Капелла Медичи
Никто толком не знал, что представляют собой фигуры капеллы. Климент их не видел, потому что после реставрации во Флоренции не был. Герцога Алессандро Микельанджело в капеллу не пускал. Только один раз побывал он в ней - художник был тогда в Риме, - когда Флоренцию посетил вице-король неаполитанский, просивший показать ему капеллу. Они влезли тогда через окно, тайком, как мальчишки лезут в чужой сад воровать яблоки, забыв об испанском чопорном этикете и приличествующем их важным особам достоинстве.
Когда Микельанджело вышел из капеллы в последний раз и запер ее, она представляла зрелище довольно хаотическое. Все было более или менее готово: стены, ниши, внутреннее архитектурное убранство. Но статуи не были поставлены по местам, алтарь не был устроен. Лишь в 1545 году все стало на место, был убран строительный мусор, все вымыто и вычищено.
Теперь капелла одно из величайших святилищ искусства. Она невелика, и первое впечатление входящего в нее - удивительная игра света на мраморе ее пилястров, капителей, ниш, карнизов, дверных консолей, фриза. Мрамор темно-серый, - от яркого освещения он воспринимается как черный и белый. Белое и черное. Свет. Три стены с фигурами и алтарь. Фигур всего девять, две чужие, семь Микельанджело. Из них четыре - два герцога, «Ночь» и «Утро» - закончены. Мадонна, «День» и «Вечер» - не вполне.
Раз попав в капеллу, из нее трудно уйти, и, уйдя, хочется возвращаться еще и еще. Так притягивает магия микельанджелова мастерства.
Капелла Медичи - единственное произведение Микельанджело, созданное им целиком: здание и украшение, архитектура и скульптура. В нем он мог рассчитать эффект, еще только приступая к работе, ибо пространство, свет, стены - все могло быть дано в той художественной гармонии, которая представляется воображению мастера с самого начала и которой он редко может добиться, если не сам делает все. Ни надгробие Юлия, даже по первоначальному проекту - оно должно было стоять в имеющемся уже храме, - ни фасад Сан Лоренцо этой возможности Микельанджело не предоставляли. Капелла Медичи потому и действует так мощно, что в ней все принадлежит ему. Он рассчитал и пространство, и свет, и все пропорции. И нигде он не творил так свободно, нигде не осмеливался шагать так решительно через все общепринятые эстетические каноны.
Оба саркофага поставлены впереди стены, а статуи сидят в тесных нишах. Декоративные фигуры расположены у ног статуй, и головы их перерезывают линии карнизов. Саркофаги коротки, и ноги всех четырех фигур свисают далеко через концы, не поддерживаемые никакими волютами. Контрапосты во всех семи фигурах, можно сказать, свирепствуют, не стесненные ничем. Чего стоит одна мадонна! Она сидит, заложив ногу на ногу. Торс наклонен вперед, плечи на разном уровне, правая рука отведена назад - в этом, кажется, сказалась нехватка мрамора, - голова повернута в сторону. Младенец ведет себя чрезвычайно беспокойно. Он сидит верхом на перекинутой ноге матери, причем левое его колено выше правого. Тельце его обращено вперед, но он резким движением обратился назад и ухватил обеими руками материнскую грудь. И все-таки статуя производит спокойное впечатление, как и остальные, ибо контрапосты уравновешены какой-то высшей гармонией.
Все статуи больше натуральной величины. У двух, у Лоренцо и у «Ночи», лица погружены в темноту. У «Ночи», кроме того, упрятана почти до полной невидимости одна рука. У «Дня» едва намечено лицо, и мы не знаем, умышленно это или нет. У «Вечера» лицо не отшлифовано. И все это воспринимается, благодаря чарам микельанджелова искусства, как моменты, усиливающие впечатление реальности фигур. Они все прекрасны. Мы не можем проникнуть в тайну значения каждой из них, но через все непонятности, которых немало, - ларчик под левой рукою Лоренцо, цветы в ногах у «Ночи», маска под ее рукою, сова, забравшаяся к ней под колено, - через темную символику, великая реальность изображенного действует с силою подавляющей.
Сначала о символике. Кондиви, который мог слышать собственные объяснения художника, - его толкование, кстати сказать, совпадает в главном с сохранившимся наброском самого Микельанджело, листком из Casa Buonarroti, озаглавленным дважды «Небо и земля» и относимым с некоторой вероятностью к 1523 году, - говорит: «Эти четыре статуи поставлены. в сакристии, нарочно для них построенной и находящейся в левой стороне церкви, прогни старой сакристии. Несмотря на то, что они имеют одинаковую величину и служат как бы одной идее, они все разные и различны по движениям и позам. Гробницы поставлены перед боковыми стенами капеллы; на крышках их положены по две фигуры выше человеческого роста, изображающие мужчину и женщину. Одна из них олицетворяет День, другая - Ночь, а все вместе - Время. Для большей ясности Микельанджело прибавил к фигуре, изображающей Ночь и представленной в виде женщины необычайной красоты, сову и другие эмблемы ночи, а к фигуре, олицетворяющей День, он присоединил эмблемы дня. Микельанджело имел намерение (оно осталось невыполненным, потому что его оторвали от дела) для изображения Ночи вырубить из мрамора мышь и для этой цели оставил на одной из гробниц небольшое мраморное возвышение. Он находил, что мышь так же все грызет и портит, как всеразрушающее время».
Что идея неустойчивости всего земного господствует в капелле, по-видимому, нужно считать бесспорным. Здесь, как и в Сикстинской капелле, образы служат для выражения скрытой тенденции, которая, будь она явной, могла сильно поссорить художника с заказчиком. Но этой тенденцией, опять, как и в Систине, художник дорожил превыше всего, и, чтобы выразить ее скрытно, он должен был прибегнуть к символике. Она была та же, что и проводившаяся в образах пророков, сивилл и христовых предков Ватикана, только в ином применении. Бедствия Италии, с точки зрения Микельанджело, ни при Льве, ни тем более при Клименте не уменьшились и не смягчились, но теперь, особенно с точки зрения флорентийского патриота, обозначились четко виновники этих бедствий - Медичи. А заказ был таков, что художник должен был возвеличить представителей дома Медичи. Следовательно, нужно было под видом возвеличения Медичи еще раз оплакать беды Италии и сделать при этом понятной вину Медичи.
Вот они сидят в своих нишах, два последних законных отпрыска семьи флорентийских тиранов Микельанджело меньше всего думал о портретном сходстве, когда лепил их статуи. Оба Медичи были очень некрасивы: лица заросли бородами, черты лица неправильные, лишенные отсвета благородства -украшения всякой незаурядной натуры. Микельанджело решил просто считать действительную их внешность как бы несуществующей и дал каждому из них такую, какая должна была бы быть, если бы человек был тем, чей образ он лепил. Джулиано в жизни никому не сделал зла и пользовался всеобщим расположением за свой приветливый характер. Но по способностям он был человеком заурядным. Лоренцо отличался от него тем, что не был ни добр, ни приветлив. Оба считались полководцами, поэтому Микельанджело украсил их полководческими атрибутами. Нет нужды, что боевые подвиги Джулиано были исчерпаны тем, что в 1515 году он стоял во главе папской армии, следившей за передвижениями французов, а когда это ему надоело, уехал во Флоренцию. Лоренцо повоевал несколько больше: во главе той же папской армии он пошел оккупировать Урбино, отнятый для него у герцога любвеобильным дядей Львом X. Так как ему предшествовали папские перуны, а у герцога Урбинского армии не было, то грабительский поход кончился победоносно. В жизни Лоренцо никогда ни о чем не думал: за него думали другие. А у Микельанджело он представлен глубоко задумавшимся, il Pensieroso, в позе пророка Иеремии, но с молодым, красивым, энергичным лицом, в боевом шлеме. И Джулиано сидит в боевых доспехах, с полководческим жезлом в удивительно сделанных руках, юный и тоже красивый; у него находят, правда, фальшивым взгляд. Его поза повторяет позу Моисея. Бороды, висячие носы, уродливые медичейские рты - все это исчезло. Одна фигура олицетворяет мысль, другая - волю и энергию, то, чем были так богаты Козимо и Лоренцо, истинные кузнецы медичейского величия, и чего так недоставало медичейским последышам. Но им повезло. Памятники им сделал Микельанджело, а Макиавелли хотел посвятить Джулиано и после его смерти посвятил Лоренцо своего «Князя». Он связывал с Лоренцо мечты об объединенной Италии.
У ног Лоренцо две статуи: «Вечер» - усталый, с ослабевшими мышцами мужчина бессильно опирается на локоть и смотрит в пространство равнодушным взглядом, и «Утро» - молодая, прекрасная женщина с чудесными упругими формами пробуждается, словно нехотя, для безрадостного, не сулящего ничего хорошего дня; она потягивается, и из полуоткрытого рта вылетает какая-то жалоба. Перед Джулиано тоже две статуи: «День» - мужчина, лица которого не видно; тело его мускулистое и сильное; он лежит спиной к зрителю, беспокойно, и трудно понять, собирается он перевернуться на другой бок, или встать, или улечься получше; правая нога его во что-то упирается, левая поднята и закинута на правую, левая рука за спиною; все вместе - целый вихрь контрапостов, создающих любимое положение Микельанджело: фигура в момент подготовки к неопределившемуся вполне резкому движению. Вторая фигура - «Ночь». Это немолодая женщина, погруженная в глубокий, тяжелый сон; голова ее увенчана луной и звездой и поражает своей красотой. Женщина лежит в чрезвычайно неудобной позе: левая нога упирается в связку каких-то цветов, правая рука поддерживает низко склоненную голову; левая рука невидна: она закинута за маску, к которой женщина прислонилась спиной; под коленом женщины сидит сова.
Надгробия, подобные двум микельанджеловым, обычно было принято украшать аллегорическими фигурами добродетелей. Микельанджело отступил от этого обычая. Формальный смысл его фигур остался бы неразгаданным, если бы в архиве Casa Buonarroti не нашлась упоминавшаяся уже запись 1523 года, в которой при всей ее туманности первая фраза вполне ясна. Она гласит: «День и Ночь говорят и вещают: нашим быстрым течением мы привели к смерти герцога Джулиано» . Следовательно, обе фигуры перед статуей Джулиано и изображали День и Ночь, причем Ночью, как показывают атрибуты, могла быть только женщина. А раз аллегориями служат времена дня, то две фигуры перед статуей Лоренцо могли быть только Утром и Вечером, причем распределение ролей тоже не представляло никаких затруднений.
Мастерство Микельанджело как скульптора в фигурах капеллы Медичи достигает вершины. После того как были созданы «Моисей» и парижские «Пленники», гений Микельанджело в последний раз вспыхнул с потрясающей силой, и плодом этой вспышки стали семь статуй Медичейской капеллы. Микельанджело словно хотел показать, до какого совершенства может дойти мастерство линии в пластике и какие эффекты способно дать искусство контрапоста. Он это показал вполне. Но грань была достигнута. В капелле Медичи контрапост как художественный прием исчерпал себя до конца. Его дальнейшее усиление и даже просто его не столь мастерское применение должно было стать признаком упадка.
Однако, как ни прекрасны фигуры капеллы, их значение выходит далеко за рамки чистого искусства. Любуясь ими, насыщая глаз, упиваясь зрелищем триумфа пластики, мы ищем ответа на другой вопрос. Что хотел сказать своими фигурами Микельанджело? И тогда, пристальнее всматриваясь, вспоминая образы Сикстинского плафона, представляя себе обстановку, в какой были зачаты и начали переходить в мрамор эти образы, мы находим им объяснение. Оно заключается в том, что здесь Микельанджело тоже - не только художник, но и гражданин, да к тому же гражданин, побежденный в бою за самое дорогое, что у него было, не остывший от боевого распала, в буквальном смысле пахнущий еще порохом.
Есть хоть одна бодрая нота во всей этой мраморной симфонии? Никакой. Тут усталость, обессиленность, безнадежность, разочарованность, болезненное беспокойство, сон - подобие смерти, - словом, все, что мы видели в Систине, но выраженное не кистью, а резцом, и еще более обостренное. Художник, покидая родину навсегда, оставил ей на память о себе эту поэму пессимизма, в которой славословие. Медичи превращается либо в горькую насмешку над ними, либо в прямое им проклятие. Вместо портретных статуй - вымышленные фигуры, олицетворяющие какой-то собственный замысел художника, а аллегории, их окружающие, вместо того чтобы говорит!, об их добродетелях, говорят о горе, позоре и разорении, виновником которых был род Медичи, а жертвою - Италия, и в особенности Флоренция.
Кто был виноват в разгроме Прато в 1512 году? Медичи. Кто затеял преступное завоевание Урбино? Медичи. Кто начал несчастную войну Коньякской лиги? Медичи. Кто был виною разгрома Рима в 1527 году? Медичи. Кто осаждал Флоренцию и сокрушал ее республику в 1530 году? Медичи. Кто разнуздал белый террор после капитуляции города? Медичи. А самый ничтожный из этих фактов нес гибель, разорение, позор и бездну несчастья тысячам людей. Обо всем этом Микельанджело хотел бы кричать на весь мир. Если бы была его воля, он бы построил не капеллу во славу Медичи, а позорный столб и нагромоздил бы у его подножия такие аллегории, чтобы слепому стали очевидны преступления флорентийских тиранов.
В капелле Медичи он мог говорить только эзоповым языком, но и он оказался настолько красноречивым, что поняли все, хотя большинство, и в том числе сами Медичи, сделали вид, что ничего не понимают. Ведь покажи они малейшую долю возмущения, и нужно бы немедленно разрушить и статуи так называемых Джулиано и Лоренцо и все каменные аллегории, лежащие у ног их таким убедительным, так гениально задуманным и сделанным укором.
Что это действительно так, подтверждается прямым заявлением самого художника. Из всех фигур капеллы больше всего восхвалялась, как известно, «Ночь», и Вазари объясняет мотивы всеобщих восторгов: «Что могу я сказать о «Ночи», статуе не то что редкой, а единственной? Кто видал в каком бы то ни было веке скульптурные произведения, древние или современные, сделанные с таким искусством? Чувствуется не только покой спящего, но также скорбь и печаль человека, теряющего нечто чтимое им и великое. И думается также, что эта «Ночь» затемняет всех, кто в какую бы то ни было эпоху статуей или картиной пытался, не говорю превзойти, а хотя бы сравняться с ней. Сон передан так, точно перед нами в действительности уснувший человек».
Восторги изливались чаще всего в стихах. Один из таких мадригалов, автором которого был поэт Джованбаттиста Строцци, известен. Он гласит:
Ночь, что так сладко пред тобою спит,
То - ангелом одушевленный камень:
Он недвижим, но в нем есть жизни пламень,
Лишь разбуди - и он заговорит.
Мы знаем, что Микельанджело давно уже был в Риме, когда капелла была открыта для публики. Познакомившись с этим четверостишием, он написал сейчас же в ответ свое, от имени «Ночи»:
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
О, в этот век, преступный и постыдный,
Не жить, не чувствовать - удел завидный.
Прошу, молчи, не смей меня будить.
Средние две строки буквально гласят: «Пока царят разорение и позор, не видеть и не слышать - для меня великое счастье». Разорение и позор, то, от чего страдала Италия, то, от чего погибла старая славная Флоренция и к чему в числе других приложили руку разные Медичи, законные и незаконные, - вот об этом именно и хотел кричать великий артист, и не от имени своей «Ночи», а от своего собственного.
И это было его последним «прости» родине, в которой ему стало нестерпимо мучительно жить.
Из книги Мемуары [Лабиринт] автора Шелленберг Вальтер«КРАСНАЯ КАПЕЛЛА» Борьба с советским шпионажем - Первая радиоохота - Арест в Брюсселе - Шифр разгадан - Массовые аресты в Берлине - В поисках «Кента» и «Гильберта» - Успешная перевербовка вражеских радистов - Гидра продолжает существовать.Перед тем как выехать из
Из книги Спецоперации автора Судоплатов Павел АнатольевичЗорге. «Красная капелла» в тылу гитлеровцев Даже в эти тревожные для страны часы мы искали слабые места противника, чтобы повернуть ход событий в нашу пользу. Ценную информацию мы получили от графа Нелидова, бывшего офицера царской и белой армии, крупного двойного агента
Из книги Асы шпионажа автора Даллес АлленДэвид Даллин «КРАСНАЯ КАПЕЛЛА» Более многочисленной и разветвленной, чем у Рихарда Зорге, была агентурная сеть так называемой «Красной капеллы». Она была организована Советским Союзом в Западной Европе в период Второй мировой войны и в течение длительного времени
автораРим. Джулиано Медичи В Риме Леонардо был радостно принят меньшим братом папы, Джулиано Медичи. Это был просвещенный и гуманный, хотя и не блиставший умом вельможа, которого долгое пребывание при Урбинском дворе в обществе умной и образованной герцогини Елизаветы Гонзага
Из книги Суперфрау из ГРУ автора Колпакиди Александр ИвановичГлава 8 «Красная капелла» в Швейцарии Трудно не только оценить, но даже просто понять значение работы Урсулы в Швейцарии, если не знать, частью какого дела она была. Поэтому давайте на время отвлечемся от биографии отважной разведчицы и обратимся к «Красной капелле», или,
Из книги Как я стал переводчиком Сталина автора Бережков Валентин Михайлович«Красная капелла» У подъезда резиденции Риббентропа в роковое утро 22 июня 1941 г. нас Деканозова и меня - ожидал «мерседес» рейхсминистра, чтобы доставить обратно в посольство. Повернув с Вильгельмштрассе на Унтер-ден-Линден, мы увидели вдоль фасада посольского здания
Из книги Роковые иллюзии автора Костелло ДжонПРИЛОЖЕНИЕ I «Красная капелла» Выдержки из донесений в Москву «Корсиканца» и «Старшины» за шесть месяцев до нападения Германии на Советский СоюзЯнварь 1941 года:«В кругах, группирующихся вокруг «Херрен-клуба», нарастает мнение, что Германия проиграет войну (на западном
Из книги Генрих IV автора Балакин Василий ДмитриевичЕще одна Медичи Пока Генрих IV блуждал по кривым дорожкам, ведомый своим либидо, люди занимались делом. Наконец-то удалось успешно завершить переговоры, которые уже много лет велись со Святым престолом. 17 декабря 1599 года папа Климент VIII объявил о расторжении брака Генриха
Из книги Микеланджело автора Дживелегов Алексей КарповичВ садах Медичи Коллекционирование предметов искусств членами семьи Медичи началось давно. Уже Козимо был страстным собирателем, а помогали ему в этом такие художники и знатоки, как Донателло, Брунеллеско, Никколи. Пьеро продолжал дело отца, и около него тоже не было
Из книги Бетховен автора Альшванг Арнольд АлександровичАдриан VI и вступление на престол Климента VII. Капелла Медичи в Сан Лоренцо и Лауренциана В Риме, между тем, догорали дни папы Льва. Излишества в еде расшатали окончательно и без того не крепкий его организм. Быть может, конец был ускорен и ядом, как предполагали
Из книги Леонардо да Винчи автора Шово СофиПаолинская капелла. Друзья и родственники Микельанджело Роспись Паолины Микельанджело начал не раньше октября 1542 года. Окончена она была через семь лет. Ему было семьдесят пять лет в момент ее завершения. Работал он с трудом. Куда делась титаническая трудоспособность
Из книги Матисс автора Эсколье РаймонГлава первая Семья. Капелла В течение шестидесяти лет - с 1732 по 1792 год - представители семьи Бетховен состояли придворными музыкантами у кельнских курфюрстов в прирейнском городе Бонне.Дед композитора Людвиг ван-Бетховен, фламандец по происхождению, был сыном торговца
Из книги Бенвенуто Челлини автора Соротокина Нина МатвеевнаГород Медичи Город, принявший юного Леонардо где-то между 1465 и 1467 годами, недавно утратил своего великого человека, Козимо Медичи. Дед Лоренцо Великолепного, удостоенный почетного титула «отец отечества», был подлинным родоначальником этой династии дельцов и политиков.
Из книги Власть женщин [От Клеопатры до принцессы Дианы] автора Вульф Виталий ЯковлевичКАПЕЛЛА ЧЕТОК Тому, кто входит в этот храм в Вансе, столь посещаемый с 1951 года (монсеньор Ремой, епископ Ниццы, заложил его первый камень 12 декабря 1949 года) и вызывающий такие большие споры, как правило, нелегко понять глубокую мысль Матисса, архитектора, художника,
Из книги автораМедичи на папском престоле Папа Лев X Джованни Медичи стал папой в 1512 году в возрасте тридцати восьми лет. Была надежда, что он положит конец бесконечным войнам не только внутренним, но и внешним. В Европе шел раздел собственности. Возвысился австрийский дом Габсбургов.
Из книги автораЕкатерина Медичи Черная вдоваУже четыре века ее имя волнует воображение историков, наделяющих ее всеми пороками и в то же время оплакивающих ее трагическую судьбу. Три десятка лет она единолично удерживала на плаву тонущий в океане смут корабль французского
Капеллa Медичи находится в церкви Сан-Лоренцо и состоит из трех частей: склеп, где находятся гробницы 49 не очень знаменитых представителей семейства Медичи; Капелла Принцев , где в монументальных саркофагах захоронены Великие герцоги Медичи, и так называемая Новая Сакристия , выдающийся шедевр флорентийского маньеризма, над оформлением которого с 1520 по 1534 годы работал сам Микеланджело.
Через сумрачное помещение крипты можно попасть в две усыпальницы, расположенные выше. Грандиозная, но мрачная Капелла Принцев, работа над которой началась в 1604 году, украшена мозаикой из разнообразных сортов мрамора и полудрагоценных камней - pietre dure . Такие редкие и дорогие камни, как коралл, яшма, оникс, аметист и тигровый глаз украшают интерьер усыпальницы. Однако у Медичи кончились деньги прежде, чем было приобретено достаточное количество ляпис-лазури, чтобы покрыть огромный восьмиугольный купол, и работы над фресками были закончены только в 1824 году.
Новая Сакристия (Ризница) Микеланджело намного "спокойнее": из-за того что красочные настенные росписи, запланированные мастером, так и не были выполнены, здесь преобладает серо-белая цветовая гамма. Незаконченными остались и гробницы для Лоренцо Медичи и его убитого брата Джулиано. Погруженные в раздумья статуи герцога Урбинского и герцога Немурского сидят в неглубоких нишах над массивными саркофагами, на которых возлежат фигуры, символизирующие Утро (женская фигура), День (мужская фигура), Вечер (мужская фигура) и Ночь (женская фигура). Эти шесть статуй относятся к одним из самых известных произведений Микеланджело. Сочетание тонкой шлифовки и грубой резки подчеркивают напряженность и психологическую интенсивность композиции.
Caro m’è il sonno, e più l’esser sasso,
mentre che ‘l danno e la vergogna dura.
Non veder, non sentir, m’è gran ventura;
però non mi destar, deh! Parla basso!
Michelangelo Buonarroti)
Мне сладко спать скульптурным камнем в нише,
покуда мир живет, стыдясь и мучась;
не чувствовать, не знать – блаженна участь;
Ты здесь еще? Так говори потише.
Перевод Елены Кацюбы
.
С именами Лоренцо и Джулиано Медичи связан и один из величайших шедевров эпохи Высокого Возрождения –«Капелла Медичи» - скульптурный ансамбль, выполненный Микеланджело и расположенный в так называемой Новой сакристии (ризнице) церкви Сан Лоренцо (фамильной церкви семьи Медичи) во Флоренции.
После смерти папы Юлия II (Джулиано делла Ровере, понт. 1503-1513), одного из самых требовательных, но и щедрых меценатов, человека непомерных амбиций, папы при котором было начато строительство беспрецедентного по масштабам собора св.Петра, где Микеланджело должен был построить величественную гробницу украшенную полусотней статуй, в которой почиет Юлий; завершены Микеланджело и открыты для обозрения фрески плафона Сикстинской капеллы, часовни св. Сикста, покровителя рода Ровере; расписаны Рафаэлем дворцовые комнаты (станцы) апартаментов папы в Ватикане, папой был избран Лев Х (понт. 1513-1521), Джованни де Медичи, второй сын Лоренцо Великолепного.
Флоренция. ц.Сан Лоренцо
Возможно оттого, что он родился в год памятного флорентийского турнира, так называемой Джостры (1475), а возможно и по природной склонности, Лев Х, переняв дипломатические способности отца, перенял и непомерную любовь к роскоши и развлечениям. Папских имений, рудников и казны, оставленной Юлием II , не хватало, чтобы оплачивать охоты, пиры, празднества. От посещения Рима именно в эти годы пришли в ужас и Эразм Роттердамский, и молодой монах Мартин Лютер. Денег не хватало, и Лев Х осуществил несколько финансовых проектов, два из которых: официальная продажа церковных должностей («симония») и продажа «отпущений» («индульгенций»), окончательно истощили терпение большой части западных христиан. Лютер выпустил «Тезисы», папа в ответ – буллу, приказывающую сжечь труды Лютера. В Германии началась Реформация.
Лев Х умер внезапно, даже не успев собороваться. Разумеется, в годы его понтификата строительство собора св.Петра продвигалось плохо, а о грандиозной гробнице папы Юлия II нечего было и думать. Правда, он предложил Микеланджело создать фасад церкви Сан Лоренцо, незавершенный Брунеллески, дабы этот храм стал «зерцалом всей Италии», и Микеланджело с удовольствием согласился уехать в любимую им Флоренцию, где четыре года напряженно трудился пока, в 1520-м все по той же причине, из-за отсутствия денег, работы над фасадом не были прекращены.
Однако в том же году кардинал Джулио де Медичи, будущий папа Клемент VII(понт.1523-1534), внебрачный сын Джулиано Медичи и ровесник своего двоюродного брата Джованни (Льва Х) выросший в доме дяди (Лоренцо Великолепного) после убийства отца, предложил Микеланджело другой вариант работы в Сан Лоренцо. Он предложил создать в строящейся новой ризнице церкви ансамбль надгробий для недавно умерших членов семьи: Лоренцо, сына Пьетро Медичи (старшего брата Льва Х) и Джулиано, младшего из сыновей Лоренцо Великолепного, - ничем не знаменитых, кроме родовых имен: Лоренцо и Джулиано.
Сначала Микеланджело, подавленный неудачей с фасадом церкви, воспринял идею без энтузиазма: к усопшим он особых чувств не испытывал. Но он помнил годы, проведенные в блистательном кругу Лоренцо Великолепного, чтил его память. А в Новой сакристии должны были находиться и саркофаги с прахом старших Лоренцо и Джулиано.
Архитектурно- пластическое решение гробницы было продиктовано небольшими размерами капеллы, образующей в плане квадрат со стороной 11 метров. Разместить в таком небольшом помещении сооружение, рассчитанное на круговой обход, как он предполагал вначале (ориентируясь на композиционные идеи гробницы Юлия II) было невозможно, и Микеланджело избрал традиционную композицию пристенных гробниц.
Гробница Джулиано Медичи
Композиции гробниц на боковых стенах симметричны. Возле левой от входа стены расположена гробница Джулиано. В прямоугольной стенной нише – фигура Джулиано, сидящего молодого флорентинца в одеянии римского патриция с непокрытой головой, обращенной к фронтальной стене капеллы. Под ней расположен саркофаг, на валютах которого – две аллегорические фигуры: женская - Ночь и мужская - День. Ночь – спит, опираясь склоненной головой на правую руку, под левой рукой у нее – маска, возле бедра – сова.
День – бодрствует, он опирается на левый локоть, полуобернувшись к зрителю таким образом, что половина лица скрыта его мощным правым плечом и спиной. Лицо Дня проработано эскизно.
Гробница Лоренцо Медичи
Напротив, возле правой от входа стены – гробница Лоренцо. Он тоже облачен в римские одежды, но на глаза, скрывая их в тени, надвинут шлем. Его поза полна глубокой задумчивости, левая рука, в которой он держит кошель, поднята к лицу и опирается на ларец с драгоценностями, стоящий на колене. Голова слегка повернута вправо, в сторону фронтальной стены.
"Вечер"
Композиция саркофага аналогична, на валютах – фигуры: мужская – Вечер, женская – Утро. Обе фигуры развернуты на зрителя. Вечер склоняется ко сну, Утро – пробуждается.
Италия | Микеланджело Буонарроти | (1475-1564) | Капелла Медичи | 1526-1533 | мрамор | Новая Сакристия ц.Сан Лоренцо, Флоренция |
Возле фронтальной стены капеллы, напротив входа и алтаря в прямоугольной нише, обрамленной темными колоннами, ордерами в стиле Брунеллески, - простой прямоугольный саркофаг с прахом Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано. На крышке саркофага находятся фигуры: сидящей Мадонны с младенцем на коленях (в центре), св. Косьмы и св. Домиана по бокам. Фигуры святых изваяны не Микеланджело, а, соответственно: Монторсоли и Рафаэлло да Монтелупо.
Мадонна Медичи – ключевой образ капеллы: она размещена в центре фронтальной стены, к ней обращены взгляды святых, на нее взирают герцоги из своих ниш. Она сидит, опираясь правой рукой о постамент, на выдвинутом левом колене - младенец, прижавшись вполоборота к матери так, что его лица зритель не видит. Мадонна придерживает ребенка левой рукой. Выражение ее лица и вся поза овеяны задумчивой отрешенностью.
Современников поразило то же, что поражает и сегодня, - совершенство архитектурно-пластического ансамбля капеллы в целом, совершенство пластической связи всех изваяний в пространстве, необыкновенный - даже для гения Микеланджело – реализм каждой из скульптур, поднимающийся до высокого обобщения, символа. О символических значениях аллегорий Утра, Дня, Вечера и Ночи сказано много. Как известно, особенное внимание привлекла фигура Ночи, произошел обмен поэтическими эпиграфами между Джованни Строцци и Микеланджело. Мы же хотим остановиться на скульптурах Лоренцо и Джулиано и затронуть проблему «идеального портрета».
Ни в облике, ни в лицах современники не усмотрели портретного сходства с недавно умершими родственниками папы Льва Х и Клемента VII. Нам кажется это легко объяснимым. Не этих конкретных людей изображал скульптор над их саркофагами. Легендой Флоренции были другой Лоренцо и другой Джулиано, братья - те, что покоились возле фронтальной стены.
Братья – и оттого надгробия симметричны.
Лоренцо Великолепный – дипломат, философ, банкир, - подлинный властитель – и оттого голову его венчает римский шлем, рука опирается на ларец с золотом, но сам он погружен в глубокие невеселые раздумья. Прекрасный и юный Джулиано, герой поэм и легенд, – храбрый, влюбленный, трагически погибший от рук заговорщиков. И оттого поза его неспокойна, голова стремительно повернута. Но Микеланджело изваял и не тех реальных Медичи, младшего из которых он не знал, а со старшим был знаком лишь в последние годы его жизни. Он изваял их легендарные образы, можно сказать аристотелевские формы – или платоновские идеи этих двух, запечатленных в истории Флоренции имен: Лоренцо и Джулиано.
За время строительства капеллы с 1520 по 1534 с двумя большими перерывами над Италией вообще и над Флоренцией пронеслись такие грозы, что кажется удивительным, что капелла Медичи была почти достроена. Понтификат Клемента VII ознаменовался таким разграблением Рима армией Карла V Габсбурга, которого Вечный город не знал со времен нашествия варваров, а завершился, помимо разгоравшейся Реформации, еще и расколом между римской и английской церковью, чьей главою провозгласил себя Генрих VIII. Некоторые церковные историки считают Клемента VII последним папой эпохи Возрождения.И если следовать этой, пусть и очень условной, хронологии, то капелла Медичи видится как непревзойденное по совершенству надгробие блистательного флорентийского Ренессанса.
«Страшный суд» Микеланджело писал, будучи свидетелем уже иного времени.
Manon&Gabrielle."Лоренцо и Джулиано".
Есть во Флоренции местечко, которое 6 лет было моей идеей фикс: капеллы Медичи. В первый наш визит они еще закрывались по понедельникам, как все музеи. Во второй - работали до 13:50 (как периодами бывает и сейчас), и после Уффици мы туда не успели. Ну, как говорится, бог любит троицу.
Собственно, капеллы Медичи (а не капелла, как иногда говорят, Cappelle Medicee, сайт , wiki) - приличных размеров комплекс при церкви Сан-Лоренцо, в целом состоящий из трех помещений: крипты, "капеллы принцев" и новой сакристии, причем только последняя - творение Микеланджело.
Крипта не очень интересная: там проходят выставки всевозможных реликвариев, по большей части поздних, когда ценились количество золота и вычурность форм, а не красота или сюжет (не могу не вспомнить реликварий в Орвието или в соборе в Генуе - какие же замечательные вещи). В крипте же находятся гробницы последнего итальянского кондотьера, родоначальника герцогов Медичи Джованни далле Банде Нере (это он сидит перед церковью в неприличной позе) и его жены. (На самом деле, у церкви Сан-Лоренцо есть еще одна крипта, где похоронены Козимо Старший Медичи и Донателло, но туда людей со стороны не пускают.)
В "Капелле принцев", конечно, никаких принцев нет - есть герцоги, а это, согласитесь, слегка другой коленкор. Зато с точки зрения декора некоторые принцы могут не просто позавидовать, а съесть свою шляпу (или там галстук, у кого что) от зависти: восьмигранная капелла с вторым по высоте в городе куполом (после купола Брунеллески самизнаетегде) облицована разноцветным мрамором, порфиром и гранитом...
Саркофаги, кроме одного, гранитного, тоже из полихромного мрамора с инкрустацией и герцогскими коронами (жалко, статуй в нишах только две - не доведено дело до конца)...
В основании пилястров гербы "подопечных" городов...
Купол наборный и расписан весьма богато...
Шикарный пол...
В общем, тот редкий случай, когда Исаакиевский собор и Эрмитаж нервно курят в сторонке. Есть повод гордиться.
Особо хочу отметить алтарь: если вы когда-нибудь видели такую инкрустацию, то я - нет.
Честно скажу, я от таких "роскошеств" был в восторге последний раз лет в 12 и с тех пор испытываю к ним лютую ненависть, но не оценить размах и мастерство у меня не хватит совести. Действительно круто.
Что касается новой сакристии (wiki) - есть еще старая (wiki), работы Брунеллески, с декором Донателло и Луки делла Роббиа, - то я себе ее представлял совсем другой. Не знаю, какой именно - может быть, более похожей на церковь, а не на запасник музея? Во всяком случае, надгробия герцогов Урбинского и Немурского, хорошо знакомые мне хотя бы по слепкам в Пушкинском музее, и тут выглядят какими-то не настоящими.
Я помню, какой испытал трепет 2 года назад в Риме, когда оказалось, что с детства знакомый Моисей на гробнице папы Юлия II - такой: желтоватый, мускулистый даже не по форме, а по структуре, когда прожилки мрамора кажутся живой человеческой кожей. Здесь же чувствуется рука мастера, но структура мрамора - не очень (даже немного странно, что Микеланджело так долго его выбирал).
Отдельно хочется сказать про женские фигуры. Для итальянского (и, в целом, европейского) искусства эпохи Возрождения вообще свойственно не уметь изображать женщин и детей. Ощущение, что так проявился запрет на тело в католичестве: даже когда живопись и скульптура ушли от готической диспропорции и обрели анатомическую точность, это коснулось только мужской фигуры, поскольку подмастерьев всегда можно было раздеть, поставить в нужную позу и рисовать часами хоть лицо, хоть тело, добиваясь грамотности расположения мышц и рефлексов.
С женщинами не так. Есть замечательные образцы: тут надо снова сказать про Филиппо Липпи и Сандро Боттичелли с их музами - и противоположные примеры у сиенцев, которым, видимо, категорически не везло с женами. Но одно дело - позировать лицом, а совсем другое - телом. Есть даже ощущение, что художники и жен-то своих не видели голыми при обычном освещении, не то что натурщиц. Так и рождались монстры с грудью на плече или на боку, по принципу "где-то там что-то там у нее есть". С детьми еще хуже: если младенец Иисус просто похож на уменьшенного восьми-десятилетку, как у Джотто, или на двадцатилетнего юношу, как на греческих иконах, - считай, повезло, может же быть и просто диспропорциональный уродец. Даже у Леонардо с его эстетством младенцы не живые - потребовался Рафаэль (пусть и стоящий на плечах Перуджино), чтобы младенцы обрели естественный вид.
Надо сказать, что с младенцами у Микеланджело порядок - он всегда, даже в ранних работах, на младенцах не экономил: видимо, как это ни прискорбно, трупы младенцев ему попадались наряду с трупами взрослых мужчин, которых он вскрывал, тщательно шифруясь от церкви. То ли трупы женщин ему не попадались, то ли слухи об ориентации - не вымысел, но с голыми женщинами, в отличие от одетых, у Микеланджело явно было не очень.
Скажем, ночь - очевидный мужчина с неумело приделанной грудью (еще и такой конфигурации, что в жизни не сыщешь).
Грудь Авроры (Утра) больше напоминает женскую, но фигура по-прежнему мужская, хотя и не столь ярко выраженная, как в случае с Ночью.
На этом фоне Мадонна Медичи на надгробии Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано, убитого во время заговора Пации, смотрится эталоном стиля и анатомической точности, хоть и построенной по классическим греко-римским образцам (скажем, лицом Мадонна явно напоминает Афину, а то и Геру, если принимать во внимание нос). Безусловно, видно, что это та же рука, что сделала Рахиль для гробницы папы Юлия II в Риме, а вот единство авторства с ватиканской "Пьетой" может вызывать вопросы: "Пьета" восхитительно современна, а здесь намеренный посыл в античность (в отличие от окружающих Космы и Дамиана, сделанных учениками по эскизам и моделям мастера - эти совсем не смотрятся древними).
В общем и целом, задачу мы выполнили, капеллы Медичи посетили. Мне лично это удовлетворения не принесло - скорее, разочарование. Хотя тут каждый видит по-своему, конечно.
Закрывая другой гештальт, мы пошопились на Mercato di San Lorenzo, прикупив обещанную Мыше пару сумок и пару кошельков. Говорите что хотите, но флорентийская кожа прекрасна, а сторговаться можно всегда. Правда. мне показалось, что ассортимент сумок слегка поуменьшился, но м.б. это только показалось.
Подняв таким образом себе настроение, мы направились в любимое место - монастырь Сан-Марко (wiki). Если вы вдруг здесь не были или путаете флорентийский Сан-Марко с венецианским, обязательно посетите: запомнится надолго, обещаю. (Кстати, в связи с тем, что опять шел дождь, у входа нас встречала девушка, ловкими и быстрыми движениями натягивавшая на наши зонты специальные полиэтиленовые чехлы, чтобы не капало. Мы нервно сглотнули.)
Монастырь был построен в XIII веке, но только в 1437 году перешел в руки доминиканцев. Заручившись поддержкой Козимо Медичи, который привлек великого архитектора Микелоццо и оплатил расходы, монастырь быстро стал одним из важнейших во Флоренции. Вдобавок Козимо организовал при монастыре первую в истории города публичную библиотеку и попросил выделить ему келью для медитаций (в отличие от других монахов, окно в келье у Козимо выходило на север, где меньше солнца, и было размером с ладонь).
Монастырь расписали местные монахи - правда, надо понимать, что это были фра Джованни (Анджелико) и фра Бартоломео. С появлением во Флоренции Савонаролы (которого, на свою голову, пригласили именно Медичи) монастырь стал его штабом, а он сам - настоятелем. Трехкомнатную (в отличие от всех прочих: даже у Козимо все две маленькие комнаты) келью Савонаролы с выставкой орудий для уничижения плоти можно посетить и сейчас.
Экспозиция музея, в основном, состоит из работ фра Анджелико: они размещены на первом этаже, у входа (бывший странноприимный дом) и в зале капитула, на втором в кельях и коридорах (включая одно из лучших "Благовещений" в истории, wiki - только посмотрите на выражение лица Марии!). Отдельно надо сказать про книжные миниатюры в библиотеке второго этажа: насколько же фра Анджелико лучше, тоньше, интереснее своего современника Заноби Строцци, насколько Строцци архаичнее!
Фотографировать в музее нельзя - в кельях за этим довольно строго следят, хотя "Благовещение" все равно массово щелкают с лестницы, где охраннику не видно. А вот внизу можно и поснимать немного, если хочется. Честно говоря, нам хотелось мало, мы ходили и в очередной раз поражались тому, насколько хорош фра Анджелико. Но одну работу частично пощелкали: это "Распятие со святыми" из зала капитула (wiki). Не верится, что это 1442 год: Вероккьо было 7 лет, а Лоренцо Великолепный, Гирландайо, Боттичелли, не говоря уж про Леонардо и Микеланджело, еще не родились. Посмотрите на эти лица и скажите мне, что фра Анджелико прост и примитивен!
Среди других представленных художников - уже упомянутый фра Бартоломео (написавший, кстати, самый известный прижизненный портрет Савонаролы), Паоло Уччелло, ученик фра Анджелико Беноццо Гоццоли, Бартоломео Капорали, Лука и Андреа делла Роббиа и многие другие. В качестве примера - "Тайная вечеря" Гирландайо (wiki): даже кажется, что за 40 лет с момента "Распятия со святыми" живопись шагнула не очень далеко, хотя на самом деле был пройден огромный путь.
В общем, Сан-Марко - место к посещению обязательное.
А для нас во Флоренции есть еще одно обязательное к посещению место: так уж получилось, что традиции зайти поесть "к дуракам" мы не изменяем, несмотря безусловный интерес к другим местам и регулярную критику знатоков, считающих Borgo San Lorenzo отвратительным туристическим районом, а рестораны, где есть русское меню и куриная грудка - не стоящими внимания. Так что - в очередной раз I Matti (сайт).
Брали: риболита, cacio e pepe (пичи с пекорино и черным перцем - просто и потрясающе вкусно, ничуть не хуже местной вкуснейшей аррабиаты), панакотту и восхитительный тирамису (местный точно входит в тройку самых вкусных из тех, что я ел). В общем, "дураки" снова не подкачали. И это хорошо, потому что день подошел только к середине, и нас ждали еще два важных места.
продолжение следует