Его вклад в развитие русского литературного языка и русской исторической науки неоспорим. Уникальный человек, историк, крупнейший литератор своего времени, он вызывал как восхищение, так и критику со стороны современников.
На двадцати страничках «Бедной Лизы» Карамзина уместилась по существу вся русская литература XIX века. А. Н. Арбузов
Был классицизм уже подмочен,
Когда явился Карамзин,
Не слишком искренний, но очень
Сентиментальный господин.
Героям древности на смену
Он выводил пейзан на сцену,
У коих жизнь была проста;
Стремясь к покою от кошмаров,
Он начал "Счастием Швейцаров"
И кончил "Прелестью Кнута" А. М. Арго
И я так плакал в восхищеньи,
Когда скрижаль твою читал,
И гений твой благословлял
В глубоком, сладком умиленьи... К. Н. Батюшков
Карамзин имел огромное влияние на русскую литературу, он преобразовал русский язык, совлекши его с ходуль латинской конструкции и тяжелой славянщины и приблизив к живой, естественной, разговорной русской речи.[...] он распространял в русском обществе познания, образованность, вкус и охоту к чтению. При нем и вследствие его влияния тяжелый педантизм и школярство сменялись сентиментальностью и светскою легкостью, в которых много было странного, но которые были важным шагом вперед для литературы общества. В. Г. Белинский
К чему ни обратитесь в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести-роману, повести исторической, публицизму, изучению истории. В. Г. Белинский
Смерть выбила перо. Но жизнь права.
И кто б продолжить
Карамзинский труд ни брался,
Он должен помнить - всякая глава,
Пусть горькая,
Таит в конце слова:
"Враг наступал,
Орешек не сдавался"… А. Бобров
Карамзин создал первую "читабельную" русскую историю. Открытый им прозаический ритм был настолько универсален, что сумел оживить даже многотомный монумент. П. Л. Вайль, А. А. Генис
[...]до сих пор подавляющее большинство книг пишется той же прозой, которую открыл для России Карамзин. П. Л. Вайль, А. А. Генис
Хоть Карамзин был не первым и не единственным историком России, он первый перевел историю на язык художественной литературы, написал интересную, художественную историю, историю для читателей. П. Л. Вайль, А. А. Генис
Карамзин сделал для русской культуры то же, что античные историки для своих народов. Когда его труд вышел в свет, Федор Толстой воскликнул: «Оказывается, у меня есть отечество!» П. Л. Вайль, А. А. Генис
[…] работа, произведенная Карамзиным в области литературной фразеологии и синтаксиса, поистине грандиозна. Карамзин дал русскому литературному языку новое направление, по которому пошли такие замечательные русские писатели, как Батюшков, Жуковский, Вяземский, Баратынский. Даже язык Пушкина многим обязан был реформе Карамзина. В. В. Виноградов
Карамзин явился в самый разгар поэзии Державина. Поэзия Державина была жаркий летний полдень. Все сияло, все горело ярким блеском. Много было очарования для воображения и глаз; но сердце оставалось в стороне. С Карамзиным наступила поэзия летнего сумрака. И здесь, как при ясном закате дня, тихая нега, свежее благоухание, те же умеренные краски в картинах. Поэзия утратила свой резкий и ослепительный блеск: в ней есть что-то более успокаивающее и чарующее глаза миловидными и разнообразными оттенками. П. А. Вяземский
…и до Карамзина горели в литературе русской – и, может быть, горели очень хорошо, по-своему – свечи сальные; а Карамзин первый зажег стеариновую! Ф. Н. Глинка
Я спросил еще его: откуда взяли вы, Николай Михайлович, такой чудесный слог? Он отвечал: «Из камина!» - Как из камина?! - «А так: я переводил одно и то же раз, два и три раза и, прочитав и обдумав, бросал в камин, пока наконец доходил до того, что мог издать в свет». Ф. Н. Глинка
Читая его, поняли приятность смотреть на восходящее солнце, на запад, окрашенный угасающими лучами его, любоваться утренним пением птичек [...], вслушиваться в шум родных ручьев, дружиться с домашнею природою и наслаждаться бесплатными ее дарами, с которыми легче миришься с случайностями жизни, охотнее веришь надеждам и [...] привольнее поддаешься мечтам, рассыпающим столько золотых блесток на черный бархат жизни. Ф. Н. Глинка
Вот милый всем творец! Иль сердцем, иль умом
Грозит тебе он пленом:
В Аркадии б он был счастливым пастушком,
В Афинах - Демосфеном. И. И. Дмитриев
Герои Карамзина действуют в пустом пространстве, без декораций, не имея ни исторической почвы под ногами, ни народной среды вокруг себя. Это - скорее воздушные тени, чем живые исторические лица. В. О. Ключевский
Карамзин смотрит на исторические явления, как смотрит зритель на то, что происходит на театральной сцене. Он следит за речами и поступками героев пьесы, за развитием драматической интриги, ее завязкой и развязкой. У него каждое действующее лицо позирует, каждый факт стремится разыграться в драматическую сцену. По временам является на сцену и народ; но он остается на заднем плане, у стены, отделяющей сцену от кулис. В. О. Ключевский
В спорах о лучшем образе правления для России он стоял на одном положении: Россия прежде всего должна быть великою, сильною и грозною в Европе, и только самодержавие может сделать ее таковою. В. О. Ключевский
Взгляд Карамзина на историю строился не на исторической закономерности, а на нравственно-психологической эстетике. Его занимало не общество с его строением и складом, а человек с его личными качествами и случайностями личной жизни [...] Он не объяснил и не обобщил, а живописал, морализировал и любовался, хотел сделать из истории России не похвальное слово русскому народу, как Ломоносов, а героическую эпопею русской доблести и славы. В. О. Ключевский
Карамзина возносили на пьедестал и свергали с него. И не обращали внимание на то, что как-то незаметно писатель и человек, всю жизнь искавший и умерший, упав от изнеможения на пути, подвижник просвещения, достойный в этом отношении быть поставлен в одном ряду с Новиковым, реформатор языка и Колумб русской истории, был подменен мраморным двойником, одинаково удобным для преклонения и поношения. Ю. М. Лотман
Карамзин защищал власть, ограничивающую свободу, но защищал ее как свободный человек. Ю. М. Лотман
Но величайшим созданием Карамзина был он сам, его жизнь, его одухотворенная личность. Ю. М. Лотман
Во всем величии судеб своих Россия
Ему являлася из сумрака времен... А. Н. Майков
Его пером водили честь,
Упорство и мечта... С. Н. Марков
Был я в Женеве, был я в Париже,
Спесью стал выше, разумом ниже. Н. П. Николаев.
[...] ты - в истории поэт! И. В. Северянин
[...] Будь нам путеводной,
Будь вдохновительной звездой -
Свети в наш сумрак роковой,
Дух целомудренно-свободный[...]
Умевший, не сгибая выи
Пред обаянием венца
Царю быть другом до конца
И верноподданным России... Ф. И. Тютчев
[...] c каждым днем более и более научаюсь чтить его память П. Я. Чаадаев
Нас, преданных чужбине,
Красноречиво учит он
Не рабствовать её презрительной гордыне,
Хранить в душе родной закон,
Надёжно уважать свои родные силы,
Спасенья чаять только в них,
В себе,- и не плевать на честные могилы
Могучих прадедов своих! Н. М. Языков
Любя отечество душою просвещенной,
И славу русскую любя,
Труду высокому обрёк он неизменно
Все дни свои, всего себя... Н. М. Языков
(01/12.12.1766–22.05/03.06.1826)
Русский историк, писатель, поэт.
Родился в селе Михайловка (сегодня Бузулукский район Оренбургской области) в семье среднепоместного симбирского дворянина. С 13 лет обучался в Москве в пансионе профессора Московского университета Шатена, одновременно посещая лекции в Университете. В 1781 г. по настоянию отца поступил на службу в петербургский гвардейский полк, но вскоре вышел в отставку и осел в Москве, где участвовал в издании первого русского журнала для детей «Детское чтение».
В 1789-1790 гг. путешествовал по Европе, где посетил И. Канта в Кенигсберге, был в Париже во время Великой французской буржуазной революции. Под впечатлением от путешествия написал «Письма русского путешественника». В Москве начал деятельность в качестве профессионального писателя и журналиста: приступил к изданию «Московского журнала» (1791-1792) (первый русский литературный журнал, в котором среди прочих произведений Карамзина была опубликована повесть «Бедная Лиза», открывшая в русской литературе эпоху сентиментализма), выпустил ряд сборников и альманахов («Аглая», «Аониды», «Мои безделки» и др.). С 1804 г., получив от императора Александра I звание историографа, прекратил всякую литературную работу и в 1816 г. выпустил первые 8 томов «Истории государства Российского», имевших грандиозный успех. В последующие годы вышли еще 3 тома «Истории», а последний том был издан уже после смерти автора. Умер в Санкт-Петербурге от простуды.
«История государства Российского» не была первым описанием истории России, до нее были труды В.Н. Татищева и М.М. Щербатова. Но именно Карамзин открыл историю России для широкой образованной публики. В своем труде автор выступал более как писатель, чем историк – описывая исторические факты, заботился о красоте языка. По словам Пушкина, «все бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную <…> Древняя Русь, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом».
Афоризмы Николая Карамзина
- Англичане любят благотворить, любят удивлять своим великодушием и всегда помогут несчастному, как скоро уверены, что он не притворился несчастным. В противном случае скорее дадут умереть ему с голода, нежели помогут, боясь обмана, оскорбительного для их самолюбия.
- Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы.
- Блажен не тот, кто всех умнее, / Но тот, кто, будучи глупцом, / Себя считает мудрецом.
- Бог – великий музыкант, вселенная – превосходный клавесин, мы лишь смиренные клавиши. Ангелы коротают вечность, наслаждаясь этим божественным концертом, который называется случай, неизбежность, слепая судьба.
- Быть счастливейшим супругом, / Быть любимым и любить, / Быть любовником и другом… / Ах! я рад на свете жить!
- В человеческой натуре есть две противные склонности: одна влечет сердце наше всегда к новым предметам, а другая привязывает нас к старым; одну называют непостоянством, любовию к новостям, а другую – привычкою.
- Время – это лишь последовательность наших мыслей.
- Всего несноснее жить на свете бесполезно.
- Всякие насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот.
- Главное дело не получать, а заслуживать.
- Для привязанности нет срока: всегда можно любить, пока сердце живо.
- Для того чтобы узнать всю привязанность нашу к отечеству, надобно из него выехать; чтобы узнать всю любовь нашу к друзьям, надо с ними расстаться.
- Должно показывать заблуждения разума человеческого с благородным жаром, но без злобы.
- Душа, слишком чувствительная к удовольствиям страстей, чувствует сильно и неприятности их: рай и ад для нее в соседстве; за восторгом следует или отчаяние, или меланхолия, которая столь часто отворяет дверь в дом сумасшедших.
- Жизнь есть обман – счастлив тот, кто обманывается приятнейшим образом.
- Жизнь наша делится на две эпохи: первую мы проводим в будущем, а вторую – в прошлом.
- Искренность действует сильнее самых красноречивых уверений в дружбе.
- Истинные дарования не остаются без награды: есть публика, есть потомство.
- Как плод дерева, так жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания.
- Кто сам себя не уважает, того и другие уважать не будут.
- Легкие умы думают, что всё легко, мудрые знают опасность всякой перемены и живут тихо.
- Мало разницы между мелочным и так называемыми важными занятиями, одно внутреннее побуждение и чувство важно. Делайте что и как можете, только любите добро, а что есть добро – спрашивайте у совести.
- Молодость есть прелестная эпоха бытия нашего! Сердце в полноте жизни, творит для себя будущее, какое ему мило; всё кажется возможным, всё близким. Любовь и слава, два идола чувственных душ, стоят за флером перед ними и подымают руку, чтобы осыпать нас дарами своими. Сердце бьется в восхитительном ожидании, теряется в желаниях, в выборе счастья и наслаждается возможным еще более, нежели действительным.
- Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собою.
- Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция – отверстый гроб для добродетели и самого злодейства.
- Превосходные умы суть истинные герои истории.
- При невзгодах настоящего нужно утешаться мыслью, что были времена и более тяжкие, да и те прошли.
- Редкий холостой человек не вздохнет, видя красоту и счастие детей, скромность и благонравие женщин.
- Республика без добродетели и геройской любви к отечеству есть неодушевленный труд.
- Слова принадлежат веку, а мысли – векам.
- Смеяться, право, не грешно / Над всем, что кажется смешно.
- Способ быть счастливым в жизни есть: быть полезным свету и в особенности Отечеству.
- Счастлив, кто независим, но как трудно быть счастливым, то есть независимым.
- Счастье есть дело судьбы, ума и характера.
- Так водится в здешнем свете: одному хорошо, другому плохо, и люди богатеют за счет бедных. Шагнуть ли в свет политический? Раздолье крикунам и глупым умникам; не худо и плутишкам.
- Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.
- Темперамент есть основание нравственного существа нашего, а характер – случайная форма его. Мы родимся с темпераментом, но без характера, который образуется мало-помалу от внешних впечатлений. Характер, конечно, зависит от темперамента, но только отчасти, завися, впрочем от рода действующих на нас предметов. Особливая способность принимать впечатления есть темперамент; форма, которую дают сии впечатления нравственному существу, есть характер.
- Удовольствия любви бесчисленны; ни тиранство родителей, ни тиранство самого рока не может отнять их у нежного сердца – и кому сии удовольствия неизвестны, тот не называй себя чувствительным.
- Французская революция – одно из тех событий, которые определяют судьбы людей на много последующих веков. Новая эпоха начинается: я ее вижу.
- Холодные люди вообще бывают великие эгоисты. В них действует более ум, нежели сердце; ум же всегда обращается к собственной пользе, как магнит к северу.
- Человек создан трудиться, работать и наслаждаться. Он всех тварей живучее, он всё перенести может. Для него нет совершенного лишения, совершенного бедствия, кроме бесславия.
- Эстетика есть наука вкуса.
- Я чувствую великие дела Петровы и думаю: «Счастливы предки наши, которые были их свидетелями!» Однако ж не завидую их счастью!
Как плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания.
Для привязанности нет срока: всегда можно любить, пока сердце живо.
Слова не изобретаются академиями; они рождаются вместе с мыслями. (из речи при избрании Карамзина почетным членом Академии наук)
История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.
Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие. Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества.
Любопытство сродно человеку, и просвещенному и дикому. На славных играх Олимпийских умолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего предания веков.
Не надобно быть Русским: надобно только мыслить, чтобы с любопытством читать предания народа, который смелостию и мужеством снискал господство над девятою частию мира, открыл страны, никому дотоле неизвестные, внеся их в общую систему Географии, Истории
Как Естественная, так и Гражданская История не терпит вымыслов, изображая, что есть или было, а не что быть могло. Но История, говорят, наполнена ложью: скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бывает примес лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется; и сего довольно для нас, чтобы составить себе общее понятие о людях и деяниях. Тем взыскательнее и строже Критика; тем непозволительнее Историку, для выгод его дарования, обманывать добросовестных Читателей, мыслить и говорить за Героев, которые уже давно безмолвствуют в могилах. Что ж остается ему, прикованному, так сказать, к сухим хартиям древности? порядок, ясность, сила, живопись. Он творит из данного вещества: не произведет золота из меди, но должен очистить и медь; должен знать всего цену и свойство; открывать великое, где оно таится, и малому не давать прав великого. Нет предмета столь бедного, чтобы Искусство уже не могло в нем ознаменовать себя приятным для ума образом.
Каждый век, каждый народ дает особенные краски искусному Бытописателю.
Искусное повествование есть долг бытописателя, а хорошая отдельная мысль - дар: читатель требует первого и благодарит за второе, когда уже требование его исполнено.
Где нет любви, нет и души.
Историк не Летописец: последний смотрит единственно на время, а первый на свойство и связь деяний: может ошибиться в распределении мест, но должен всему указать свое место.
Муж ученый и славный, Шлецер, сказал, что наша История имеет пять главных периодов; что Россия от 862 года до Святополка должна быть названа рождающеюся (Nascens), от Ярослава до Моголов разделенною (Divisa), от Батыя до Иоанна угнетенною (Oppressa), от Иоанна до Петра Великого победоносною (Victrix), от Петра до Екатерины II процветающею. Сия мысль кажется мне более остроумною, нежели основательною. 1) Век Св. Владимира был уже веком могущества и славы, а не рождения. 2) Государство делилось и прежде 1015 года. 3) Если по внутреннему состоянию и внешним действиям России надобно означать периоды, то можно ли смешать в один время Великого Князя Димитрия Александровича и Донского, безмолвное рабство с победою и славою? 4) Век Самозванцев ознаменован более злосчастием, нежели победою. Гораздо лучше, истиннее, скромнее история наша делится на древнейшую от Рюрика до Иоанна III, на среднюю от Иоанна до Петра, и новую от Петра до Александра.
Давно называют свет бурным океаном, но счастлив, кто плывет с компасом.
Мы все, как муха на возу: важничаем и в своей невинности считаем себя виновниками великих происшествий.
На минуту позабудемся В чародействе красных вымыслов.
Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция — отверстый гроб для добродетели и самого злодейства.
Мало разницы между мелочным и так называемыми важными занятиями; одно внутреннее побуждение и чувство важно. Делайте, что и как можете: только любите добро, а что есть добро — спрашивайте у совести.
Мудрец, который знал людей,
Сказал, что мир стоит обманом:
Мы все, мой друг, лжецы,
Простые люди, мудрецы;
Непроницаемым туманом
Покрыта истина для нас.
Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собою.
Мы вечно то, чем нам быть в свете суждено. Гони природу в дверь: она влетит в окно.
Не мешаю другим мыслить иначе.
Ничто не ново под луною:
Что есть, то было, будет ввек.
И прежде кровь лилась рекою,
И прежде плакал человек...
Оправдание некоторых жестокостей, всегдашнее мягкосердечие несовместимы с великостью духа. Великие люди видят только общее.
Превосходные умы суть истинные герои истории.
Конец нашего века почитали мы концом главнейших бедствий человечества и думали, что в нем последует важное, общее соединение теории с практикой, умозрения с деятельностью; что люди, уверясь нравственным образом в изящности законов чистого разума, начнут исполнять их в точности и под сению мира, в крове тишины и спокойствия насладятся истинными благами жизни.
Любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего.
Пусть громы небо потрясают,
Злодеи слабых угнетают,
Безумцы хвалят разум свой!
Мой друг, не мы тому виной.
Для нас, русских с душою, одна Россия самобытна, одна Россия истинно существует; все иное есть только отношение к ней, мысль, Провидение. Мыслить, мечтать можем в Германии, Франции, Италии, а дело делать единственно в России.
В одном просвещении найдем мы спасительное противоядие для всех бедствий человечества!
Творец всегда изображается в творениях, часто против воли своей.
Французская революция — одно из тех событий, которые определяют судьбы людей на много последующих веков. Новая эпоха начинается: я ее вижу.
Солнце течет и ныне по тем же законам, по которым текло до явления Христа-Спасителя: так и гражданские общества не переменили своих уставов; все осталось, как было на Земле и как иначе быть не может.
Счастлив, кто независим, но как трудно быть счастливым, то есть независимым.
Так водится в здешнем свете: одному хорошо, другому плохо, и люди богатеют за счет бедных. Шагнуть ли в свет политический? Раздолье крикунам и глупым умникам; не худо и плутишкам.
Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.
Тацит велик, но Рим, описанный Тацитом,
Достоин ли пера его?
В сем Риме, некогда геройством знаменитом,
Кроме убийц и жертв, не вижу ничего.
Жалеть о нем не должно:
Он стоил лютых бед несчастья своего,
Терпя, чего терпеть без подлости не можно!
Что сделали якобинцы по отношению к Республике, то Павел сделал по отношению к Самодержавию: заставил ненавидеть злоупотребления оного.
Республика без добродетели и геройской любви к отечеству есть неодушевленный труд.
Слова принадлежат веку, а мысли векам.
Смеяться, право, не грешно, Над всем, что кажется смешно.
Я презираю скороспелых либералистов: я люблю лишь ту свободу, которой не отнимет у меня никакой тиран.
Я чувствую великие дела Петровы и думаю:
«Счастливы предки наши, которые были их свидетелями!»
Однако ж — не завидую их счастью!
Время это лишь последовательность наших мыслей. Душа наша способна к самопогружению, она сама может составлять свое общество.
Екатерина уважала в подданном сан человека, нравственного существа, созданного для счастья в жизни. Она знала, что личная безопасность есть первое для человека благо и что без нее жизнь наша, среди всех иных способов счастья и наслаждения, есть вечное, мучительное беспокойство.
Жизнь есть обман — счастлив тот, кто обманывается приятнейшим образом.
Для существа нравственного нет блага без свободы, но эту свободу дает не Государь, не Парламент, а каждый самому себе, с помощью Божиею.
Бог великий музыкант, вселенная — превосходный клавесин, мы лишь смиренные клавиши. Ангелы коротают вечность, наслаждаясь этим божественным концертом, который называется случай, неизбежность, слепая судьба.
Жизнь наша и жизнь Империи должны содействовать раскрытию великих способностей души человеческой; здесь все для души, все для ума и чувства, все должно служить бессмертию в их успехах!
Кто сам себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут. Не говорю, что любовь к Отечеству должна ослеплять нас и уверять, что мы всех и во всём лучше. Но русский должен знать цену свою.
Я не верю той любви к отечеству, которая презирает его летописи или не занимается ими: надобно знать, что любишь; а чтобы знать настоящее, должно иметь сведения о прошедшем.
Во цвете пылких, юных лет
Я нежной страстью услаждался;
Но ах! увял прелестный цвет,
Которым взор мой восхищался!
Осталась в сердце пустота,
И я сказал: «Любовь — мечта!»
Любовь к собственному благу производит в нас любовь к отечеству, а личное самолюбие — гордость народную, которая служит опорою патриотизма.
Кто муз от скуки призывает
И нежных граций, спутниц их;
Стихами, прозой забавляет
Себя, домашних и чужих;
От сердца чистого смеется
(Смеяться, право, не грешно!)
Над всем, что кажется смешно, -
Тот в мире с миром уживется
И дней своих не прекратит
Железом острым или ядом;
Тому сей мир не будет адом;
Тот путь свой розой оцветит
Среди колючих жизни терний,
Отраду в горестях найдет,
С улыбкой встретит час вечерний
И в полночь тихим сном заснет.
Истинная любовь может наслаждаться без чувственных наслаждений, даже и тогда, когда предмет её за отдаленными морями скрывается.
Мягкое женское сердце принимает всегда образ нашего, и если бы мы вообще любили добродетель, то милые красавицы из кокетства сделались бы добродетельными.
Редкий холостой человек не вздохнёт, видя красоту и счастие детей, скромность и благонравие женщин.
Счастье есть дело судьбы, ума и характера.
Изменил, Иной Прельстился,
Виноват Перед тобой,
Но не надолго влюбился,
Изменил уже и той.
Я узнал, что не годится
Быть надолго влюблену,
Да опасно и решиться
Завсегда любить одну.
Будешь верен — так обманут,
Насмеются, изменят;
Изменишь — сердиться станут,
Упрекнут тем, укорят.
Так уж лучше не влюбляться,
Понемножку всех любить,
Всех обманывать стараться,
Чтоб обманутым не быть.
Сердца их злобны — и несчастны;
Они враги врагам своим,
Враги друзьям, себе самим.
Там бедный проливает слёзы,
В суде невинный осужден,
Глупец уважен и почтен;
Злодей находит в жизни розы.
К чему нам служит власть, когда, её имея,
Не властны мы себя счастливыми творить;
И сердца своего покоить не умея,
Возможем ли другим спокойствие дарить?
В чертогах кедровых, среди садов прекрасных,
В объятиях сирен, ко мне любовью страстных,
Томился и скучал я жизнию своей;
Нет счастья для души, когда оно не в ней.
Искал я к истине пути,
Хотел узнать всему причину, —
Но нам ли таинств ключ найти,
Измерить мудрости пучину?
Все наши знания — мечта,
Вся наша мудрость — суета!
Патриотизм не должен ослеплять нас; любовь к Отечеству есть действие ясного рассудка, а не слепая страсть.
Не мешайте другим мыслить иначе.
Самая неразрывная дружба есть та, которая начинается в юности, — неразрывная и приятнейшая.
Государь! Ты переступаешь границы своей власти. Наученная долговременными бедствиями Россия перед святым алтарём вручила самодержавие твоему предку и требовала, да управляют ею верховно, нераздельно. Сей завет есть основание твоей власти; иной не имеешь; можешь всё, но не можешь законно ограничить её.
Карамзин вошёл в историю как великий реформатор русского языка. Его слог лёгок на галльский манер, но вместо прямого заимствования Карамзин обогатил язык словами-кальками, такими, как «впечатление» и «влияние», «трогательный» и «занимательный». Именно он ввёл в обиход слова «промышленность», «сосредоточить», «моральный», «эстетический», «эпоха», «сцена», «гармония», «катастрофа», «будущность».
Известные высказывания Карамзина
Давно называют свет бурным океаном, но счастлив, кто плывет с компасом.
Мы все, как муха на возу: важничаем и в своей невинности считаем себя виновниками великих происшествий.
На минуту позабудемся в чародействе красных вымыслов.
Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция - отверстый гроб для добродетели и самого злодейства.
Мало разницы между мелочным и так называемыми важными занятиями; одно внутреннее побуждение и чувство важно. Делайте, что и как можете: только любите добро, а что есть добро- спрашивайте у совести.
Мудрец, который знал людей,
Сказал, что мир стоит обманом:
Мы все, мой друг, лжецы,
Простые люди, мудрецы;
Непроницаемым туманом
Покрыта истина для нас.
Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собою.
Мы вечно то, чем нам быть в свете суждено. Гони природу в дверь: она влетит в окно.
Не мешаю другим мыслить иначе.
Ничто не ново под луною: Что есть, то было, будет ввек. И прежде кровь лилась рекою, И прежде плакал человек...
Оправдание некоторых жестокостей, всегдашнее мягкосердечие несовместимы с великостью духа. Великие люди видят только общее.
Любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего.
Как плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания.
Для нас, русских с душою, одна Россия самобытна, одна Россия истинно существует; все иное есть только отношение к ней, мысль, Провидение. Мыслить, мечтать можем в Германии, Франции, Италии, а дело делать единственно в России.
В одном просвещении найдем мы спасительное противоядие для всех бедствий человечества!
Творец всегда изображается в творениях, часто против воли своей.
Французская революция - одно из тех событий, которые определяют судьбы людей на много последующих веков. Новая эпоха начинается: я ее вижу.
Солнце течет и ныне по тем же законам, по которым текло до явления Христа-Спасителя: так и гражданские общества не переменили своих уставов; все осталось, как было на Земле и как иначе быть не может.
Счастлив, кто независим, но как трудно быть счастливым, то есть независимым.
Так водится в здешнем свете: одному хорошо, другому плохо, и люди богатеют за счет бедных. Шагнуть ли в свет политический? Раздолье крикунам и глупым умникам; не худо и плутишкам.
Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.
Смеяться, право, не грешно, Над всем, что кажется смешно.
Слова принадлежат веку, а мысли векам.- Я презираю скороспелых либералистов: я люблю лишь ту свободу, которой не отнимет у меня никакой тиран.
Время это лишь последовательность наших мыслей. Душа наша способна к самопогружению, она сама может составлять свое общество.
Для привязанности нет срока: всегда можно любить, пока сердце живо.
Бог великий музыкант, вселенная - превосходный клавесин, мы лишь смиренные клавиши. Ангелы коротают вечность, наслаждаясь этим божественным концертом, который называется случай, неизбежность, слепая судьба.
Жизнь наша и жизнь Империи должны содействовать раскрытию великих способностей души человеческой; здесь все для души, все для ума и чувства, все должно служить бессмертию в их успехах!
Николай Михайлович Карамзин, (1766–1826), историк, литератор
Англичане любят благотворить, любят удивлять своим великодушием и всегда помогут несчастному, как скоро уверены, что он не притворился несчастным. В противном случае скорее дадут умереть ему с голода, нежели помогут, боясь обмана, оскорбительного для их самолюбия.
Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы.
Блажен не тот, кто всех умнее,
Но тот, кто, будучи глупцом,
Себя считает мудрецом.
Бог – великий музыкант, вселенная – превосходный клавесин, мы лишь смиренные клавиши. Ангелы коротают вечность, наслаждаясь этим божественным концертом, который называется случай, неизбежность, слепая судьба.
Быть счастливейшим супругом,
Быть любимым и любить,
Быть любовником и другом…
Ах! я рад на свете жить!
В человеческой натуре есть две противные склонности: одна влечет наше всегда к новым предметам, а другая привязывает нас к старым; одну называют непостоянством, любовию к новостям, а другую – привычкою.
Счастье есть дело судьбы, ума и характера.
Мы смотрим в микроскоп на всякую неприятность, и кричим, что свет наполнен бедствиями.
Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.
Вселять омерзение ко злу есть вселять любовь к добродетели.
Как любовь, так и ненависть редко бывают довольны истиной: первая в хвале, последняя в осуждении.
Уединение подобно тем людям, с которыми хорошо и приятно видеться изредка, но с которыми жить всегда тягостно и уму и сердцу.