Ханты-Мансийский автономный округ – Югра
Муниципальное бюджетное образовательное учреждение
Лицей им. Г.Ф. Атякшева
Научно-практическая конференция обучающихся
«Наука. Природа. Человек. Общество».
Тема исследовательской работы: «Развитие жанра рождественского рассказа в русской литературе».
ученица 8 «А» класса
МБОУ лицея им. Г.Ф. Атякшева
Руководитель: Кучергина Татьяна Павловны
учитель русского языка и литературы первой категории
МБОУ лицея им. Г.Ф. Атякшева
город Югорск
2015 год
1.Введение……………………………………………………………………………………..…3
2.Основная часть……………………………………………………………………………...….5
XIX века………………………….5
XIX – XX веков……………………………9
XXI веке……………………………………………...12
3. Заключение…………………………………………………………………………………...14
4. Список использованной литературы……………………………………………………….15
1.Введение
План исследований.
Рождественский, или святочный, рассказ появился в русской литературе в XIX веке и сразу стал заметным явлением не только литературной, но и общественной жизни. Достоевский и Бунин, Куприн и Чехов, Лесков и Андреев и многие другие писатели обращались в своем творчестве к теме Рождества Христова.
Большинство русских писателей разрабатывает классический жанр рождественского рассказа. Рождественский рассказ обычно повествует о судьбе бедных людей, в жизни которых происходит чудо накануне Великого праздника.
Актуальность нашего обращения к этому жанру в целом состоит в следующем: в советские годы значительная часть этих замечательных произведений была скрыта от читателей. Пришло время, когда их стали печатать и исследовать. Мы должны открыть для себя этот пласт русской литературы, ведь эти рассказы говорят о милосердии, отзывчивости, действенной помощи – о всем том, чего так не хватает в современном мире.
Моя мама, Никулина Татьяна Васильевна, преподает в нашей школе основы православной культуры. И родители ее учеников на Рождество в этом году подарили ей сборник «Рождественские рассказы» из серии «Рождественский подарок». Никогда до этого я не видела подобного сборника, по-моему, это уникальное издание. И мне очень захотелось рассказать о нем моим сверстникам. У меня возникло много вопросов. Почему эти рассказы не издавались раньше? Обращаются ли современные авторы к жанру рождественских рассказов?
Чтобы ответить на эти вопросы, я приступила к своим исследованиям. Цель моей работы заключается в том, чтобы проанализировать, как развивается жанр рождественского рассказа в русской литературе.
Задачи:
выяснить традиции этого жанра в XIX веке;
уточнить обращались ли русские писатели к этому жанру в другие эпохи;
если обращались, то менялся ли сам рассказ.
Итак, объект моего исследования: рождественские рассказы русских писателей. Предмет исследования: традиции и новаторство в этом жанре.
Метод исследования: литературоведческий анализ.
Гипотеза. Предположим, что к данному жанру русские писатели обращались и в другие эпохи, но сам жанр так, как он сформировался в XIX веке, остался неизменным.
Я думаю, что значимость данной работы состоит в том, что большинство моих сверстников не знакомы с лучшими рассказами этого цикла. Прочитав их, они, возможно, задумаются над тем, почему в их жизни возникают проблемы, как они относятся к людям; обратят внимание на тех, кто нуждается в их помощи, то есть станут чуточку лучше. А что может быть важнее?
2.Основная часть.
2.1. Рождественские рассказы русских писателей XIX века.
Прочитав рассказы Достоевского, Лескова, Куприна и других писателей, приходим к выводу, что сюжет их в основном можно разделить на три типа.
Первый. Главный герой беден и гоним, наступает великий праздник Рождества, а у него нет ничего, с чем традиционно встречают этот праздник: ни елки, ни подарков. Нет любимых людей рядом. Часто нет даже ни угла, ни еды. Но вот в самый канун Рождества, в Сочельник, происходит встреча, которая все меняет в жизни героя. Эта встреча, конечно, не случайна. По такому сюжету построены хорошо известные всем рассказы Куприна «Чудесный доктор», «Тапер», рождественский рассказ Павла Засодимского «В метель и вьюгу», может быть, менее знакомый широкому читателю. Остановимся на последнем. Героиня, бедная девочка Маша, - сирота. Она живет в людях, жестокая хозяйка, Агафья Матвеевна, послала ее в Сочельник, несмотря на непогоду, поздним вечером в лавку за свечами. На девочке худая шубенка, на голове тряпье. Она еле бредет по заснеженной улице и, спотыкаясь, теряет монетку. Домой без денежки возвращаться нельзя: хозяйка будет бить. Маша понимает бесполезность своих поисков, но все равно ищет монетку. А что ей остается делать? Машу почти совсем занесло снегом, и смерть кажется близка. Ее, несчастную, замерзшую, находит и спасает случайный прохожий. Маша спит на печи в его доме и видит сон: царь Ирод сидит на троне и отдает приказ избивать всех младенцев в Вифлееме. Крик! Стоны! Как жаль Маше ни в чем не повинных детей. Но вот приходит ее спаситель, Иван – великан, и исчезают грозный царь и его воины. Младенец Христос спасен. Спасена Маша. Есть на свете добрые люди!
Рассказ такого типа восходит к традиции английского писателя Чарльза Диккенса, которого считают родоначальником жанра рождественского рассказа.
Но, как утверждают исследователи, к традиции русской литературы относится усиление социального мотива.
Именно он выходит на передний план в рассказе Куприна «Чудесный доктор».
В трудной ситуации может оказаться каждый. Болезнь главы семейства Мерцаловых поставила ее на грань голодной смерти. Заболев брюшным тифом, Мерцалов лишился работы, а, значит, жилья. Семья перебралась в подвал. Начали болеть дети. Умерла дочь. Сейчас, на момент начала рассказа, тяжело болеет другая девочка. В семье есть еще младенец. У матери от всего пережитого и от голода кончилось молоко. Грудной ребенок надрывается от крика. Родители в отчаянии. Сам Мерцалов даже пробовал просить милостыню. Возникают мысли о самоубийстве. Бороться нет сил. И когда герой уже готов схватиться за веревку, приходит помощь. В лице доктора, профессора медицины Пирогова.
Рассказ Куприна, с одной стороны, абсолютно традиционен, а с другой, своеобразен своей правдоподобностью. Образ «чудесного доктора» невымышленный, во все времена в русском обществе были благотворители, которые спешили на помощь страждущим. Автор, стремясь подчеркнуть реальность изображаемого, дает конкретные географические и временные координаты. И сам облик Пирогова, в потертом сюртуке, с мягким старческим голосом – словно встает перед глазами.
Рассказ прочитан и невольно возникает вопрос: «Почему же так мало в жизни людей, в которых живет «великое, мощное и святое», что горело в душе врача Пирогова?»
Рассказы Куприна «Чудесный доктор» и «Тапер объединяет то, что в них действуют реальные исторически лица. В первом – профессор Пирогов, во втором – музыкант и композитор Антон Григорьевич Рубинштейн.
Юному музыканту, Юрию Азагарову повезло в рождественскую ночь. Будучи приглашен на праздничный вечер в качестве тапера, он обретает великого покровителя в лице выдающегося композитора, сумевшего разглядеть в скромном подростке большой талант.
Еще одна Рождественская история. И тоже чудо накануне Рождества. Рассказ Евгения Поселянина «Николка». В рождественскую ночь семья Николки: отец, мачеха с грудным ребенком и он сам – ехали на праздничную службу в храм. На глухой лесной дороге их окружили волки. Целая стая волков. Гибель неминуема. И чтобы спасти себя и свое дитя, мачеха выбросила из саней пасынка на съедение волкам. Дровни полетели дальше. Прошла минута, другая. Мальчик осмелился открыть глаза: волков не было. «Какая-то сила стояла вокруг него, лилась с высокого неба. Эта сила смела куда-то страшную волчью стаю. То была какая-то бесплотная сила. Она неслась над землей и разливала вокруг себя успокоение и отраду». В мир сходил родившийся Христос. «Все в природе с ликованием встречало сошествие чудного Младенца» . В эту ночь ни с одним ребенком не случится беда. И когда прошла эта сила «снова холодно, тихо и грозно было в лесу». А добравшийся до дома Николка тихо спал, не раздеваясь, на лавке под образами.
Тепло становится на душе от таких рассказов, и не хочется рассуждать о том, что здесь правда, а что вымысел. Хочется верить в Божий промысел и человеческую доброту, хотя бы накануне Великого праздника.
Ко второму типу относятся, с моей точки зрения, рассказы, в которых нет явного чуда. Не приходит к человеку неожиданная помощь ни от ближнего, ни свыше. Чудо совершается в душе человека. Как правило, в душе падшей и многогрешной. Герой такого рассказа – человек, совершивший много зла, много горя он принес людям. И, казалось бы, совсем он пропал и закоснел в грехах. Но вот каким-то неведомым Промыслом, под влиянием людей или обстоятельств, он постигает всю глубину своего падения и невозможное становится возможным. Постепенно, по чуть-чуть, по капельке он становится лучше, человечнее, в нем проступают черты Божьи. Ведь человек создан по Его образу и подобию. Надо только не забывать об этом.
Рассказ Николая Семеновича Лескова «Зверь». Действие происходит в имении одного помещика, который был известен своей жестокостью. Рассказчику он приходится дядей. «В обычаях дома было, что там никогда и никому никакая вина не прощалась. Это было правило, которое никогда не изменялось, не только для человека, но даже и для зверя или какого-нибудь мелкого животного. Дядя не хотел знать милосердия и не любил его, ибо почитал его за слабость. Неуклонная строгость казалась ему выше всякого снисхождения. Оттого в доме и во всех обширных деревнях, принадлежащих этому богатому помещику, всегда царила безотрадная унылость, которую с людьми разделяли и звери». В этом поместье постоянно воспитывались ручные медвежата. О них заботились, холили. Но как только медвежонок совершал проступок, его казнили. Нет, не в прямом смысле. На него устраивали облаву. Выпускали на волю: в лес, в поле – где в засаде его поджидали охотники с собаками.
Название рассказа неоднозначно. С одной стороны, эта история о мишке, который нарушил этот раз и навсегда заведенный порядок. С другой, о его хозяине-помещике, считавшем милосердие слабостью. Этот последний мишка был очень смышлен. Его ум и солидность «сделали то, что описанной потехи, или медвежьей казни, не было уже целые пять лет». «Но пришла роковая пора – звериная натура взяла свое», и его ожидала казнь. Слуга, ходивший за медведем, очень привязался к нему, любил как близкое существо. И мишка платил ему тем же. Часто они ходили по двору обнявшись (медведь хорошо ходил на задних лапах). Так обнявшись они пошли на казнь. Охотник целился в медведя, но ранил человека. Косолапый был спасен: он убежал в лес. А как же слуга? Приговор барина был таков. «Ты любил зверя, как не всякий умеет любить человека. Ты меня этим тронул и превзошел меня в великодушии. Объявляю тебе от меня милость: даю вольную и сто рублей на дорогу. Иди куда хочешь». Получив вольную, слуга Ферапонт не ушел от помещика. Рассказ заканчивается так: «в московских норах и трущобах есть люди, которые помнят белоголового старика, который словно чудом умел узнавать, где есть истинное горе, и умел поспевать туда вовремя сам или посылал не с пустыми руками своего доброго слугу. Эти два добряка, о которых много бы можно сказать, были – мой дядя и его Ферапонт, которого старик в шутку называл: «укротитель зверя» .
Действие рассказа Клавдии Лукашевич «Заветное окно» происходит в позапрошлом веке в большом старинном селе, стоявшем на сибирском тракте. В этом селе был обычай, существующий только в Сибири. В каждом доме в сенях оставляли не застекленным окно. Но подоконник клали еду: хлеб, сало и т.д. – для всех идущих, бредущих, едущих по этому тракту или для всех нуждающихся. Замечательный обычай! Вот такое непоказное милосердие, ставшее обычным явлением. В одном доме этого села случилось несчастье: отец семейства запил и связался с дурной компанией. Его арестовали, подозревая в преступлении. Но он сбежал из-под стражи! Как горевал его семья: мать, жена и сынишка. Мать молилась, жена не могла простить, сын просто ждал тятьку. Но переживая каждый по своему это горе, они с особым чувством оставляли еду на окне, думая о пропавшем без вести. И однажды мальчик, положив, как обычно, то, что приготовила мать, почувствовал, что кто-то схватил его за руки. Кеша узнал в бродяге отца. Тот попросил прощения у близких, взял еду и быстро ушел. Но обещал вернуться! Когда мать узнала, кто приходил, она выскочила в домашнем платье на мороз и долго вглядывалась в ночную даль, надеясь увидеть мужа. Ах, как бы она его накормила, непутевого, как бы одела в дальнюю дорогу! Стоит ли говорить, что теперь все они с особым старанием оставляли еду всем бродягам.
Третий тип хотелось бы назвать рассказами для детей. (Хотя и все они обращены к юному читателю.) Эти рассказы носят поучительный характер. И, не затрагивая напрямую тему Рождества, повествуют о том, как герой извлекает урок из какой-то ситуации, как это происходит в новелле Лескова «Неразменный рубль». Рассказчик, вспоминая свое детство, говорит о том, что как-то он услышал полусказку, полулегенду о том, что существует неразменный рубль, то есть монета, которую отдав за покупку, получаешь обратно. Но пробрести этот рубль можно было каким-то магическим способом, связавшись с нечистой силой. И вот под Рождество бабушка дарит ему такой неразменный рубль. Но предупреждает, что возвращаться он к нему будет лишь при одном условии: его можно потратить лишь на добрые дела. Рождественский базар. Сколько соблазнов для ребенка! Но, помня наказ бабушки, наш герой приобретает сначала подарки для домашних, потом оделяет бедных мальчишек-сверстников глиняными свистульками (те давно с завистью смотрели на богатых мальчиков, обладателей таких свистулек). Наконец, решается купить сладости и себе. Но ничего, рубль вернулся в его карман. А потом начались искушения. Наш герой увидел, как все мальчишки, которых он облагодетельствовал, толпятся вокруг ярмарочного зазывалы, который показывает им яркие безделушки. Мальчик почувствовал, что это несправедливо. Он покупает эти никому не нужные яркие вещицы, чтобы только привлечь внимание сверстников, и рубль исчезает.
Бабушка раскрывает внуку глаза на его поведение: «Тебе мало было совершить доброе дело, ты захотел славы». К счастью или нет, но это был только сон. Наш герой проснулся, и у его постели стояла бабушка. Она подарила ему то, что всегда дарила на Рождество – обычный серебряный рубль.
Волей автора в душе героя этого рассказа было пресечено стремление стать в чем-то выше людей. А скольких оно губит. Тщеславие, эгоизм, гордыня – пагубные страсти, поддавшись которым человек становится несчастным. Как необходимо понять это в юном возрасте, считает автор.
Мы рассмотрели три типа классического рождественского рассказа XIX века.
Теперь перейдем к следующей эпохе. Рубеж XIX – XX веков.
2.2. Рождественские рассказы на рубеже XIX – XX веков.
XX век сметает устоявшиеся традиции во всех видах искусства. Реализм считается устаревшим. Модернисты всех направлений сбрасывают классику с корабля современности: новые жанры, новые течения в литературе, живописи, музыке. Интерес к жанру рождественского рассказа ослабевает. Да и сам он становится другим: меняется позитивный высокий смысл, заложенный в нем изначально. Обратимся к творчеству Леонида Андреева. Его пасхальный рассказ «Баргамот и Гараська», близкий к жанру рождественского рассказа, написан в соответствии с традициями XIX века. Не может не затронуть душу читателя простенькая история о том, как могучий и с виду грозный полицейский, по прозвищу Баргамот, приглашает к праздничному пасхальному столу бродягу и пропойцу Гараську. До глубины души потрясает его этот факт еще и потому, что хозяйка дома, приглашая бродяжку к столу, называет его по имени отчеству. Только так! Потому что перед Богом все равны. А вот рассказ «Ангелочек» того же автора совершенно иной направленности.
Ангелочек – это не ангел бесплотный, чье место в Раю. Это елочная игрушка со стрекозиными крылышками, доставшаяся мальчику Сашке на елке в богатом доме. Саша еще мал, но горя познал предостаточно: мать пьет, отец болен чахоткой. Никакой радости в жизни героя нет, потому что озлобленная из-за беспросветной нужды, спивающаяся женщина, его мать, избивает Сашку, редкий день обходится без тумаков. Как величайшую драгоценность несет мальчик домой игрушечного ангелочка. Бережно вешает на печную заслонку и, засыпая, чувствует, что в его жизнь вошло что-то светлое, важное…
Но от горячей печки восковой ангелочек растаял, остается бесформенный кусочек воска. Тьма поглотила свет. А во тьме легко заблудиться. Отрицая реализм, то есть простое и ясное восприятие жизни, модернисты заблудились впотьмах. Рассказ оставляет гнетущее впечатление.
Другой писатель порубежной эпохи – Антон Павлович Чехов. Обстановка рубежа веков, естественно, отражается в его сознании и творчестве.
Расшатываются основы привычных, традиционных взглядов, идет революционная пропаганда в народе. Дебют Чехова в литературе относится к 1880 г. Именно тогда в журнале «Стрекоза» было напечатано знаменитое «Письмо к ученому соседу» и не менее известная литературная шутка «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?». Критик Э.Полоцкая считает: «Выйти впервые к широкой публике с такой пародией (обе вещи написаны в этом жанре), то есть начать общение с ней, в сущности, с высмеивания ее литературного вкуса, - на это отваживались немногие писатели. Начало творчества Чехова весьма оригинально для русской классической литературы. Толстой, Достоевский и другие предшественники Чехова сразу же выступили с программными произведениями, с мыслями и образами, лелеемыми еще с юности. «Бедные люди», «Детство», «Отрочество» надолго – и всерьез – определили идейные и художественные искания авторов. А некоторые начинали с прямого подражания – и как часто потом стыдились собственных строк, навеянных чужой музой…». Жанр пародии прижился в раннем творчестве писателя. Далее этот же критик проводит мысль: «Ведь что мы знаем о Чехове - подростке? Не только то, что он мерз в лавке отца, но и – больше всего – то, что он был неистощимым на веселые выдумки и затеи. Как-то надел на себя лохмотья и под видом нищего выпросил у сердобольного дядюшки Митрофана Егоровича милостыню… Итак, юмористическое начало для Чехова - писателя не было случайным. В художественном отношении юмористические рассказы созрели ранее других его жанров» .
Немало видел Чехов - подросток и показного благочестия в купеческой среде. Может быть, потому жанр пародии коснулся и рождественских, и святочных новелл.
Рассказ «Елка» - веселая пародия, высмеивающая жадных, завистливых претендентов на незаслуженные подарки судьбы.
«Высокая, вечно зеленая елка судьбы увешана благами жизни… От низу до верху висят карьеры, счастливые случаи, выигрыши, кукиши с маслом и проч. Вокруг елки толпятся взрослые дети. Судьба раздает им подарки…
Дети, кто из вас желает богатую купчиху? – спрашивает она, снимая с ветки краснощекую купчиху, от головы до пяток усыпанную жемчугом и бриллиантами…
Мне! Мне! – протягиваются за купчихой сотни рук. – Мне купчиху!
Не толпитесь, дети…» .
Далее следует выгодная должность с казенной квартирой, место экономки у богатого барона… Все это разбирается нарасхват. Но вот предлагают… бедную невесту, большую библиотеку, и желающих становится все меньше и меньше. Материальных благ хватает не на всех. Хотя и порванные сапоги обретают хозяина. Они достаются бедному художнику. Последним к елке – судьбе подходит писатель - юморист. Ему достается только кукиш с маслом. Нет, Чехов не кощунствует, не смеется над бедностью. Просто он очень хорошо знает, что все в жизни достается упорным трудом. В его жизни не было иначе: и когда он, ученик старших классов таганрогской гимназии, кормил всю семью частными уроками и в дальнейшем, когда он, будучи студентом, взялся за перо и писал на заказ, чтобы опять же кормить родителей и помогать братьям и сестре. Судьба не дарила ему богатые подарки, кроме, конечно, таланта и трудолюбия.
К этому же циклу относится рассказ «Сон» - тоже пародия. Только это понимаешь не сразу. Герой – оценщик в ссудной кассе, куда бедняки приносят свои последние вещи, чтобы, заложив их, получить какую-то сумму денег. Герой рассказа, принимающий и оценивающий эти вещицы, знает историю каждой из них. Истории жуткие по своему драматизму. Он охраняет вещи с этой скупке, и ему не спится в ночь под Рождество. Вспоминаются истории каждой из них. Вот, например, на деньги, полученные в залог этой гитары, были куплены порошки от чахоточного кашля. А из этого пистолета застрелился пьяница. Жена его скрыла пистолет от полиции и на деньги, полученные в ссудной кассе, купила гроб. Герой переводит глаза на витрину, в которой под замком хранятся наиболее ценные вещи «Браслет, глядевший на меня из витрины, заложен человеком, укравшим его».
И так, за каждой вещью стоит своя жуткая драматическая история. Герою становится страшно. Ему кажется, что вещи, обращаясь к нему, умоляют: «Отпусти нас домой». Комизм повествования (если в данном случае уместно говорить о комизме), заключается в том, что в сознании героя перепутались сон и явь. В какой-то полудреме, полусне оценщик видит двух взломщиков, которые проникли в помещение и начинают грабить. Он хватает пистолет и угрожает им. Жалкие воришки в один голос умоляют его пощадить их, объясняя, что на преступление их толкнула крайняя бедность. И случается чудо: наш герой, в полной уверенности, что это только сон, раздает все вещи взломщикам. Тут появляется хозяин с полицейскими, и герой, по его ощущениям, проснулся. Его арестовали и присудили срок. А он так и остался в полном недоумении: как же можно судить за то, что было только во сне.
Избегая шаблонов и штампов, Чехов проводит мысль: людские сердца очерствели, никто не хочет помочь другому. Главному герою по должности не положено быть милосердным. И только где-то глубоко на подсознании остались крупицы жалости, сочувствия, понимания человеческого горя. Но это не правило, а исключение – сон.
Мы рассмотрели две новеллы Чехова 80-х годов, относящихся к жанру святочных и рождественских рассказов. К какому выводу можно прийти? Казалось бы, Чехов традиционно обращается к этому жанру, но подходит к нему своеобразно, по-своему. В чеховских рассказах нет мистического в традиционном понимании. Все просто: помочь человеку может только человек, и в проблемах своих виноват, прежде всего, он сам. Значит, в рассматриваемом нами жанре, Чехов идет наперекор сложившейся традиции в силу своего жизненного опыта и мировоззрения.
Как видим, писатели рубежа веков отходят от традиций, сложившихся в XIX веке в данном жанре. А в советской литературе, с ее ведущим методом – социалистического реализма – не было места рождественскому, святочному рассказу. Появляются новые жанры: производственный роман, деревенская проза и т.д. Жанр рождественского рассказа, казалось, навсегда ушел в прошлое. Читатели с материалистическим, атеистическим мышлением в нем не нуждались.
2.3. Рождественский рассказ в XXI веке.
Прошли десятилетия. Появилась детская и подростковая православная литература. Я хорошо знала творчество Бориса Ганаго. Не одну книгу его прочитала с интересными новеллами, но специально не занималась вопросом рождественского рассказа. И вот теперь обратилась к его творчеству и открыла для себя целую серию рождественских рассказов для детей. Начала читать. Первым открыла рассказ «Письмо Богу».
«Это произошло в конце XIX столетия.
Петербург. Канун Рождества. С залива дует холодный, пронизывающий ветер. Сыплет мелкий колючий снег. Цокают копыта лошадей по булыжной мостовой, хлопают двери магазинов - делаются последние покупки перед праздником. Все торопятся побыстрее добраться до дома» .
С удивлением и радостью осознаю, что прочная ниточка протянулась от XIX к началу XXI века. Именно так, сразу погружая в боль и проблемы своего героя, начинаются рассказы «Мальчик у Христа на елке» Достоевского, «Чудесный доктор» Куприна, «Под Рождество» Лазаря Кармена. Контраст благополучного пресыщенного большинства и горя маленького человека, маленького может быть не только по возрасту. Герой бредет по рождественскому Петербургу голодный и озябший. Но он не ждет помощи, милостыни, внимания. Ему нужно написать письмо Богу. Так учила его мама перед тем, как умерла. Но у него нет бумаги и чернил. И только старый писарь, задержавшийся в этот вечер на службе, говорит ему: «Считай, что письмо написано».
И раскрывает свое сердце ребенку.
Говорят, что детская молитва сразу доходит до Бога. Рассказ Бориса Ганаго «Спасение из огня». В одной крестьянской семье под Рождество ждали отца. Разыгралась метель. В округе шалили разбойники, а хозяин должен был привезти деньги. Двенадцатилетний Федя попросил разрешения у матери встретить отца.
«- Мама, давай я поднимусь на холм. Может, услышу звон колокольчиков на папиных санях.
Иди, мой мальчик, - перекрестила его мать. - И пусть Господь сохранит тебя» .
По всей округе был известен своей жестокостью Мишка Петров. С вершины холма мальчик вглядывался вдаль и молился о благополучном возвращении отца, о том, чтобы он спасся от волков, от Мишки Петрова. Мальчик просил Бога и о вразумлении самого разбойника. Вскоре отец вернулся, и вся семья радостно встретила Рождество. А спустя несколько дней, этот разбойник нанялся к ним в работники, скрыв свое имя. Во время случайного пожара он спасает мальчику жизнь, сам при этом получая смертельные ожоги. Перед тем, как закрыть глаза, он говорит Феде: «Я спас тебя от земного огня, а ты помолись, чтобы Господь спас меня от огня вечного».
Мы рассмотрели только два рассказа Бориса Ганаго. Но я думаю, что они оставляют впечатление классических рождественских рассказов, которые вписываются в традиции этого жанра.
3. Заключение.
Проделав исследовательскую работу, можно придти к выводам:
к традициям рождественских рассказов в русской литературе XIX века относится обращение к душе читателя, стремление через простые житейские истории достучаться до его сердца;
русская литература рубежа XIX - XX веков (в творчества Леонида Андреева и Антона Павловича Чехова) отличается новаторством в жанре рождественского рассказа;
для советской литературы этот жанр не характерен совсем. И только спустя почти столетие, он возникает снова в соответствии с давно сложившимися традициями.
Таким образом, наша гипотеза подтвердилась частично. Да, жанр рождественского рассказа достигает своего расцвета в период золотого века русской литературы. В начале XX века он претерпевает изменения и чуть ли не вырождается, в советскую эпоху был забыт. И только в конце XX – XXI века возникает снова.
4. Список использованной литературы.
1. Андреев, Л.Н. Рассказы и повести / Леонид Николаевич Андреев. - М.: Недра, 1980. - 288 с.
2. Ганаго, Б. Детям о молитве / Борис Ганаго. – М.: Белорусский Экзархат, 2000.
3. Ганаго, Б. Небесный гость / Борис Ганаго. - М.: Белорусский Экзархат, 2003.
6 Стрыгина, Т.В. Рождественские рассказы русских писателей / Сост. Т.В.Стрыгина. – М.: Никея, 2014. – 448 с. – («Рождественский подарок»).
Если бы на дворе был XIX век, страницы периодики сейчас были бы заполнены трогательными, иногда мистическими, иногда наивными рассказами о чудесных историях, приключившихся на Святках - между Рождеством и Крещением. Что это за жанр и так ли безвозвратно он ушел в прошлое?
История рождественских и святочных рассказов 25 декабря, в астрономический день зимнего солнцеворота, первый день победы солнца над тьмой, испокон века открывался на Руси самый большой и любимейший праздник года - Святки. Начинался он в ночь с 24 на 25 декабря и продолжался две недели, до самого Крещения (6 января). И потому ли, что отвечал он каким-то особенным свойствам и потребностям русской души, или потому, что сохранял в себе отголоски самых древних обрядов славянских пращуров, но только оказался он не менее стойким, чем разгульная русская Масленица, и продержался в народе до шестидесятых годов ХХ века.
В центре внимания в эти дни - Вифлеемский вертеп, путешествие волхвов, поклонение пастухов, звезда над пещерой. . . Вся вселенная замерла, увидев рождение чудесного младенца. И это событие, произошедшее больше двух тысяч лет назад, не просто вспоминается, как факт прошлого. Оно проживается нами сегодня - и сегодняшний свет Рождества в нашей жизни отражается в святочных рассказах.
Традиция рождественского рассказа берет свое начало в средневековых мистериях. Это были драмы на библейские темы. Из мистерии в рождественский рассказ перешла подразумеваемая трехуровневой организация пространства (ад - земля - рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в сюжете рассказа через все три ступени мироздания.
Живший обычной земной жизнью герой волею обстоятельств оказывался в сложной жизненной ситуации, сравнимой с адом. А потом случалось чудо, носившее или чисто мистический характер, или вполне земной, когда герой, перестраивая свою духовную жизнь, сам вырывался из ада. И пришедшее на смену отчаянию состояние счастья было сравнимо с Раем. Рождественский рассказ имел, как правило, счастливый конец.
Первая из диккенсовских рождественских повестей, «Рождественская песнь в прозе» («A Christmas Carol»), была написана в 1843 году. Рождественский или святочный рассказ – литературный жанр, характеризующийся определенной спецификой в сравнении с традиционным жанром рассказа. Во второй половине XIX века жанр пользовался огромной популярностью. Издавались новогодние альманахи, подобранные из произведений соответствующей тематики, что вскоре способствовало отнесению жанра рождественского рассказа в область беллетристики. Основателем жанра рождественского рассказа принято считать Чарльза Диккенса, который задал основные постулаты «рождественской философии»: ценность человеческой души, тема памяти и забвения, любовь к «человеку во грехе» , детство. Именно об этом и «Рождественская песня» . Затем последуют другие произведения: «The Chimes» («Колокола» 1844), «The Cricket On The Hearth («Сверчок за очагом» 1845), «The Battle Of Life» («Битва жизни» 1846), «The Haunted Man» («Одержимый» 1848).
В середине XIX века он сочинил несколько рождественских повестей и стал публиковать их в декабрьских номерах своих журналов «Домашнее чтение» и «Круглый год» . Диккенс объединил повести заглавием «Рождественские книги» .
Черты рождественского рассказа Действие происходит в рождественские дни Сюжет развивается от безысходной ситуации к счастливому финалу Назидательный (поучительный) характер Ярко выраженная мораль Рождественское чудо
Традиция Чарльза Диккенса была воспринята как европейской, так и русской литературой. Ярким образцом жанра в европейской литературе принято также считать «Девочку со спичками» Г. -Х. Андерсена. Чудесное спасение, перерождение злого в доброе, примирение врагов, забвение обид - популярные мотивы рождественских и святочных рассказов.
Рождественские рассказы часто начинаются с описания беды и трудностей человеческого бытия. Бабушке, едва сводящей концы с концами, нечем порадовать внучат к празднику (Ч. Диккенс, «Рождественская елка»), мать не в состоянии купить ребенку подарок (П. Хлебников, «Рождественский подарок»), нет денег на елку и у обитателей петербургской трущобы (К. Станюкович, «Елка»), даровитый молодой человек незаслуженно притесняем своим скупым дядюшкой (П. Полевой, «Славельщики»), подневольный крестьянин по прихоти барина должен убить своего любимца медведя (Н. С. Лесков, «Зверь»), потеряв билет на поезд, старуха не может попасть к умирающему сыну (А. Круглов, «В канун сочельника»). Однако всегда находится выход, преодолеваются все преграды, рассеиваются наваждения.
Чудо совсем не обязательно связано с событиями сверхъестественного порядка - посещением ангелов или Христа (хотя встречается и такое), гораздо чаще это чудо бытовое, которое может восприниматься просто как удачное стечение обстоятельств, как счастливая случайность. Однако для рассказов, опирающихся на евангельскую систему ценностей, и случайности не случайны: в любом успешном стечении обстоятельств и автору и героям видится милостивое небесное водительство. Чудо Рождества
Вот она, цель святочного рассказа - усилить в домах читателей праздничную атмосферу, оторвав от житейских забот, хотя бы в день Рождества напомнить о всех «труждающихся и обременных» , о необходимости милости и любви.
"Дары волхвов" - самый трогательный рассказ не слишком склонного к сантиментам О. Генри. Супруги Диллингхем бедны. Главные их сокровища - роскошные волосы жены и прекрасные фамильные часы мужа - требуют соответствующих аксессуаров: набора черепаховых гребней и золотой цепочки. Вот это были бы настоящие рождественские подарки. Супруги горячо любят друга, но денег катастрофически не хватает, и все-таки они найдут выход, способ одарить друга. И это будут настоящие дары волхвов. . .
Русские писатели тоже не обошли вниманием рождественскую тему. Есть замечательные рассказы у Куприна. Его "Чудесный доктор" - просто классика жанра. Стоящую буквально на грани смерти семью спасает чудо. "Ангел" снисходит в жалкую лачугу в лице знаменитого русского доктора Пирогова.
У Чехова много святочных шутливых рассказов, есть рассказы, связанные непосредственно с рождественскими праздниками, те же "Мальчики" с незабываемым Володей и господином Чечевицыным. И все-таки Чехов бы не был Чеховым, если бы не написал "Ваньку". "Ванька" - вершина жанра, как бы пафосно это не звучало. Здесь все просто, прозаично и гениально.
« Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и съёжилась, поджав под себя ножки»
«Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это ёлка, а на ёлке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то»
Интересно, что гармония порой обретается даже ценой смерти, Достоевский причем автор обычно не покидает героя на ее пороге, вступая в небесные обители вместе с ним, - описание его «посмертного» блаженства как бы уравновешивает тяготы земного существования. Для маленького героя Ф. Достоевского сама смерть становится дверью в страну его заветных желаний, где он обретает все, чего так не хватало ему в действительности, - свет, тепло, роскошную елку, любящий взгляд матери. Именно «Мальчик у Христа на ёлке» стал, пожалуй, самым известным русским святочным рассказом.
Эти непраздничные рассказы, как рождественские колокольчики, будят наши сонные души, заставляя оглянуться вокруг. И так или иначе они тоже в традициях, заложенных Диккенсом, отцом-основателем прекрасного жанра.
Лесков «Неразменный рубль» Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, то есть такой рубль, который, сколько раз его не выдавай, он все-таки опять является целым в кармане.
Мой жилет ровно ничего не стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я отдаю вам даром, но вы мне заплатите по рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.
«Неразменный рубль -- по- моему, это талант, который Провидение дает человеку при его рождении. Талант развивается и крепнет, когда человек сумеет сохранить в себе бодрость и силу на распутии четырех дорог, из которых с одной всегда должно быть видно кладбище. Неразменный рубль -- это есть сила, которая может служить истине и добродетели, на пользу людям, в чем для человека с добрым сердцем и ясным умом заключается самое высшее удовольствие. Все, что он сделает для истинного счастья своих ближних, никогда не убавит его духовного богатства, а напротив -- чем он более черпает из своей души, тем она становится богаче. »
Сегодня пора вспоминать теплые и трогательные истории. Особенно важно, что никогда эти рассказы не прятались в отдельные «детские» и «взрослые» рубрики журналов и альманахов. Это рассказы для семейного, домашнего чтения. Перед чудом нет детей и взрослых, молодых и старых. У Христа на празднике не будет конфликта отцов и детей.
Истоки и основные черты
Традиция рождественского рассказа, как и всей календарной литературы в целом, берет свое начало в средневековых мистериях, тематика и стилистика которых была строго обусловлена сферой их бытования - карнавальным религиозным представлением. Из мистерии в рождественский рассказ перешла подразумеваемая трехуровневой организация пространства (ад - земля - рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в фабуле рассказа все три ступени мироздания. Традиционный рождественский рассказ имеет светлый и радостный финал, в котором добро неизменно торжествует. Герои произведения оказываются в состоянии духовного или материального кризиса, для разрешения которого требуется чудо. Чудо реализуется здесь не только как вмешательство высших сил, но и счастливая случайность, удачное совпадение, которые тоже в парадигме значений календарной прозы видятся как знак свыше. Часто в структуру календарного рассказа входит элемент фантастики, но в более поздней традиции, ориентированной на реалистическую литературу, важное место занимает социальная тематика.
В западной литературе
Иллюстрация к «Девочке со спичками» (1889)
В русской литературе
Традиция Диккенса в России была быстро воспринята и частично переосмыслена, благо почва уже была подготовлена такими гоголевскими произведениями, как «Ночь перед Рождеством ». Если у английского писателя непременным финалом была победа света над мраком, добра над злом, нравственное перерождение героев, то в отечественной литературе нередки трагические финалы. Специфика диккенсовской традиции требовала счастливого, пусть даже и не закономерного и неправдоподобного финала, утверждающего торжество добра и справедливости, напоминающего о евангельском чуде и создающего рождественскую чудесную атмосферу.
В противовес нередко создавались более реалистичные произведения, которые сочетали евангельские мотивы и основную жанровую специфику святочного рассказа с усиленной социальной составляющей. Среди наиболее значительных произведений русских писателей, написанных в жанре рождественского рассказа, - «Мальчик у Христа на ёлке » Ф. М. Достоевского , цикл святочных рассказов Лескова , рождественские рассказы А. П. Чехова (как, например, «Мальчики»).
Продолжателем традиций святочного рассказа в современной русской литературе является Д. Е. Галковский , написавший серию святочных рассказов. Некоторые из них получили награды.
Страшные рассказы
Особую группу святочных рассказов в дореволюционной литературе составляли «страшные» или «крещенские рассказы», представляющие разновидность готической литературы ужасов . Истоки этого вида рассказа можно видеть в таких балладах Жуковского , как «Светлана ». В своих ранних рассказах Чехов юмористически обыгрывал условности этого жанра («Страшная ночь», «Ночь на кладбище»). К более серьёзным образцам жанра относятся «Чёртик » и «Жертва » А. М. Ремизова.
Литература
- Минералова И.Г. Детская литература: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 2002.
- Николаева С.Ю. Пасхальный текст в русской литературе. Монография. М.; Ярославль: Издательство «Литера», 2004.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Рождественский рассказ" в других словарях:
Рождественский Сочельник в православной церкви - 6 января (24 декабря по старому стилю) день Навечерия Рождества Христова или Рождественский сочельник, последний день 40 дневного Рождественского поста в канун праздника Рождества Христова. Само название сочельник происходит, как полагают, от… … Энциклопедия ньюсмейкеров
Писатель; больше всего известен наделавшей много шума брошюрой: "Литературное падение гг. Жуковского и Антоновича" (СПб. 1868 г.), представляющей собой ответ на нападки M. A. Антоновича и Ю. Г. Жуковского против Некрасова; кроме того,… … Большая биографическая энциклопедия
Рождественский рассказ (святочный рассказ) литературный жанр, относящийся к категории календарной литературы и характеризующийся определенной спецификой в сравнении с традиционным жанром рассказа. Традиция рождественского рассказа, как и всей… … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Голубой карбункул. Голубой карбункул The Adventure of the Blue Carbuncle … Википедия
A Kidnapped Santa Claus Жанр: Рассказ
Мальчик у Христа на ёлке … Википедия
Алан Милн Alan Alexander Milne Дата рождения: 18 января 1882(1882 01 18) Место рождения: Килбёрн, Лондо … Википедия
Алан Милн Дата рождения: 18 января 1882 Место рождения: Лондон, Великобритания Дата смерти: 31 января 1956 Род деятельности: английский писатель Алан Александр Милн … Википедия
Алан Милн Дата рождения: 18 января 1882 Место рождения: Лондон, Великобритания Дата смерти: 31 января 1956 Род деятельности: английский писатель Алан Александр Милн … Википедия
Рожде́ственский или святочный расска́з - литературный жанр , относящийся к категории календарной литературы и характеризующийся определенной спецификой в сравнении с традиционным жанром рассказа.
Истоки и основные черты
Традиция рождественского рассказа, как и всей календарной литературы в целом, берет своё начало в средневековых мистериях, тематика и стилистика которых была строго обусловлена сферой их бытования - карнавальным религиозным представлением. Из мистерии в рождественский рассказ перешла подразумеваемая трехуровневой организация пространства (ад - земля - рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в фабуле рассказа все три ступени мироздания. Традиционный рождественский рассказ имеет светлый и радостный финал, в котором добро неизменно торжествует. Герои произведения оказываются в состоянии духовного или материального кризиса, для разрешения которого требуется чудо. Чудо реализуется здесь не только как вмешательство высших сил, но и счастливая случайность, удачное совпадение, которые тоже в парадигме значений календарной прозы видятся как знак свыше. Часто в структуру календарного рассказа входит элемент фантастики, но в более поздней традиции, ориентированной на реалистическую литературу, важное место занимает социальная тематика.
В западной литературе
Ярким образцом жанра в европейской литературе принято считать трогательную «Девочку со спичками » Ганса Христиана Андерсена .
В русской литературе
Традиция Диккенса в России была быстро воспринята и частично переосмыслена, благо почва уже была подготовлена такими гоголевскими произведениями, как «Ночь перед Рождеством ». Если у английского писателя непременным финалом была победа света над мраком, добра над злом, нравственное перерождение героев, то в отечественной литературе нередки трагические финалы. Специфика диккенсовской традиции требовала счастливого, пусть даже и не закономерного и неправдоподобного финала, утверждающего торжество добра и справедливости, напоминающего о евангельском чуде и создающего рождественскую чудесную атмосферу.
Практически в любом рождественском рассказе происходит чудо и перерождение героя, однако в русской литературе жанр приобрёл более реалистичные черты. Русские писатели обычно отказываются от волшебства, сохраняя темы детства, любви, прощения, социальную тематику . Евангельские мотивы и основная жанровая специфика рождественского рассказа здесь сочетаются с усиленной социальной составляющей. Среди наиболее значительных произведений русских писателей, написанных в жанре рождественского рассказа, - «Мальчик у Христа на ёлке » Ф. М. Достоевского , цикл святочных рассказов Н. С. Лескова , рождественские рассказы А. П. Чехова (как, например, «Детвора », «Мальчики »).
Продолжателем традиций святочного рассказа в современной русской литературе является Д. Е. Галковский , написавший серию святочных рассказов. Некоторые из них получили награды.
Страшные рассказы
Особую группу святочных рассказов в дореволюционной литературе составляли «страшные» или «крещенские рассказы», представляющие разновидность готической литературы ужасов . Истоки этого вида рассказа можно видеть в таких балладах В. А. Жуковского , как «Светлана ». В своих ранних рассказах Чехов юмористически обыгрывал условности этого жанра («Страшная ночь », «Ночь на кладбище »). К более серьёзным образцам жанра относятся «Чёртик » и «Жертва » А. М. Ремизова .
Напишите отзыв о статье "Рождественский рассказ"
Примечания
Литература
- Минералова И. Г. Детская литература: Учебное пособие для студентов высш. учеб. заведений. - М .: Владос, 2002. - 176 с. - ISBN 5-691-00697-5.
- Николаева С. Ю. Пасхальный текст в русской литературе XIX века. - М.; Пасхальный текст в русской литературе XIX века: Литера, 2004. - 360 с. - ISBN 5-98091-013-1.
Отрывок, характеризующий Рождественский рассказ
А живущие на ментальном уровне земли высокие сущности, в отличие от всех остальных, даже в состоянии сами себе, по собственному желанию, создавать «лицо» и «одежду», так как, прожив очень долгое время (чем выше развитие сущности, тем реже она повторно воплощается в физическое тело) и достаточно освоившись в том «другом», поначалу незнакомом им мире, они уже сами бывают в состоянии многое творить и создавать.Почему малышка Стелла выбрала своим другом именно этого взрослого и чем-то глубоко раненого человека, для меня по сей день так и осталось неразгаданной загадкой. Но так как девчушка выглядела абсолютно довольной и счастливой таким «приобретением», то мне оставалось только полностью довериться безошибочной интуиции этой маленькой, лукавой волшебницы...
Как оказалось, его звали Гарольд. Последний раз он жил в своём физическом земном теле более тысячи лет назад и видимо обладал очень высокой сущностью, но я сердцем чувствовала, что воспоминания о промежутке его жизни в этом, последнем, воплощении были чем-то очень для него болезненными, так как именно оттуда Гарольд вынес эту глубокую и скорбную, столько лет его сопровождающую печаль...
– Вот! Он очень хороший и ты с ним тоже подружишься! – счастливо произнесла Стелла, не обращая внимания, что её новый друг тоже находится здесь и прекрасно нас слышит.
Ей, наверняка, не казалось, что говорить о нём в его же присутствии может быть не очень-то правильно... Она просто-напросто была очень счастлива, что наконец-то у неё появился друг, и этим счастьем со мной открыто и с удовольствием делилась.
Она вообще была неправдоподобно счастливым ребёнком! Как у нас говорилось – «счастливой по натуре». Ни до Стеллы, ни после неё, мне никогда не приходилось встречать никого, хотя бы чуточку похожего на эту «солнечную», милую девчушку. Казалось, никакая беда, никакое несчастье не могло выбить её из этой её необычайной «счастливой колеи»... И не потому, что она не понимала или не чувствовала человеческую боль или несчастье – напротив, я даже была уверена, что она чувствует это намного глубже всех остальных. Просто она была как бы создана из клеток радости и света, и защищена какой-то странной, очень «положительной» защитой, которая не позволяла ни горю, ни печали проникнуть в глубину её маленького и очень доброго сердечка, чтобы разрушить его так привычной всем нам каждодневной лавиной негативных эмоций и раненных болью чувств.... Стелла сама БЫЛА СЧАСТЬЕМ и щедро, как солнышко, дарила его всем вокруг.
– Я нашла его таким грустным!.. А теперь он уже намного лучше, правда, Гарольд? – обращаясь к нам обоим одновременно, счастливо продолжала Стелла.
– Мне очень приятно познакомиться с вами, – всё ещё чувствуя себя чуточку скованно, сказала я. – Это наверное очень сложно находиться так долго между мирами?..
– Это такой же мир как все, – пожав плечами, спокойно ответил рыцарь. – Только почти пустой...
– Как – пустой? – удивилась я.
Тут же вмешалась Стелла... Было видно, что ей не терпится поскорее мне «всё-всё» рассказать, и она уже просто подпрыгивала на месте от сжигавшего её нетерпения.
– Он просто никак не мог найти здесь своих близких, но я ему помогла! – радостно выпалила малышка.
Гарольд ласково улыбнулся этому дивному, «искрящемуся» счастьем человечку и кивнул головой, как бы подтверждая её слова:
– Это правда. Я искал их целую вечность, а оказалось, надо было всего-навсего открыть правильную «дверь». Вот она мне и помогла.
Я уставилась на Стеллу, ожидая объяснений. Эта девочка, сама того не понимая, всё больше и больше продолжала меня удивлять.
– Ну, да, – чуть сконфужено произнесла Стелла. – Он рассказал мне свою историю, и я увидела, что их здесь просто нет. Вот я их и поискала...
Естественно, из такого объяснения я ничего толком не поняла, но переспрашивать было стыдно, и я решила подождать, что же она скажет дальше. Но, к сожалению или к счастью, от этой смышлёной малышки не так-то просто было что-то утаить... Хитро глянув на меня своими огромными глазами, она тут же предложила:
– А хочешь – покажу?
Я только утвердительно кивнула, боясь спугнуть, так как опять ожидала от неё чего-то очередного «потрясающе-невероятного»... Её «цветастая реальность» куда-то в очередной раз исчезла, и появился необычный пейзаж...
Судя по всему, это была какая-то очень жаркая, возможно восточная, страна, так как всё кругом буквально слепило ярким, бело-оранжевым светом, который обычно появлялся только лишь при очень сильно раскалённом, сухом воздухе. Земля, сколько захватывал глаз, была выжженной и бесцветной, и, кроме в голубой дымке видневшихся далёких гор, ничто не разнообразило этот скупо-однообразный, плоский и «голый» пейзаж... Чуть дальше виднелся небольшой, древний белокаменный город, который по всей окружности был обнесён полуразрушенной каменной стеной. Наверняка, уже давным-давно никто на этот город не нападал, и местные жители не очень-то беспокоились о «подновлении» обороны, или хотя бы «постаревшей» окружающей городской стены.
Внутри по городу бежали узенькие змееподобные улочки, соединяясь в одну-единственную пошире, с выделявшимися на ней необычными маленькими «замками», которые скорее походили на миниатюрные белые крепости, окружённые такими же миниатюрными садами, каждый из которых стыдливо скрывался от чужих глаз за высокой каменной стеной. Зелени в городе практически не было, от чего залитые солнцем белые камни буквально «плавились» от испепеляющей жары. Злое, полуденное солнце яростно обрушивало всю мощь своих обжигающих лучей на незащищённые, пыльные улицы, которые, уже задыхаясь, жалобно прислушивались к малейшему дуновению, так и не появлявшегося, свежего ветерка. Раскалённый зноем воздух «колыхался» горячими волнами, превращая этот необычный городок в настоящую душную печь. Казалось, это был самый жаркий день самого жаркого на земле лета.....
Вся эта картинка была очень реальной, такой же реальной, какими когда-то были мои любимые сказки, в которые я, так же, как здесь, «проваливалась с головой», не слыша и не видя ничего вокруг...
Вдруг из «общей картинки» выделилась маленькая, но очень «домашняя» крепость, которая, если бы не две смешные квадратные башенки, походила бы более на большой и довольно уютный дом.
В дореволюционной России в рождественскую ночь можно было встретить не только колядующих девушек и молодых людей, но и детей. Дети шли отдельной процессией и несли игрушечный вертеп - пещеру, в которой родился Иисус Христос. Вертеп обычно делался из бумаги и прикреплялся к длинной палке. Венчала его рождественская звезда. Вертеп был двух-, а иногда трехэтажным. И тогда он символизировал Вселенную, мироздание. Верхняя часть - непосредственно пещера - ассоциировалась с небом, средняя - земля - чаще всего изображала дворец царя Ирода, и нижняя, подземная часть - ад, там обитали черти и прочая нечисть. Все персонажи библейских историй были представлены куклами, с которыми дети разыгрывали целые спектакли, переходя из дома в дом. Эти представления являлись отголосками средневековых рождественских мистерий, давших начало всей календарной литературе в целом и рождественскому рассказу в частности. Классический рождественский рассказ имел определенные жанровые особенности: был трехчастен и, как ни странно, своей "архитектурой", напоминал детский рождественский вертеп. Ад - Земля - Рай. Живший обычной земной жизнью герой волею обстоятельств оказывался в сложной жизненной ситуации, сравнимой с адом. А потом случалось чудо, носившее или чисто мистический характер, или вполне земной, когда герой, перестраивая свою духовную жизнь, сам вырывался из ада. И пришедшее на смену отчаянию состояние счастья было сравнимо с Раем. Рождественский рассказ имел, как правило, счастливый конец.
Основоположником жанра рождественского современного рассказа по праву считается Чарльз Диккенс. У него есть целый цикл рождественской прозы. Первый свой рассказ он пишет в 1843 году, это "Рождественская песнь в прозе", и затем решает писать по рассказу к каждому Рождеству. В 1844 выходят "Колокола", в 1845 рождественская повесть "Сверчок за очагом", в 1847 - "Одержимый или Сделка с призраком". Рождественские повести задумывались Диккенсом как своеобразные проповеди человечности, любви, добра, призыва изменить жестокий мир через собственное преображение. Но проповеднические "инструменты", попав в руки гения превращаются в произведения искусства. Мистер Скрудж из, пожалуй, самой известной рождественской повести Диккенса, в компании Духов Рождества проходит "классическую" рождественскую трансформацию, постепенно обретая все более и более явственные "человеческие" черты.
Отдала дань рождественской теме знаменитая шведская писательница Сельма Лагерлёф. Это и цикл библейских рождественских историй и чудесные рассказы. В "Рождественском госте" никаких рождественских духов, чудо совершается в людских душах. Здесь звучат все "вечные" мотивы рождественских рассказов: тема принятия человека "во грехе", прощения, ценности человеческой души. Очень интересно интерпритируется практически обязательная для этого жанра "детская" тема. Именно дети выступают спасителями Рустера - рождественского гостя - а с ним и всей своей семьи.
"Жена Лильекруны взволнованно подошла к Рустеру.
Послушай, Рустер! - заговорила она. - Я понимаю, что тебе кажется, будто все для тебя кончено. Музыка перестала быть тебе подспорьем, и ты губишь себя водкой. Так вот, на самом деле для тебя еще не все пропало, Рустер!
Какое там! - вздохнул Рустер.
Ты же сам видишь, что возиться с детишками, как сейчас - занятие как раз по тебе. Если ты начнешь учить детей чтению и письму, ты снова станешь для всех желанным гостем. Вот тебе инструменты, на которых играть ничуть не легче, чем на флейте или на скрипке. Взгляни-ка на них, Рустер!
И с этими словами она поставила перед ним двух своих детей. Он поднял взгляд и, сощурясь, как от яркого солнца, посмотрел на них мутными глазами. Казалось, будто он с трудом может выдержать ясный и открытый взгляд невинных детских глаз.
Посмотри на них, Рустер! - строго повторила жена Лильекруны.
Я не смею, - ответил Рустер, пораженный ослепительным сиянием непорочной души, которое светилось в прекрасных детских глазах.
И тут жена Лильекруны рассмеялась звонко и радостно.
Придется тебе к ним привыкать, Рустер! Ты можешь на весь этот год остаться у меня в доме учителем."
"Дары волхвов" - самый трогательный рассказ не слишком склонного к сантиментам О.Генри. Супруги Диллингхем бедны. Главые их сокровища - роскошные волосы жены и прекрасные фамильные часы мужа - требуют соотвествующих аксессуаров: набора черепаховых гребней и золотой цепочки. Вот это были бы настоящие рождественские подарки. Супруги горячо любят друг друга, но денег катастрафически не хватает, и все-таки они найдут выход, способ одарить друг друга. И это будут настоящие дары волхвов...
Русские писатели тоже не обошли вниманием рождественскую тему. Есть замечательные рассказы у Лескова. И, конечно, Куприн.
Его "Чудесный доктор" - просто классика жанра. Стоящую буквально на грани смерти семью спасает чудо. "Ангел" снисходит в жалкую лачугу в лице знаменитого русского доктора Пирогова.
В рассказе "Тапер" на карте стоит не жизнь, а будущая карьера, но это та карьера, которая "пан или пропал", без которой и жизнь не нужна. Юный музыкант попадает в богатый дом в качестве тапера. В доме предрождественская суета. Куприн замечательно передает беззаботную атмосферу приближающегося праздника..
"... у дверей передней громко затрещал звонок. Тина уже бежала туда стремглав, навстречу целой толпе детишек, улыбающихся, румяных с мороза, запушенных снегом и внесших за собою запах зимнего воздуха, крепкий и здоровый, как запах свежих яблоков. Оказалось, что две большие семьи - Лыковых и Масловских - столкнулись случайно, одновременно подъехав к воротам. Передняя сразу наполнилась говором, смехом, топотом ног и звонкими поцелуями.
Звонки раздавались один за другим почти непрерывно. Приезжали все новые и новые гости. Барышни Рудневы едва успевали справляться с ними. Взрослых приглашали в гостиную, а маленьких завлекали в детскую и в столовую, чтобы запереть их там предательским образом. В зале еще не зажигали огня. Огромная елка стояла посредине, слабо рисуясь в полутьме своими фантастическими очертаниями и наполняя комнату смолистым ароматом. Там и здесь на ней тускло поблескивала, отражая свет уличного фонаря, позолота цепей, орехов и картонажей."
Никто и не чувствует, что в этот момент, по сути дела, решается человеческая судьба - откажут мальчику, и нищета засосет, погубит, юный талант, не сможет расцвести без поддержки, помогут - и блеск гения осветит жизнь людей, в том числе и хозяев дома, разглядывающих сейчас в прихожей странного гостя. Здесь тоже есть свои рождественские духи: прекрасно-холодная Лидия, веселая маленькая Тина, роскошно щедрый отец и, конечно, Великий Музыкант...
Для рождественского рассказа характерен счастливый, радостный конец. Но часто жизнь вносит свои печальные коррективы. К ее посланиям, призывам талантливый писатель не может не прислушиваться. Поэтому все чаще в литературе появляются рассказы с грустным, а подчас просто трагическим концом.
Это, конечно, и пронзительная "Девочка со спичками" мудрого утешителя Ганса Христиана Андерсена и "Мальчик у Христа на елке" Ф.М.Достоевского.
Особая нота в рождественской теме у Л. Андреева. Его "Ангелочек" завораживает мистической безысходностью.
У Чехова много святочных шутливых рассказов, есть рассказы, связанные непосредственно с рождественскими праздниками, те же "Мальчики" с незабываемым Володей и господином Чечевицыным. И Все-таки Чехов бы не был Чеховым, если бы не написал "Ваньку". "Ванька" - вершина жанра, как бы пафосно это не звучало. Здесь все просто, прозаично и гениально.
Используя предельно простую форму небольшого рассказа, писатель, как всегда поднимается или поднимает нас до философских обобщений. Как прекрасна земля. "А погода великолепная. Воздух тих, прозрачен и свеж. Ночь темна, но видно всю деревню с ее белыми крышами и струйками дыма, идущими из труб, деревья, посребренные инеем, сугробы. Всё небо усыпано весело мигающими звездами, и Млечный путь вырисовывается так ясно, как будто его перед праздником помыли и потерли снегом..." Рай, который люди ухитряются превратить в ад. Для маленького и беззащитного человека.
Эти непраздничные рассказы как рождественские колокольчики будят наши сонные души, заставляя оглянуться вокруг. И так или иначе они тоже в традициях, заложенных Диккенсом,отцом-основателем прекрасного жанра. Поэтому выключим телевизор, обложимся книгами, и в путь... по страницам рождественских рассказов.
Использованы материалы сайтов Инета.