Роман И.С. Тургенева дал имя нашей теме, которая, однако, поставлена в русской литературе столь широко и значительно, что можно всех ведущих героев представить в двух ракурсах: как отцов, детей или же героев-одиночек, вне рода-племени. Кажется даже, что количественно вторая позиция преобладает: герои бездетные и бессемейные – первые герои русской классики. Чацкий, Онегин, Печорин воспринимаются как сироты и в житейском, и в метафорическом смысле слова, но ведь и это – обратная сторона нашей темы. Личностное, индивидуальное начало настолько преобладает в их облике, что "мысль семейная" внешне не связана с ними. Заметим – только на первый взгляд. Ведь и отрицательное развитие темы тоже надо учитывать. Так, можно построить наблюдения и иначе: только сиротами и могут быть названные герои – в силу их характеров.
Общеизвестное начало "Анны Карениной": "Все счастливые семьи похожи одна на другую, каждая несчастливая несчастлива по-своему", несмотря на полемическое его опровержение самим же романом, вообще можно считать девизом темы, вектором ее интересов. Вся напряженность темы вытекает из внутреннего конфликта: "отцы и дети" прочитываются как "дети против отцов" или "отцы против детей". Не так ли строятся судьбы Раскольниковых, Базаровых, Кабановых, Болконских?.. Тоска Чичикова по потомству кажется чисто комедийной чертой. А внутренняя опустошенность героев "Вишневого сада" покажет, что героям вообще не до отцовства. Этот фон заслоняет не обязательно счастливые, но – позитивные, содержательные связи. Но это обманчивое впечатление, и в глубине содержания тургеневского романа "Отцы и дети" внешний конфликт детей и отцов сменяется единством, доступным лишь избранным героям и выраженным в заглавии всего лишь соединительным союзом. Таков предварительный эскиз темы.
Тем не менее негативные решения преобладают в нашей теме, более ярки и привлекательны для писателя, хотя и заведомо обречены на несогласие проницательных читателей. Приведем несправедливую, но и не случайную реплику В.В.Розанова: "Отцы и дети" Тургенева перешли в какую-то чахотку русской семьи, разрушив последнюю связь, последнее милое на Руси. После того, как были прокляты помещики у Гоголя и Гончарова, администрация у Щедрина, купцы у Островского, духовенство у Лескова и, наконец, вот сама семья у Тургенева, русскому человеку не осталось ничего любить" (10, 792). Но конфликтные состояния в отцах и детях - отнюдь не новость в литературе 19-го века: еще фонвизинский Митрофанушка жалел матушку из-за того, что "так устала, колотя батюшку" (14, 89). Родословную конфликта можно довести до одного из древнейших мифов, и едва ли возможно установить, что первично – вражда или дружба отцов и детей. В античной мифологии само сотворение мира происходит в смертельной схватке отца и сына, по сравнению с чем мельчают все сюжеты 19-го века. Так что существо конфликта безусловно уходит к корням мировой культуры: первый мужчина Уран ненавидит своих детей, хотя и не может избежать лавиноподобного детородства, и будет оскоплен (символически убит) своим сыном Кроносом, который в свою очередь низвергнут Зевсом, - всех прочих своих детей Кронос пожирает, чтобы избежать поражения от своего потомка. Отпечаток этой вражды можно найти и в последующей мифологической истории, а также в мифах разных народов. Каков первоисточник нашей темы?!.
Противоположную картину дает христианская религия. Ветхозаветный закон Моисея "почитай отца твоего и мать твою" (Ис., 20, 12) в высшей степени воплощен Христом: это образец отношений отцов и детей: "Все предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына" (Мф., 11, 27). И именно через Христа сам Бог воспринимается как Отец всеобщий: "Да будете сынами Отца вашего небесного" (Мф., 5, 45); точнее – исполняя заповеди, человек обретает Отца в Боге: "И будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего" (Лк., 6, 35). Заповедь почитания родителей остается одной из главнейших. Это благо жизни; наоборот, катастрофа жизни рисуется словами: "Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их" (Мф., 10, 21).
Условно говоря, между образом Урана и образом Христа и располагаются вариации нашей темы, приближаясь то к одной, то к другой линии. Склонности писателей и мыслителей будут здесь вполне очевидны. В целом всякое сомнение в единстве отца и сына будет самым прямым путем к сомнению в Христе. Вот и обратим пафос В.В.Розанова на его собственную мысль и увидим антихристианскую позицию: "Сын, дети всегда не походят на отца и скорее противолежат ему, нежели его повторяют собою… Сын рождается, если отец был не полон… Посему кто сказал бы: "Я и отец – одно" (слова Христа.- А.А.), вызвал бы ответное недоумение: "К чему? Зачем повторения?". Нет, явно сын мог бы "придти", только чтобы восполнить отца, как несовершенного, лишенного полноты и вообще недостаточного… Без противоречия отцу не может быть сына" (10, 623). Не это ли урановый источник начала 20-века?
Л.Н.Толстой в своем знаменитом изложении Евангелия, наоборот, предельно заострит мотив единства отца и сына, но – видя подлинным отцом только Бога, словно в ущерб земному отцовству. Поэтому, по Толстому, "Иисус был сын неизвестного отца. Не зная отца своего, он в детстве своем называл отцом своим Бога" (12, 39): "Человек – сын бесконечного начала, сын этого Отца не плотью, но духом" (12, 33). И сам завет чтить отца и мать поздний Толстой воспринимает только как почитание этого отца – Бога: "Чти Отца твоего (с заглавной буквы в отличие от соответствующего места в каноническом Евангелии.- А.А.), исполняй его волю", - напишет Толстой (12, 59).
Приведенные примеры должны показать ресурсы темы, которая даже в обращении к Евангелию не воспринимается как нечто навеки решенное, устойчивое. Литература сполна отразит всю динамичность отношений отцов и детей. Добавим наряду с мифом об Уране и христианской заповедью еще один важный первоисточник нашей темы, который служит ориентиром в русской культуре. Это знаменитый "Домострой" , памятник литературы 16 века (возьмем наиболее известную и полную редакцию в авторстве священника о. Сильвестра, духовника Ивана Грозного). "Домострой" является житейским воплощением христианской морали, а написан в форме "назидания от отца к сыну": это завет обустройства жизни по слову Божию. Здесь отец и сын едины именно перед лицом Бога, что нисколько не умаляет земную, родительскую связь. Отец прежде всего ответственен за семью перед Богом, это вовсе не тиран семьи, как по незнанию часто говорят о "Домострое". Более того, с совершеннолетием, с обретением своей собственной семьи, сын выходит из-под родительской опеки, сам отвечает перед Богом: "Аще сего моего писания не внемлите и наказания не послушаете и по тому не учнете жить и не тако творити, яко же есть писано, сами себе ответ дадите в день Страшного суда, и аз вашим винам и греху не причастен" (5, 23). Это почти идеальное решение темы отцов и детей никогда более не будет воплощено в нашей литературе - и потому, что всякая заповедь не многими воспринята и воплощена ("Много званых, а мало избранных", Мф., 22, 14), и потому, что жизнь конфликтна по своей сути и неповторимые несчастливые семьи интереснее писателю. Как и открыто в Новом Завете, христианский идеал утверждается крайне напряженно и даже не воплотим до самого Апокалипсиса. Так что и в литературе, ориентированной на православие, чаще отражено урановское решение нашей темы, хотя и с осуждающей авторской оценкой. Это будет линия Чацкого и Онегина, Печорина и Базарова, героев Островского. Достоевский даст картину карамазовщины, но и покажет преданность детей даже такому отцу, как Мармеладов. Гоголь особенно остро чувствует идеальную сторону в единстве отцов и детей. Толстой ведет к домостроительному решению героев "Войны и мира". И так постепенно мы подойдем к Чехову, у которого появится новое решение: не любовь и не вражда, а либо бессемейность и безотцовщина, либо внутреннее отчуждение и безразличие отцов и детей, т.е. тема по сути перестает существовать.
В русскую классику тема отцов и детей входит с Чацким – и со всеми присущими этому герою чертами. Герой врывается в дом Фамусова, словно в свой родной дом, и эта деталь прежде всего задает особую обрисовку Чацкого: он сирота, Фамусов для него с детства – подмена отца, со скрытой, как и во всякой подмене, конфликтностью, что придает и особую интонацию реплике "Спросили бы, как делали отцы? Учились бы, на старших глядя". Не знавший отца Чацкий поэтому вдвойне желчно относится к Фамусову, а его ответная реплика "А судьи кто?" прикрывает другой ответ: "Вы нам никто". И далее: "Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны признать за образцы?". Есть даже и оттенок личной ущербности, когда Чацкий ополчается на век отцов – великий 18-й век, видя в нем лишь ничтожность. Не менее нигилистически Чацкий толкует и о детях – уже в самом прямом значении: "Чтоб иметь детей, кому ума недоставало?" (4, 78). Чацкий весь сосредоточился на своем Я и в простоватой злобе отвергает все, что было до и будет после него. Между тем в самом Чацком много родовых черт отцов-фамусовых (см. об этом в главе "Лишний человек"), а его характер словно в пику претензиям на новаторство воспринимают именно в отражении предков: "По матери пошел, по Анне Алексевне, покойница с ума сходила восемь раз" (4, 101). Для самого Чацкого не то что нет стремления к отцовству, к браку, а скорее это для него помеха в жизни. Такова его оскорбительная поза перед отцом Софьи. Фамусов имел все основания просто и прямо спросить у нашего героя: "Обрыскал свет: не хочешь ли жениться?" и затем остроумно парирует реплику Чацкого "А вам на что?": "Меня не худо бы спроситься, ведь я ей несколько сродни,/ По крайней мере искони/ Отцом недаром называли". Для Чацкого это – разумеется, даром, да и он сам внутренне боится брака, уклоняется от ответа Фамусову, везде толкует о любви, но нигде – о браке. Не это ли главное препятствие в его отношениях с Софьей? Или Чацкий в духе Молчалина собирается "без свадьбы время проволочить"? Явиться чуть свет к Фамусовым можно на правах сына или жениха Софьи, Чацкий же, отвергая и то, и другое, заведомо попадает в двойственное положение, сам себе создает "миллион терзаний" и одновременно делается героем комедии.
Фамусов в "Горе…" - прежде всего отец, и нет ничего смешного в его реплике "Что за комиссия, Создатель,/ Быть взрослой дочери отцом!": всякий отец должен понять Фамусова. Чуть позже – о том, каким отцом будет он, тоже герой комедии… Напряженность в фамусовском положении усугубляется значительной деталью: Софья недавно потеряла мать, и реплика "Мы в трауре, так бала дать нельзя", очевидно, относится к трауру по жене Фамусова.
В чем значение этой подробности, которая заставляет по-особому воспринимать все, происходящее в доме Фамусовых? В комедии Грибоедова очень важно увидеть конкретную картину жизни, а не только резкую сатиру. Определение И.А.Гончарова – "комедия жизни" - в высшей степени соответствует "Горю от ума". Потеря матери словно делает Софью старше: вся ее роль до самого финала несет ореол уважения и даже покорности перед нею. Фамусов боится ее присутствия при легкомысленной сценке с Лизой, скрывается, как только слышит голос Софьи: ремарка "Крадется вон из комнаты на цыпочках". По сравнению с Фамусовым Софья гораздо увереннее, не выражает показного страха за свою судьбу (ср. интонацию ее отца: "Ах! матушка, не довершай удара!"). Дело тут далеко не только в силе характера Софьи, но и в ее более сильном, чем следует, положении в доме: обращение матушка весьма многозначно. Она словно стала играть роль, более свойственную старшим в доме, что отражается и на положении Фамусова и дает неожиданную интригу комедии.
Не потому ли Фамусов в конце пьесы со всей силой обрушивается на Софью: новое и весьма унизительное положение дочери словно освободило его от давящего и сковывающего авторитета Софьи: "Дочь, Софья Павловна! страмница! Бесстыдница … как мать ее, покойница жена". Словно выходит наружу скрытое раздражение покойной женой: "Чуть врозь – уж где-нибудь с мужчиной". Сравним: Фамусов в духе отцовского могущества может "принанять … вторую мать", которая, конечно, окажется "золотцем" - не в укор ли первой? Публичность сцене в сенях придает Фамусов, а без этого нет серьезного повода обрушиваться на дочь. Отец всячески грозит дочери, но тут есть и своя доля злорадства: он мнимо неслыханным поступком дочери хоть на время освобождается от родительского долга: "Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми!" Это своего рода месть за родительские тяготы, ведь внутренне Фамусов готов сбросить "с плеч долой" любое бремя: Софья в конце концов мешает повесничать ему с Лизой, да и не только с нею, с этой стороны многие реплики Фамусова двусмысленны. "Монашеским известен поведеньем," - скажет он и яростно заткнет рот Лизе, желавшей что-то возразить на эту реплику и, видимо, имевшей для этого основания: "Осмелюсь я, сударь… - Молчать! Ужасный век! Не знаешь, что начать". Собственно, если бы Фамусов был именно преданным и добросовестным отцом, он не был бы героем комедии.
В Софье больше трагического начала. Она предельно серьезна в любви. С одной стороны, любовь к Молчалину насыщена стремлением покровительствовать (вот – позиция матери); она доминирует в отношении Молчалина, и это вполне убедительное представление любовного чувства, здесь есть почва для психоаналитика. Софья вообще вплоть до последней сцены первенствует в отношении любого героя, и источник этой черты определенно в замещении старших. Она не может любить Чацкого, который сам стремится быть лидером и покровителем, не всегда имея на это право, именно не может, а не ошибается или не хочет. Желанную роль в отношении Софьи Чацкий исполнит только когда та без чувств, в обмороке: "Но вас я воскресил" - эта метафора не случайна. Стать в позу воскрешающего Бога-Отца – завершение характера Чацкого, опять же, видимо, следствие сиротства: он не привык видеть рядом с собой заведомо авторитетного отца.
Но метафорически воскресить Молчалина стремится и Софья. Поэтому другая сторона в ее отношении к Молчалину – это желание увидеть в нем смиренную жертву и, если не подобие Христа, то уж точно христианского праведника. Софья о Молчалине: "За других себя забыть готов,/ Враг дерзости", "уступчив, скромен, тих, в лице ни тени беспокойства и на душе проступков никаких", в противоположность ему "батюшка часто без толку сердит, а он безмолвием его обезоружит, от доброты души простит", "смирнейшему пощады нет" и др. – поистине свод христианских добродетелей, обнаруженных Софьей в беззащитном, как ребенок, герое, которого "смело берет она под защиту". Поэтому мотив "я живо в нем участье приняла" надо принять в Софье всерьез, более значимо, чем выглядит сам эпизод с падением Молчалина. И здесь, как и положено в комедии, смех рождается на контрасте пустякового полета с лошади (ср. реплики Лизы и Скалозуба) и чрезмерно глубокого переживания.
Заметим и постоянное противопоставление Фамусова Молчалину в сознании Софьи – противопоставление зла и добра. Сон же ее прямо выдает восприятие отца как помехи ее счастью, помехи добру. Появление отца откуда-то из-под земли ("Раскрылся пол – и вы оттуда. Бледны, как смерть, и дыбом волоса!") выдает смутное желание смерти отцу. Словом, сюжет, достойный античной трагедии. Но комедия – всегда комедия ошибок. Софья ошибается и в понимании Молчалина, и в понимании самой себя. Собственно горе в этой комедии – от ошибок ума. Добавим - и от ошибок чувства. Поэтому одним из аналогов названия комедии в Евангелии будет стих от Матфея: "Горе миру от соблазнов… горе тому человеку, через которого соблазн приходит"(Мф., 18, 7). В комедии соблазн приходит через каждого героя, и у каждого – свое горе, свой миллион терзаний, ни один герой не блаженствует на свете – вопреки словам Чацкого, который видит только свои несчастья.
Ошибки сродни лжи, поэтому Софья, с ее "лицом святейшей богомолки" и торжественно звучащим именем (София – мудрость, или Премудрость Божия – в православном мире), окажется одновременно лгуньей и клеветницей. Она собственно входит в пьесу с ложью отцу о встрече с Молчалиным и о пророческом сне, ложью развернутой и, наверное, привычной ("бывает хуже – с рук сойдет"). Не это ли дало повод Пушкину бросить знаменитую и загадочную реплику о Софье: "не то б…, не то московская кузина" (9, 8, 74), а ‘гениальному’ Всеволоду Мейерхольду с безудержным восторгом сделать ее в своей постановке "именно "б" и четыре точки!", по его словам (8, 326). Оценка несправедливая: в Софье автор показывает, как нелегко принять христианский идеал и в поисках праведности впасть в глубокое заблуждение. Забота же Фамусова о дочери будет отдавать стремлением освободиться от бремени и перепоручить его самому подходящему и более сильному – разумеется, полковнику Скалозубу, уж полковник-то знает, как смирять нравы ("а пикнете, так мигом успокоит").
Итак, в "Горе от ума" наша тема представлена по Урану: дети мешают отцам, отцы становятся врагами детям, дети отвечают тем же, объединяет их разве что взаимная мстительность и – "общественное мнение". Но авторский замысел, или идеал, конечно, не в этом. Потому это и комедия, что автор, глубоко верующий, знаток Библии, перелагающий Псалтырь, знает Христову заповедь для отцов и детей. В комедии же почитает отца разве что Молчалин: "Мне завещал отец…", и завет этот окажется совершенно комичен.
Средоточие вариаций в теме "отцов и детей" у Пушкина
– в произведениях разных жанров. Общее позитивное ее решение – благостное, но и с оттенком горечи – может быть выражено стихотворным девизом:
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Однако "верный оценщик жизни", по определению Гоголя (2, 227), не мог не отразить оба полюса в нашей теме. Оттого и скорбный налет пепелища. Другое дело, что если у Грибоедова напряженное противостояние остается неразрешимым в сюжете пьесы, то Пушкин всегда приводит своих героев к ощущению – но, вероятно, не к достижению – христианского идеала, конечно, - в пушкинской стилистике.
Пример Онегина в этом смысле – "другим наука" (начнем с этого ведущего пушкинского героя, пусть и не самого очевидного представителя нашей темы). Легко запоминается реплика "отец понять его не мог и земли отдавал в залог", и это непременная черта Онегина: отчуждение от жизни начинается с отчужденности к отцу. Смерть отца словно проходит мимо сознания героя (так же, как и пресловутого дяди, но – никак не смерть Ленского). Интересно сравнить, как по-разному поступают литературные герои-современники: Онегин и Николай Ростов из "Войны и мира". Пушкинский герой легко отказывается от наследства отца, "довольный жребием своим", и это вполне символичный жест: он не чувствует ответственности за отца, он – не наследник. Здесь нет никакой духовной составляющей, только арифметика: долги отца обременяют Онегина, превосходят стоимость наследства, и это – не долги сына. Николай Ростов так поступить не может: не принять наследство и долги значит для него отказаться от отца, и Николай буквально жертвует собой ради своего духовного долга перед отцом, но, заметим, поступает здесь исключительно свободно, т.е. так, как велит совесть, а не житейский расчет.
Общеизвестно: "верный идеал" Пушкина сосредоточен в образе Татьяны Лариной, Онегин лишь устремлен к этому идеалу, который в смысловом отношении надо принять полно: в отношении к миру, к Богу, к людям, в том числе и к родителям. "Смиренный грешник" Дмитрий Ларин обрисован просто и с добродушным сочувствием. Некоторая беззаботность видна в нем и в отношении к дочерям: "Отец ее был добрый малый,/ В прошедшем веке запоздалый /… И не заботился о том,/ Какой у дочки тайный том /Дремал до утра под подушкой". В этих легких стихах – типично пушкинское представление об отце: отец отнюдь не посвящает себя детям, может быть и не многое в состоянии сделать для детей, но образ его – при всем простодушии, а иногда и при всей нелепости – священен. Это, скажем так, рядовой, не трагический вариант.
Татьяна, как и Онегин, теряет отца, но переживает это совсем иначе: "Он умер … оплаканный/ … Детьми и верною женой/ Чистосердечней, чем иной". Заметим, что в этих строках мы опустили слова, передающие оттенок авторской иронии, - иронии к человеку как таковому, к "простому и доброму барину" (ср.: "Он умер в час перед обедом…"). Это ирония над "господним рабом и бригадиром", а никак не над отношением Татьяны к отцу. Нельзя не заметить, что лучшие строки о Ленском связаны с его отношением к отцам, в том числе – отношением к отцу Ольги и Татьяны: "Он на руках меня держал, /Как часто в детстве я играл /Его очаковской медалью!/ Он Ольгу прочил за меня…" (последняя строка, правда, может не внушать доверия, не есть ли это поэтический вымысел и – все та же авторская ирония?). Итак, дети не отказываются от отцов, чистосердечно преданны и даже покорны им (то же видно и в отношении к матери), несмотря на внутреннее несходство, к чему был так чувствителен и остер грибоедовский герой: связь "отцов и детей" сильнее возможных конфликтов, сильнее онегинского непонимания. Возвращение Онегина к Татьяне в конце романа означает и принятие в Татьяне всей ее личности, ее верности.
Пушкинское решение темы всегда динамично: если реальность может отражать скорее линию Урана, то это еще не есть идеал или истина жизни; идеал же – в приближении к Христу, пусть и не всегда названному у Пушкина.
Самая ожесточенная картина в отношениях отцов и детей, разумеется, в "Скупом рыцаре". Не будем вдаваться в аналогии с биографией самого поэта: общеизвестны конфликты Пушкина с отцом, но есть что-то неприемлемое в интимных раскопках чужих судеб. Будем судить о поэте по его творчеству. Кстати, из-за очевидного желания проницательных читателей сблизить ситуацию "Скупого рыцаря" с домом Пушкиных автор долгое время вообще не печатал пьесу (до 1836 года), опубликовал ее под псевдонимом "Р", выдал ее за некий перевод из Ченстока, и надо уважать право и волю автора. Конфликт старика-барона и его сына Альбера раскрывает общую неправоту обеих сторон: оба воспринимают друг друга как противников и, каждый по своим основаниям, презирают друг друга. Альбер со злорадством ждет наследства – словно только смерть отца докажет его сыновние права ("Ужель отец меня переживет?"). Нет никакого сыновьего послушания, этого залога ответственности отца перед сыном, но нет и возможности показать свою независимость. Обвинения ближних из-за своих страданий вообще никогда не могут восприниматься убедительно, так что здесь это и заведомо негативная реакция автора на своего героя. Предание публичности конфликту отца и сына – шаг, по Пушкину, недостойный и едва ли оправдан: образ Альбера гораздо сильнее в его внутреннем страдании, в гневе на Жида, подсказывающего, как отравить отца, чем в сцене жалобы Герцогу на Барона. Хотя не следует и преувеличивать чистоту гнева Альбера на Жида: это может быть и сильный способ добиться денег, напугав простодушного советчика. Тогда вина здесь вновь перенесена на другого: "Вот до чего меня доводит/ Отца родного скупость! Жид мне смел что предложить! … Однако ж деньги мне нужны. Сбегай за жидом проклятым. Возьми его червонцы… Иль нет, его червонцы будут пахнуть ядом, как сребренники пращура его…" . Это обращение к образу Христа, возможно, и остановило Альбера, не позволило взять деньги, ведь имя Спасителя воскрешает, как символ, всю христианскую мораль, в том числе и образец отношений отца и сына. Христос готов пить чашу страдания, как определено Отцом, - Альбер не способен на подвиг христианского смирения и – всего лишь идет к Герцогу с жалобой. Отец Альбера – не благостен, страдания, принесенные сыну, - однозначное зло, Барон вообще явно полоумен, но жалоба Герцогу на отца выглядит унизительно.
Пушкин показывает, что отношения отца и сына – особые отношения, здесь не оправданы любые поступки, нарушающие суверенность этих отношений, как бы оправдательно это ни выглядело, более того – эти отношения не подсудны любым внешним требованиям справедливости или просто логики. Поэтому вмешательство Герцога не приносит добра, наоборот, на его глазах завязывается поединок отца и сына, хотя поначалу казалось, что исправить заблуждения в семье Барона будет так легко и даже величественно: "Вашего отца усовещу наедине, без шуму". Рыцарская воинственность в подобном поединке – не доблесть, а позор, Герцогу же остается вместо примирения лишь произнести мораль: "Ужасный век, ужасные сердца". Во вражде отца и сына нет ни правого и виноватого, ни победителя и побежденного. Так у Пушкина картина ожесточенности тем не менее утверждает идеал единства отца и сына – доступный лишь подлинно величественному характеру. Таким в сцене выступает Герцог, с подчеркнутой преданностью говорящий о своих предках: "Вы деду были другом;/ Мой отец вас уважал /И я всегда считал вас верным…", "В какие дни надел я на себя цепь герцогов". Конфликт отца и сына, таким образом, конфликт низкий, недостойный. Но еще раз подчеркнем: вмешательство Герцога в отношения между отцом и сыном окажется бесполезным и самонадеянным поступком, приводящим лишь к предельному ожесточению, а в конце концов и к смерти Барона. Любая внешняя власть здесь бессильна, как бессилен и общеизвестный идеал: то, что так легко осуждается извне, изменить невозможно.
Суверенность любых родовых интересов вообще утверждается Пушкиным (ср.: "Оставьте, это спор славян между собою"), обоюдная же неправота героев "Скупого рыцаря" может быть понята именно с христианских позиций: в Ветхом завете Хам наказан за то, что "открыл наготу" своего отца, когда тот был в самом презренном состоянии – пьян беспробудно (Быт., 9, 22). И очень часто сын, идущий против отца, уподоблен Хаму, независимо от мотивов поступка. Далее. Альбер мыслит о смерти отца и овладении его наследством. Но в христианстве мысль приравнена к совершенному поступку, и Альбер в душе своей совершает убийство и грабеж: "Всякий ненавидящий брата своего есть человекоубийца, " - сказано апостолом Иоанном (1 Ио., 3, 15). Так порочность Альбера окажется не меньшей, чем порочность Барона. Главная же оценка – в невозможности оправдать конфликт отца и сына, каковы бы ни были его истоки.
Мотив вины в образе отца наиболее полно и глубоко показан в "Станционном смотрителе". Напомним само решение темы. Самсон Вырин не наделен какими-то вопиющими пороками, как Барон в "Скупом рыцаре". Однако этот услужливый отец приносит в семью горе, не меньшее, чем отец Альбера. Простодушие Самсона лишь подчеркивает его сосредоточенность на своем малом счастье: избегать конфликтов с проезжими, наслаждаться домашним уютом, горячим пуншем, любоваться заботливой дочкой, не допуская мысли о внутреннем конфликте с нею и о своей ответственности перед нею, не замечая, что весь уклад в его доме насыщен фальшивой сладостью и развратом. Его готовность всегда смягчить гнев проезжающих за счет обаяния дочери приучает Дуню к лживости, готовности ублажать сильных мира сего ради получения малых, сиюминутных благ. Это обернется против отца, но финал повести говорит именно о взаимной ответственности отцов и детей.
Большое мастерство требовалось от поэта, а также и зрелость мироощущения, чтобы изобразить порок не в вопиющем облике, а в виде повседневного, скрытого эгоизма, под маской взаимной заботы, услужливости и обаяния. Едва ли можно усомниться в том, что решение темы в "Станционном смотрителе" не представляет авторского идеала отношений отцов и детей: образ дома Выриных раскрывает злобу дня, а не истину.
Типичное решение темы у Пушкина – "Отец им не занимается, но любит" (из "Русского Пелама") – представлено в "Барышне-крестьянке", "Дубровском", "Капитанской дочке". Видимо, это, как наиболее реальное, положение и окажется ближе всего к истине.
Повесть из цикла Белкина словно искупает тягостность "Станционного смотрителя": там скрытое противостояние приводит к трагедии, здесь же открытое непокорство отцам разрешается со всей веселостью. Отец: "Ты женишься, или я тебя прокляну", но счастливое разрешение конфликта полностью совпадает с волей отца, словно сама жизнь благословила послушание детей отцам, даже таким своеобразным, как Муромский и Берестов. Пить чашу судьбы, приготовленную отцом, окажется легко и приятно. Самое сокровенное желание сына удивительным образом совпадет с суровой волей отца. Пушкин явно мечтал о таком повороте судьбы, но комическое начало повести, ее веселость подчеркивают наивность такого ожидания.
Страница 1 - 1 из 5
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | Все
© Все права защищены
Во второй половине 18 века в европейской литературе появляется особый интерес к жанру воспитательного романа. В 19 веке, как и в Европе, так и в России интерес этот не ослабел, а наоборот, проблема семьи, взаимоотношений взрослый и детей, становится излюбленной темой многих писателей, она как бы рвется из круга повседневности и становится центральной в произведениях Гете, Диккенса, Гюго, Пушкина, Бальзака. Достоевский был прекрасно знаком с творчеством названных писателей, отзвуки их произведений слышны в романах, повестях, рассказах и публицистике писателя.
К проблеме "отцов и детей" все авторы подходят по-разному. Кроме романа И.С. Тургенева "Отцы и дети", само название которого показывает, что эта тема самая важная в романе, данная проблема существует практически во всех произведениях: в одних она представлена более ярко, в других появляется лишь намеками для более полного раскрытия образа героя. Трудно сказать, кто первый поднял проблему отцов и детей. Она настолько жизненна, что, кажется, существовала всегда на страницах литературных произведений.
Тургенев лично столкнулся с этой проблемой в журнале "Современник". Писателю были чужды новые мировоззрения Добролюбова и Чернышевского. Тургеневу пришлось уйти из редакции журнала.
В романе "Отцы и дети" главными противниками и антагонистами являются Евгений Базаров и Павел Петрович Кирсанов. Конфликт между ними рассматривается с точки зрения проблемы "отцов и детей", с позиции их социальных, политических и общественных разногласий. Нужно сказать, что Базаров и Кирсанов отличаются по своему социальному происхождению, что отразилось на их формировании взглядов. Прародителями Базарова были крепостные крестьяне. Все, чего он добился, являлось результатом тяжелого умственного труда. Евгений увлекся медициной и естественными науками, проводил опыты, собирал различных жуков и насекомых.
Павел Петрович рос в атмосфере достатка и благополучия. В восемнадцать лет его определили в пажеский корпус, а в двадцать восемь лет он получил звание капитана. Переехав в деревню к брату, Кирсанов и здесь соблюдал светские приличия. Большое значение Павел Петрович придавал внешнему виду. Он всегда был хорошо выбрит и носил сильно накрахмаленные воротнички, что Базаров иронически высмеивает: "Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!..". Евгений же совершенно не заботится ни о внешности, ни о том, что подумают о нем люди. Базаров был большим материалистом. Для него имело значение только то, что можно потрогать руками, положить, на язык. Нигилист отрицал все духовные наслаждения, не понимая того, что люди получают удовольствие, когда любуются красотами природы, слушают музыку, читают Пушкина, восхищаются картинами Рафаэля. Базаров лишь говорил: "Рафаэль гроша медного не стоит...". Павел Петрович, безусловно, не принимал такие взгляды нигилиста. Кирсанов увлекался поэзией и считал своим долгом блюсти дворянские традиции.
Огромную роль для раскрытия основных противоречий эпохи играют споры Базарова с Кирсановым. В них мы видим множество направлений и вопросов, по которым не сходятся представители молодого и старшего поколения. А.А. Фаустов "Филологические записки", Вестник литературоведения и языкознания, выпуск 23, Воронеж, 2005 год
Разногласия, возникшие между нашими героями, серьезные. Базарову, чья жизнь построена на "всеотрицании", не понять Павла Петровича. Последнему не понять Евгения. Кульминацией их личной неприязни и разногласий во взглядах явилась дуэль. Но главной причиной дуэли являются не противоречия между Кирсановым и Базаровым, а недоброжелательные отношения, которые зародились между ними еще в самом начале их знакомства друг с другом.
Поэтому проблема "отцов и детей" заключается в личной предвзятости друг к другу, ведь решить ее можно мирным путем, не прибегая к крайним мерам, если старшее поколение будет более терпимо к молодому поколению, где-то, может быть, соглашаясь с ним, а поколение "детей" будет больше проявлять уважения к старшим.
Тургенев изучил извечную проблему "отцов и детей" с позиций своего времени, своей жизни. Он сам относился к плеяде "отцов" и, хотя симпатии автора на стороне Базарова, выступал за человеколюбие и развитие духовного начала в людях. Включив в повествование описание природы, испытывая Базарова любовью, автор незаметно включается в спор со своим героем, во многом с ним не соглашаясь.
А.С. Грибоедов, описав в комедии "Горе от ума" борьбу "века нынешнего" и "века минувшего", не обошел вниманием сложную проблему "отцов и детей". Сам замысел произведения - борьба старого с новым - это та же проблема, взятая более широко. Кроме того, здесь прослежены и взаимоотношения Фамусова со своей дочерью Софьей. Фамусов, конечно, любит дочь и желает ей счастья. Но вот счастье он понимает по-своему: счастье для него - деньги. Он приучает дочь к мысли о выгоде и этим совершает настоящее преступление, потому что Софья может стать похожей на Молчалина, перенявшего от отца лишь один принцип: искать выгоду везде, где только можно. Отцы постарались научить детей жизни, в своих наставлениях передали им то, что для них самих являлось наиболее важным и значительным. В результате, для Чичикова "копейка" стала смыслом жизни, и для того, чтобы ее "беречь и копить", он готов на любую подлость, предательство, лесть и унижение. А Петр Гринев, следуя наставлению отца, оставался честным и благородным человеком во всех ситуациях, в какие ему приходилось попадать честь и совесть на всю жизнь остались для него превыше всего. Как тут не вспомнить пословицу: "Каков батька, таковы и детки". литература писатель молодежь семейный
Но, хотя эта пословица часто бывает права, иногда все оказывается наоборот. Тогда появляется проблема непонимания. Родители не понимают детей, а дети - родителей. Родители навязывают детям свою мораль, принципы жизни (не всегда достойные подражания), а дети не хотят принять их, но не всегда могут и хотят сопротивляться. Такова Кабаниха из "Грозы" Островского. Она навязывает детям (да и не только им) свое мнение, приказывает поступать лишь так, как хочет она. Кабаниха считает себя хранительницей старинных обычаев, без которых весь мир рухнет. Вот уже настоящее воплощение "века минувшего"! А ее дети, хотя им вовсе не по душе такое отношение к ним матери, не хотят исправить положение. И здесь, как это ни печально, "век минувший", со всеми его предрассудками, торжествует победу над новым.
Одной из самых важных граней проблемы "отцов и детей" является благодарность. Благодарны ли дети своим родителям, любящим их, вырастившим их и воспитавшим? Тема благодарности поднята в повести А.С. Пушкина "Станционный смотритель". Трагедия отца, нежно любившего единственную дочь, предстает перед нами в этой повести. Конечно, Дуня не забыла своего отца, она любит его и чувствует свою вину перед ним, но все же то, что она уехала, оставив отца одного, оказалось для него большим ударом, настолько сильным, что он не смог его выдержать. Старый смотритель простил свою дочь, он не видит ее вины в происшедшем, он любит свою дочь настолько, что желает ей лучше умереть, чем пережить позор, который, возможно, ожидает и ее. И Дуня чувствует и благодарность, и вину перед отцом, она приезжает к нему, но уже не застает в живых. Лишь на могиле отца все ее чувства вырываются наружу. "Она легла здесь и лежала долго".
Еще одна проблема поднята во многих произведениях, проблема воспитания и образования.
Француз убогий,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил, - писал А.С. Пушкин о воспитании главного героя своего романа "Евгений Онегин", а дальше замечал:
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
"Чему-нибудь" и "как-нибудь" учились все дети в разных произведениях. Но чему и как? В основном это зависело от отношения к образованию их родителей. Некоторые из них, признавая необходимость образования только с точки зрения моды и престижа, относились к нему в общем-то отрицательно, как, например, Фамусов из "Горя от ума" и госпожа Простакова из "Недоросля". Но Софья, в отличие от Митрофанушки, все-таки получила какое-то образование, а вот Митрофанушка не получил никаких знаний, да он и не хотел их получить. Отношение же самих Фамусова и Простаковой к образованию выражено их же собственными словами. Фамусов говорит: "Уж коли зло пресечь - забрать все книги бы да сжечь", - и еще: "Ученье - вот чума". А Простакова: "Лишь тебе мученье, а все, я вижу, пустота".
Но не все герои произведений русских классиков считают образование "пустотой". Яркий пример тому - князь Волконский из "Войны и Мира" Л.Н. Толстого. Болконский верил в необходимость образования. Будучи образованным и начитанным человеком, он сам учил свою дочь, княжну Марию. Взгляды Болконского полностью противоположны мнениям Фамусова и Простаковой. Образование не может быть данью моде, и в этом Болконский абсолютно прав.
Проблема "отцов и детей" актуальна во все времена, потому что это глубоко нравственная проблема. Все то, что для человека является святым, передается ему родителями. Прогресс общества, его развитие порождает разногласия между старшим и молодым поколением, разногласия, так хорошо известные нам по "Горю от ума" или по "Отцам и детям".
Проблема отцов и детей - одна из важнейших проблем в русской классике. Очень часто в литературных произведениях новое, молодое поколение оказывается более нравственным, чем старшее. Оно отметает старую мораль, заменяя ее новой. Но нам все-таки не надо становиться Иванами, не помнящими родства, ужасно, когда молодое поколение менее нравственно, чем предыдущее. Поэтому проблема "отцов и детей" живёт и сейчас, приобретая несколько другое направление.
Сочинения по литературе: Проблема отцов и детей в русской литературе Проблема отцов и детей не раз поднималась в русской литературе. Тема эта стара как мир. Является она лишь частью той бесконечной естественной борьбы старого с новым, из которой новое не всегда выходит победителем, и трудно сказать, хорошо это или плохо. Кроме того в семье, от своих родителей, человек получает первые знания о жизни, об отношениях между людьми, поэтому от взаимоотношений в семье между родителями и детьми, зависит то, как в будущем человек будет относится к другим людям, какие нравственные принципы изберет для себя, что для него будет самым главным и святым. К проблеме отцов и детей разные авторы подходят по-разному. Кроме романа И.
С.Тургенева "Отцы и дети", само название которого показывает, что эта тема самая важная в романе, данная проблема существует практически во всех произведениях. Написание романа "Отцы и дети" совпало с важнейшими реформами 19 века, а именно отменой крепостного права. Век знаменовал собой развитие промышленности и естественных наук. Расширилась связь с Европой. В России стали принимать идеи западничества.
"Отцы" придерживались старых взглядов. Молодое поколение приветствовало отмену крепостничества и реформы. С болью осознает поколение уходящих свою слабость, напрасно так уверено в своих силах молодое – в борьбе "отцов и "детей" не бывает победителей. Проигрывают все. Но если нет борьбы, нет прогресса. Если нет отрицания прошлого, нет будущего.
Во времена своих тяжких раздумий о причинах расхождений с сыном Николай Петрович вспоминает эпизод из своей жизни: он поссорился с матерью и заявил ей о том, что она понять его не может, так как они принадлежат к разным поколениям. "Она ужасно обиделась, а я подумал: что делать? Пилюля горька – а проглотить ее нужно. Вот теперь настала наша очередь, и наши наследники могут сказать нам: вы, мол, не нашего поколения, глотайте пилюлю". Он не хочет даже признаться себе, как обижает его и снисходительный тон Аркадия, и его дружба с "нигилистом", и его новые взгляды, а главное, нежелание признать отца равным себе, близким по духу человеком. Николай Петрович не хочет чувствовать себя "отставным человеком", стариком, отжившим. Это естественное непонимание поколений в случае с семейством Курсановых было вызвано появлением человека чуждых взглядов из чуждого круга, поэтому оно быстро сглаживается: Аркадий встречает девушку своего круга, воцаряется мир.
В дальнейшем каждый доказывает другому свою состоятельность: Аркадий успешно занимается хозяйством, а Николай Петрович занялся карьерой: попал в "мировые посредники". Этот "конфликт поколений" доказывает, что между ними больше сходства, взаимопонимания, чем расхождений. Он временный, так сказать, возрастной. И Аркадий успешно его перерос. У него есть все: дом, хозяйство, семья, любимая жена. Базаров лишний в этом списке. Он уходит из жизни Аркадия, идеи которого и были "яблоком раздора". Автор подводит нас к тому, что молодой человек, вероятно, повторит путь своего отца. Столкновение Чацкого - человека с волевым характером, цельного в своих чувствах, борца за идею - с фамусовским обществом было неизбежно.
Это столкновение принимает постепенно все более ожесточенный характер, оно осложняется личной драмой Чацкого - крушением его надежд на личное счастье. Его взгляды против существующих устоев общества становятся все более резкими. Если Фамусов - защитник старого века, времени расцвета крепостничества, то Чацкий с негодованием революционера-декабриста говорит о крепостниках и крепостном праве. В монологе "А судьи кто?" он гневно выступает против тех людей, которые являются столпами дворянского общества.
Он резко высказывается против милых сердцу Фамусова порядков золотого екатерининского века, "века покорности и страха - века лести и спеси". Чацкий разрывает связи с министрами, уходит со службы именно потому, что он желал бы служить делу, а не лакействовать перед начальством. "Служить бы рад, прислуживаться тошно", - говорит он. Он защищает право служить просвещению, науке, литературе, но это трудно в условиях самодержавно-крепостнического строя. Если фамусовское общество с пренебрежением относится ко всему народному, национальному, рабски подражает внешней культуре Запада, особенно Франции, даже пренебрегая своим родным языком, то Чацкий стоит за развитие национальной культуры, осваивающей лучшие, передовые достижения европейской цивилизации. Он сам "искал ума" во время пребывания на Западе, но он против "пустого, рабского, слепого подражанья" иностранцам.
Чацкий стоит за единение интеллигенции с народом. Если фамусовское общество расценивает человека по его происхождению и количеству крепостных душ, имеющихся у него, то Чацкий ценит человека за его ум, образованность, его духовные и моральные качества. Для Фамусова и его круга свято и непогрешимо мнение света, страшнее всего - "что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!" Чацкий отстаивает свободу мыслей, мнений, признает за каждым человеком право иметь свои убеждения и открыто их высказывать.
Этому же следует и Евгений Базаров. В споре с Павлом Петровичем он прямо и открыто отстаивает свои идеи. Базаров принимает только то, что полезно ("Мне скажут дело - я соглашусь". "В теперешнее время полезнее всего отрицание - мы отрицаем"). Евгений отрицает и государственный строй, что приводит Павла Петровича в замешательство (он "побледнел").Отношение к народу Павла Петровича и Базарова разное. Павлу Петровичу религиозность народа, жизнь по заведённым дедами порядкам кажутся исконными и ценными чертами народной жизни, умиляют его.
Базарову же эти качества ненавистны: "Народ полагает, что, когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне согласиться с ним?" Одно и то же явление и называется по-разному, и по-разному оценивается его роль в жизни народа. Павел Петрович: "Он (народ) не может жить без веры". Базаров: "Грубейшее суеверие его душит". Просматриваются разногласия Базарова и Павла Петровича в отношении к искусству, природе. С точки зрения Базарова, "читать Пушкина – потерянное время, заниматься музыкой смешно, наслаждаться природою – нелепо".
Павел Петрович, напротив, любит природу, музыку. Максимализм Базарова, полагающего, что можно и нужно во всём опираться только на собственный опыт и собственные ощущения, приводит к отрицанию искусства, поскольку искусство как раз и представляет собой обобщение и художественное осмысление чужого опыта. Искусство (и литература, и живопись, и музыка) размягчает душу, отвлекает от дела. Всё это "романтизм", "чепуха". Базарову, для которого главной фигурой времени был русский мужик, задавленный нищетой, "грубейшими суевериями", казалось кощунственным толковать" об искусстве, "бессознательном творчестве" , когда "дело идёт о хлебе насущном".
Они спорят о поэзии, искусстве, философии. Базаров поражает и раздражает Кирсанова своими хладнокровными мыслями об отрицании личности, всего духовного. Но всё-таки, как бы правильно не мыслил Павел Петрович, в какой-то степени его представления устарели. Тем более, его противник имеет преимущества: новизна мыслей, народу он ближе, ведь тянутся же к нему дворовые люди.
Безусловно, принципы и идеалы отцов отходят в прошлое. Но с мыслями нигилиста тоже согласиться нельзя. Любовь к Одинцовой вызвала окончательное поражение его взглядов, показала несостоятельность идей. Я думаю, что и при встрече Базарова с родителями конфликт поколений достигает своего апогея.
Это проявляется прежде всего в том, что ни сам Базаров, ни, даже, пожалуй, автор не знают, как же на самом деле главный герой относится к своим родителям. Его чувства противоречивы: с одной стороны, в порыве откровенности он признается, что любит своих родителей, а с другой – в его словах сквозит презрение к "глупой жизни отцов". И это презрение не наносное, как у Аркадия, оно продиктовано его жизненной позицией, твердыми убеждениями. Отношения с Одинцовой, с родителями доказывают, что даже Базаров не может полностью подавить свои чувства и подчиняться только уму. Трудно объяснить, какое же чувство не позволят ему окончательно отрешиться от родителей: чувство любви, жалости, а, может быть, чувство благодарности за то, что именно они дали первые импульсы, заложили основу для развития его личности. В разговоре с Аркадием Базаров утверждает, что "всякий человек сам себя воспитывать должен – ну хоть как я".
Тема взаимоотношений «отцов и детей» - вечная тема в мировой и русской литературе. В произведениях русских писателей XIX века она получила широкое развитие.
Так, в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» тема «отцов и детей» трактуется, прежде всего, как тема воспитания. Отец главного героя романа Онегина был петербургский повеса, блестящий военный и блестящий игрок. Он вел привычную для его круга разгульную жизнь «долгами» и мало обращал внимания на своего ребенка. Впрочем, отец, как мог, позаботился о воспитании своего сына: он нанял ему французских гувернеров, которые учили ребенка «всему понемногу». А впрочем, так воспитывались все дети петербургского высшего света.
Онегин стал «продуктом» такого воспитания. Он видел пример своего отца, знал, что ценится в высших кругах, что модно и похвально. Герой стремился всему этому соответствовать, что привело его к «опустошению» души, сплину и хандре.
Тема «отцов и детей» в романе продолжается в повествовании о семье Лариных. Особое внимание уделяется «женской половине» этой семьи: матери и двум дочерям – Татьяне и Ольге. Пушкин описывает «историю развития» матери Лариной. Она была влюблена в героев французских романов и искала похожие черты в своих поклонниках. Мать Татьяны была увлечена одним славным франтом, «игроком и гвардии сержантом». Но ее, против воли, выдали замуж за другого. Погоревав, женщина смирилась, занялась хозяйством и превратилась в провинциальную наседку, которую более всего на свете волновали припасы на зиму и здоровье детей.
Ольга, младшая сестра Татьяны, во всем пошла в мать. Она была такой же неглубокой, легкомысленной, ветреной, мечтала о нарядах и женихах. Мать в полной мере передала ей свои жизненные идеалы. Татьяна же была совершенно другой по своей природе, натуре: более глубокой, более серьезной, более духовной. Поэтому, с одной стороны, она казалась чужой в своей семье, но, с другой, влияние матери сказалось и на Татьяне – она тоже увлекалась французскими романами, грезила их героями, искала в каждом реальном человеке идеальные черты.
Тема «отцов и детей» продолжила свое развитие в романе И. А. Гончарова «Обломов». Именно в детстве героя, в его воспитании ищет писатель истоки его характера. Глава «Сон Обломова» раскрывает нам жизненный идеал Ильи Ильича, привитый с детства. Родители Обломова были патриархальные дворяне: всю жизнь прожили в своем имении, никуда не выезжая, заботились, прежде всего, об удовлетворении физиологических потребностей (чтобы было сыто, тепло, уютно), стремились совершать как можно меньше движений – и физических и душевных. Главной опорой Обломовых были слуги, выполнявших за своих господ буквально все.
О маленьком Илюше заботились, его любили, холили и лелеяли, но подавляли всякую самостоятельность и проявление воли. Обломов будто жил в ватном коконе, не видя и не зная реальной жизни. Поэтому неудивительно, что, приехав в Петербург, он не нашел себя и разочаровался в жизни. Обломов все время стремился в Обломовку своего детства, где все добры, щедры, спокойны, довольны жизнью, счастливы; где не знают, что такое забота, хлопоты, несчастье, горе.
Безусловно, тема «отцов и детей» становится ведущей в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети». Здесь этот вопрос из личностного, семейного перерастает в общественный, социально-политический. Тургенев трактует отношения «отцов и детей» как конфликт поколений, которые с трудом находят общий язык.
Хрестоматийный конфликт произведения разыгрывается между Павлом Петровичем Кирсановым, представителем либерального дворянства, и Евгением Базаровым, разночинцем-нигилистом. Базаров отрицает все ценности традиционной дворянской и вообще человеческой культуры, он стремится уничтожить все старое, чтобы последующие поколения строили новое. К Базарову присоединяется и племянник Павла Петровича, Аркадий. Но его увлечения нигилизмом отказывается преходящим: в итоге он возвращается к своим «корням», становится хорошим помещиком и семьянином.
Самым тяжелым конфликтом является пропасть, легшая между Базаровым и его родителями. Чувства Евгения к отцу и матери противоречивы. В порыве откровенности он признается, что любит своих родителей. Но в его словах очень часто сквозит презрение к «глупой жизни отцов».
К финалу своей жизни Базаров, пройдя через многие испытания, осознает истинный смысл жизни и истинные ценности. Тургенев развенчивает его теорию, показывая, что самое эффективное решение конфликта «отцов и детей» - преемственность поколений, построение нового на основе старого.
Тема "отцов и детей" звучит во многих произведениях русской литературы. Так, в комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума" Александр Чацкий является представителем нового поколения, а о старом сам герой говорит так: "Ваш век бранил я беспощадно...". Также, как в романе "Отцы и дети", поколение "детей" вступает в конфликт с поколением "отцов". Им трудно понять друг друга, пойти на компромисс и изменить свои взгляды на жизнь.
Каждое из поколений, так или иначе, остаётся верно своим убеждениям. Если Базаров и Чацкий свободно высказываются по поводу злободневных проблем современной им эпохи, то старшее поколение в обоих произведениях отказывается принимать новые взгляды и считает, что гораздо лучше жить по привычным и уже устоявшимся принципам.
В повести А. С. Пушкина "Капитанская дочка" тема "отцов и детей" показана иначе. Отношение к старшему поколению Петра Гринёва, одного из главных героев произведения, противоположно тому, как относятся к "отцам" Базаров и Чацкий. Пётр Гринёв считает, что не имеет права ослушаться отца и действует исключительно в соответствии с наставлениями Андрея Петровича. Слова отца для Петра Гринёва являются главным жизненным ориентиром, помогают оставаться благородным, честным и мудрым мужчиной. Герой всегда помнит о том, как батюшка сказал ему: "«Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду»...".
Различие в отношении к Базарову Николая Петровича и Павла Петровича объясняется различием характеров и мировоззрения двух братьев. Если Николай Петрович проявляет некоторый интерес к гостю, то его старший брат "всеми силами души своей возненавидел Базарова". Николай Петрович по натуре является "добрым малым", как в разговоре с Аркадием назвал его Базаров. Младший из двух Кирсановых проявляет уважение к гостю, смотрит на все его разногласия с братом с философской точки зрения, то есть осознаёт неизбежность конфликта поколений, который был, есть и будет всегда. Павел Петрович ведёт себя совсем иначе. Он не готов менять свои взгляды на жизнь, отчего все его поступки становятся более вызывающими, менее естественными, а сам он приобретает "чересчур аристократический вид" и демонстративно не желает слушать и понимать своего собеседника. Стоит отметить, что и сам Базаров относится к братьям Кирсановым по-разному. Николая Петровича он воспринимает как доброго и хорошего человека, а Павел Петрович всегда оставался для него мало приятным "аристократишкой".
Обновлено: 2018-03-11
Внимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Полезный материал по теме
- В каких произведениях русской литературы звучит тема «отцов и детей» и в чём эти произведения созвучны (или противоположны) «Отцам и детям» И.С. Тургенева?