Битва на Неве в 1240 году не только подарила Руси нового святого – князя Александра Невского. Ее историческое значение – в недопущении захвата агрессивными феодалами Северной Европы значительных русских территорий.
Причины и предыстория
Причины Невской битвы 1240 года кроются в политике «натиска на восток», проводимой в XII-XIII веках верхушкой североевропейских стран (в первую очередь Германии, Швеции и Дании). Славянские народы рассматривались ими как «дикари», напрасно занимающие значительные земельные угодья. Ситуация усугублялась религиозным фактором – Рим призывал рыцарей Северной Европы не просто на войну, но в крестовый поход против «раскольников» (в 1054 году формально единая христианская церковь в результате «схизмы» официально разделилась на католическую и православную). Превращение грабежа в богоугодное дело – обычный идеологический прием эпохи крестовых походов.
События 1240 года были не первым конфликтом – войны с перерывами велись с IX века. Однако в веке положение изменилось в пользу захватчиков с Запада – Русь была вынуждена отражать монгольское нашествие, терпела поражения, ее военная мощь вызывала сомнения.
Провал шведских планов
Цели сторон в войне 1240 года очевидны. Шведам необходимо было отрезать русские владения от финских земель и балтийского побережья. Это давало возможность дальнейшего продвижения вглубь страны, а также контроля за морской торговлей, значительная часть которой находилась в руках новгородских и псковских купцов. В свою очередь, Русь не могла допустить потери побережья и затягивания конфликта на Западе в условиях серьезных проблем с монголами на юго-востоке.
Шведское войско, войдя на кораблях в Неву, расположилось в месте впадения в нее Ижоры. По имеющимся описаниям можно понять, что командующие (ярл Ульф Фоси и королевский зять Биргер) намеревались спокойно произвести высадку и потом продвинуться вглубь новгородских владений.
Но ход сражения сразу повернулся не в пользу шведов – битва пошла по плану князя Александра. Состоялась она 15 июля. Причины победы русских в Невской битве кроются сразу в нескольких факторах – хорошей работе разведки, быстроте и неожиданности.
Разведчиком выступил Пелгусий, старшина ижорский, вовремя сообщивший в Новгород о приближении вражеского войска. Князь Александр решил атаковать как можно быстрее, пока часть вражеского войска еще не выгрузилась с судов. Его армия состояла из конной княжеской дружины и пешего городского ополчения. Удар был нанесен сразу в двух направлениях – в центр вражеского лагеря и вдоль берега реки, что позволило отрезать людей на кораблях от командования.
История сохранила имена некоторых участников сражения – дружинника Гаврилы Олексича, в конном строю взявшего на абордаж шведский корабль, и ополченца Саввы. Этот топором исхитрился подрубить опоры шатра Биргера. Тот рухнул королевскому зятю на голову, вызвав в шведских рядах панику.
Восток – дело тонкое
Итоги Невской битвы были малоутешительны для захватчиков – они потерпели сокрушительное поражение. Юного победителя (Александру было 20 лет) история наградила прозвищем Невский. Свой успех он закрепил через 2 года, одержав блистательную победу на Чудском озере.
Хотя в скором времени Русь лишилась-таки выхода к Балтике, значение Невской битвы от этого не уменьшается. В результате победы был остановлен «натиск на восток», и большинство северорусских земель сохранили свою независимость.
В конце 1237 года папа Григорий IX объявил очередной крестовый поход на русских-еретиков и язычников финнов. Естественно, обещалось всем участникам прощение грехов, «рай небесный» и все такое. Немецкие орденские силы и их союзники стали готовиться к новому походу в новгородский предел. Но папский призыв услышали не только они. Шведы давно искали удобного момента, чтобы раз и навсегда закрепиться в Приладожье и в устье реки Невы и обезопасить свои территории в финских краях от новгородцев. В 1164 году шведы уже пытались нападать крупными силами, осадив город Ладогу - ныне - Старая Ладога, но были разбиты ладожанами и подоспевшими на выручку новгородцами. В 1187 году с ответным «приветом» новгородцы с карелами взяли и разрушили шведский город Сигтуну.
Только что монголо-татары прошлись огнем и мечом по Руси, немцы явно усиливались в Прибалтике. Обороноспособность Новгорода в это время не могла не ослабнуть. И немецкие, и датские, и шведские крестоносцы посчитали, что время посчитаться пришло. Папа дал свое благословение. Шведский король Эрик Картавый (Шепелявый), епископы в Ливонии и Скандинавии, объявили о наборе добровольцев в «Войско Христово».
Они ударили летом 1240 года одновременно.
Шведский флот вошел в устье Невы в середине июля 1240 года. Как сказано в летописи «Житие Александра Невского», "хотяче восприяти Ладогу, просто же реку и Новгород, и всю область Новгородьскую". С ними плыли папские легаты, чтобы придать походу статус крестового. Возглавляли войско кузены - ярл Ульф Фаси и зять короля, ярл Биргер Магнуссон - В исторической литературе часто указывается, что во главе шведских войск во время похода на Неву стоял ярл Биргер. И. П.Шаскольский убедительно доказывает, что до 1248 г. Биргер был просто крупным шведским феодалом. Ярлом и правителем Шведского государства с 1230-х гг. и до 1248 г. был двоюродный брат Биргера Ульф Фаси. Биргер стал ярлом и фактическим правителем Шведского государства в 1248 г. Поэтому, вероятнее всего, во главе шведских войск стоял Ульф Фаси. См.: Шаскольский И. П. Указ. соч. С. 177-178.. Всего, по летописи, было пять тысяч воинов
Александр Ярославич княжил тогда в Новгороде. Лояльная по необходимости политика его отца, Ярослава Всеволодовича, по отношению к монголам - в 1238 году Ярослав, после смерти брата Юрия, как старший из рода, с одобрения хана, занял владимирский великокняжеский престол, позволяла надеяться на относительное спокойствие с этой стороны и сосредоточиться на угрозе с запада. Также как и отец, он ожидал вторжения крестоносцев.
Несмотря на то, что Александр Ярославич был еще довольно-таки молодым человеком - в 1240 году Александру Ярославичу было 19 лет. , он обладал важными для князя качествами, такими как дальновидность и предусмотрительность. В союзе с мудростью, благоразумием и любовью к Родине, во все времена они делают человека незаменимым для своего отечества. А во время постоянной военной угрозы и подавно.
Понимание ситуации подталкивали Александра Ярославича к превентивным мерам. На новгородских землях выросли укрепления. От беспокойной Литвы должны были оградить новые укрепленные городки вдоль реки Шелони. Летопись говорит: «Того же лета князь Александръ с новгородцы сруби городци по Шелоне». Во всех пограничных городах-крепостях находились сильные гарнизоны. В ожидании шведов и немцев, на рубежах находились постоянные посты, которые должны были сообщить о нападении, дать возможность приготовиться к обороне и собрать силы для ответного удара.
Впрочем, самоуверенные шведы, и не скрывали своих намерений. Биргер Магнуссон, отправил Александру Ярославичу послание, где напрямую объявлял войну. «Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я здесь и пленю землю твою!» - заявил надменный швед князю. Биргер все правильно рассчитал. Он знал, что у Александра не будет времени собрать большое ополчение. И владимирские полки Ярослава Всеволодовича не успеют на помощь к сыну.
Но шведов заметили раньше, чем они достигли конца своего плавания. На реке Неве, точнее, в устье Невы, давно уже находились союзники новгородцев - ижорские «сторожа». Они и заметили шведский флот. Старшина Пелгусий, находясь в дозоре, первым увидел «ладьи свейские» и тут же отправил гонца в Новгород. Ижорские дозорные внимательно следили за тем, как потрепанные дальним переходом шведы дошли на своих судах до устья Ижоры. Уверенные в своем превосходстве, Биргер с Фаси решают остановиться и дать своим людям отдохнуть. На берегу был разбит лагерь для знатных рыцарей и папских легатов, кто попроще оставался на кораблях. Дозорные, высчитав силу шведов, также доложили об этом в Новгород.
Получив известие от Пелгусия, Александр моментально собирает совет бояр и знатных дружинников. Спорить и рассуждать времени уже не было. Здесь начинается расцвет гения Александра Ярославича как искусного оратора. Он убеждает новгородцев не тратить зря времени и ударить по «гостям» всеми имевшимися в наличии силами, пока враг их не ждал. Ударить малой княжеской дружиной и новгородским ополчением по более сильному врагу. На удивление, непримиримый боярский совет одобрил план князя. Наспех было собрано новгородское ополчение.
У храма св. Софии Александр произносит свои знаменитые слова: «Братья! Не в силах Бог, а в правде! Вспомним слова псалмопевца: сии в оружии, и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем... Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог». Получив благословение владыки Спиридона, небольшое войско (около 1300 человек) отправилось встречать врага.
Но отправились они не прямым путем, а по реке Волхов на Ладогу. Там их ожидало подкрепление в виде ладожского ополчения. Пешие бойцы плыли на судах по реке, а конница передвигалась параллельно по берегу.
Неизвестно, откуда у молодого князя взялась такая уверенность в своих силах. Но в летописи говорится, что Пелгусий не только сообщил о приходе шведов. Еще говорится о видении, которое увидел ижорский старейшина. То было видение святых убиенных Бориса Глеба в красных одеждах, плывущих на лодке по морю. И сказал Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику нашему Александру», после чего лодка скрылась с глаз. Может это видение вдохновило новгородского князя, а может просто время пришло раскрыться ему как Великому полководцу.
Пополнившись ладожанами и ижорцами, полуторатысячное разномастное войско Александра, скрытое туманом, подошло незамеченным к устью Ижоры, где ничего не подозревающие крестоносцы отдыхали перед будущим походом на Ладогу. Они настолько были уверены в том, что никто не может их потревожить, что не выставили охрану. Часть шведов была на кораблях.
Талант полководца состоит в том, чтобы перед битвой и во время ее, принять единственно правильное решение. И оно Александром Ярославичем было принято. Он, тайком оглядывая стан крестоносцев, сразу отметил слабое место их расположения. Осталось только захлопнуть ловушку, которую шведы сами себе создали.
Утром 15 июля 1240 года, русские бросились на шведов. Разделенные на три отряда, два конных и один пеший, они ударили разом с трех сторон. Отряд конных копейщиков Гаврилы Олексича прорвался сквозь лагерь шведов и оказался у их кораблей. Пешие ратники Миши Новгородца ударили с другого фланга, окончательно отрезая рыцарям путь к спасению. Сам Александр со своей дружиной атаковал шведов в лоб, целясь на златоверхий шатер ярла Биргера. И пошла «сеча лютая». Эффект внезапности был достигнут, но обладая численным превосходством, крестоносцы бились с отчаянием. Много подвигов было совершено в тот день новгородцами. Летопись так говорит о Невской битве:
«Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александрова. Первый -- по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел вон из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска. Второй, по имени Сбыслав Ясукович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его. Третий -- Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь. Четвертый -- новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля. Пятый -- из младшей дружины, по имени Савва. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались. Шестой -- из слуг Александровых, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же Невская битва от многих ран пал и так скончался» - Воинские повести Древней Руси С. 130-131
Битва продолжалась весь день и к ночи прекратилась. Множество шведов было побито в тот день - около 200 знатных рыцарей, а прочих - «без числа» (Житие Ал. Невск.). Ярл Биргер был ранен в лицо Александром и его отнесли на корабль.
Оставшиеся в живых шведы за ночь собрали тела павших соплеменников и утром, быстро погрузившись на уцелевшие суда, отплыли в Швецию. Русские их не преследовали, что, наверное, было очень гуманно с их стороны. Упоминается, что русские собрали тела убитых скандинавов, которых не успели забрать их земляки и, нагрузив ими несколько судов, отправили по течению Невы, вслед за уцелевшими.
Вернувшись в Новгород героем, Александр Ярославич получил в народе прозвище - «Невский».
Итак, шведским крестоносцам не удалось захватить крепость Ладогу и Новгород. Получив мощный отпор они оставили русские земли на время в покое. Это было очень важно для Северной Руси. Теперь, перед лицом немецкой орденской агрессии, она была спокойна за свой тыл. Биться на два фронта ни Новгород, ни Псков не смогли бы.
July 9th, 2011
В прошлом году князь Александр Невский
(1220-1263), а скорее его образ, созданный в основном школой и кинематографом, одержал победу в конкурсе «Имя Россия» , то есть стал исторической фигурой, симпатичной наибольшему количеству участвовавших в опросе жителей страны.
Про князя снято уже три художественных фильма: суперпопулярный "Александр Невский " (1938), малоизвестный "Житие Александра Невского " (1991) и новый "Александр. Невская битва " (2008).
Прозвище князя - Невский - обычно объясняется как данное ему народом за победу в битве на Неве в 1240 году. Но битва, чем больше я про нее читаю, очень уж странная.
1. В современных Александру письменных источниках Невским его никто не называл.
2. Нигде, кроме Новгорода, записи о битве на Неве летописцы не сделали.
При знакомстве с первоисточниками оказывается, что при жизни Александра Ярославича прозвище Невский ни разу ни в летописях, ни в прочих грамотах не упоминалось. И после смерти, в «Житии» князя не упоминалось. И еще почти 200 лет не упоминалось! Храбрым его современники называли, Непобедимым называли, но Невским не называли ни разу. По крайней мере, в письменных документах.
Может быть, 200 лет прозвище носилось в народной молве, а потом выплыло на пергамент? Может быть. Но это не исторический факт, а допущение.
С самой Невской битвой у историков тоже есть проблемы.
В западноевропейских письменных источниках эта битва не упоминается вообще . В отличие, например, от последовавшего через два года Ледового побоища, которому посвящена целая глава в немецкой «Ливонской рифмованной хронике». Если потерпевшими поражение на Неве были шведы, то непонятно, почему ни один шведский документ ее не касается. Допустим, шведам не хотелось записывать известие о стыдном поражении. Но это ведь могли быть не обязательно записи в анналах, а случайные упоминания в переписке (что-то типа «…это произошло через год после похода на Русь…»), какие-нибудь списки для поминовения погибших (вроде «…такие-то и такие-то, отдавшие души в восточных землях»).
Нет, у шведов вообще ничего подобного не нашлось.
Более того: ничего не нашлось и в летописях других русских земель. Ипатьевская летопись (продолжавшаяся в те годы на Волыни) молчит. Лаврентьевская летопись (писавшаяся на Суздальщине, где в это время правил отец Александра!) сообщает совсем о другом: "Родися Ярославу дщи,и наречена бысть в святом крещении Мрья. Взяша Киев татарове и Святую Софию разграбиша... "
Дочь родилась. А о сыне-победителе ни слова!
В «Житии Александра Невского» - произведении, написанном примерно в 1270-х годах человеком, лично знавшим князя Александра Ярославича (), о битве рассказано довольно подробно, но ни разу не говорится о том, что побежденные - шведы. Противник, приплывший по морю, именуется «король части Римьскыя от Полунощныя страны», а про победу сказано так: «…и бысть сеча велика над римляны, и изби их множество бесчислено, и самому королю възложи печать на лице острымь своимь копиемъ ».
Понятно, что «римляны» - это не итальянцы. Так на Руси называли католиков, которых возглавлял римский папа. Но тогда вся Западная Европа была сплошь католической, а Тевтонский и Ливонский рыцарские ордена вообще подчинялись лично папе, но русские письменные источники именуют их все-таки не «римлянами», а «немцами», поскольку по национальности в орденах преобладали германцы.
Впрочем, в новгородских летописях соответствую щие строчки есть «Первая новгородская летопись» старшего извода (то есть древний ее вариант) упоминает шведов: «Приидоша Свейа в реку Неву, и победи их князь Александр с мужи новгородцы, месяца мая, в 15 день… »
«Первая новгородская летопись» младшего извода (составленная и переписанная лет на сто позднее) подтверждает известие, но меняет дату с 15 мая на 15 июля 1240 года и говорит, что «придоша Свеи в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь в кораблих множьство много… »
Это уже не просто указание на шведов, а перечисление нескольких скандинавских народов: шведы, норвежцы и две части финского народа (емь и сумь).
Вот что говорит «Сокращенная новгородская летопись» : «Приидоша Свейа в Неву, и победи я Александр Ярославич с новгородцы, июля 15. И паде новгородцев: Константин Лукинич, Гуриата Пинешкинич, Наместь Дрочила, а всех 20. А Немец накладеша две ямы, а добрых повезоша два корабля; а заутра побегоша ».
Как это изложить понятными нам современными словами? У новгородцев, которыми командовал князь Александр, погибло в схватке 20 человек. Шведы же (с ними и немцы какие-то были? или это шведов летописец решил в другой раз немцами назвать?) потеряли гораздо больше воинов: после боя они захоронили убитых в две братские могилы, да еще то ли увезли с собой, то ли сожгли на воде (такой древний обычай викингов) два корабля с трупами. После этого на следующий день пришельцы уплыли восвояси. Картина не похожа на картину разгрома, когда победители преследуют побежденных и вынуждают их бежать, бросая убитых и раненых.
Например, в описании Ледового побоища (которое было два года спустя и признается всеми крупной битвой) говорится «…и не бе им камо утещи, и биша их 7 верст по леду… » Там даже количество пленных исчислялось десятками.
А бой на Неве на крупный разгром не похож. Он похож на небольшую стычку с 20 убитыми (и среди них - какой-то явно не аристократический Дрочила) у нападавших. В последнем кино, кстати, массовка тоже была не такая уж большая.
А когда же князя Александра Ярославича впервые назвали Невским?
В XV веке, когда в северных русских землях было написано литературное произведение «Рукописание Магнуша» или «Завещание короля Магнуша» (вот его текст). Это фантастика тогдашнего образца , в которой утверждается, что известный шведский король Магнус принял православие, ушел в монастырь и умер на Руси (на самом деле, естественно, ничего подобного не происходило). Так вот, именно в этой фантастической книге сказано, что шведов в битве на Неве возглавлял «князь Бельгерь ». Потом русские историки связали это имя с именем ярла Биргера , который правил в Швеции с 1249 года.
Шведские средневековые источники - ни исторические записи, ни литературные произведения - вообще ничего не говорят о битве на Неве. Шведские историки не верят в то, что возглавить поход на восток и проиграть бой мог Биргер. Во-первых, ярлом (вторым после короля человеком в государстве) тогда был Ульф Фаси, а не Биргер. Во-вторых, по другим шведским источникам, Биргер находился на другом конце Швеции в то время, когда произошла битва на Неве.
В русской «Первой новгородской летописи» про Невскую битву говорится: «…И ту убиенъ бысть воевода ихъ, именемь Спиридонъ… а инии творяху, яко и пискупъ убьенъ бысть ту же ».
Совершенно непонятно, откуда взялось греческое имя Спиридон у шведов. Странно звучит. А может быть, переписчик летописи через много лет что-то перепутал, потому что Спиридоном как раз в 1240 году звали правящего новгородского епископа .
Если у шведов был бы убит епископ (летопись же говорит про такие слухи - "инии творяху, яко и пискуп убьенъ "), это можно было бы проверить это по католическим анналам. Может, у кого-то из епископов 1240 год указан как дата смерти? Нет, оказывается, ни одного епископа из Швеции в 1240 году не скончалось. Все они (Ярлер из Упсалы, Лаурентиус из Линчепинга, Лаурентиус из Скара, Николаус из Стренгнеса, Магнус из Вестероса, Грегориус из Вехье, Томас из Або) остались живы.
Но зацепки в западноевропейских документах все же есть.
Томас из Або - единственный из шведских епископов, управлявший епархией не в Швеции, а в подчиненной шведам части Финляндии (Або - это рядом с нынешним Турку). Шведские историки делают предположение, что он мог организовать поход на восток в 1240 году. Правда, не против Руси, а против восставших финских племен. Еще 9 декабря 1237 году папа римский Григорий IX подписал и послал в Швецию буллу, в которой попросил организовать крестовый поход против язычников-тавастов.
Могло быть так: епископ Томас показал папскую буллу и объявил о прощении грехов всем, кто с ним поплывет наказывать какие-то племена. Собрал в Финляндии крестоносный отряд из добровольцев с разных земель и стран (отряд небольшой, да еще где-то в подвластной стране, поэтому и не замеченный шведскими хроникерами), посадил его на корабли и поплыл… Но вместо живших совершенно не в той стороне тавастов на этих горе-крестоносцев могла напасть дружина князя Александра, решившего, что вторжение направлено против Новгорода. А может, решившего защитить местных (тоже финских) жителей. Ижору или водь .
Крестоносцев-католиков из разных народов русские вполне могли объединить понятием «римляны». То есть объединенные идеями папского Рима.
Финские историки в XX веке не раз называли военные действия 1240 года, известные только по русским источником, именно «походом епископа Томаса».
Судя по количеству погибших с обеих сторон, стычка была небольшой. Судя по неторопливому отступлению пришельцев (похороны, погрузка, потом отплытие), никакого их разгрома не было, но урон они потерпели приличный - и продолжать поход отказались: «В ту нощь, не дождавше света понедельника, посрамлени отъидоша… »
В принципе, если почитать летописи, подобных стычек на северо-западной русской границе в XII-XV веках было полно. У псковских летописисцев выражается радость по поводу каждого успеха каких-нибудь «40 муж в лодьях ». Но поскольку хотелось как-то прославить уже скончавшегося князя Александра, автор его посмертного «Жития» мог выбрать успешную стычку на Неве в 1240 году для описания его подвигов и подвигов его дружины. И мог, разумеется, сильно преувеличить масштабы происшедшего.
А епископа Томаса из Або, кстати, католические власти Рима через 5 лет сместили с кафедры - за пытки невинных людей (повлекшие смерть) и за подделку папской грамоты.
Могло быть, конечно, все и не так, а как-нибудь по-другому. Теперь вряд ли досконально разберешься.
В XVI веке, при Иване Грозном, создали большую новую книгу - скорее даже парадный альбом - Лицевой летописный свод . Там и нарисовали те иллюстрации битвы, которые сегодня иногда по простоте душевной люди считают историческими документами. Но это рисовали художники, жившие через 300 лет после смерти Александра. Между прочим, там на одной картинке изображен ангел, выполняющий роль авиации: он атакует врага с воздуха, держа меч.
Еще один вопрос.
Откуда взялось указание места битвы? Из «Первой новгородской летописи»: «и сташа в Неве устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку и Новъгородъ и всю область Новгородьскую… »
Ижора - левый приток Невы. В ее устье сегодня (на территории города Санкт-Петербург) проходят питерские улицы - проспект 9 января, улица Бугры, улица Верхняя Ижорская и улица Пушкинская. Поселок вокруг называется Усть-Ижора.
Пытались ли там вести раскопки? Да, пытались - в 1960-е годы. Даже погружались под воду, пытаясь найти следы затонувших шведских кораблей. Но так ничего особенного и не нашли.
Впрочем, храм и памятник князю Александру стоят. Музей Невской битвы имеется - с диорамой, нарисованной художниками.
Какая-то явно преувеличенная битва.
Не то что Ледовое побоище, которое даже побежденные немцы красочно описывали в стихах.
Тяжелым был XIII век для русских. Раздробленность, междоусобицы, нашествие монголов, нападение шведов и немцев. Большинство из этих проблем русские еще долго не могли решить. Но в таких тяжелых обстоятельствах русский народ все же отразил нападение шведов и немцев. И эта победа облегчила бремя страны. В случае поражения русские испытывали бы гнет с двух сторон и лишились бы части земель.
Поговорим подробнее о Невской битве.
Причины Невской битвы
Почему шведы решили напасть? Как это чаще всего бывает, причиной нападения было желание атакующих захватить определенные территории. В данном случае шведы захотели заполучить контроль над путем «из варяг в греки» и земли близ Невы и реки Ижоры.
Невская битва: предыстория и ход сражения
О том, что шведы собираются напасть, князь Александр знал. Поэтому велел ижорянам (название племени, жили на русской земле) беспрерывно наблюдать за морем. Благодаря этому дозору князь достаточно быстро узнал о приближении неприятеля. Подкрепление, которого ждал князь, к тому времени еще не подошло. Тогда Александр Ярославич собрал небольшое войско, получил благословение церкви и отправился «встречать» врага. Известна также речь, которой воодушевлял князь войнов: «Братья! Не в силе Бог, а в правде! … Бог с нами»
Вскоре шведы прибыли, высадились на берегу Невы и разбили там лагерь. Александр Ярославич воспользовался погодой (был туман), немногочисленностью своего войска (можно было тихо подойти близко к врагу) и напал внезапно.
Александр планировал зажать шведов в углу между Ижорой и Невой (см. рисунок выше) , параллельно с этим отрезая врагу пути к его кораблям. Приблизительно так оно и вышло. Русское войско отважно сражалось, часть отряда сжигала корабли и мосты, другая часть – оттесняла врага к воде. Были в той битве и отличившиеся отвагой.
Так, например, житель Новгорода Сбыслав сражался в гуще событий с одним топором, рубя им изо всей силы, проламывая им латы, выбивая из рук врагов мечи. Отличился и сам князь: он сражался с ярлом Биргиром. Александр был с копьем, Биргир – с мечом и в латах. Но, не смотря на неравную экипировку, новгородский князь сразил наместника: он всадил копье ему в щеку.
Но перейдем к общему ходу событий. Русские оттеснили врага к реке. Лишь немногим шведам удалось сбежать на кораблях. Остальные были повержены. Даже те, которые переправились через реку вплавь, были убиты союзниками Александра.
Александр Ярославич вернулся в город как победитель. За его храбрость и находчивость восхваляли князя не только его современники, но и последующие поколения. А за победу в битве Александра прозвали Невским.
Значение Невской битвы
Как уже говорилось ранее, победа в Невской битве имела большое значение в те времена. Во-первых, за Русью остались все ее земли, северо-западная граница была защищена. Александр не дал шведам пройти вглубь страны и разорять без того натерпевшуюся землю. Возможно, если бы на Русь вторглись шведы, освобождение от монгольского ига в последствие стало бы еще затруднительней и затянулось бы на более долгий срок. Во-вторых, эта победа подняла дух русскому народу. Об этой битве писали в летописях и книгах, позже на основе этого события были сняты несколько фильмов, которые в тяжелые времена, да и сейчас, пробуждают в людях патриотические чувства.
Возможно, это описание слишком длинное для вас, и вы хотите прочесть .
Полководческий дар князя-воителя Александра Ярославича из рода Всеволода Большое Гнездо открыл ему то, что лучшее бережение Русской земли от вражеского нашествия - это нападение на незваных пришельцев из-за Варяжского моря.
На восходе солнца, туманным утром новгородский князь разделил свое немногочисленное войско, численность которого не составляла и двух тысяч человек, на три примерно равные части, на три «полка». Каждый из них имел собственную задачу на предстоящее сражение, по крайней мере на его начало.
Княжеская конная дружина и часть конных новгородских ополченцев наносила мощный удар по самому центру вражеского лагеря. Конные витязи нацеливались на прибрежный бугор, где среди прочих походных рыцарских шатров возвышался златоверхий шатер полководцев шведского короля. Князь Александр Ярославич устремился в битву в первом ряду своей переяславской дружины.
Другая часть конных новгородских ополченцев вместе с ладожанами атаковала со всей стремительностью правый фланг неприятельского лагеря. Здесь шведы, защищенные глубоководной Ижорой и впадавшей в нее речушкой Большой Ижоркой, чувствовали себя в наибольшей безопасности и поэтому проявляли самую большую беспечность в начавшейся войне с русичами. Молниеносность конной атаки удваивала силу неожиданного нападения.
Вдоль берега Невы по широкому лугу на левый фланг королевского войска наступала пешая рать городских ополченцев числом в полтысячи человек. Летописец скажет: «Новгородец именем Миша (ставший впоследствии посадником в Великом Новгороде) сий пешь с дружиною свою». Этот новгородский воевода, опытный предводитель пешего ополчения, командовал и судовой ратью в походе князя Александра Ярославича, шедшей волховским путем к месту битвы со шведами.
Пешим ратникам ставилась задача разобщить неприятельские ряды: отделить находившихся на берегу в шатрах рыцарей, их оруженосцев и прислугу от рядовых воинов и корабельщиков, которые находились на шнеках. Последние не сразу были способны вступить в сечу, начавшуюся на речном берегу. Примечательно, что новгородский князь, будущий Невский, сделал в сражении ставку и на разобщенность сил крестоносного воинства в самом начале ожесточенной битвы.
При таком раскладе сил, вступив в битву, русская рать наносила внезапный удар почти одновременно с трех направлений. Одновременность решительного удара увеличивала шансы на победу еще больше, лишала неприятеля возможности сконцентрировать свои главные силы в каком-то одном пункте на берегу.
Действительно, в случае успеха стремительной и внезапной атаки с трех направлений рыцарская, наиболее боеспособная часть королевского войска, оказывалась зажатой в углу, образованном двумя реками - Невой и Ижорой. Тогда оттесненного из неукрепленного походного лагеря врага можно было сбросить, загнать в воду. А самое главное - устрашить его, воспрепятствовав бегству на шнеках, получению с них помощи от рядового воинства.
Невская битва началась «в шестом часу дни», то есть около одиннадцати часов утра. К этому времени конные русские дружины и пешая новгородская рать, имея впереди себя проводников-ижорян и на всякий случай ближние «сторожи», незаметно приблизились к шведскому лагерю и укрылись в лесных зарослях.
Впереди, на берегу за широкой зеленой поляной, царило полное спокойствие. Дымились костры, люди передвигались лениво, не торопясь, большой табун рыцарских коней пасся на лугу. Прибрежный лес заканчивался небольшим, густо заросшим орешником и ольхой оврагом. Под утро только этот овраг, слегка прикрытый утренней туманной дымкой, отделял войско вольного города Новгорода от походного стана войска Шведского королевства.
Князь Александр Ярославич, разумно оценивший ситуацию утра 15 июля 1240 года, сумел извлечь из нее максимальную пользу для решительной победы над врагом. По оценке отечественных военных историков, план Невской битвы, продуманный во всех мелочах, был просто блестящим, по праву войдя в сокровищницу древнерусского военного искусства.
Нашлось в битве дело и для ижорян, «морской стражи» Новгородской земли. Князь отправил дружину ижорян в полсотни легковооруженных воинов во главе со старейшиной Пельгусием на другой берег реки Ижоры, чтобы подстерегать там тех из числа шведских войнов, которые могли бежать с поля битвы через реку. Ижоряне, по всей видимости, переправились вброд у места впадения Большой Ижорки в Ижору. На противоположном берегу они укрылись в густых зарослях, изготовившись для лучного боя. В самой сече воины Филиппа Пельгусия, как свидетельствует летописец, не участвовали.
Настала минута общей атаки. По условному знаку русская конница двумя отрядами и пешая рать новгородских ополченцев молча устремилась вперед. Чтобы выиграть лишнюю минуту для внезапности удара, сигнальный рожок под княжеским знаменем не трубил общую атаку. Продраться сквозь кустарники и перемахнуть через овраг для конников, идущих на врага в грозно сомкнутом строю, оказалось делом нескольких минут. Кони вынесли всадников на поляну и вот они оказались уже на линии крайних шатров.
В неприятельском лагере на разные голоса завыли трубы, играя сигнал боевой тревоги: Но было уже поздно. На берегу среди многочисленных шатров развернулась ожесточенная сеча, которая с каждой минутой втягивала все больше и больше воинов противоборствующих сторон. Положение шведов осложнялось еще и тем, что им приходилось в большинстве своем сражаться пешими против русских конных дружин, яростно прорубавших себе путь к златоверхому шатру предводителей крестоносного войска «латынян».
Шведские рыцари со своими оруженосцами, воины профессиональные и бывалые, храбро приняли на себя удар новгородской конной рати, которая к тому же явно уступала им числом. Но построиться в привычный боевой порядок для битвы в поле шведы так и не успели. Да и часть из них, располагавшаяся в крайних к лесу шатрах, оказалась без защитных доспехов. Многие крестоносцы успели только надеть шлемы, схватить шиты и смогли защищаться только тем оружием, которое попалось под руку, в то время как дружинники и новгородские ополченцы, ведомые в атаку князем Александром Ярославичем, напали на врага во всеоружии.
Довольно скоро центром Невской битвы оказался пригорок на речном берегу, где стоял походный шатер ярла Ульфа Фаси и Биргера. Последнего в древнерусских летописях называют «королевичем». Королевские полководцы, окруженные плотным кольцом телохранителей, начали отходить под напором русской конницы к самому берегу, где со шнеков были спущены наземь широкие сходни.
Сражавшийся во главе дружины переяславцев князь Александр Ярославич с высоты своего боевого коня сумел высмотреть «королевича» Биргера, защищенного мечами нескольких рыцарей. Русский ратоборец направил своего коня прямо на вражеского предводителя. Туда же развернулась и княжеская ближняя дружина.
«Королевич» Биргер как королевский полководец в ходе Невской битвы подтвердил, вне всякого сомнения, репутацию древнего рода Фолькунгов. В русских летописях нет упоминаний о его личной «шаткости» в проигранном сражении до той минуты, когда он получил тяжелое ранение в лицо. Биргер сумел сплотить вокруг себя личную дружину, часть рыцарей-крестоносцев и попытался отразить дружное нападение русской конницы.
То обстоятельство, что крестоносцы стали успешно отбиваться от нападавших на них русских конников у златоверхого шатра, и заставило князя Александра Ярославича усилить здесь натиск. В противном случае шведы, начавшие получать подкрепления со шнеков, могли отбить нападение и тогда исход битвы становился труднопредсказуемым.
О том часе летописец скажет: «Была брань крепка зело и сеча зла». В самый разгар яростной сечи сошлись два предводителя противоборствующих сил - новгородский князь и будущий правитель Шведского королевства Биргер. То был рыцарский поединок двух полководцев средневековья, от исхода которого зависело очень многое. Таким и изобразил его на своем историческом полотне замечательный художник Николай Рерих.
Девятнадцатилетний Александр Ярославич смело направил коня на выделявшегося в рядах рыцарей-крестоносцев закованного в латы Биргера, восседавшего на коне. И тот и другой славились искусностью в рукопашных единоборствах. Русские воины почти никогда не носили шлемов с забралами, оставляя лицо и глаза неприкрытыми. Только вертикальная стальная стрела предохраняла лицо от удара мечом или копьем. В рукопашном бою это давало большое преимущество, поскольку воин лучше видел поле битвы и своего противника. В таком шлеме бился на невских берегах и князь Александр Ярославич.
Ни биргеровские оруженосцы, ни ближние княжеские дружинники не стали мешать поединку двух военачальников. Умело отбив удар Биргера тяжелым копьем, новгородский князь изловчился и метко ударил своим копьем в смотровую щель опущенного забрала шлема предводителя шведов. Острие копья вонзилось в лицо «королевича» и кровь стала заливать ему лицо, глаза. Шведский полководец покачнулся в седле от удара, но на коне удержался.
Оруженосцы и слуги Биргера не дали русскому князю повторить удар. Они отбили тяжелораненого хозяина, рыцари-крестоносцы вновь сомкнули строй у златоверхого шатра и рукопашные схватки здесь продолжились. Биргера поспешили увести на флагманский шнек. Королевское войско осталось без испытанного предводителя. Ни ярл Ульф Фаси, ни воинственные католические епископы в рыцарских доспехах не смогли заменить его.
Русский летописец так описал рыцарский поединок новгородского князя Александра Ярославича и шведского полководца: «...Изби множество бещисленно их, и самому королеви возложити печать на лице острым своим копием».
О ранении вражеского «королевича» княжеским копьем упоминает древнейшая из сохранившихся целиком русских летописей - Лаврентьевская, датируемая 1377 годом. Последующие русские летописи говорят о мече, которым новгородский князь поразил в лицо Биргера, голова которого была защищена шлемом с забралом. Но во всех случаях речь идет о конном поединке шведского и русского полководцев.
Древнерусский летописец, описавший Невскую битву (некоторые специалисты считают - со слов самого князя Александра Ярославича), говорит о ней как об ожесточенном сражении, которое продолжалось и после поединка предводителей двух ратей. По всему шведскому лагерю, широко над водами реки Невы разносился боевой клич новгородцев. Они бросались в сечу с возгласами «За землю Русскую!», «За Правду Новгородскую!», «За Святую Софию!».
Шведские крестоносцы, сомкнув кое-как ряды, с боем отходили к речному берегу, к спасительным шнекам. На свейских судах, стоявших корма к корме, уже находились в готовности гребные команды. Они могли в любую минуту оттолкнуться длинными веслами, словно шестами, от негостеприимного чужого берега и отойти от него на дальность полета стрелы, на безопасное расстояние.
Новгородские ратники с каждой минутой все усиливали напор на отступавшего неприятеля, который уже оправился от начавшейся было неразберихи и теперь умело отражал натиск. Князь Александр Ярославович по-прежнему бился в первых рядах, личным примером и ратной доблестью воодушевляя своих дружинников и городских ополченцев вольного города.
Летописец-«самовидец», безымянный для истории нашего Отечества, ближний дружинник князя Александра Ярославича Невского в его «Житии» рассказывает о подвигах, которые совершили витязи земли Русской в памятной для российской истории битве со шведскими крестоносцами на невских берегах. «Вой» бились мужественно и славно, но в тот день на поле брани отличились особенно шесть храбрецов, мужей-новгородцев. Летописец сказал о них: «Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра...»
Первый из них, княжеский дружинник (по всей видимости - из ближней, старшей дружины) Гаврила Олексич, бросился преследовать раненого Биргера, которого поспешно доставили на флагманский шнек оруженосцы и слуги. Те же шведы спасали одновременно и знатного епископа, пытавшегося вырваться из идущей вокруг него жаркой рукопашной схватки. Дружинник Гаврила Олексич на своем боевом коне сумел по широким корабельным сходням въехать на шнек и шведы ни копьями, ни мечами не смогли помешать русскому ратнику ворваться на флагманское судно.
На его палубе произошел беспримерный бой одинокого конного воина с целой толпой воинов-крестоносцев. Оруженосцам, рыцарям и морякам удалось спасти жизнь Биргера и католического епископа, своих предводителей от меча ворвавшегося на шнек конного русского дружинника. Шведы смогли сбросить Гаврилу Олексича вместе с конем в воду.
Однако смельчак-дружинник из города Переяславля сумел под обстрелом из арбалетов со шнека быстро выбраться из невской воды на берег и вновь с мечом в руках ринуться в сечу. Гаврила Олексич тут же схватился со шведским «воеводой» Спиридонием, пытавшимся собрать вокруг себя рыцарей. Княжеский дружинник насмерть поразил его своим мечом. Потом ходили слухи, что погиб большой в звании епископ в рыцарских доспехах.
Второй герой-новгородец, по имени Сбыслав Якунович, сражался рядом с князем Александром Ярославичем. Он отважно, «не имея страха в сердце» своем, яростно нападал на крестоносцев с одним только боевым топором - секирой - в руках и сумел сразить нескольких шведских воинов. Окованная железом секира новгородца крушила не только вражеские копья и мечи, но даже щиты рыцарей, их доспехи.
Третий герой Невской битвы, Яков Полочанин (родом из города Полоцка, лишь недавно приехавший в Новгород вместе с «двором» молодой княгини), заслужил похвалу из уст самого князя Александра Ярославича. Княжеский ловчий смело напал с мечом в руке на целый шведский отряд и, как образно заметил летописец, «мужествовал много».
Яков Полочанин был известен как большой мастер владения мечом и победитель во многих рукопашных поединках.
Четвертый герой, новгородский богатырь Миша в битве командовал пешей ратью хрродских ополченцев. Он храбро сражался в первых рядах своих ратников-земляков, увлекая их личным примером. Его пешие воины отважно теснили шведов от шнеков, стремясь отрезать рыцарям-крестоносцам путь к бегству. Пешие ратники во главе с Мишей бились со шведами и на берегу, и стоя по колено в невской воде.
Пешей новгородской дружине удалось с боем захватить три крайних неприятельских шнека, выбив с них шведских воинов и моряков. «Пешцы» прорубили днища и борта захваченных вражеских кораблей и потопили их в реке. Городские ополченцы под водительством Миши рубили и сбрасывали сходни и мостки со шнеков, отбиваясь от шведов, нападавших на них с суши и с кораблей, противостояли рыцарям, которые были опрокинуты ударом княжеской дружины и старались теперь пробиться к своим кораблям.
Пятый храбрец, увековеченный древнерусским летописцем, по имени Савва был из числа «молодых» княжеских дружинников. Бесстрашный воин совершил в битве настоящий подвиг. Он в числе первых прорвался в самый центр вражеского походного лагеря, разя крестоносных рыцарей. Дружинник сумел пробиться в гуще сечи сквозь неприятельские ряды к златоверхому шатру, и подрубил его опорный столб.
Падение златоверхого шатра у всех на виду вызвало замешательство в шведском воинстве. А русские витязи воодушевились еще более и усилили натиск на вражеские ряды. Торжествующий клич разнесся по рядам новгородцев: «За Русь! За Святую Софию! Вперед, братья!» Новгородская рать, предводительствуемая лично князем Александром Ярославичем, с новой силой ударила на незваных пришельцев из-за Варяжского моря.
Наконец, шестой из героев Невской битвы, отмеченный в летописи «самовидца» того сражения, княжеский слуга Ратмир сражался пешим. Он был, по всей видимости, из простых людей. Окруженный рыцарями-крестоносцами - «обступили враги его многие» - Ратмир яростно и упорно отбивался от них. Получив множество ран, мужественный воин пал смертью храбрых на поле брани.
О подвигах этих шести русских воинов-героев летописец-«самовидец» рассказал потомкам в «Повести о житии Александра Невского», бесценном историческом труде и литературном памятнике Древней Руси, дошедшем до наших дней.
Мужественно сражались с рыцарями-завоевателями из Швеции и другие русские воины - княжеские дружинники, новгородские ополченцы и ладожане. Они совершили воинский подвиг на невском порубежье Отечества, отстаивая свободную, уцелевшую от Батыева нашествия Новгородскую Русь. История, к сожалению, не сохранила многих заслуживавших того имен.
Несмотря на свое заметное превосходство в людях, крестоносные рыцари, яростно отбиваясь, продолжали отступать к стоящим у самого берега рядам многочисленных шнеков. Они все еще надеялись на более решительную помощь тех королевских воинов и моряков, которые находились на борту судов. Однако среди тех не нашлось достаточного числа людей, пожелавших рискнуть своей жизнью на суше. Ожесточенная битва продолжалась у самой невской воды. Лучники, стрелки из арбалетов и самострелов обстреливали друг друга с берега и со шнеков.
Но натиск русских конных дружин, ранение в самом начале сечи опытного полководца Биргера, гибель многих знатных рыцарей и епископов, потопление пешей ратью новгородца Миши трех кораблей в конце концов привели к панике в рядах шведов. Так и не сумев сдержать натиск русской рати, крестоносцы стали поспешно взбираться на шнеки, унося с собой убитых воинов из числа знатных.
Со шнеков отстреливались из арбалетов, стремясь сдержать атакующих новгородцев и не дать им по сходням ворваться на палубы судов, как это сделал дружинник Гаврила Олексич. Матросы стояли готовыми к отходу - они разобрали весла и шесты, чтобы по первой команде ярла Ульфа Фаси оттолкнуться от берега, перерубив якорные канаты. Сходни сбрасывались в речную воду.
Шнеки отходили от береговой черты в большом беспорядке. Невская битва была недолгой и не продолжалась, как обычно, до наступления вечерних сумерек. Сражение утихло с отходом королевской флотилии на середину Невы - на безопасную дальность от полета стрелы с каленым наконечником с берега. Там шнеки остановились - крестоносное воинство не торопилось уходить восвояси.
Но не всем уцелевшим в Невской битве неприятельским воинам удалось счастливо добраться до палуб спасительных шнеков. Часть из них в бегстве от конных воинов-новгородцев бросилась в воду речки Ижоры и выбралась на ее противоположный берег. Там в прибрежных зарослях их терпеливо поджидала в засаде дружина ижорян во главе со старейшиной Пельгусием. Здесь и нашли свою бесславную погибель бежавшие с поля битвы шведы.
На этом закончилась 15 июля 1240 года памятная для российской истории Невская битва со шведским крестоносным воинством, неудачливыми завоевателями Новгородской Руси.
Полководцы шведского королевского войска не решились на продолжение сражения на следующий день, хотя они и продолжали сохранять численное превосходство. Правда, почти все рыцарские боевые кони стали добычей победителей.
С наступлением короткой белой ночи основательно потрепанная рать короля Швеции Эрика Эрикссона «Картавого» ни с чем покинула берега глубоководной Невы. Огромная флотилия завоевателей-крестоносцев взяла путь к речному устью, чтобы скрыться в просторах Варяжского моря.
Вслед за ней по левому речному берегу двинулись «сторожи» конных княжеских дружинников и воинов-ижорян. Князь Александр Ярославич и здесь решил поостеречься - шведское войско могло возвратиться.
Разгром крестоносного противника в битве был полным. Победа защитникам Новгородской Руси досталась ценой малой крови. В сражении пало всего двадцать русских воинов, раненых же оказалось намного больше. Новгородских ратников-ополченцев, павших смертью храбрых в Невской битве, поминали во время церковных служб в православных храмах больше трех столетий!
Были среди них и совсем простые горожане-ополченцы, как, например, сын новгородского мастера-кожевника Дрочило Нездылов. Смерть в бою уравняла его с ратниками из знатных семей родного вольного города Новгорода, сложившими вместе с ним свои головы на бранном поле. Последних в поминальном синодике именовали уважительно, по отчеству: Константином Луготинцем, Горятой Пинещиничем...
Поле битвы на невском берегу осталось за новгородцами. У берега покачивались брошенные шведами шнеки. Победителям достались богатые трофеи: рыцарское вооружение, богатые доспехи и кони, походные шатры со всем имуществом их владельцев, конская сбруя, котлы для варки пищи и многое другое, брошенное шведами при бегстве.
Воины князя Александра Ярославича, как говорится в летописи, собрали тела знатных шведских рыцарей, погибших в битве, «наклаша корабля два» и «пустиша их к морю» и «потопиши (они - два шнека) на море». Прочих же неудачных завоевателей-неудачников, из числа простых воинов, что навеки остались лежать на невском берегу, «ископавше яму, вметаша их (шведов) в ню бешисла».
Существует и версия, что шведская флотилия, выждав близ устья Невы, когда новгородская рать уйдет с поля битвы, возвратилась туда. Шведы с опаской сошли на берег и собрали своих убитых людей. Простых воинов закопали в яме прямо на берегу. Знатных рыцарей погрузили на три пустых погребальных шнека, которые по древнему обычаю викингов вывели из Невы на просторы Варяжского моря и потопили в балтийских водах, но без сожжения кораблей, как того требовал этот обряд.
Новгородцы же своих погибших городских ополченцев, ладожан, княжеских дружинников увезли с поля битвы домой. Их похоронили при большом стечении народа на городских кладбищах, под звон колоколов. Того требовала старая традиция людей славянского племени, строго соблюдавшаяся в те времена.
Князь Александр Ярославич мог уйти с невских берегов только тогда, когда его «сторожи», «морская стража» ижорян старосты Пельгусия принесла ему достоверную весть, что вражеская флотилия вышла из Невы и исчезла - в туманной дымке балтийских вод. Вполне возможно, что новгородские конные дозоры сопровождали королевскую военную флотилию еще какое-то время по берегу Финского залива.
Ижоряне принесли весть и о том, что три шнека потерпели близ невского устья крушение во время непогоды - «потопишися». Возможно, это были три погребальных корабля или те суда, которые потерпели кораблекрушение из-за недостатка матросов. Многие гребцы, даже не участвовавшие в сече, были «язвены» - то есть ранены русскими стрелами. Морские волны выбросили на берег немало тел утонувших и убитых в битве шведов.
Невская битва по своим масштабам не превосходила другие военные столкновения между вольным городом Новгородом и Шведским королевством за обладание Ижорской землей с устьем Невы, других новгородских земель. К примеру, битва под Раковором в 1268 году между русским войском и тевтонскими рыцарями или штурм шведской крепости Ландскроны в 1300-1301 годах были более масштабными военными предприятиями.
Значение Невской битвы заключалось в другом. Это была первая и блистательная победа русского оружия после опустошительного Батыева нашествия на Русь и превращения русских княжеств в данников Золотой Орды. Победа молодого князя Александра Ярославича во многом позволила Руси сохранить свою государственность и православную христианскую веру. Поэтому не удивительно, что образ святого благоверного князя Александра Невского, защитника родной Русской земли, по выражению российского философа П.А. Флоренского, приобрел самостоятельное значение в отечественной истории, не исчерпывающееся только биографическими реалиями.
Мнение историков Российского государства единодушно - значение победной битвы на берегах Невы для Русской земли огромно. Ее историческое величие оценили и современники, и последующие поколения соотечественников, и - самое главное для тех горьких для Руси лет - простой люд.
В Невской битве ярко раскрылся полководческий талант молодого новгородского князя Александра Ярославича. Только одна эта победа поставила ратоборца в один ряд с такими прославленными воителями Древней Руси, как князья Святослав, Игорь, Владимир Мономах, Мстислав Удалой, Даниил Галицкий, Ярослав Мудрый, Всеволод Большое Гнездо, Ярослав Всеволодович...
Русичи разгромили войско шведов-крестоносцев меньшими силами. Быстрый сбор ополчения Великого Новгорода, четкая организация похода, внезапность хорошо продуманного нападения на вражеский походный лагерь и, наконец, ратная доблесть воинов князя Александра Ярославича, его полководческий дар обеспечили решительную победу над рыцарским войском, умалить которую в истории еще никому не удавалось.
Победа в Невской битве решительно отсекла одну жадную руку, тянувшуюся к свободной Новгородской земле, которая больше не могла прийти на помощь другой, не менее жадной - объединенного ордена немецких рыцарей-крестоносцев. Из западной антирусской коалиции, на сколачивание которой Папа Римский потратил столько сил и средств, выпало сильное звено - воинственные крестоносные феодалы и епископы Шведского королевства.
Далеко идущие замыслы шведских рыцарей-крестоносцев создать мощный форпост в Ладожской крепости для дальнейшего продвижения и завоевания обширных новгородских земель потерпели сокрушительный крах. Шведским крестоносцам и их королю не удалось повторить опыт немецких и датских рыцарей в Прибалтике, захвативших и превративших древнее поселение эстов Динданисе (Ревель, ныне Таллинн) и город Юрьев (Дерпт, ныне Тарту) в оплот окончательного покорения населения Эстляндии.
Битвой на Неве, по сути дела, началась растянувшаяся на несколько столетий борьба Руси со Швецией, впоследствии же и государства Российского за сохранение, а затем и возвращение естественного выхода к Балтийскому морю. «Окно в Европу» имело большую важность для экономического развития нашего Отечества, политическую значимость для него во все времена, равно как и для соседей России.
После сокрушительного невского разгрома Шведское королевство поспешило заключить с вольным городом Новгородом мирный договор. Шведы поклялись, что не будут больше нападать на новгородские земли. Летописец напишет: «...Даст...король свейский (шведский) на себя письмо и клятву, отнюдь никако не приходити на Русь войною». Этот мир держался долго.
Древний водный путь славян по Волхову и Неве в Варяжское море остался владением вольного города. Опасность вторжения с севера в Новгородскую Русь отодвинулась на многие и многие годы.
Малиновым звоном сотен церковных колоколов встречал древнерусский город на берегах широкого Волхова победителей - княжескую дружину во главе с князем Александром Ярославичем, конных и пеших новгородских ополченцев. А еще раньше перед ними широко отворились крепостные ворота города Ладоги. Народ ликовал, празднуя славную победу.
В тот далекий от нашего времени июльский день 1240 года на заполненных людьми улицах и площадях Великого Новгорода неслись восторженные возгласы:
Слава! Слава Александру Невскому!
Под этим гордым именем и вошел в ратную историю наших предков великий воитель земли Русской князь Александр Ярославич.
У русских князей бывали разные прозвища. Чаще всего они получали их по названию стольного города, где правили - Владимирский, Галицкий, Черниговский, Рязанский, Теребовльский... Иногда прозвище возникало от ярких личных качеств - Мстислав Удалой, Ярослав Мудрый... И даже семейные обстоятельства могли стать основанием - князь Всеволод Большое Гнездо был прозван так за свою большую семью, ибо имел он двенадцать сыновей и дочерей.
Князь Александр Ярославич Невский был первым древнерусским правителем, получившим прозвище за ратный подвиг, за первую в своей жизни победу на поле брани.
Именно простой русский люд по достоинству оценил замечательный подвиг новгородского князя Александра Ярославича и навечно присвоил ему имя «Невский». До наших дней дошли скупые летописные строки: «Победи их (шведов-крестоносцев) на реки на Невы, и от того призван бысть великий князь Александр Невский».
Народная молва во все времена умела красиво величать любимых героев Отечества. В народных былинах и сказаниях, прошедших сквозь века, есть еще и «Александр - грозные очи», «Александр - грозные плечи» и «Александр непобедимый». Но историческим прозвищем древнерусского князя-воителя они не стали.
В народной песне о славной Невской победе над войском шведских завоевателей поется:
А и было дело на Неве-реке,
На Неве-реке, на большой воде:
Там рубили мы злое воинство...
Уж как бились мы, как рубились мы,
Корабли рубили по досточкам,
Нашу кровь-руду не жалели мы
За великую землю Русскую...
Кто придет на Русь, будет насмерть бит,
Не уступим мы землю Русскую.
Невская битва произошла в тяжелейший для Древней Руси 1240 год, когда почти вся Русская земля дымилась развалинами тысяч сожженных городов, сел и слобод. В тот год татаро-монгольские полчища хана Батыя штурмом взяли и разрушили «матерь русских городов» - древний Киев. Опустошению подверглась вся Южная Русь, через которую конное войско степных завоевателей двинулось в поход на Европу.
Теперь только вольный город Новгород и его младший собрат Псков, северо-западные русские земли устояли перед таранным ударом конных полчищ потомков Чингисхана.
Значение победы в Невской битве для истории государства Российского заключалось еще и в том, что она открывала путь для будущего Московского государства, приходившего на смену канувшей в лету некогда могучей Киевской Руси.
В конце XIX столетия известный отечественный историк М. Хитров так оценит первую победу князя Александра Невского: «Здесь, на берегах Невы, со стороны русских дан был первый славный отпор грозному движению германства и латинства на православный Восток, на святую Русь».
Ныне место Невской битвы стало для россиян памятным, священным. Здесь стоит поселок (бывшее село) Усть-Ижора, по сути дела ближний пригород Санкт-Петербурга, бывшего Петрограда и Ленинграда. Еще при Петре Великом его ближайший сподвижник, светлейший князь Ижорский и генералиссимус построил здесь красивую деревянную церковь. Меншиков посвятил ее великому князю Александру Ярославичу Невскому.
В прошлом, XIX веке, церковь сгорела во время сильного пожара в Усть-Ижоре. В 1876 году на ее месте построили каменный православный храм, отличавшийся своей красотой. Но и его не пощадило время. В 1990 году жители Усть-Ижоры, городов Колпина и Ленинграда потрудились, восстанавливая из руин храм святого и благоверного князя Александра Невского. Он встал снова во всей своей прежней красе на берегах реки Невы, где 15 июля 1240 года произошла памятная для россиян битва.