Мост мирабо минуют волны сены. Гийом Аполлинер. Идея вечности в стихотворении «Мост Мирабо». Видеоролик. Песня на стихи Г.Аполлинера в исполнении Инны Разумихиной

Мелконян Вартан

Данная презентация посвящена рассмотрению биографии и творчества Г. Аполлинера. Особый акцент сделан на работах друзей Г. Аполлинера, оказавших влияние на его творчество

Скачать:

Предварительный просмотр:

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Гийом Аполлинер. Жизнь и творчество. «Мост Мирабо» Guillaume Apollinaire Выполнил: ученик 10 класса МБОУ «Вяткинская СОШ» Мелконян Вартан

Биография. 1880 г. – родился (Рим). Детство провёл в Италии. Учился в Монако, Каннах, Ницце. 1899 – переезжает с матерью в Париж. 1907 – знакомство с художницей Мари Лорансен (5 лет состоят в любовной связи) 1910 – публицистика (хроникёр в «Меркюр де Франс», критик в «Пари–журналь». 1912–1913 – пишет о живописи «Художники–кубисты».

Биография Общается с Пабло Пикассо, Андре Дереном, Анри Руссо.

Пабло Пикассо испанский художник, скульптор, график, керамист и дизайнер. Основоположник кубизма

Кубизм модернистское направление в изобразительном искусстве, прежде всего в живописи, зародившееся в начале XX века и характеризующееся использованием подчеркнуто геометризованных условных форм, стремлением «раздробить» реальные объекты на стереометрические примитивы.

Л. Попова. Портрет философа. 1915

Хуан Грис. Мужчина в кафе. 1914

Б. Кубишта. Пьеро. 1911

Пикассо. Женщина с цветком. 1932 г.

Анри Руссо французский живописец-самоучка, один из самых известных представителей наивного искусства, или примитивизма.

Примитивизм стиль живописи, зародившийся в XIX веке, вмещавший в себя обдуманное упрощение картины, делающее её формы примитивными, как творчество ребёнка или рисунки первобытных времен.

Андре Дерен французский живописец, график, театральный декоратор, скульптор

Проза Аполлинера. оттенок упрощённого имморализма и нарочитого эпатажа. направление в этике, отрицающее мораль и какие бы то ни было нравственные нормы, связывающие волю индивида.

Проза Аполлинера роман «Одиннадцать тысяч палок» (Onze mille verges, 1907) повести: «Рим под властью Борджиа» (La Rome des Borgia, 1913), «Конец Вавилона» (La fin de Babylone, 1914), «Три Дон Жуана» (Les trois Don Juan, 1914)

Поэзия Первые стихи «Бестиарий, или кортеж Орфея» (Le Bestiaire ou le cortège d’Orphée) 1911 Первый крупный сборник «Алкоголи» (Alcools) 1913 «Каллиграммы» (Calligrammes) 1918 (предвосхищает «автоматическое письмо» сюрреалистов)

«Автоматическое письмо» процесс (или результат) письма, которое предположительно является результатом бессознательной деятельности пишущего. Индивид при этом может пребывать в состоянии гипнотического, медиумического или медитативного транса, или же находиться в полном сознании и контролировать всё, кроме движения своей руки.

Аполлинер и сюрреализм В конце 1910-х вокруг Аполлинера сложился круг молодых поэтов, назвавших себя сюрреалистами -Андре Бретон, Филипп Супо, Луи Арагон, Жан Кокто. Термин «сюрреализм» принадлежит Аполлинеру

Андре́ Брето́н французский писатель и поэт, основоположник сюрреализма.

Сюрреализм направление в искусстве, сформировавшееся к началу 1920х во Франции. Отличается использованием аллюзий и парадоксальных сочетаний форм.

Рене Магритт

Сальвадор Дали

Филипп Халсман.

Биография. Находясь на фронте, 17 марта 1916 года Аполлинер был ранен в голову осколком снаряда; в мае перенёс трепанацию черепа. Осенью 1918 Аполлинер, ослабленный операцией, умер от испанского гриппа во время его эпидемии. Похоронен на кладбище Пер-Лашез в Париже.

LE PONT MIRABEAU Sous le pont Mirabeau coule la Seine Et nos amours Faut-il qu’il m’en souvienne La joie venait toujours après la peine Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure Les mains dans les mains restons face à face Tandis que sous Le pont de nos bras passe Des éternels regards l’onde si lasse Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure L’amour s’en va comme cette eau courante L’amour s’en va Comme la vie est lente Et comme l’Espérance est violente Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure Passent les jours et passent les semaines Ni temps passé Ni les amours reviennent Sous le pont Mirabeau coule la Seine Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure

Мост Мирабо Под мостом Мирабо тихо Сена течёт И уносит нашу любовь... Я должен помнить: печаль пройдёт И снова радость придёт. Ночь приближается, пробил час, Я остался, а день угас. Будем стоять здесь рука в руке, И под мостом наших рук Утомлённой от вечных взглядов реке Плыть и мерцать вдалеке. Ночь приближается, пробил час. Я остался, а день угас. Любовь, как река, плывёт и плывёт Уходит от нас любовь. О как медлительно жизнь идёт, Неистов Надежды взлёт! Ночь приближается, пробил час, Я остался, а день угас. Проходят сутки, недели, года... Они не вернутся назад. И любовь не вернётся... Течёт вода Под мостом Мирабо всегда. Ночь приближается, пробил час. Я остался, а день угас.

Спасибо за Внимание!

Гийом Аполлинер. Мост Мирабо

Гийом Аполлинер (1880-1918) - французский поэт, прозаик, драматург, один из наиболее значимых фигур художественного авангарда, в чьем творчестве следование модернистским течениям обернулось новаторским обновлением традиции. Поэт завершил эпоху классического французского стиха и одновременно открыл в поэзии "новое лирическое сознание". "Он был не только большим поэтом, но и человеком нового века, чуть припудренным серебряной пылью древних европейских дорог", - писал о нем Илья Эренбург.
Одним из первых поэтических сборников Аполлинера стал цикл коротких стихотворных фрагментов «Бестиарий, или кортеж Орфея» (Le Bestiaire ou le cortège d’Orphée , 1911). В 1913 Аполлинер объединил свои лучшие стихи в первый крупный сборник «Алкоголи» (Alcools ), стихотворение «Мост Мирабо» - самое известное из этого сборника.

Переводы стихотворения " Мост Мирабо" со вступительной статьей Михаила Яснова были опубликованы в журнале: "Иностранная литература, 1998, 4.

"Le Pont Mirabeau" silk painting by Lena Korolyuk

Мост Мирабо

Под мостом Мирабо вечно новая Сена.
Это наша любовь
Для меня навсегда неизменна,
Это горе сменяется счастьем мгновенно.

Снова пробило время ночное.
Мое прошлое снова со мною.

И глазами в глаза, и сплетаются руки,
А внизу под мостом —
Волны рук, обреченные муке,
И глаза, обреченные долгой разлуке.

Снова пробило время ночное.
Мое прошлое снова со мною.

А любовь — это волны, бегущие мимо.
Так проходит она.
Словно жизнь, ненадежно хранима,
Иль Надежда, скользящая необгонимо.

Снова пробило время ночное.
Мое прошлое снова со мною.

Дни безумно мгновенны, недели мгновенны.
Да и прошлого нет.
Все любви невозвратно забвенны...
Под мостом круговерть убегающей Сены.

Снова пробило время ночное.
Мое прошлое снова со мною.

Перевод Павла Антокольского

(В кн.: П. Антокольский. Медная лира. М., 1970)

silk painting by Lena Korolyuk

Мост Мирабо

Под мостом Мирабо тихо Сена течет
И уносит нашу любовь...
Я должен помнить: печаль пройдет
И снова радость придет.

Я остался, а день угас.

Будем стоять здесь рука в руке,
И под мостом наших рук
Утомленной от вечных взглядов реке
Плыть и мерцать вдалеке.

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Любовь, как река, плывет и плывет,
Уходит от нас любовь.
О, как медлительно жизнь идет,
Неистов Надежды взлет!

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Проходят сутки, недели, года...
Они не вернутся назад.
И любовь не вернется... Течет вода
Под мостом Мирабо всегда.

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Перевод Михаила Кудинова

(В кн.: Г. Аполлинер. Стихи. Серия “Литературные памятники”. М., 1967)

Serge Henri Lupano - Sous le pont Mirabeau

Мост Мирабо

Под мостом Мирабо исчезает Сена
А с нею любовь
Что же грусть неизменна
Уступавшая радостям так смиренно

Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет

Словно мост мы сомкнули руки с тобою
Покуда волна
За волной чередою
Взгляд за взглядом влечет под него с тоскою

Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет

Вот и наша любовь подобна стремнине
И медлят года
Как река на равнине
Но надежда неистова и поныне

Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет

Дни уходят недели тают как пена
И словно любовь
И как жизнь постепенно
Под мостом Мирабо исчезает Сена

Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет

Перевод Михаила Яснова (1974)

Мост Мирабо

Под мостом Мирабо тихо катится Сена
И уносит любовь
Лишь одно неизменно
Вслед за горем веселье идет непременно.

Пробил час наступает ночь
Я стою дни уходят прочь

И в ладони ладонь мы замрем над волнами
И под мост наших рук
Будут плыть перед нами
Равнодушные волны мерцая огнями

Пробил час наступает ночь
Я стою дни уходят прочь

Уплывает любовь как текучие воды
Уплывает любовь
Как медлительны годы
Как пылает надежда в минуту невзгоды

Пробил час наступает ночь
Я стою дни уходят прочь

Вновь часов и недель повторяется смена
Не вернется любовь
Лишь одно неизменно
Под мостом Мирабо тихо катится Сена

Пробил час наступает ночь
Я стою дни уходят прочь

Перевод Натальи Стрижевской

(В кн.: Западноевропейская поэзия XX века. Серия “Библиотека всемирной литературы”. М., 1977)

Anne Magill-художник

Мост Мирабо

Под мостом Мирабо Сена медленно льется,
Так уходит любовь.
Только память со мной остается:
И отрада, и грусть — все навеки дается.

Бьют часы — ведут темноту.

Слиты руки, и все еще сближены лица,
И под хрупким мостом
Двух ладоней — река будет литься,
Бег усталой воды — нескончаемо длиться.

Бьют часы — ведут темноту.
Дни бегут — я здесь, на мосту.

И уходит любовь — как волна, невозвратна,
И уходит любовь,
Словно целая жизнь, необъятна,
Как надежда последняя, невероятна.

Бьют часы — ведут темноту.
Дни бегут — я здесь, на мосту.

День за днем, за неделей неделя несется,
Ибо время не ждет,
И любовь никогда не вернется...
Под мостом Мирабо Сена медленно льется.

Бьют часы — ведут темноту.
Дни бегут — я здесь, на мосту.

Перевод Владимира Портнова

***

Оригинал стихотворения

Le pont Mirabeau

Et nos amours
Faut-il qu’il m’en souvienne
La joie venait toujours apres la peine

Vienne la nuit sonne l’heure

Les mains dans les mains restons face a face
Tandis que sous
Le pont de nos bras passe
Des eternels regards l’onde si lasse

Vienne la nuit sonne l’heure
Les jours s’en vont je demeure

L’amour s’en va comme cette eau courante
L’amour s’en va
Comme la vie est lente
Et comme l’Esperance est violente

Vienne la nuit sonne l’heure
Les jours s’en vont je demeure

Passent les jours et passent les semaines
Ni temps passe
Ni les amours reviennent
Sous le pont Mirabeau coule la Seine

Vienne la nuit sonne l’heure
Les jours s’en vont je demeure

“Alcools”, 1913

Мост Мирабо - фото

Друзья Аполлинера любили его рисовать. Вламинк, Матисс, Руссо, особенно Пикассо, Макс Жакоб и Жан Кокто. И Мари Лорансен.

Его античный профиль, его голова — по словам Гертруды Стайн, “как у императора позднего Рима” — притягивали художников. Его сравнивали то с Цезарем, то с Вергилием.

Романские корни определили его внешность и южную живость характера; славянские — гордость и открытость. К тому же почти всю жизнь он прожил французом без гражданства. Достаточно взрывчатая генетическая смесь, умноженная на повседневные обстоятельства, располагавшие к жесткости и обидчивости, — из всего этого мог получиться сложный и трудный характер.

Так — сложно и трудно — его и воспринимали: впечатлительный, наивный, немного суеверный, сангвиник, тиран, самодур; внутренне чистый, простой, легко сходящийся с людьми; блестящий и остроумный собеседник, постоянно готовый к шутке; певец меланхолии, поэтике которого вовсе не присуща радость... Польская писательница Юлия Хартвиг, автор превосходной книги об Аполлинере, свела воедино это удивительное разнообразие его психологических портретов: “масштабы поэтического Гаргантюа, с трудом приспосабливающегося к человеческим критериям”.

Можно сказать, что лирику Аполлинера питали два источника: поиск любви и жажда мистификации. Это свойство его натуры так прочно вошло в сознание современников и обросло такими легендами, что даже солидные энциклопедические словари сопровождали имя поэта пометой “mystificateur”.

Чуть ли не мистификацией было рождение Аполлинера: через пять дней после этого знаменательного события он был зарегистрирован в римской мэрии под вымышленной фамилией Дульчини — как ребенок от неназвавшихся родителей. В дальнейшем это дало ему повод пестовать и поддерживать самые фантастические россказни о своем происхождении — вплоть до того, что его предками были то ли Наполеон, то ли Папа римский. Уже в лицее он придумал свой первый литературный псевдоним — Гийом Макабр (Гийом Мрачный), и это было только прологом. В 1909 году шумным успехом пользовались в Париже статьи и стихи некоей Луизы Лаланн, которая оказалась псевдонимом все того же Аполлинера.

И большинство его любовных историй сопровождалось авантюрами. Начиная с юношеского увлечения в бельгийском городке Ставло: три летних месяца, проведенных с младшим братом в пансионате, очаровательная валлонка Марей, дочка местного ресторатора, первый серьезный поэтический цикл юного поэта — и первое судебное разбирательство после того, как мать Гийома, в очередной раз стесненная в средствах, повелела братьям тайком ускользнуть из пансионата, не расплатившись с хозяином. Эта история, как и многие ей подобные, в которых чувствовалась рука “красивой авантюристки” Анжелики Костровицкой, позволили позднее композитору Франсису Пуленку произнести сакраментальную фразу: “Аполлинер провел свои первые пятнадцать лет у фривольных юбок деспотичной мамаши”.

Известно, что Пуленк положил на музыку многие четверостишия из первой поэтической книги Аполлинера — “Бестиарий”. Вспоминая поэта, композитор вспоминал его голос — “такой своеобразный, полуироничный, полумеланхоличный”. “Голос чародея”, — говорила Мари Лорансен.

Они познакомились с легкой руки Пикассо в 1907 году, ей — двадцать два, ему — двадцать семь. Она художница и немного поэтесса, за его плечами — крах сумасшедшей любви к англичанке Анни Плейден, значительный опыт работы журналистом и критиком, первые серьезные публикации стихов и прозы.

Они пробудут вместе пять лет, которые окажутся, возможно, самыми знаменательными в жизни поэта. Это время главных художественных открытий начала века — и у их истоков стоял Аполлинер: орфизм, кубизм, футуризм, Пикассо, Матисс, Таможенник Руссо. Это время прорывов в поэтическое будущее — и их ознаменовал своим присутствием Аполлинер. Но прежде чем стать певцом новой эстетики и нового лирического сознания, он станет великим завершителем классической эпохи французского стиха — и в этом тоже скажется его “двойственность”.

Сборник стихов Аполлинера “Алкоголи” вышел в апреле 1913 года. А за несколько месяцев до того — соответственно в декабре и ноябре 1912 года — были опубликованы два его стихотворения, открывших дорогу новейшей поэзии: “Зона” и “Вандемьер”. Работая над композицией “Алкоголей”, поэт именно ими начинает и завершает книгу. Вслед за “Зоной” он помещает “Мост Мирабо ”, увидевший свет в феврале 1912 года. В “Алкоголях” Аполлинер использует прием обратной перспективы: за “Мостом Мирабо” он ставит прощание с ушедшим — “Песнь несчастного в любви”, затем “Безвременник”, “Дворец” и снова возвращается к настоящему, посвящая стихотворение “Сумерки” мадемуазель Мари Лорансен. Плавание по волнам времени и памяти начинается именно с “Моста Мирабо”, трагического прощания с Мари, вобравшего в себя горькую память о всех его прошлых отвергнутых любовях: и о “шепелявой” Линде Молина де Сильва, к которой в свое время были обращены “Любовные диктовки”, и об Анни Плейден, героине “Рейнских стихов” и “Песни несчастного в любви”, и о мимолетных увлечениях — об Иетте, которую вспомнит в “Калиграммах”, о Мариетте Грено, о Карола Стайн, о всех тех, кто, подобно Линде, мог спросить: “Неужели он в меня влюблен? Он очень горд и, думаю, очень страдает, видя, что я не могу ответить ему на это чувство...”

Попыталась ответить Мари Лорансен.

“Пикассо все называли Пабло, а Фернанду — Фернанда, и Гийома Аполлинера все называли Гийом, а Макса Жакоба — Макс, но Мари Лорансен все называли Мари Лорансен... Она была худая и угловатая, как средневековая француженка с французского примитива. Она говорила высоким голосом с красивыми модуляциями...

Ведя странную жизнь и создавая свои странные картины, Мари Лорансен продолжала жить с матерью, очень спокойной, очень приятной, исполненной достоинства женщиной, и их быт напоминал монастырский. В их небольшой квартирке всюду висели вышивки матери по рисункам Мари Лорансен. Мари относилась к матери в точности как молодая монашенка к более почтенной. Все было очень странно...”.

Странное пятилетие любви Гийома и Мари было восхитительным и чудовищным. Непохожесть Мари на друзей Аполлинера, подмеченная Гертрудой Стайн, постоянное столкновение жестких и самостоятельных характеров, несовместимые семейные традиции, убивающие, как и в прежних любовных историях Аполлинера, живое чувство, и все-таки, как прежде, как всегда, — надежда, что все можно вернуть, повернуть вспять, остановить мгновение...

Мари Лорансен тоже напишет прощальное стихотворение: короткое, на одном дыхании, одной фразой, но не про него, не про них — про себя. И назовет его “для себя” — “Успокоительное”:

Не просто печальная
А скорбящая
Не просто скорбящая
А несчастная
Не просто несчастная
А страдающая
Не просто страдающая
А покинутая
Не просто покинутая
А сирая
Не просто сирая
А изгнанная
Не просто изгнанная
А мертвая
Не просто мертвая
А забытая

В стихах же Аполлинера как раз забвения и не было.

С публикацией “Моста Мирабо” он завоевал верленовскую славу любовного лирика. Может быть, именно Верлена вспоминал он, когда десятки раз пересекал Сену по мосту Мирабо, спеша в тихий и буржуазный Отей — тогда еще почти пригород, — где жили мадам и мадемуазель Лорансен. Это был тот самый Отей, который воспел Верлен в “Записках вдовца”.

Для прощания с любовью и — подспудно — классической эпохой французской поэзии Аполлинер интуитивно выбрал такой же традиционный, как устоявшаяся жизнь Отея, и так же мало подверженный изменениям жанр — песню. Как за четверть века до того Верлен и поэты его круга черпали вдохновение в салонном музицировании, водевиле, музыкальном кабаре, так и в эпоху Аполлинера художественный быт Монмартра и Латинского квартала, отнюдь не чуждый серьезной музыке, больше тяготел к домашней и народной песне. Музыкальная стихия Парижа рождала “бардовскую” песню в современном толковании этого слова.

Знаменитый папаша Фреде, владелец “Проворного кролика”, играл на гитаре, а завсегдатаи этого монмартровского кабачка, среди которых наверняка бывал и Аполлинер, всласть распевали за столиками все что душе угодно. Мари Лорансен была по сердцу подобная атмосфера: ее мать часами напевала за рукоделием, и сама Мари осталась в памяти современников поющей красивым высоким голосом старинные нормандские песни. Не это ли сочетание домашнего шитья и народного пения вызвало в памяти Аполлинера ритмику старинной ткацкой песни тринадцатого века? При первой журнальной публикации он еще следует вплотную за народной мелодикой, выстраивая трехстрочный куплет песенного одиннадцатисложника:

Sous le pont Mirabeau coule la Seine
Et nos amours Fait-il qu’il m’en souvienne?
La joie venait toujours apres la peine.

Но в работе над книгой он уже смело делит вторую строку на две — по четыре и шесть слогов, — создавая необычный поэтический эффект образовавшимся нерифмованным и словно выбивающимся из ритма четырехсложником. Не менее удивительный эффект узнавания происходит и в рефрене. Тонкий знаток творчества Аполлинера Мишель Декоден указал на связь второй строки рефрена со строчкой из “Большого завещания” Франсуа Вийона: “Alle s’en est, et je demeure” — “Оно (время юности) ушло, а я продолжаю жить”. Во французском “je demeure” — “я остаюсь, живу, пребываю в настоящем” анаграммировано “je meurs” — “я умираю, исчезаю, гибну”. Эта игра на антитезе, борьбе жизни и смерти, воплощенной в одном слове, вдвойне важна и как жест высокой печали, и как символ высокой поэзии.

Автор “Моста Мирабо” не просто созерцает, как река жизни уносит от него любовь, превращая судьбу в перечень утрат и несбывшихся надежд. Поэтическое мышление ищет аналогии увиденному, и этот поиск роднит Аполлинера с Бодлером, для которого было непреходящей мукой чувство ускользающего времени. “Нас ежеминутно гнетут идея и ощущение времени”, — записывал Бодлер в дневнике. “Изменился Париж мой, но грусть неизменна”, — говорил он в стихах. Аполлинер ощущает ту же “психологическую симультанность” и создает шедевр лирической поэзии.

Русскому читателю “Мост Мирабо ” стал известен сравнительно поздно.

Одним из первых Аполлинера начал переводить Бенедикт Лившиц, но “Мост Мирабо ” оказался за границами его переводческих интересов. Потребовалось полвека, чтобы в русской поэзии появились возможности для усвоения и интерпретации аполлинеровской поэтики. Соглашусь с А. Гелескулом, который писал: “Для перевода неподатливей всего песни: у них слишком глубокие корни и при пересадке легко обрываются” (“ИЛ”, 1995, № 7).

И все же “Мост Мирабо ” привлекает как раз сложностью задачи: сохранить эти песенные корни и в искусстве потерь, которым является художественный перевод, достичь максимальной гармонии между утратами и обретениями.

Михаил Яснов

Annotation

Настоящее двуязычное издание избранных стихотворений Гийома Аполлинера - первое подобное издание стихов французского поэта. До сегодняшнего дня были изданы по-русски следующие отдельные книги Аполлинера:

Гийом Аполлинер. Стихи. Перевод М. П. Кудинова. Статья и примечания Н. И. Балашова. М., 1967 («Литературные памятники»);

Гийом Аполлинер. Избранная лирика. Вступительная статья, составление С. И. Великовского. Комментарии Ю. А. Гинзбург. Редакция переводов М. Н. Ваксмахера. М., 1985;

Гийом Аполлинер. Ранние стихотворения. Бестиарий, или Кортеж Орфея. Составление, предисловие и комментарии М. Яснова. СПб., 1994;

Гийом Аполлинер. Эстетическая хирургия. Лирика. Проза. Театр. Составление, предисловие и комментарии М. Яснова. СПб., 1999;

Гийом Аполлинер. Лирика. Письма к любимой. Составление и примечания В. Балашова и Т. Балашовой. М., 1999;

Гийом Аполлинер. Алкоголи. Составление, предисловие, комментарии М. Д. Яснова. СПб., 1999.

Ряд переводов, вошедших в настоящее издание, публикуется впервые.

При подготовке комментариев учитывались французские издания:

Apollinaire. Œuvres poétiques. Texte établi et annoté par Marcel Adéma et Michel Décaudin. Paris, 1956. Bibliothèque de la Pléiade (ссылка на это издание - сокращенно I-а);

Apollinaire. Œuvres en prose complètes. Textes établis, présentés et annotés par Pierre Caizergues et Michel Décaudin. Т. I–III. Paris, 1977–1993. Bibliothèque de la Pléiade (I–III);

Michel Décaudin commente «Alcools» de Guillaume Apollinaire. Paris, 1993 (A);

Guillaume Apollinaire. L"Enchanteur pourrissant. Édition établie, présentée et annotée par Jean Burgos. Paris, 1972 (B).

Известно, что Аполлинер отказался от знаков препинания в 1913 г. при подготовке к изданию книги «Алкоголи». В посмертных сборниках при перепечатке ранних журнальных публикаций пунктуация сохранена; мы также оставляем знаки там, где они сохранены в оригинале.

Гийом АПОЛЛИНЕР

СТРАСТИ ПО АПОЛЛИНЕРУ

PREMIÈRES POÉSIES

POÈMES DE LA JEUNESSE

СМЕРТЬ ПАНА

ЗИМНЯЯ ЗАРЯ

* * * (S"en est allée l"amante…)

* * *(Улетела моя щебетунья…)

* * *(Je ne sais plus ni si je l"aime…)

* * *(Люблю ли я ее не знаю…)

ЗОЛОТОЙ СОН

НЕВИННАЯ ЛИЗА

ЗВУК РОГА

* * *(Il me revient quelquefois…)

* * *(Я порой вспоминаю забавный куплет…)

* * *(Jamais les crépuscules ne vaincront les aurores…)

* * *(Вечерней мгле вовек не одолеть рассвета…)

СБОР ЦВЕТОВ

LES DICTS D"AMOUR À LINDA

* * *(Votre nom très païen, un peu prétentieux…)

* * *(У вас языческое имя и чуть-чуть…)

* * *(L"ombre de la très douce est évoquée ici…)

* * *(Легчайшей тенью вы слетаете опять…)

* * *(Ville presque morte, ô Cité…)

* * *(Почти погост, вороний град…)

LA FORCE DU MIROIR

СИЛА ЗЕРКАЛА

* * *(Je vis un soir la zézayante…)

* * *(И я ее увидел въяве…)

* * *(Lorsque vous partirez, je ne vous dirai rien…)

* * *(Вы уезжаете - о чем тут говорить?..)

TIERCE RIME POUR VOTRE ÂME

ТЕРЦИНЫ ДЛЯ ВАШЕЙ ДУШИ

ПРОЩАЛЬНЫЕ СТИХИ

POÈMES TIRÉS DES «RHÉNANES» ET NE FIGURANT PAS DANS «ALCOOLS»

СТРАСТИ ХРИСТОВЫ

ПРЫЖОК В ВОДУ

DANS LE JARDIN D"ANNA

В САДУ АННЫ

ПРАЗДНИК

LA GRENOUILLÈRE

ЛА ГРЕНУЙЕР

POÈMES TIRÉS DE «L"ENCHANTEUR POURRISSANT»

LES CHANTS DES DRUIDES

* * *(A Orkenise, pour un bel orfèvre blond…)

* * *(Ах, мастер-ювелир, красив и молод он!..)

* * *(Par les portes d"Orkenise…)

* * *(В славный город Оркенизу…)

Le bestiaire ou Cortège d"Orphée

Черепаха

La chèvre du Thibet

Тибетская коза

Гусеница

LE PONT MIRABEAU

Мост Мирабо

LA MAISON DES MORTS

Дом мертвых

LA BLANCHE NEIGE

БЕЛЫЙ СНЕГ

POÉME LU AU MARIAGE D"ANDRÉ SALMON

СТИХИ, ПРОЧИТАННЫЕ НА СВАДЬБЕ АНДРЕ САЛЬМОНА

ПРОЩАНИЕ

БРОДЯЧИЕ АКРОБАТЫ

РОЗАМУНДА

РЕЙНСКАЯ НОЧЬ

СИНАГОГА

ШИНДЕРХАННЕС

ЛУННЫЙ СВЕТ

ОХОТНИЧЬИ РОЖКИ

Vitam impendere amori

* * * (L"amour est mort entre tes bras…)

* * * (В твоих объятиях мертва…)

* * * (Dans le crépuscule fané…)

* * * (Томится глядя в полумрак…)

* * * (Tu n"as pas surpris mon secret…)

* * * (Понять секрет мой не дано…)

* * * (Le soir tombe et dans le jardin…)

* * * (Стемнело в несколько минут…)

* * * (Tu descendais dans l"eau si claire…)

* * * (Спускалась ты к воде прозрачной…)

* * * (Ô ma jeunesse abandonnée…)

* * * (Моя покинутая юность…)

LUNDI RUE CHRISTINE

ПОНЕДЕЛЬНИК УЛИЦА КРИСТИНЫ

UN FANTÔME DE NUÉES

ОБЛАЧНОЕ ВИДЕНИЕ

LA COLOMBE POIGNARDÉE ET LE JET D"EAU

ЗАРЕЗАННАЯ ГОЛУБКА И ФОНТАН

РЕКОГНОСЦИРОВКА

ПРАЗДНИК

ВРЕМЕНА ГОДА

LA GRÂCE EXILÉE

ИЗГНАННАЯ БЛАГОДАТЬ

LA BOUCLE RETROUVÉE

НАЙДЕННАЯ ПРЯДЬ

LES FEUX DU BIVOUAC

БИВАЧНЫЕ ОГНИ

TOURBILLON DE MOUCHES

НЕТЕРПЕНИЕ СЕРДЕЦ

L"ADIEU DU CAVALIER

ПРОЩАНИЕ ВСАДНИКА

DANS L"ABRI-CAVERNE

ФЕЙЕРВЕРК

МОРСКОЙ ПЕРЕХОД

ПОЧТОВАЯ ОТКРЫТКА

TRISTESSE D"UNE ÉTOILE

ТОСКА ЗВЕЗДЫ

Гийом АПОЛЛИНЕР

Мост Мирабо

Le pont Mirabeau

Памяти Ефима Григорьевича Эткинда

СТРАСТИ ПО АПОЛЛИНЕРУ

Друзья Аполлинера любили его рисовать.

Вламинк, Матисс, Таможенник Руссо, особенно Пикассо.

Макс Жакоб и Жан Кокто.

Мари Лорансен.

Его античный профиль, его голова, по словам писательницы Гертруды Стайн - «как у императора позднего Рима», притягивали художников. Поэта сравнивали то с Цезарем, то с Вергилием.

Романские корни определили его внешность и южную живость характера; славянские - гордость и открытость. К тому же почти всю жизнь он прожил французом без гражданства, которое с большим трудом смог получить всего за два года до смерти. Достаточно взрывчатая генетическая смесь, умноженная на повседневные обстоятельства, располагавшие к жесткости и обидчивости, - из всего этого мог получиться сложный и трудный характер.

Так - сложно и трудно - его и воспринимали: впечатлительный, наивный, немного суеверный; сангвиник, тиран, самодур; внутренне чистый, простой, легко сходящийся с людьми; блестящий и остроумный собеседник, постоянно готовый к шутке; певец меланхолии, поэтике которого вовсе не присуща радость… Польская писательница Юлия Хартвиг, автор превосходной книги об Аполлинере, свела воедино это удивительное разнообразие его психологических портретов: «масштабы поэтического Гаргантюа, с трудом приспособляющегося к человеческим критериям». А чешский поэт Витезслав Незвал, один из самых последовательных проповедников Аполлинера, говорил о нем как о лирике, в стихах которого «темный язык меланхолии сплетен с розовым языком сладости и волшебства, веселости и шуток».

В годы, когда Аполлинер только начинал сочинять, в далекой России, притягательной для славянской частички его души, первооткрыватель французских символистов Валерий Брюсов писал о другом поэтическом гении, о Поле Верлене, как о «человеке двойственном», в котором уживались одновременно «ангельское» и «свинское». В какой-то степени таким же двойственным был и Аполлинер, всю жизнь метавшийся между любовью и игрой, соединяющий с традицией высокого лиризма страсть к низкой мистике, подкрепленную его изощренными познаниями в культуре средневековья. Можно сказать, что лирику Аполлинера питали два источника: поиск любви и жажда мистификации. Это свойство его натуры так сильно вошло в сознание современников и обросло такими легендами, что даже солидные энциклопедические словари сопровождали имя поэта пометой: «mystificateur».

Оба эти стремления - к любви и к игре - Аполлинер, очевидно, унаследовал от матери, Анжелики Костровицкой, женщины азартной и в чувствах, и в быту. В шестидесятые годы судьба забросила ее из Польши в Италию, - когда родился Гийом, Анжелике было двадцать два года и уже несколько лет как она была «похищена» итальянским офицером Франческо д"Эспермоном.

Мистификации преследовали Аполлинера со дня рождения: через пять дней после этого знаменательного события, которое произошло 26 августа 1880 года, он был зарегистрирован в римской мэрии под фамилией Дульчини - как ребенок от неназвавшихся родителей. Через два года та же судьба постигла его брата Альбера, который при рождении был записан под фамилией Зевини и чьи родители также были «не установлены». В дальнейшем это дало Аполлинеру повод пестовать и поддерживать самые фантастические россказни о своем происхождении - вплоть до того, что его предками были то ли Наполеон, то ли Папа Римский.

Таинственное происхождение бросило отсвет на всю жизнь поэта. Пока юный Вильгельм Костровицкий ходит в школу - сначала в коллеж в Монако и в Каннах, а затем в лицей в Ницце, - его мать играет в казино и приобретает репутацию «красивой авантюристки». И когда в Ницце семнадцатилетний начинающий поэт и его товарищ по лицею Анж Туссен-Люка приступают к изданию рукописного журнала, сразу же приходится думать о первой мистификации - о псевдониме. Как сообщает друг и биограф поэта Андре Бийи, в журнале публиковались стихи, статьи на политические темы и «театральная болтовня». При этом Вильгельм подписывал свои произведения именем «Гийом Макабр» («Гийом Мрачный»), а Анж - «Жеан Лок» («Жеан Нищий»).

В дальнейшем Аполлинер не раз прибегал к литературным мистификациям, псевдонимам, - чего стоит одна история 1909 года, когда стали появляться статьи и стихи некоей Луизы Лаланн, сразу же привлекшие внимание читателей незаурядностью суждений о современной женской литературе и большим лирическим даром. Этот розыгрыш, устроенный Аполлинером, почти год будоражил публику, пока не надоел самому мистификатору. Карнавальность жизни и поэзии переплелись, чтобы уже никогда не оставлять поэта.

Первая поэтическая любовь и первая рискованная авантюра поджидали Аполлинера летом 1899 года, когда мать отправила его с братом в пансионат бельгийского городка Ставло, на каникулы. Здесь был написан и первый серьезный поэтический цикл юного Аполлинера - «Ставло».

Именно в таком виде - как цикл стихов - он будет напечатан только через полвека, в сборнике «Меланхолический страж» (в ином переводе - «Печальный часовой», 1952). Стихи, перевязанные ленточкой, сохранит юная и прелестная в те годы валлонка Марей - Мария Дюбуа, дочка местного ресторатора. Стихи эти были написаны в основном за три летних месяца, но, возможно, первое бурное увлечение отразилось и в других ранних произведениях поэта, заставляя его возвращаться к образу Марей и впоследствии. Собственно, уже в цикле «Ставло» Аполлинер становится изысканным любовным лириком - сладострастным и ранимым певцом неразделенной любви; эти стихи пронизаны легкой эротикой, хотя и закамуфлированной туманными аллюзиями.

Любовь к Марей прервалась осенью, когда Анжелика Костровицкая, в очередной раз стесненная в средствах, повелела братьям тайком ускользнуть из пансионата, не расплатившись с хозяином. Братья бегут из Ставло - и побег надолго останется в памяти Гийома, как и последовавшее затем судебное разбирательство, впрочем ничем не кончившееся. Эта история, подобная многим, в которых чувствовалась рука властной и взбалмошной Анжелики, позволила позднее композитору Франсису Пуленку, хорошо знавшему поэта, произнести сакраментальную фразу: «Аполлинер провел свои первые пятнадцать лет у фривольных юбок деспотичной...

Гийом АПОЛЛИНЕР

Мост Мирабо

Le pont Mirabeau

Памяти Ефима Григорьевича Эткинда

Страсти по Аполлинеру

Друзья Аполлинера любили его рисовать.

Вламинк, Матисс, Таможенник Руссо, особенно Пикассо.

Макс Жакоб и Жан Кокто.

Мари Лорансен.

Таинственное происхождение бросило отсвет на всю жизнь поэта. Пока юный Вильгельм Костровицкий ходит в школу - сначала в коллеж в Монако и в Каннах, а затем в лицей в Ницце, - его мать играет в казино и приобретает репутацию «красивой авантюристки». И когда в Ницце семнадцатилетний начинающий поэт и его товарищ по лицею Анж Туссен-Аюка приступают к изданию рукописного журнала, сразу же приходится думать о первой мистификации - о псевдониме. Как сообщает друг и биограф поэта Андре Бийи, в журнале публиковались стихи, статьи на политические темы и «театральная болтовня». При этом Вильгельм подписывал свои произведения именем «Гийом Макабр» («Гийом Мрачный»), а Анж - «Жеан Аок» («Жеан Нищий»).

Давно замечено, что притягательная парадоксальность юности заключена в ее счетах со временем. Прошло несколько месяцев, а у Аполлинера - уже пытающегося сотрудничать в литературных журналах - очередное увлечение: шестнадцатилетняя Линда Молина да Сильва, младшая сестра его нового друга Фердинанда.

Гийом Аполлинер "Мост Мирабо" и пять переводов

Le pont Mirabeau

Faut-il qu"il m"en souvienne

La joie venait toujours après la peine

Vienne la nuit sonne l"heure

Les mains dans les mains restons face à face

Le pont de nos bras passe

Des éternels regards l"onde si lasse

Vienne la nuit sonne l"heure

Les jours s"en vont je demeure

L"amour s"en va comme cette eau courante

Comme la vie est lente

Et comme l"Esperance est violente

Vienne la nuit sonne l"heure

Les jours s"en vont je demeure

Passent les jours et passent les semains

Ni les amours reviennent

Sous le pont Mirabeau coule la Seine

Vienne la nuit sonne l"heure

Les jours s"en vont je demeure

Перевод Н. Стрижевской

МОСТ МИРАБО

Мост Мирабо минуют волны Сены

И дни любви

Но помню я смиренно

Что радость горю шла всегда на смену

Пусть бьют часы приходит ночь

Я остаюсь дни мчатся прочь

Лицом к лицу постой еще со мною

Мост наших рук

Простерся над рекою

От глаз людских не знающей покою

Пусть бьют часы приходит ночь

Я остаюсь дни мчатся прочь

Любовь уходит как вода разлива

Любовь уходит

Жизнь нетороплива

О как Надежда вдруг нетерпелива

Пусть бьют часы приходит ночь

Я остаюсь дни мчатся прочь

Так день за днем текут без перемены

Их не вернуть

Плывут как клочья пены

Мост Мирабо минуют волны Сены

Пусть бьют часы приходит ночь

Я остаюсь дни мчатся прочь

Перевод И. Кузнецовой

МОСТ МИРАБО

Под мостом Мирабо тихо Сена течет

И уносит нашу любовь...

Я должен помнить: печаль пройдет

И снова радость придет.

Я остался, а день угас.

Будем стоять здесь рука в руке,

И под мостом наших рук

Утомленной от вечных взглядов реке

Плыть и мерцать вдалеке.

Ночь приближается, пробил час,

Я остался, а день угас.

Любовь, как река, плывет и плывет

Уходит от нас любовь.

О как медлительно жизнь идет,

Неистов Надежды взлет!

Ночь приближается, пробил час,

Я остался, а день угас.

Проходят сутки, недели, года...

Они не вернутся назад.

И любовь не вернется... Течет вода

Под мостом Мирабо всегда.

Ночь приближается, пробил час,

Я остался, а день угас.

Перевод М. Кудинова

МОСТ МИРАБО

Под мостом Мирабо вечно новая Сена.

Это наша любовь

Для меня навсегда неизменна,

Это горе сменяется счастьем мгновенно.

Снова пробило время ночное.

Мое прошлое снова со мною.

И глазами в глаза, и сплетаются руки.

А внизу под мостом -

Волны рук, обреченные муке,

И глаза, обреченные долгой разлуке.

Снова пробило время ночное.

Мое прошлое снова со мною.

А любовь - это волны, бегущие мимо.

Так проходит она.

Словно жизнь, ненадежно хранима,

Иль Надежда, скользящая необгонимо.

Снова пробило время ночное.

Мое прошлое снова со мною.

Дни безумно мгновенны, недели мгновенны.

Да и прошлого нет.

Все любви невозвратно забвенны...

Под мостом круговерть убегающей Сены.

Снова пробило время ночное.

Мое прошлое снова со мною.

Перевод П. Антокольского

МОСТ МИРАБО

И уносит любовь

Лишь одно неизменно

Вслед за горем веселье идет непременно

Пробил час наступает ночь

Я стою дни уходят прочь

И в ладони ладонь мы замрем над волнами

И под мост наших рук

Будут плыть перед нами

Равнодушные волны мерцая огнями

Пробил час наступает ночь

Я стою дни уходят прочь

Уплывает любовь как текучие воды

Уплывает любовь

Как медлительны годы

Как пылает надежда в минуту невзгоды

Пробил час наступает ночь

Я стою дни уходят прочь

Вновь часов и недель повторяется смена

Не вернется любовь

Лишь одно неизменно

Под мостом Мирабо тихо катится Сена

Пробил час наступает ночь

Я стою дни уходят прочь

Перевод Н. Стрижевской

MОСТ МИРАБО

А с нею любовь

Что же грусть неизменна

Уступавшая радостям так смиренно

Тьма спускается полночь бьет

Дни уходят а жизнь идет

Словно мост мы сомкнули руки с тобою

Покуда волна

За волной чередою

Взгляд за взглядом влечет под него с тоскою

Тьма спускается полночь бьет

Дни уходят а жизнь идет

Вот и наша любовь подобна стремнине

И медлят года

Как река на равнине

Но надежда неистова и поныне

Тьма спускается полночь бьет

Дни уходят а жизнь идет

Дни уходят недели тают как пена

И словно любовь

И как жизнь постепенно

Под мостом Мирабо исчезает Сена

Тьма спускается полночь бьет

Дни уходят а жизнь идет.

культура искусство литература поэзия поэзия стихи Гийом Аполлинер "Мост Мирабо" и пять переводов