И попросили Маргариту Пушкину от нашего имени поздравить группу лично. Все-таки для меня "Ария" была незабываемым этапом в жизни.
Ну еще бы. Так почему она все-таки развалилась?
Было много причин, какую-то одну назвать нельзя. Конфликты возникали за 17 лет не раз, не все было гладко. Можно вспомнить первый уход Большакова, Грановского и Молчанова, уход Максима Удалова, история с Мавриным, когда меня в 1995 году исключали из состава группы, а в итоге не у дел остался Серега… И все это как-то накапливалось… В конце концов я отказался записывать следующий альбом, поскольку считал обстановку в группе нездоровой: мы не разговаривали друг с другом, и было бессмысленно вместе записывать диск. Я предлагал не гнать лошадей, переждать, наладить отношения как-то. Но мне было сказано: не хочешь писать альбом, значит, ты должен уйти.
Еще Холстинин жаловался, что вокалист отказывается петь про всякую бесовщину, чем сильно сужает группе творческий горизонт...
Такое тоже было. Я считал, что мы заигрались в эти черные дела, хотя никакими сатанистами, конечно, не были.
Манякин: Кстати, и Беркут на концерте не пел "Антихриста" - они сыграли ее как инструментальную вещь.
Кипелов: Мы сталкивались не раз с тем, что наши песни воспринимают неадекватно. Мы вкладывали в того же "Антихриста" один смысл, а в зале совершенно непонимающие люди орали что-то про "666".
А это издержки сложных текстов, из которых недалекие люди способны запомнить только рефрен про антихриста.
В общем, я понимал, что мы делаем что-то не то. Я не считаю себя каким-то ортодоксом, в чем меня пытался обвинить Холстинин, но я православный человек. Заигрались мы в это, а потом пошел уклон во всякие химеры, гексоген, вампиров и прочее. Альбом "Химера" стал таким водоразделом. До этого мы вместе занимались аранжировками, а тут каждый стал заниматься своими песнями - сам сводил, сам работал с Пушкиной. А дух группы куда-то ушел.
Последний вопрос про "Арию". Что вы думаете об Артуре Беркуте?
Я его знаю очень много лет. С тех пор как он работал в "Автографе", а я - в ВИА "Лейся, песня!". Он очень профессиональный вокалист. Наверно, ему было непросто, потому что на слуху все-таки оставалось мое исполнение...
Многие до сих пор не могут слышать старые "арийские" песни в его версии.
Да это с любой группой так: может прийти более классный вокалист, но зрительские привычки окажутся сильнее. У Iron Maiden, например, ничего не получилось после ухода Дикинсона, хотя Блэйз Бэйли отличный певец. К Артуру я отношусь очень хорошо, он способен работать тяжелые длительные туры - не случайно же его выбрали.
Какие песни на альбоме "Реки времен" вы считаете лучшими?
Вообще диск получился достаточно ровным. У "Арии" на каждом альбоме были песни, которые никогда не исполнялись на концертах. А у нас будет играться все. Мне очень нравятся заглавная песня, написанная Алексеем Харьковым, "Я здесь", "Призрачный взвод"… Да вообще я не вижу каких-то провалов, меня устраивает почти все.
Следующего альбома опять придется ждать три года, или как получится?
Это процесс непредсказуемый. Песни не пекутся как блины, они должны созреть. Рамки хард-н-хэви достаточно узкие, и тематика текстов довольно ограниченная. Если тебе нечего сказать, лучше подождать.
Но генеральное направление не изменится?
Я думаю, никаких резких шагов не будет. Мы не станем играть модную музыку, хотя говорят, что хэви-метал закончился 10-15 лет назад. Я вижу на концертах, что молодое поколение воспринимает наши песни как откровение. Это музыка не их времени, но она живая и обладающая энергией и душой.
Вас вдохновляет пример хард-роковых стариков типа Ронни Джеймса Дио?
Да. Меня потрясает, что он на протяжении стольких лет остается одним из лучших вокалистов. Говорят, ему 64 года - в таком возрасте так петь! Я был бы счастлив, если бы хотя бы в 55 сохранил такой голос.
То есть старость вы мечтаете встретить на сцене?
Хотелось бы отодвинуть этот миг прощания как можно дальше. Хватит ли сил и будет ли наша музыка все еще интересна, покажет только время.
Пока перепеть вас никому не удается, с моей точки зрения.
Трудно сказать, появляются неплохие вокалисты.
Например?
Есть Храмов из группы "Химера", в группе "Катарсис" хорошие голоса...
Что ж, спасибо, не буду больше нервировать проводницу. Удачных гастролей!
Текст: Алексей МАЖАЕВ, Фото: Вадим САВИЦКИЙ, Надир ЧАНЫШЕВ